57
Пыл
Если обратишься ко мне снова, я потребую открытости и честности. Возвращайся в мои земли, встреться с моими слугами, и посмотрим, что я смогу сделать для твоих поисков.
Вражда.
Далинар вскочил и отпрянул, ища оружие, которого не было.
Вражда. Стоит прямо перед ним.
Буреотец сделался далеким, почти исчез, но Далинар чувствовал слабые эмоции, исходящие от него. Вой, как будто спрен пытался одолеть некую тяжесть.
Нет. Нет, он не выл, а скулил.
Вражда положил золотой скипетр на ладонь и повернулся, чтобы взглянуть на людей, которые сражались за осколочные клинки.
– Помню этот день, – сказал он. – Такой пыл! И такая утрата. Для многих ужасная, но кое для кого славная. Ты ошибаешься по поводу того, из-за чего пали Сияющие. Среди них были распри, верно, но не больше, чем в другие эпохи. Они были честными мужчинами и женщинами, с разными взглядами, но единым стремлением поступать наилучшим образом.
– Чего ты от меня хочешь? – спросил Далинар, прижимая руку к груди и учащенно дыша. Буря свидетельница, он не готов.
А можно ли приготовиться к такому моменту?
Вражда подошел к маленькому валуну и сел. Вздохнул с облегчением, словно человек, сбросивший тяжкий груз, и кивком указал на место рядом с собой.
Далинар не стал садиться.
– Сын мой, ты оказался в трудном положении, – заявил Вражда. – Ты первый, кому удалось сковать себя с Буреотцом в его нынешнем состоянии. Ты об этом знал? Ты связан крепкими узами с тем, что осталось от бога.
– Которого ты убил.
– Да. Я в конце концов убью и другую. Она где-то спряталась, а на мне слишком… тяжелые оковы.
– Ты чудовище.
– О, Далинар. Из всех людей именно ты мне это говоришь? Скажи еще, будто никогда не конфликтовал с тем, кого уважаешь. Скажи, что никогда не убивал человека, потому что так было надо, пусть даже – в лучшем мире – он такого не заслуживал?
Далинар сдержал резкий ответ. Да, он это делал. Слишком много раз.
– Я тебя знаю, – продолжил Вражда. Он снова улыбнулся с отеческим видом. – Подойди и сядь. Я тебя не сожру и не испепелю прикосновением.
Далинар колебался. «Надо выслушать, что он хочет. Даже ложь этого существа откроет больше, чем целый мир заурядных истин».
Он приблизился и напряженно сел.
– Что тебе известно про нас троих? – спросил Вражда.
– Если честно, я даже не знал, что вас трое.
– На самом деле больше, – рассеянно бросил Вражда. – Но только трое имеют отношение к тебе. Я. Честь. Культивация. Ты ее имел в виду, верно?
– Полагаю, да, – согласился Далинар. – Некоторые люди отождествляют ее с Рошаром, считая спреном самого мира.
– Она именно такая. Хотел бы я просто позволить ей завладеть этим местом.
– Так сделай это. Оставь нас в покое. Уйди.
Вражда повернулся к нему так резко, что Далинар вздрогнул.
– Следует ли это понимать, – тихо произнес Вражда, – как предложение освободить меня от уз, исходящее от человека, которому принадлежат останки имени и власти Чести?
Далинар запнулся. «Идиот. Ты же не какой-нибудь зеленый новобранец. Соберись».
– Нет, – сказал он твердо.
– А, ну ладно, – ответил Вражда. Он улыбнулся, в его глазах блеснули искорки. – О, не надо так волноваться. Подобные вещи нужно делать как положено. Я уйду, если ты отпустишь меня, но для этого тебе надо будет применить намерение.
– И каковы будут последствия, если я тебя отпущу?
– Сперва я позабочусь о том, чтобы Культивация умерла. Будут и другие… последствия, как ты их называешь.
Глаза выгорали, когда люди размахивали осколочными клинками, убивая тех, кого всего лишь несколько мгновений назад считали товарищами. Это была неистовая, безумная драка за власть.
– А ты не можешь просто… уйти? – поинтересовался Далинар. – Никого не убивая?
– Дай-ка я задам тебе встречный вопрос. Почему ты отобрал у бедняги Элокара власть над Алеткаром?
– Я… – «Не отвечай. Не вооружай его против себя».
