49
Рожденный для света
Двадцать три года назад
Далинар сжал пальцы и потер ими, растирая сухой красно-коричневый мох. Скрежещущий звук неприятно напоминал тот, с которым нож продвигается вдоль кости.
Он сразу же почувствовал тепло, словно разгорались угли. Тонкая струйка дыма поднялась от его мозолистых пальцев, застряла у носа, а потом разделилась и поплыла по обе стороны лица.
Все стало приглушенным: шум от большого количества мужчин в одной комнате, мускусный запах их тел, прижатых друг к другу. Его захлестнула эйфория, похожая на внезапный солнечный свет в пасмурный день. Он с удовольствием вздохнул. Даже не рассердился, когда Башин случайно толкнул его.
В большинстве мест он, как великий князь, заслужил бы пятачок свободного пространства, но за испачканным деревянным столом в плохо освещенном логове никого не интересовало его социальное положение. Здесь, с хорошей выпивкой и небольшой порцией спасения, зажатой между пальцами, он мог наконец-то расслабиться. Никого не волновало, насколько представительно он выглядит и не выпил ли слишком много.
И ему не приходилось выслушивать сообщения о восстаниях и воображать себя там, на полях, где проблемы решались напрямую. Меч в руке, Азарт в сердце…
Он энергичнее потер мох. «Не думай о войне. Просто живи сейчас», – как всегда говорила Эви.
Хавар вернулся с напитками. Худой бородатый мужчина изучил переполненную скамейку, поставил кружки и спихнул задремавшего пьяного с его места. Он втиснулся рядом с Башином. Хавар – светлоглазый, из хорошей семьи. Он был одним из элитных солдат Далинара в те времена, когда это что-то значило, хотя теперь владел собственными землями и получал хороший доход. Он был одним из немногих, кто не отдавал Далинару честь так рьяно, чтобы это слышали все.
А вот Башин… Ну, Башин был странным. Темноглазый первого нана, грузный, он объездил половину мира и уговаривал Далинара отправиться с ним поглядеть на вторую половину. Он по-прежнему носил свою дурацкую шляпу с широкими и мягкими полями.
Хавар хмыкнул, передавая напитки:
– Башин, втиснуться рядом с тобой было бы куда легче, если бы твое брюхо не простиралось до следующей недели.
– Светлорд, я всего лишь пытаюсь исполнить свой долг.
– Долг?
– Светлоглазым нужно, чтобы люди им подчинялись, верно? Я позаботился о том, чтобы служащие вам имели вес – по крайней мере, в стоунах.
Далинар взял кружку, но не выпил. Огненный мох делал свое дело. Его струйка дыма в этой тускло освещенной каменной комнате была не единственной.
Гавилар ненавидел это зелье. Впрочем, брату-то нравилась его новая жизнь.
В центре тусклой комнаты два паршуна отодвинули столы и начали раскладывать бриллиантовые фишки на полу. Все попятились, освобождая место для большого светящегося круга. Сквозь толпу протолкались двое голых по пояс мужчин. Общая атмосфера нескладных бесед уступила место ревущему волнению.
– Мы будем делать ставки? – поинтересовался Хавар.
– Конечно, – ответил Башин. – Я поставлю три гранатовые марки на того, который ниже ростом.
– Принимаю ставку, – сказал Хавар, – но не денежную. Если я выиграю, хочу твою шляпу.
– Заметано! Ха! Так ты наконец-то признаешь, насколько она лихая?
– Лихая? Башин, клянусь бурей. Я окажу тебе услугу и сожгу эту дрянь.
Далинар откинулся на спинку скамьи, отупев от огненного мха.
– Сожжешь мою шляпу? – переспросил Башин. – Да что за буря. Это жестоко. Ты просто завидуешь моему мужественному виду.
– Она вынуждает женщин лихо удирать от тебя, только и всего.
– Она экзотичная! С запада! Все знают, что мода приходит с запада.
– Ну да – из Лиафора и Йезира. А эту шляпу ты где приобрел?
– На Чистозере.
– А-а, в том бастионе культуры и моды! В следующий раз закупаться будешь в Бавии?
– Трактирным служанкам все равно, – проворчал Башин. – Так или иначе, мы можем просто посмотреть состязание? Я собираюсь выиграть у тебя марки. – Он глотнул из кружки, но встревоженно пощупал шляпу.
