Глава 20. Секретная база

Когда космолёт остановился, я долго тупо пялился в приборную доску, на которой расплывались мерцающие огоньки. Руки и ноги противно зудели ноющей изнутри дрожью.

— А здорово мы их, командир!

Я медленно повернул голову в сторону звука и лишь через мгновение, которое показалось вечностью, понял, что вижу покрытое испариной, красное, но невероятно довольное лицо Гришки.

— Да, ты прав, — слабо отозвался я.

Вытянув тело из кресла, я открыл крышку люка. Заскрипела выдвигающиеся лестница — я так устал, что лихо выпрыгивать на бетонку, у меня уже не было никаких сил.

Я спустился вниз, сошёл с последней ступеньки. Ноги ощутили твёрдую почву и я вдохнул пьянящий, пропитанный морской солью, воздух, мысли разбежались, голова закружилась.

— Олег! Ты был великолепен!

— Да… — промямлил я, вглядываясь куда-то вдаль.

Но когда зрение сфокусировалось, я осознал, что вижу рядом вовсе не Мизэки, а другую женщину. Незнакомую. Невероятно красивую, словно сошедшую с трёхмерного постера-рекламы какого-нибудь летающего спорткара или чудодейственного средства для отращивания волос. И лишь через мгновение понял, что это журналистка Эва Райкова.

Но сейчас она выглядела совсем иначе, чем когда я видел её в столовой Мак- Мердо. Полупрозрачный, трепещущий шёлк почти не скрывал её налитой груди, нежной кожи в ложбине между тонкими ключицами. Волосы тяжёлой гривой лежали по округлым плечам. Как может измениться женщина, стоит ей переодеться, накраситься, изменить причёску. Чёрные бриджи облегали стройные длинные ноги, открывая внизу красивый рельеф икр. Я фиксировал всё это не как мужчина, а как сторонний наблюдатель, видел это всё, зная, что это потрясающее изменение сделано для меня. Но ощущал себя неловко и даже глупо. Мне не хотелось видеть эту красивую женщину. Хотелось лишь закрыть глаза и просто выбросить из головы тот ужас, который пришлось пережить только что.

Перед глазами по-прежнему стояла картина на панорамном экране, на который выводилось реалистичное изображение с камер на обшивке. Два летающих блюдца, выпустив яркий луч, пытались «перепилить» крыло космолёта. Я видел, как расползается сверхпрочный материал, тает как лёд под жаркими лучами солнца и понимал, что это конец, наша гибель. У системы защиты уже не осталось энергии отражать атаки.

И все же заставил себя углубиться в меню, лихорадочно перелистывая все инструкции по уничтожению вражеских объектов. И вдруг перед глазами всплыл пункт, который я не понял сразу. Но вчитался и тут же сердце забилось гулко и радостно. Затаив дыхание, я отправил оружие на зарядку, краем глаза замечая, что система регенерации не справляется с восстановлением обшивки.

— Олег! Быстрей! — ударился в уши голос Мизэки. — Я перенаправила всю энергию!

Руки ощутили рифленную ручку рычага управления и я плавно потянул её вперёд. Космолет вздрогнул, передёрнулся словно живой. И на миг показалось, что вся кабину заполнило бушующее пламя, что он жадно пожирает все вокруг, панель управления, рычаги, кресло.

Но на самом деле, волны пламени исходили от космолета, он словно плыл в море огня, а панорамные экране лишь равнодушно фиксировали то, что происходило за пределами кабины.

— Что это такое? Ничего себе, — бормотал что-то Григорий.

Всепожирающий огненный океан бушевал, жадно поглощая все вокруг, летающие блюдца тонули в нем, расползались на куски, скукоживались в комки расплавленного металла. Волна, ещё одна. И наконец, наш космолет вырвался на простор, в такой голубой и бесконечный, что хотелось расправить лёгкие и заорать от счастья.

