После обеда появился Ярнебринг и доложил о своих успехах. А для начала передал Юханссону пачку свежих снимков Стаффана Леандера Нильссона.

– Где ты их взял? – спросил Юханссон с подозрением.

– Не беспокойся. – Ярнебринг ухмыльнулся. – Я сделал их сам. Воспользовался случаем и вчера проследил за этим идиотом. Сначала утром, а потом еще и вечером. Есть там одна пиццерия через улицу от дома, где он живет. Похоже, его любимое заведение. Я поболтал немного с владельцем. Нильссон явно имеет привычку бывать там несколько раз в неделю.

– Ты, значит, немного поболтал с владельцем. Всего чуть-чуть, – проворчал Юханссон, перебирая фотографии.

Стаффан Леандер Нильссон выглядел совершенно обычным мужчиной. Даже приятным. И моложе своих пятидесяти лет. Ростом немного ниже среднего, нормального телосложения, ни худой и ни полный, коротко подстриженные светлые волосы с сединой на висках, правильные черты лица. Хорошо, но просто одет, джинсы, красная рубашка поло, синий летний пиджак.

«А что ты, собственно, ожидал увидеть, – подумал он. – Черную накидку и клыки, как у вампира?»

– Всего лишь самую малость, – сказал Ярнебринг. – У меня голова еще работает, если это тебя интересует. Хозяин заведения – добрый и приличный турок. Когда Нильссон выходил, я входил. Подумал, дай попробую стащить бокал, из которого он пил, но не успел. Мне кажется, он не курит и не жует табак. Двум пенсионерам, пожалуй, понадобится время, чтобы получить ДНК этого господина. Поэтому я воспользовался случаем и перебросился парой слов с владельцем. Впихнул в себя кружку пива. Утверждал, что никак не могу вспомнить его гостя, попавшегося мне навстречу. Вроде бы мы работали вместе в транспортной фирме.

– И что поведал турок? – поинтересовался Юханссон.

– Немного. Мужчину зовут Стаффан Нильссон, он постоянный посетитель, хороший парень, всегда спокоен и опрятен. Сказал, что я наверняка ошибся относительно грузоперевозок. Если верить ему, Нильссон трудится агентом по недвижимости. Квартиры, дома, отели в Таиланде. У него похожий туристский проект на севере в Оре. Есть связи. Помог его младшему брату приобрести жилье в Сольне. Не бесплатно, как я понял, но не наглел. Короче, хороший человек.

– Совершенно обычный приличный швед, – констатировал Юханссон. – Никак не слюнявый взрослый ребенок, уж точно не любитель сесть за руль в нетрезвом виде и склонный к насилию сексуальный извращенец, даже не жирный лысый и туповатый шофер-дальнобойщик, говорящий на диалекте Даларны.

– Точно, – согласился Ярнебринг. – Самый обычный швед среднего возраста.

– У тебя есть еще что-нибудь?

– Само собой, – ответил Ярнебринг и протянул значительно более толстую пачку, чем та, которая содержала только фотографии.

– Ты попросил Гунсан собрать досье на этого поганца, – констатировал Юханссон недовольно. – По-моему, мы договорились не втягивать старых коллег в наше дело.

Гунсан уже в течение тридцати лет работала в полиции Стокгольма в качестве гражданского персонала и большую часть своей профессиональной жизни занималась тем, что помогала его лучшему другу с внутренним сыском (то есть поисками по регистрам). Чего он сам по возможности старался избегать. Наверняка она столь же долго тайно любила его.

– Гунсан не считается, – возразил Ярнебринг. – Она умеет молчать. И под пытками ничего не скажет.

– Ладно, поверю тебе на слово, – проворчал Юханссон. – И что она говорит?

– Почитай сам, – предложил Ярнебринг.

– Башка раскалывается, – пожаловался Юханссон и отложил в сторону папку. – Лучше ты мне расскажи.

Гунсан сработала в своей обычной манере. Проверила Стаффана Леандера Нильссона по всем регистрам, которые, по ее мнению, могли хоть что-то о нем поведать. С рождения до того дня, когда он впервые встретился с Ярнебрингом, понятия не имея, кто попался ему навстречу, когда он покидал пиццерию.

– Возьмем наиболее свежие данные, – начал рассказ Ярнебринг. – По адресу, где сейчас проживает, сей господин находится уже пятнадцать лет, с тех пор как этот район построили. Тогда же он как раз вернулся в Швецию из Таиланда. У него собственная квартира. Ни жены, ни детей. Зато есть паспорт, водительские права и автомобиль. Маленький «рено», почти новый, ему всего несколько лет. Экологически безвредный, по-видимому. Больше никакого красного «гольфа».