Далинар закрыл глаза. Он как будто погружался в дремоту, – может, и впрямь стоило поспать, не беспокоясь об Эви и не мечтая о войне…
На ринге звучно столкнулись двое.
Этот звук – натужное кряхтение, с которым борцы пытались выпихнуть друг друга за границы освещенного ринга, – напомнил ему о битве. Далинар открыл глаза, выронил мох и подался вперед.
Тот борец, что был ниже ростом, изящно выскользнул из хватки противника. Они закружились, согнув ноги в коленях, держа руки наготове. Когда же опять сцепились, коротышка заставил противника пошатнуться. «Лучшая стойка, – подумал Далинар. – Держится низко. Тот высокий парень слишком долго полагался на силу и размеры. У него ужасная форма».
Двое напряглись, отступая к краю ринга, прежде чем высокий сумел повалить обоих. Далинар встал, когда другие, опередив его, подняли руки и разразились подбадривающими криками.
Состязание. Борьба.
«Из-за этого я едва не убил Гавилара».
Далинар снова сел.
Коротышка победил. Хавар со вздохом отдал Башину несколько светящихся сфер.
– В следующем раунде удваиваем или пропустим?
– Не-а, – отказался Башин, взвешивая марки на ладони. – Этого хватит.
– На что?
– Чтобы подкупить несколько влиятельных молодых щеголей попробовать такие же шляпы, как моя, – заявил Башин. – Помяни мое слово, как только разойдутся слухи, их будут носить все.
– Ты болван.
– Зато одет по моде.
Далинар наклонился и подобрал с пола пучок огненного мха. Бросил на стол, поглядел на него, а потом глотнул вина. Начался следующий поединок, и он поморщился, когда борцы столкнулись. Вот же буря. Почему он все время оказывается в такой ситуации?
– Далинар, – окликнул его Хавар. – Есть известия о том, когда мы отправимся в Разлом?
– Разлом? – переспросил Башин. – А что там?
– Ты тупой? – поинтересовался Хавар.
– Нет, – ответил Башин. – Но я, возможно, пьяный. Так что случилось в Разломе?
– Ходят слухи, они намерены возвести на трон собственного великого князя, – напомнил Хавар. – Сына старого… как там его звали…
– Таналан, – сказал Далинар. – Но мы не поедем в Разлом.
– Но ведь король точно не может…
– Мы не поедем, – повторил Далинар, сделав ударение на первом слове. – Тебе надо обучать людей. А я… – Далинар выпил еще вина. – Я стану отцом. Брат разберется с Разломом путем дипломатии.
Хавар откинулся назад, легкомысленно толкнув кружку на столе.
– У короля не получится разобраться с открытым бунтом с помощью политики.
Далинар сомкнул кулак вокруг огненного мха, но не стал его растирать. Какая доля его интереса в Разломе была связана с долгом защищать королевство Гавилара, а какая – с желанием снова ощутить Азарт?
Проклятие. В последнее время он чувствовал себя наполовину мужчиной.
Один из борцов вытолкнул другого с ринга, нарушив линию огней. Объявили о проигравшем, и паршун тщательно восстановил кольцо. Пока он этим занимался, к Далинару подошел старший слуга.
– Светлорд, простите, – прошептал он, – но вам следует знать. Главный поединок придется отменить.
– Что такое? – спросил Башин. – Что случилось? Макх не будет драться?
– Прошу прощения, – повторил старший слуга. – Но у его противника нелады с желудком. Поединок придется отменить.
Судя по всему, новости распространились по комнате. Толпа проявила свое неодобрение свистом и проклятиями, криками и пролитой выпивкой. Сбоку от ринга стоял высокий лысый мужчина, голый по пояс. Он спорил с несколькими светлоглазыми организаторами, указывая на ринг, и вокруг него на полу кипели спрены гнева.
Для Далинара эта шумиха звучала как зов битвы. Он закрыл глаза и вдохнул ее, ощущая эйфорию, намного превосходящую огненный мох. Вот буря. Надо было напиться сильней. Он сейчас совершит ошибку.
Что ж, зачем терять время. Он отшвырнул огненный мох и встал, потом снял рубаху.
– Далинар! – воскликнул Хавар. – Что ты творишь?
– Гавилар говорит, мне надо больше беспокоиться о печалях нашего народа, – заявил Далинар, забираясь на стол. – Похоже, у нас тут полный зал печальных людей.