С экрана радаров все летающие блюдца исчезли. Всё исчезло, словно ничего и не было, никаких странных объектов. И я ввёл в систему код поворота на базу, и включил автопилот. Откинулся на кресле и закрыл глаза. Но все равно видел бесконечный танец ярко-оранжевых языков пламени, завораживающе прекрасный и ужасающий.

— Олег, я так рада, что вы вернулись.

Нежное прикосновение к моим рукам, от которого пробежала дрожь по коже. И я не выдержал, обнял Эву, прижал к себе. И пьянящий аромат её тела, такой тонкий и в то же время слишком сильный, яркий, окутал меня душной, жаркой пеленой, и ноги подкосились, закружилась голова.

Мизэки стояла поодаль и чуть наклонив голову набок, наблюдала за нами. В глазах не было заметно ревности или зависти, скорее сожаление о чём-то потерянном. Но всё равно охватила неловкость и стыд, отчего заполыхали щёки, шея и повлажнели ладони.

— Ну да, всё в порядке, — пробормотал я, стесняясь только что проявленных чувств.

Отстранив Эву, не глядя на неё, я направился к штабу. Надо было поговорить с этим лже-Громовым. По душам. Выяснить, кто такой Раймонд Байкович.

Нагнав меня, Гриня пошёл рядом, и даже не видя его, я понимал, в каком восхищенном состоянии пребывал парень. Он смотрел на меня, как на Бога и это впервые не вызывало отклика в моей душе — никакой заслуги в победе у меня не было.

— Здесь находится хорошо охраняемый военный объект, — по моей команде экран-сфера развернулась над длинным овальным столом и отобразила схему. — На гористом острове, вокруг теперь море. Собственно говоря, на самом деле это раньше он был хорошо охраняемым. Сейчас там по всей видимости никого не осталось.

— А как вы это выяснили, полковник? — в голосе Григория я не уловил сомнения, только неподдельный интерес.

Эта кличка «полковник» приклеилась ко мне. Я так и не захотел стать Петром Степановым или ещё кем-то. А называться Громовом не имел права. После триумфального возвращения, когда мы отразили атаку вражеских дирижаблей, я смог уже пользоваться больше свободой. Я сделал несколько вылетов на космолете, пытаясь собрать хоть какую-то информацию о том, что творится сейчас на планете. Камеры, или вернее, сверхмощные телескопы, могли показать объект размером с монетку.

— Там взлётно-посадочная полоса отличная, — объяснил я. — Оттуда могут взлетать не только космолёты, но даже звездолёты. Скорее это можно назвать космодромом. Там все есть, фермы, шахты, рельсотроны.

— А зачем она нам? У нас тут хороший аэродром…

— Там оружия можно добыть, боеприпасов.

Я лукавил, вернее, просто врал. Но только Мизэки понимала это. Нет, в том месте реально была военная база, но в то же время там находился мощный научный центр. У меня теплилась надежда найти Никитина, хотя надежда настолько слабая, что я почти не верил в неё. И ещё мне хотелось выяснить судьбу нашего с ним проекта. Обнаружить звездолёт, который собирался на орбите Земли, я не смог. Но возможно, его перегнали куда-то вглубь солнечной системы. Может быть за Луну, или в пояс астероидов.

— Там целый подземный город, — объяснила Мизэки. — Не только оружие, но и продукты, оборудование, компьютерный центр и многое другое, что может нам понадобиться.

— Это здорово… Но ведь они не пустят нас туда. Спутники и все такое.

Они давно сбились с орбиты, никто их давно не корректировал, — спокойно объяснила Мизэки. Нельзя сказать, что они безопасны, но в любом случае людьми они не управляются. Только суперкомпьютером. Их легко вывести из строя электромагнитной бомбой.

— Ну что, Гришаня? Пойдёшь со мной?

— Да! Конечно!

Глаза Григория горели, радость выпирала лихорадочным румянцем на торчащих скулах. Я мог даже не развлекать его этим рассказом, парень отправился бы со мной на край света, в самый ад. Стало неловко.