– Ты знал, что это к лучшему, – продолжил Вражда. – Ты знал, что Элокар слаб и что королевство пострадает без твердого руководства. Ты захватил власть ради всеобщего блага, и это сослужило добрую службу Рошару.
Неподалеку мужчина выбрался из схватки, ковыляя. Его глаза сгорели, когда вонзенный ему в спину осколочный клинок вышел из груди на три фута. Он упал лицом вниз, и за его глазами потянулись две струйки дыма.
– Далинар, нельзя служить двум богам одновременно, – заявил Вражда. – И поэтому я не могу ее оставить в покое. Вообще-то, я не могу оставить и Осколки Чести, хотя когда-то считал иначе. Я уже вижу, что все пошло не так. Как только ты меня освободишь, я займусь существенным преображением этого мира.
– Полагаешь, что сделаешь лучше? – Далинар глотнул воды, чтобы увлажнить рот, который пересох. – Дашь этой земле больше, чем другие? Ты, воплощение ненависти и боли?
– Мены называют Враждой, – согласился старик. – Достаточно хорошее имя. По нему видно, что со мной лучше не шутить. Но слово слишком ограниченно, чтобы описать меня, и тебе следует знать: оно не отображает всего, что я представляю.
– И что именно?
Бог взглянул на Далинара:
– Пыл, Далинар Холин. Я воплощение эмоций. Душа спренов и людей. Я похоть, радость, ненависть, гнев и ликование. Блаженство и порок. Я то, что делает людей людьми. Честь заботился только об узах. Не о смысле уз и клятв, а лишь о том, чтобы они соблюдались. Культивации нужно лишь преображение. Рост. Он может принести благо или вред – ей наплевать. Людская боль для нее ничто. Лишь я понимаю эту боль. Лишь мне есть до нее дело, Далинар.
«Я не верю, – подумал Далинар. – Я не могу в это поверить».
Старик вздохнул и с трудом поднялся:
– Сумей ты увидеть результат влияния Чести, не спешил бы называть меня богом гнева. Отдели эмоции от людей, и у тебя получатся существа вроде Нейла и его неболомов. Вот что Честь намеревался дать вам.
Далинар кивком указал на ужасное беспорядочное сражение на поле перед ними.
– Ты сказал, я ошибся по поводу того, что заставило Сияющих отказаться от клятв. В чем же причина на самом деле?
Вражда улыбнулся:
– В пыле, сын мой. В славном, чудесном пыле. В эмоциях. Они определяют людей – хотя по иронии судьбы вы плохие сосуды для них. Они наполняют вас до края и ломают, если только вы не находите того, с кем можно разделить бремя. – Он взглянул на умирающих людей. – Но можешь ли ты представить себе мир без эмоций? Нет. По крайней мере, я бы не хотел жить в таком мире. Спроси Культивацию, когда увидишься с ней в следующий раз. Спроси, чего она хочет для Рошара. Думаю, ты поймешь, что я лучший выбор.
– В следующий раз? – переспросил Далинар. – Я никогда с нею не виделся.
– Разумеется, виделся, – усмехнулся Вражда, поворачиваясь и направляясь прочь. – Только она украла твои воспоминания. Ее прикосновение – не тот способ, которым я бы помог тебе. Она украла часть тебя, и ты стал похож на слепца, который не может вспомнить, что когда-то был зрячим.
Далинар поднялся:
– Предлагаю тебе поединок защитников. Условия обсудим. Ты принимаешь вызов?
Вражда остановился и медленно повернулся:
– Далинар Холин, ты говоришь за весь мир? Ты предлагаешь это от имени всего Рошара?
Вот буря. Это так?
– Я…
– В любом случае я против. – Вражда выпрямился, и его улыбка сделался тревожно-проницательной. – Мне нет нужды идти на такой риск, ибо я знаю, Далинар Холин, что ты примешь правильное решение. Ты освободишь меня.
– Нет. – Далинар встал. – Вражда, ты не должен был открываться. Когда-то я тебя боялся, но проще бояться того, чего ты не понимаешь. Теперь я тебя видел и могу сражаться с тобой.
– Ты меня видел, значит? Любопытно.
Вражда снова улыбнулся.
Потом все стало белым. Далинар оказался стоящим на крупице небытия, которая была целым миром, и ему противостояло вечное, всепоглощающее пламя. Оно простиралось во всех направлениях, сперва красное, переходящее в оранжевый, который затем превращался в ослепительно-белый. Затем языки пламени каким-то образом прогорали до глубокой и злой черноты с фиолетовым отблеском.