– Он попадался на чем-нибудь?

– Никогда не был судим, и, по сути, ему даже не предъявляли обвинений. Но кое-какие записи имеются. Все дела закрыты за отсутствием состава преступления.

– И о чем там речь?

– Похоже, он немного нечист на руку, – сказал Ярнебринг. – В конце восьмидесятых его подозревали в налоговой афере, даже в крупном размере. Но ничего не смогли доказать. Тогда ведь он свалил в Таиланд. И парни из отдела мошенничеств не смогли его отыскать. Из-за такой ерунды не принимается решение об экстрадиции, даже если ты знаешь, где он живет, и зарубежным коллегам всего-то надо поехать и забрать его.

– Я в курсе. Есть еще что-нибудь?

– Пара дел по тому же ведомству. Одно касалось взятой в субаренду квартиры, которую он вроде бы продал за черный нал. Его замяли. Потом была история с вложением денег в какой-то гостиничный проект, судя по всему оказавшийся обычным надувательством, но и там расследование спустили на тормозах. Не ясно почему.

– Это все? – спросил Юханссон.

– Нет, – сказал Ярнебринг. – Есть еще одна запись. И именно она вызывает особый интерес. Шесть лет назад, в 2004-м, наши коллеги из Государственной криминальной полиции, которые занимаются детской порнографией, закинули удочку в Интернет и выловили массу педофилов. Из тех, кто скачивает детское порно и обменивается друг с другом.

– Вот как… И чем закончилось это расследование?

– Организатор получил несколько лет тюрьмы. Почти все сели. За исключением Нильссона, поскольку на его сторону встал прокурор.

– С чего это вдруг? Купил у него квартиру «по-черному»?

– Прокурор скорее купился на его историю, – усмехнулся Ярнебринг. – И прежде чем спросишь почему, знай: я переговорил кое с кем из коллег. Почитал материалы дела и распечатки допросов Нильссона, а их было четыре, и последний в присутствии прокурора. Именно после него обвинения с Нильссона сняли, но ясно как божий день, что наши парни подумали об этом деле. Прокурор купился на его историю, но никак не они. Ни один настоящий полицейский не сделал бы этого.

– И что там за история?

– По утверждению Нильссона, он сдал комнату иммигранту из Марокко по имени Али Хусейн, с которым познакомился в гей-баре в Старом городе.

– Гей-бар? Разве Нильссон голубой? Именно это он пытался утверждать? Он – голубой?

– Его прямо спросили, не гомосексуалист ли он.

– И что он ответил?

– Заявил, что не понимает, какое это имеет отношение к делу. Ведь сексуальная ориентация его личный выбор.

– Могу себе представить, – ухмыльнулся Юханссон. – И что еще он сообщил?

– По словам Нильссона, Хусейн самовольно использовал его компьютер для просмотра порносайтов. Если верить ему, код доступа был написан на клочке бумаги, лежавшем на письменном столе. Он сожалел о случившемся и проклинал Хусейна. Сильно переживал.

– Могу себе представить, – повторил Юханссон. – И как выглядит версия Али?

– Марокканца, к сожалению, допросить не удалось, коллеги так никогда и не нашли его. Как считал Нильссон, вероятно, по той простой причине, что тот находился в стране нелегально. Он якобы и сам заподозрил это через несколько месяцев после их знакомства, но когда спросил Али, как обстоит дело, тот быстро съехал. Прихватил свои пожитки и свалил.

– Но, черт побери, – воскликнул Юханссон, – какой прокурор мог поверить в такие россказни?

– Нильссон показал контракт на аренду жилья. Подписанный владельцем Стаффаном Нильссоном и квартиросъемщиком Али Хусейном. Обычный стандартный, и, согласно ему, он сдал одну комнату в своей четырехкомнатной квартире на шесть месяцев. Али якобы исчез, не прожив и половины срока, а кроме того, не заплатив неустойку за преждевременное прекращение отношений.

– И какие фотографии Али скачивал?

– Почти исключительно маленьких девочек. Мальчики присутствовали, но только в том случае, если это требовалось по сюжету. Речь идет именно о маленьких девочках, которые подвергались сексу и насилию. Последнего было через край, поскольку он брал их с сайтов типа «Девочки в воспитательном учреждении», «Строгий учитель», «Детский лагерь», «Дети на продажу», «Маленькая еврейская девочка рассказывает». От этого просто за версту несет криминалом. Как от детского порно, так и от порно с элементами насилия. От всего подобного дерьма.