Хавар разинул рот от изумления.
– Ставьте на меня, – крикнул Далинар. – Как в старые добрые времена. – Он спрыгнул со стола и пробился сквозь толпу. – Кто-нибудь, сообщите Макху, что я бросаю ему вызов!
Тишина распространялась вокруг него, словно дурной запах. Далинар оказался на краю ринга в комнате, где царило молчание, хотя она была битком набита светлоглазыми и темноглазыми, которые совсем недавно вели себя буйно. Борец – Макх – шагнул назад, его темно-зеленые глаза широко распахнулись, спрены гнева исчезли. У него было мощное телосложение, на руках выпирали раздутые мышцы. Ходили слухи, что он никогда не проигрывал.
– Ну? – поторопил его Далинар. – Тебе требовалась драка, а мне нужна разминка.
– Светлорд, – осторожно пояснил борец. – Это должен быть произвольный бой, все удары и захваты разрешены.
– Отлично! Что такое? Переживаешь, как бы не ранить своего великого князя? Обещаю помилование за все, что ты мне причинишь.
– Не ранить вас?! – переспросил борец. – Буря свидетельница, я боюсь не этого. – Он заметно содрогнулся, и какая-то тайленка – наверное, она руководила его боями – шлепнула его по руке. Решила, что он грубит. Борец лишь поклонился и попятился.
Далинар повернулся и окинул взглядом море лиц, на которых отразилось внезапное смущение. Он только что нарушил какое-то правило.
Толпа разошлась, паршуны собрали с пола сферы. Кажется, Далинар слишком поспешно решил, что ранг здесь неважен. Они терпели его как зрителя, но он не должен был становиться участником.
Преисподняя! Он тихо зарычал, возвращаясь к скамье, и спрены гнева следовали за ним по полу. Князь взмахнул рукой, забирая у Башина рубаху. Когда у него был элитный отряд, любой – от последнего копейщика до первого капитана – мог с ним устроить тренировочный бой или поединок врукопашную. Буря, да он и с поваром несколько раз дрался, к вящему удовольствию всех присутствующих.
Далинар сел и надел рубаху, продолжая кипятиться. Он оборвал пуговицы, сняв ее так быстро. В комнате стало тихо, поскольку люди продолжали уходить, и Далинар просто сидел себе, напряженный, – его тело все еще ждало драки, которой не суждено было случиться. Никакого Азарта. Ничто не сможет его наполнить.
Вскоре они с друзьями остались в зале одни, обозревая пустые столы, брошенные кружки и лужи пролитых напитков. Теперь, когда здесь не было толпы посетителей, это место каким-то образом пахло еще хуже.
– Светлорд, вероятно, это к лучшему, – утешил его Хавар.
– Я хочу снова быть среди солдат, – прошептал Далинар. – Снова идти в поход. Лучше всего мужчине спится после долгого перехода. И, клянусь Преисподней, хочу сражаться. И чтобы мой противник не трусил, оттого что перед ним великий князь.
– Далинар, тогда давай разыщем такой бой! – воскликнул Хавар. – Король ведь точно нас отпустит. Если не в Разломе, то в Гердазе или на одном из островов. Мы можем добыть для него земли, славу, честь!
– Тот борец, – вспомнил Далинар, – в его словах было… что-то. Он не сомневался, что я причиню ему боль. – Князь побарабанил пальцами по столу. – Он испугался из-за моей репутации в целом или есть что-то более конкретное?
Башин и Хавар обменялись взглядами.
– Когда? – спросил Далинар.
– Драка в таверне, – напомнил Хавар. – Две недели назад.
Далинар вспомнил, как туман однообразия в его жизни нарушил свет, всплеск цвета. Эмоции. Он выдохнул.
– Ты меня заверил, что они в порядке.
– Они выжили, – уточнил Хавар.
– Один… из драчунов, с которыми ты сразился, больше не будет ходить, – признался Башин. – Другому пришлось отрезать руку. Третий лепечет как младенец. У него голова больше не варит.
– Это далеко от «порядка»! – рявкнул Далинар.
– Прости, Далинар, – отрезал Хавар. – Но тому, кто выходит против Черного Шипа, на большее рассчитывать не стоит.
Далинар скрестил руки на столе, заскрежетал зубами. Огненный мох не действовал. Да, он получил быстрый прилив эйфории, но это лишь заставило его желать большего опьянения Азартом. Даже теперь он был на грани – ему хотелось разбить и этот стол, и все в зале. Князь был готов к поединку; он поддался искушению, а потом удовольствие у него украли.