Это было нечто настолько ужасное, что оно поглощало свет. При этом излучало жар. Неописуемое сияние, сильнейший жар и черное пламя, окрашенное фиолетовым снаружи.
Полыхающая.
Непреодолимая.
Сила.
Это был крик тысячи воинов на поле боя.
Это был момент самого чувственного прикосновения и экстаза.
Это была печаль потери, радость победы.
И это была ненависть. Глубокая пульсирующая ненависть, тяготеющая к тому, чтобы расплавить все на свете. Это был жар тысячи солнц, блаженство каждого поцелуя, жизнь всех людей, слитая воедино, определяемая всем, что они чувствовали.
Даже восприняв малую долю этого, Далинар ужаснулся. Это сделало его крошечным и слабым. Он знал, что, если попробует этот первозданный концентрированный жидкий черный огонь, в один миг превратится в ничто. Весь Рошар исчезнет, и от него не останется даже дыма, как от погашенной свечи.
Все поблекло. Далинар лежал на скале за пределами крепости Жарокамень, глядя вверх. Солнце над ним казалось тусклым и холодным. По сравнению с тем, что он видел, все выглядело замороженным.
Вражда опустился на колени рядом с ним и помог принять сидячее положение.
– Так-так. Это было чуток чересчур, верно? Я и забыл, до чего сильное впечатление могу производить. Вот, выпей.
Он вручил Далинару мех с водой.
Далинар посмотрел на него, сбитый с толку, а потом перевел взгляд на старика. В глазах Вражды мелькали отблески того фиолетово-черного пламени. Глубоко-глубоко внутри. Фигура, с которой разговаривал Далинар, была не богом, а всего лишь личиной, маской.
Если бы Далинару пришлось встретиться с истинной силой, стоящей за этими улыбчивыми глазами, он бы сошел с ума.
Вражда похлопал его по плечу:
– Далинар, отдохни чуток. Я оставлю тебя здесь. Расслабься. Это… – Он осекся и повернулся, нахмурившись. И будто что-то искал среди камней.
– Что? – спросил Далинар.
– Ничего. Просто разум дурит старика. – Он похлопал Далинара по плечу. – Мы еще поговорим, обещаю.
И исчез в один миг.
Далинар рухнул на спину, совершенно опустошенный. Вот буря. Это же просто…
Вот буря.
– Этот малый, – раздался девичий голос, – просто жуть.
Далинар пошевелился, с трудом сел. Из-за ближайших камней высунулась голова. Загорелая кожа, светлые глаза, длинные черные волосы, стройная фигурка.
– Я хочу сказать, старики все жуткие, – продолжила Крадунья. – Серьезно. Все такие морщинистые, и «Хочешь конфетку?», и «Ой, дай-ка я развлеку тебя скучной историей». Я знаю, что у них на уме. Они могут вести себя очень мило, но нельзя состариться и не разрушить кучу жизней. – Она перелезла через камни. В отличие от прошлого раза на ней была красивая азирская одежда, а не простые штаны и рубашка. Платье из плотной ткани и шапка, изукрашенные яркими узорами. – Даже по меркам стариков этот чрезвычайно жуткий, – негромко проговорила она. – Крепкий Зад, что это было за существо? От него не пахло настоящим человеком.
– Его называют Враждой, – объяснил изможденный Далинар. – И это с ним мы сражаемся.
– Хм. По сравнению с ним ты ничто.
– Э-э… спасибо.
Она кивнула, словно и впрямь сделала комплимент:
– Я поговорю с Гоксом. В этой вашей башне хорошая еда?
– Мы для тебя что-нибудь приготовим.
– Наплевать мне, что вы готовите. Что ешь ты сам? Что-то вкусное?
– Ну… наверное.
– Не сухой паек или какая-нибудь похожая ерунда, верно?
– Как правило, да.
– Отлично. – Она посмотрела на то место, где исчез Вражда, и заметно вздрогнула. – Мы придем в гости. – Помедлив, Крадунья ткнула его в плечо. – Не рассказывай Гоксу про эту тварь, Вражду, лады? У него и так достаточно стариканов, из-за которых стоит волноваться.
Далинар кивнул.
Странная девчонка исчезла, и через несколько мгновений видение наконец померкло.
Назад: 56 Всегда с тобой
Дальше: Интерлюдии Каза – Таравангиан – Венли