— Но наша миссия будет секретной. Громов не должен об этом узнать. Кирилов так зло ухмыльнулся, что его ответа не понадобилось.

— Проклятье! Как убрать эту хрень?

Я крупно вывел изображение взлётно-посадочных полос на панорамный экран. Когда пролетал здесь раньше, ничего подобного не наблюдал. Площадка тогда была абсолютно голой. Теперь же шевелилась буро-фиолетовая масса, чем-то похожая на ту, что заполняла инопланетный корабль-сферу, с которого мы с таким трудом сбежали с Мизэки.

— Что скажешь, Мизэки? Что это за чертовщина?

Я спросил вслух, хотя понимал, она слышала мои мысли, но мы решили общаться обычным способом, чтобы не вызывать подозрений, лишних вопросов. Кирилову, что сидел на месте второго пилота, я доверял, но не настолько, чтобы дать понять, что Мизэки умеет читать мои мысли.

— Похоже на алярис, — задумчиво проронила девушка. — Семейство паффер- орка.

Я ввёл название в поиск базы данных космолёта, но искать не пришлось. Перед моим носом услужливо закрутился сферический экран с изображением этой хрени и её данными. Гребанная интеллектуальная автоматика, чёрт бы её побрал.

— Что вы ждёте, полковник? Надо жахнуть по нему из лазера, — воскликнул Григорий.

— Полосу могу повредить.

— Да? Но вы говорили, что она такая прочная, что даже звездолёты могут взлетать с неё?

— Не отсюда они могут взлетать, а из подземной шахты, — вставила фразу Мизэки.

— Смотри. Используй вот это.

Совершенно рефлекторно я потянулся к высвеченным красным опции меню. Но через мгновение пожалел о своём необдуманном поступке. На площадку обрушилась лавина огня, прошлась волной. И теперь вся поверхность оказалась покрытой бесформенной кучей.

Твою ж мать! Как мы сядем теперь на эту кучу дерьма! — я только хотел матерно выругаться, как что-то бултыхнулось рядом с площадкой. Поднялась волна и прошлась бурлящим потоком, снеся всю грязь в океан. И теперь только оставалось посадить космолёт. Автоматическая система легко повела его прямиком на девственно чистую площадку, с одной стороны ограниченной высокой горной грядой. Снизились по такой идеальной глиссаде, и так мягко коснулись полосы, что я не ощутил никакой перегрузки. Лишь завизжали, заскрипели шасси о пластобетон, мелкая, едва ощутимая дрожь прошлась по корпусу, и всё. Мы остановились и стало слышно, как завывает ветер и зло стучится в обшивку.

Выбрались наружу, я потянулся, закрыв глаза, от жгучих прикосновений солнечных лучей больно стянуло кожу.

— Жарковато.

Такое простое слово заставило меня вздрогнуть. Я метнул взгляд. Эва! В уголках красиво очерченного рта таилась торжествующая улыбка. Всё-таки увязалась за мной, сука! И откуда только узнала, что мы отправимся сюда?

— Я рада, что ты взял меня с собой.

Подошла ближе и так проникновенно взглянула в глаза, что бросило в жар.

— Да, хорошо, — я рефлекторно отстранился, оглядел мою маленькую команду: Мизэки не проронила ни слова, хотя в глазах явно вспыхнуло удивление, но тут же погасло. А Григорий по-прежнему благоговейно не сводил с меня глаз, чем-то напоминая этим Яна Беккера. — Теперь нам надо проникнуть внутрь. Мизэки, что скажешь?

— Здесь должен быть проход вниз. Вот там, — девушка сделал жест в сторону одиноко торчащей на краю аэродрома высокой башни.

Скорее всего, раньше это сооружение было диспетчерской вышкой или огневой точкой для уничтожения непрошенных гостей. Но сейчас она точно не действовала.