Он целиком и полностью чувствовал позор от утраты самоконтроля, но не ощутил удовлетворения от самой драки.
Далинар схватил кружку, но она оказалась пустой. Буреотец! Он отшвырнул ее и встал, вопль бешенства рвался из его груди.
К счастью, его отвлекли: задняя дверь, ведущая в логово борцов, приоткрылась, и показалось знакомое бледное лицо. Тох теперь носил одежду алети, один из новых костюмов, которые предпочитал Гавилар, но ему это было не к лицу. Он был слишком тощим. Никто бы не принял Тоха – с его чрезмерно осторожной походкой и невинным взглядом широко распахнутых глаз – за солдата.
– Далинар? – окликнул он, окидывая взглядом пролитую выпивку и запертые сферные лампы на стенах. – Охранники сказали, я могу найти тебя здесь. Э-э… тут была вечеринка?
– А-а, Тох, – проговорил Хавар, откидываясь назад. – Как же мы могли устроить вечеринку без тебя?
Взгляд Тоха метнулся к кусочку огненного мха, который лежал неподалеку на полу.
– Далинар, я никогда не пойму, что тебя притягивает в таких местах.
– Светлорд, он просто знакомится с обычными людьми, – пояснил Башин, забирая огненный мох и пряча в карман. – Вы же знаете, мы, темноглазые, погрязли в пороках. Нам нужны хорошие образцы для подражания…
Он осекся, когда Далинар поднял руку. Великому князю не требовалось заступничество подчиненных.
– Тох, что случилось?
– Они собирались послать гонца, – начал объяснять ририец, – но я решил доставить новость сам. Видишь ли, моя сестра. Еще немного рано, однако повитухи не удивлены. Они говорят, это естественно, когда…
Далинар ахнул, как будто его ударили кулаком в живот. «Рано. Повитухи. Сестра».
Он рванулся к двери и не услышал, что еще бормотал Тох.
Эви словно побывала в сражении.
Он много раз видел это выражение на лицах солдат: вспотевший лоб, этот наполовину ошеломленный, сонный взгляд. Спрены изнеможения метались в воздухе. Это был знак того, что человек вышел за пределы собственных возможностей.
Жена улыбалась спокойно и удовлетворенно. Улыбка победительницы. Далинар протолкался сквозь хлопотавших над Эви лекарей и повитух, подошел к ее кровати. Она протянула к нему слабую руку. Левую руку, завернутую в тонкий мешочек, заканчивавшийся у запястья. Для алети это было интимным жестом. Но Эви все равно предпочитала левую руку.
– Ребенок? – прошептал он, взяв ее.
– Сын. Здоровый и сильный.
– Сын. У меня… у меня есть сын? – Далинар рухнул на колени рядом с кроватью. – Где он?
– Его моют, мой господин, – сообщила одна из повитух. – Скоро принесут сюда.
– Оторванные пуговицы, – прошептала Эви. – Далинар, ты снова дрался?
– Просто небольшое развлечение.
– Ты каждый раз так говоришь.
Далинар сжал ее руку через покров, слишком восторженный, чтобы огрызнуться в ответ на выговор.
– Ты и Тох прибыли в Алеткар, потому что хотели, чтобы кто-то защитил вас. Ты сама искала борца.
Эви сжала его руку в ответ. Подошла кормилица со свертком в руках, и Далинар уставился на нее снизу вверх, потрясенный, не в силах подняться.
– О да, – захихикала женщина. – Многие мужчины сперва боятся, но…
Она осеклась, когда Далинар собрался с силами и выхватил ребенка из ее рук. Он поднял мальчика на вытянутых руках и радостно рассмеялся. Вокруг него вспыхнули золотые сферы – спрены славы.
– Мой сын!
– Мой господин! – воскликнула кормилица. – Будьте осторожны!
– Он Холин, – возразил Далинар, баюкая ребенка. – Он крепкий. – Князь посмотрел на мальчика, который с красным лицом извивался и лупил крошечными кулачками. У ребенка были потрясающе густые волосы, смесь черного и золотистого. Хороший цвет. Отличительный.
«Малыш, надеюсь у тебя будет сила отца, – подумал Далинар, потирая лицо ребенка пальцем, – и хоть отчасти сочувствие матери».