— А вот странно, — Григорий, переставляя длинные ноги, прошёлся туда-сюда, впечатывая берцы на рифленной подошве в серые плиты пластобетона. — Почему здесь ни одного летательного аппарата нет? — он остановился около меня и бросил задумчивый взгляд. — А, полковник? Куда они все подевались? Может это вовсе не аэродром? А что-то другое?

— Нет, это точно аэродром. Вон, и разметка сохранилась и огни высокой интенсивности, — я огляделся по сторонам. — Может их в океан смыло? Не знаю.

— Думаю, здесь подземные ангары, — задумчиво произнесла Мизэки.

На голоэкране выскочила схема, расчерченная мерцающими зеленоватыми линиями, едва заметными под слепящим солнцем. Но я уловил, что под нами пустоты.

— Ах, вон оно что. Тогда мы бы могли попасть внутрь, спустившись на платформе вниз, — подала голос Эва. — Надо найти место, где платформа опускается. Может быть, в этой диспетчерской вышке есть пульт управления?

— Даже, если такое и предусмотрено, наш космолет слишком большой для этого. Это во-первых, — в голосе Мизэки я уловил досаду, хотя, кажется, она не подавала вида, что ревнует. — И, во-вторых, это помешает нам быстро взлететь, если понадобится. Нет, пусть космолёт останется наверху. Так надёжней.

Эва поджала губки и, сузив глаза, бросила злой взгляд на японку. Ещё не хватало мне разборок между бабами. Вдруг Эва что-нибудь учудит во время операции? Может стоит оставить её в космолёте? Для охраны?

— Так. Всё ясно, — торчать на солнцепёке, да ещё на открытой местности, где мы представляли великолепную мишень, было опасно. — Пошли.

Диспетчерский пост встретил нас неприветливо: полумраком, криво висящими анахроничными экранами над дугообразной панелью управления, скрытой под пушистым слоем пыли. Напротив кресла с вытертой добела в паре мест обивкой из тёмно-коричневого кожзаменителя сиротливо притулился бумажный стаканчик с бурой массой на дне. Да лежал рядом скрученный в уродливую фигуру кусок, в котором угадывался бутерброд с сыром.

В центре, за невысокими металлическими перилами, выкрашенными грязно-белой краской, обнаружился «стакан» шахты лифта. Вызывать его я не видел никакого смысла. Даже, если генератор оставался рабочим, мы могли застрять.

Рядом с шахтой оказалась винтовая лестница, по которой я начал спускаться первым, за мной Мизэки и Эва, а Григорий замыкал процессию. С одной стороны ступеньки ограничивала глухая бетонная стена с встроенными в неё продолговатыми лампами, от которых толку было мало. А с другой хлипкими, не внушавшими доверия перилами. Чем глубже мы спускались, тем темнее становилось, но не успело всё погрузиться во мрак, как вспыхнул мой налобный фонарь, озарив мутноватыми белым светом ступеньки.

Шли так долго, что пришлось несколько раз останавливаться. Я не ощущал усталости, но боялся за женщин, но ни одна из них не пожаловалась, не поныла. Хотя по наряженному выражению лиц я ощущал, как они устали. Григорий делал вид, что готов хоть целую вечность ходить по лестницам, лишь бы быть в команде со мной. Но я прекрасно понимал, что моя маленькая команда выдохлась. И когда перед глазами предстал дверной проем, я обрадовался. За дверью оказался широкий, идущий на подъем, проход, вырубленный в скальной породе.

Буро-серый камень бугрился, выпирал из стен острыми краями, нависал валунами над головой, грозясь свалиться вниз при любом самом лёгком движении. По стенам вились чёрными змеями кабели, подвешенные на крюки. Кое-где на металлических штырях тускло отсвечивали лампы под жестяными тёмно-зелёными колпаками.

Я вытащил устройство для проверки наличия биологических форм, но ни инфракрасное, ни рентгеновское излучение ничего не выявило.