Глядя в это лицо, переполненный радостью Далинар наконец-то понял. Вот почему Гавилар так много думал о будущем, об Алеткаре, о том, чтобы создать королевство, которое просуществует долго. Предшествующая жизнь Далинара запятнала его алым и разбило душу. Его сердце обросло такой коркой крема, что почти превратилось в камень.
Но этот мальчик… он сможет править княжеством, помогать кузену-королю и жить с честью.
– Светлорд, его имя? – спросила Ишал, пожилая ревнительница из обители чистоты. – Я сожгу нужные охранные глифы, если вас это порадует.
– Имя… – забормотал Далинар. – Адода. – «Свет». Он посмотрел на Эви, и та кивнула.
– Без суффикса, мой господин? Адодан? Адодал?
– Лин, – прошептал Далинар. «Рожденный для чего-то». – Адолин.
Хорошее имя, традиционное, полное смысла.
Далинар с сожалением уступил ребенка нянькам, которые вернули его матери, объяснив, что необходимо как можно скорее обучить дитя сосать грудь. Многие покинули комнату из приличия, и, пока они уходили, Далинар заметил позади всех царственный силуэт. Как это он не увидел, что Гавилар тоже здесь?
Король схватил брата за руку и от души похлопал по спине, пока они выходили из комнаты. Далинар был так потрясен, что почти ничего не ощутил. Он должен был отпраздновать – купить выпивку каждому солдату или просто пробежать через город, вопя от радости. Он стал отцом!
– Прекрасный день, – радовался Гавилар. – В высшей степени прекрасный.
– Как ты это сдержал? – спросил Далинар. – Этот восторг?
Гавирал ухмыльнулся:
– Я позволил этому чувству стать моей наградой за выполненный труд.
Далинар кивнул, потом посмотрел на брата.
– Что такое? – спросил Далинар. – Что не так?
– Все в порядке.
– Гавилар, не лги мне.
– Я не хочу портить тебе чудесный день.
– Вопросы без ответов испортят его больше любых слов. Выкладывай.
Король поразмыслил, потом кивком указал на логово Далинара. Они пересекли главную комнату, прошли мимо мебели, которая выглядела слишком эффектной: красочная, с цветочными узорами и плюшевой обивкой. Отчасти виной тому был вкус Эви, хотя на самом деле… жизнь теперь была такая. Вся его жизнь превратилась в сплошной плюш.
Кабинет он устроил на свой лад. Несколько стульев, очаг, простой коврик. Шкафчик с разными экзотическими и крепкими винами, каждое – в особой бутылке. Это была та разновидность напитков, пить которые почти стыдно.
– Дело в твоей дочери? – предположил Далинар. – Она опять ходит во сне?
– Ясна в порядке, выздоравливает. Дело в другом. – Гавилар нахмурился, его выражение лица сделалось опасным. Он согласился на корону после долгих споров – Солнцетворец ее не носил, и хроники твердили, что Йезерезе’Элин тоже отказывался от нее. Но люди любили символы, и большинство западных правителей носили короны. Гавилар согласился на черный железный венец. Чем сильнее его волосы седели, тем заметнее становилась корона.
Слуга разжег огонь в очаге, хотя тот горел слабо, и единственный спрен пламени полз по углям.
– Я терплю неудачу, – признался Гавилар.
– Что?
– Раталас. Разлом.
– Но я думал…
– Пропаганда, – усмехнулся Гавилар, – предназначенная для того, чтобы приглушить критические высказывания, которые раздаются в Холинаре. Таналан собирает армию и обустраивается в крепостях. Что еще хуже, думаю, другие великие князья его поддерживают. Хотят посмотреть, как я с этим справлюсь. – Он презрительно усмехнулся. – Ходят слухи, что я размяк с годами.
– Это не так. – Далинар в этом убедился за месяцы, которые прожил с Гавиларом. Его брат совсем не размяк. Он по-прежнему стремился к завоеваниям, просто изменил метод. Его оружием стали слова, и он маневрировал, направляя великие княжества на позиции, где они были вынуждены подчиняться.
Угли в очаге пульсировали, словно сердце.
– Ты задумывался о времени, когда это королевство было действительно великим? – спросил Гавилар. – Когда все народы уважали алети, короли искали их совета, а мы были… Сияющими.
– Предателями, – уточнил Далинар.
– Неужели действия одного поколения отрицают множество поколений господства? Мы поклоняемся Солнцетворцу, в то время как его правление длилось всего лишь миг, – но игнорируем века, на протяжении которых владычествовали Сияющие. От скольких Опустошений они защитили человечество?
– Э-э… – Вроде бы ревнители говорили об этом в молитвах. Далинар попробовал угадать. – От десяти?
– Число бессмысленно. – Гавилар махнул рукой. – В хрониках просто пишут «десять», потому что это красиво звучит. Так или иначе, мои дипломатические усилия потерпели неудачу. – Он повернулся к Далинару. – Пришла пора показать королевству, что мы не размягчились.
«О нет».
Несколько часов назад он бы прыгал от радости, но после того, как ему показали сына…
«Ты через пару дней снова будешь тревожиться, – сказал себе Далинар. – Человек не может измениться в один миг».
– Гавилар, – прошептал он. – Я боюсь.
– Ты по-прежнему Черный Шип.
– Я боюсь не битвы. – Далинар вскочил, в спешке перевернув стул, и начал расхаживать из угла в угол. – Гавилар, я как зверь. Ты слышал о драках в барах? Буря. Меня нельзя подпускать к людям.
– Ты таков, каким тебя создал Всемогущий.
– Да послушай меня: я опасен. Конечно, я могу подавить этот маленький бунт, искупать Клятвенник в крови. Великолепно. Чудесно. А потом что? Я вернусь сюда и опять запру самого себя в клетке?
– Я… возможно, смогу тебе помочь.
– Чушь. Я уже пытался жить спокойной жизнью. Я не могу бесконечно заниматься политикой, как ты. Мне нужно больше, чем просто слова!
– Ты просто пытался сдержать себя – пытался изгнать жажду крови, но не заменил ее чем-то другим. Сделай, что я приказываю, потом возвращайся – и мы обсудим дальнейшее.
Далинар замер рядом с братом, а затем целенаправленно шагнул в его тень. «Помни об этом. Помни, ты служишь ему». Он бы ни за что не вернулся в то место, где едва не напал на этого человека.
– Когда мне отправляться в Разлом? – спросил Далинар.
– Ты туда не поедешь.
– Но ты только что сказал…
– Я посылаю тебя сражаться, но не против Разлома. Наше королевство страдает от угроз извне. В Гердазе новая династия, настроенная к нам враждебно; там обрел силу дом Реши. А веденцы нападают на Алеткар с юго-запада. Они твердят, что во всем виноваты бандиты, но отряды слишком хорошо организованы. Это испытание, чтобы проверить, как мы себя поведем.
Далинар медленно кивнул:
– Ты хочешь, чтобы я отправился сражаться на границы. Напомнил всем, что мы по-прежнему способны пустить в дело меч.
– Именно. Опасное время для нас, брат. Великие князья сомневаются. Они думают: стоит ли единый Алеткар таких проблем? Зачем кланяться королю? Таналан – воплощение их сомнений, но он достаточно осторожен, чтобы не начинать открытое восстание. Если нападешь на него, другие великие князья перейдут на сторону повстанцев. И тогда мы разрушим королевство – все придется начинать сначала. Этого нельзя допустить. Я создам единый Алеткар. Даже если мне придется так сильно бить великих князей, что от жара они сплавятся друг с другом. Они должны усвоить урок. Отправляйся сперва в Гердаз, потом – в Йа-Кевед. Напомни всем, почему они тебя боятся.
Гавилар посмотрел Далинару в глаза. Нет… он не был мягким. Теперь он думал, как король. Гавилар Холин мыслил в долгосрочной перспективе, но был настроен столь же решительно, как и всегда.
– Будет сделано, – отозвался Далинар. Буря свидетельница, не день, а ураган эмоций. Далинар направился к двери. Он хотел снова посмотреть на сына.
– Брат? – позвал Гавилар.
Далинар повернулся и взглянул на Гавилара, озаренного светом затухающего очага.
– Слова действительно важны, – сказал Гавилар. – Куда важнее, чем ты готов признать.
– Может быть, – согласился Далинар. – Но будь они всесильными, тебе бы не понадобился мой меч, верно?
– Возможно. Не могу отделаться от мысли, что слов бы и впрямь хватило, если бы я только знал, что именно надо говорить.
Назад: 48 Ритм труда
Дальше: 50 Шаш, тридцать семь