— Т-а-ак, — я с шутливой суровостью оглядел мою маленькую команду. — Я иду первым, вы за мной. Григорий — замыкающий. Далеко друг от друга не отходить. Всё понятно?

Перебежал к ближайшей глыбе, смахивающей на здоровенного белого медведя, вставшего на дыбы рядом со стеной. Осторожно выглянул. И совершенно не таясь, выскочил на середину прохода.

Лёгкий щелчок, ещё один. Заметались яркие лучи, смыкаясь на мне и ослепляя. Резкий треск пулемётных очередей ударил в барабанные перепонки, разнёсся эхом под сводами, многократно отразившись от стен. Обрушился огненный дождь. Но я успел сгруппироваться. Бросился на землю, откатился назад. Спрятавшись, лишь наблюдал с безопасного расстояния, как выстрелы ритмично выбивают фонтанчики пыли и осколков из камня.

— Полковник, вы ранены.

Голос Кирилова пробудил болевые ощущения, о чем я забыл в запальчивости. Оглядев себя, заметил несколько расплывшихся кровавых пятен. Только теперь резкая боль обожгла шею, плечо и бок.

— Присядь, Олег.

Эва бросилась на колени передо мной, аккуратно стала расстёгивать на мне куртку. Пальцы её дрожали, на лбу, собравшемся в трогательные складки, заблестели капельки пота. От её лёгких прикосновений, таких нежных и мягких, дрожь слабыми электроразрядами пробежала по коже. И какое у неё было страдальческое выражение лица. Совсем растеряла замашки гламурной дивы, не хотела произвести впечатление, лишь беспокоилась обо мне. Не как Мизэки, та знала, что произойдёт со мной сейчас. Но было жаль, до зубовного скрежета жаль, что Эва тоже сейчас узнает о моём секрете, и ей станет также безразлично, как и Мизэки.

Эва лишь успела поднести раскрытый бинт к моему плечу и замерла, как статуя. Моё тело вытолкнула пули и раны затянулись. Не осталось ни следа, даже шрамов.

— К-к-как это? — ошарашенно протянул Григорий.

Я встал на ноги, натянул куртку. Отряхнулся, подтянул брюки. Бросил взгляд на застывшую с бинтом в руках Эву.

— Извините, ребята, забыл предупредить, — я почесал нос, подумывая о том, что конкретно сообщить. — Ну, в общем я бессмертен. Понятно? Всё. Теперь дальше. Просто так пройти нам не удастся. Надо думать, как расхерачить эти огневые точки. Мизэки, ты их засекла?

Она кивнула. На голоэкране перед моим носом повисла схема прохода, где мерцали красные точки. Нахлынуло раздражение и бессилие, как бывало не часто. Пройти этот путь вряд ли мы сможем, надо искать другой.

— Полковник, а зачем мы вообще сюда пришли? На самом деле? Не за оружием? Ведь нет?

Мизэки казалась спокойной, даже равнодушной. Она все равно всё знала и так. Взгляд Эвы — смесь обожания влюблённой кошки и нарастающей паники. А Григорий был спокоен, как слон. Казалось, скажу, что мы пришли сюда, чтобы найти проход в ад, он бы всё равно не удивился, только обрадовался

— Хорошо, я скажу. Хочу найти здесь, на этой базе, Артура…

— Никитина? — Григорий лениво почесал шею. — А зачем?

— Только он может подтвердить, что я настоящий Олег Громов. А второе, как ни пафосно это звучит, хочу по-прежнему спасти Землю от гамма-излучения этой гребанной Сверхновой.

— Смысла нет. Земля в полной жопе, — Григорий хмыкнул, сплюнул себе под ноги.

— И все равно я хочу узнать, собирается ли по-прежнему звездолёт или нет.

— Мы можем проверить это. Слетать на космолёте, — предложил Гришаня. — Зачем нам Никитин?

— Мы не сможем пристыковаться ни к докам, ни к звездолёту. Там наверняка усилили меры безопасности и сменили полностью все коды доступа. И вообще я член команды и один из самых важных. Управление звездолётом делалось под меня. Понятно? И я хочу узнать, в каком там всё состояние. Что скажешь, Мизэки? Есть у нас шанс пройти здесь?

— Есть, конечно.

С хитрой улыбкой, потянулась к своему рюкзаку и вытащила устройство, смахивающее на большую стрекозу с расширяющейся каплеобразной головой.

— Дрон? Но зачем? А-а-а. Я понял, — я усмехнулся такому простому, но гениальному решению моей напарницы. — Так отлично. Значит, Мизэки запускаешь эту штуку, а мы разнесём эту халабуду на куски.

Дрон едва заметно зажужжал, выпорхнул из рук девушки и полетел в проход. А я снял с плеча лазерную винтовку. Щелчок. Отъехала створка, скрывавшая огневую точку и я точным ударом луча уничтожил её.

Григорий быстро понял мою идею. Выглядывая из-за каменной глыбы, он прицеливался, жал спуск. Взрыв! Во все стороны отлетели ошмётки от турели, беззащитно открывшейся, чтобы уничтожить дрон. Мизэки так здорово управляла им, что пару раз я засмотрелся на лихие пируэты, которые выделывала эта «игрушка», обходя строй «светлячков» — пулемётные очереди, прошивающие пространство.

И тут же не удержался от восхищенного возгласа, когда Эве удалось метко разнести на куски огневую точку. Девушка обернулась, одарив меня радостным взглядом. Лицо раскраснелось, блестело от пота. Не женщина — огонь.

— А, проклятье!

Григорий выскочил слишком далеко за пределы нашего убежища, и получил пулю. На плече расплывалось тёмное пятно с дыркой посредине.

— Эва, перевяжи его, — скомандовал я.

Наконец, всё закончилось. Израненный дрон вернулся в руки Мизэки. Ему здорово досталось, два движка были словно срезаны ножом, ещё один довольно сильно повреждён, а на серебристом тельце осталось несколько дырок, похожих на раскрывшиеся цветки. Мне даже жаль стало этого металлического «шмеля», словно он мог испытывать боль.

— Гришаня, ты как?

Лицо парня выражало досаду и злость. На удивление бодро вскочил на ноги, бросив мимолётный взгляд на повязку, которую довольно умело сумела соорудить Эва, и отрапортовал:

— Все в порядке, полковник. Царапина, — махнул правой, здоровой рукой.

— Ладно, пошли.

Под ногами хрустели ошмётки разнесённых в дребезги пулемётов. Я машинально поднял продолговатый, выкрашенный белой эмалью, кусок. Остаток надписи горделиво гласил: «…ственность Пьерпонта Моргунова». Значит, реально мы на базе, построенной по заказу председателя Совета Десяти. Странно, почему я ничего не знал об этом раньше? И кольнула досада — если бы нас пустили сюда легально, не пришлось бы уничтожать защитный периметр. Он бы здорово нам пригодился потом.

В монолитной стене обнаружились дверь. Сделав знак своей команде, я перехватил лазерную винтовку и прошёл внутрь. Неверный свет фонаря прогнал часть тьмы, обнажив металлическую поверхность стеллажа, где угадывались неровные очертания деревянных ящиков. Осторожно снял один из них, сбил замок. Патроны в коробках. Много патронов. А рядом на полках завёрнутые в промасленную бумагу автоматы, пулемёты, дробовики. Витал в воздухе запах машинного масла, оружейной смазки и металла.

Григорий с горящими глазами бродил между рядами стеллажей, цокал языком, одобрительно крякал, брал в руки то автомат, то дробовик, любовно погладив, аккуратно клал на место. Чтобы подойти к другой полке и с нежностью вглядеться в очередную машину для убийств.

А вот дальше нас ждал сюрприз. Вместо ящиков с патронами, автоматами, винтовками или гранатами там почти до самого потолка шли ровные ряды монолитных кубов, отливающие блеском антрацита, гладкие и плотные на ощупь. Что это могло быть? Никогда не видел ничего подобного. Я взял один из них, поддержал в руках, потряс, пытаясь понять, что это такое.

— Мизэки, можешь определить, что там внутри? Химических состав?

Девушка вытащила сканер, вызвала панель управления и углубилась в проход между рядами. Эва с какой-то опаской остановилась на пороге, смотрела с напряжением, хмурила лоб, прикусив нижнюю губу. Казалось, у неё возникла какая- то догадка, но она боится высказать её. Но вовсе не потому, что её поднимут на смех, а по другой причине. Она нервничала, и её эмоции начали передаваться мне.

— Эва, что это может быть?

Она вскинула на меня глаза, и коротко сглотнула ком в горле, покачала головой.

— Я… не знаю. Не думаю, что знаю. Хотя…

— Это явно органические останки, — подала голос Мизэки.

— Да, мусор сжигали, — махнул рукой Григорий. — Не успели вывезти.

— Нет, это не мусор, — возразила Мизэки. — Это биологические останки.

Эва гортанно, но тихо вскрикнула. Сложив ладони вместе, прижала к губам, словно пыталась запереть слова, готовые вырваться из груди. Качнулась из стороны в стороны.

— Ты хочешь сказать, — медленно произнёс я, сам боясь тех слов, что пришли на ум. — Это останки людей? Да?

Мизэки ничего не ответила, лишь кивнула. А я прислонился к стене, ощущая как по затылку, всей голове расплывается могильный, ледяной холод. Прикинул — здесь могло быть около трёх сотен кубов. Триста человек? Волосы противно шевельнулись на затылке. Какому извращённому уму пришло в голову сотворить подобное?

Григорий, опустил дробовик, приклад которого только что с интересом осматривал и, хлопая ресницами, уставился на меня.

— Ладно. Надо двигаться дальше, — скомандовал я, направился к двери.

Выбравшись в коридор, мы направились вдоль его глухих серых стен, испещрённых тёмными потёками грязной воды. Дошли до ворот. И хотя они были закрыты, помощь Мизэки не понадобилась — вместе с Гришкой мы легко сняли металлическую балку со штырей.

Медленно с ритмичным скрежетом отошли створки. Космолёт. Белоснежный, прекрасный, будто лебедь, прилетевший совсем из иного мира.

— Это космоджет Моргунова! — воскликнула Эва.

— Ну да, похоже, — я подошёл ближе, словно боясь разбудить кого-то, медленно и аккуратно поднялся по трапу, вошёл в салон.

— Да, именно здесь Артур летел куда-то! — Эва поднялась вместе со мной и прошла по проходу, провела рукой по пушистой обшивке кресла.

— Почему ты так решила?

— Он успел мне прислать сообщение. Описал космоджет изнутри.

Значит, я не ошибся и мы действительно в том самом месте, куда Моргунов приказал переправить Артура. Но это не обрадовало меня — осознавал, что, скорее всего, Никитина живым я не найду. Но бросить всё, развернуться и улететь обратно на базу в Мак-Мердо, мешало вечное моё упрямство. Чем больше трудностей возникало на пути, тем сильнее мне хотелось их преодолеть. Во что бы то ни стало дойти до конца, чего бы мне это не стоило!

За дверью ангара, которую мне пришлось открыть вручную, обнаружилась небольшая комната с глухими стенами, где в центре торчал цилиндр из толстого полупрозрачного пластика. Похоже, ещё один лифт. Неработающий.

Устало я привалился к стене, раздумывая, как нам преодолеть это препятствие, как яркий свет больно резанул по глазам. Едва заметный нарастающий гул, идущий откуда-то из центра земли.

— Добро пожаловать в научно-исследовательский центр! — рядом возникла голограмма стройной высокой блондинки в белом халате, такой же искусственной, как и голос, который только что произнёс эту фразу.