– Я услышал тебя, – сказал Юханссон. – Значит, речь шла о таких, как он, кто предпочитает секс с маленькими девочками. Именно поэтому Нильссон намекал, что он вроде как голубой? И что содержание его компьютера не имеет к нему никакого отношения?

– А как ты сам думаешь?

– Гетеросексуальный педофил. Садист. Нильссон спит и видит, как бы заняться сексом с маленькими девочками. А лучше сначала избить их хлыстом. И в этой ситуации прокурор, значит, встает на его сторону?

– Да, – подтвердил Ярнебринг с гримасой отвращения. – Возможно, также из-за ника, который Али Хусейн использовал, когда заходил в Интернет. Правитель Хусейн, Мастер Али, Арабский Рабовладелец. Все это указывало на Али Хусейна как на преступника.

– Но, черт побери, – взорвался Юханссон, – коллеги, надеюсь, провели поквартирный обход в доме? Поговорили с соседями Нильссона? Нашли кого-то, видевшего Хусейна? Кто-то, кроме самого Нильссона, мог подтвердить его существование?

– Нет, – ответил Ярнебринг. – Они, видимо, не подумали об этом. Возможно, не имели времени. Не слишком тяжкое преступление в ту пору. Из тех, какие наказываются штрафом.

– И больше ничего? – спросил Юханссон.

– Как я уже говорил, на мой взгляд, Стаффан Леандер Нильссон явно нечист на руку. Он числится владельцем трех небольших предприятий. «Холдинга Стаффана Леандера», который, в свою очередь, владеет фирмами «Леандер Таи-инвест» и «Недвижимость и отели Стаффана Нильссона».

– За ними стоят какие-то реальные деньги?

– Нет, если верить Гунсан. Никаких настоящих денег, главным образом воздух. У твоего брата Эверта вряд ли слюни потекли бы при мысли о них. Все они зарегистрированы по домашнему адресу Нильссона, и он же указан в качестве адреса офисов. Помимо Нильссона, единственного имеющего право подписи, в правление фирм входят еще два человека. По мнению Гунсан, речь, скорее всего, идет о представителях бухгалтерских фирм, кому он доверяет. Это вызывает определенные вопросы, но едва ли незаконно.

– У него самого есть какие-то деньги? Сколько он зарабатывает?

– Меньше, чем ты, Ларс. Значительно меньше, – сказал Ярнебринг и ухмыльнулся. – По сравнению с тобой, не говоря уже о твоем брате, он беден как церковная крыса. Несколько сотен тысяч в год, если верить его декларациям. Источником части его доходов вообще является пенсионная страховка, которую его мамочка оформила пятьдесят лет назад. Ее сын значится там в качестве единственного получателя.

«Она оформила страховку, когда умер ее отец, торговец мясом, – подумал Юханссон. – Вера Нильссон, порядочная, трудолюбивая, честная, добрая женщина, чей сын стал детоубийцей».

– Благодаря процентам за все время набежала приличная сумма. Он получает больше пятидесяти тысяч в год только по страховке. И так будет продолжаться до его смерти, если я правильно понял.

– Но подожди, – прервал его Юханссон. – Такие выплаты начинаются только после пятидесяти пяти.

– В его случае причина, возможно, в том, что в прошлом году он вышел на пенсию по инвалидности. Хлыстовая травма. Попал под машину на перекрестке на площади Гуллмарсплан. Страховщикам виновника наезда пришлось прилично раскошелиться.

– Это все? – спросил Юханссон.

«Хлыстовая травма… Хорошего мало. Интересно, сколько он снял со страховой фирмы?»

– Да, по большому счету. Возможно, я что-то забыл. В таком случае ты найдешь это в папке Гунсан.

– Я тебя услышал, – сказал Юханссон. – Педофил, сексуальный садист, детоубийца, все еще активен…

При мысли о том, что сам Юханссон всю свою жизнь охотился и стрелял невинных животных, наверное, не случилось бы ничего страшного, если бы он лишний раз немного испачкал руки кровью.

«Сейчас он снова выглядит таким образом, словно находится в другом измерении», – подумал Ярнебринг.

– Что скажешь, Ларс? – спросил он. – Может, прокатимся вечерком и последим за этим типом?

– Да, давай прокатимся, – согласился Юханссон.

«Сначала мне надо взглянуть на него, потом поговорить с ним. Затем я должен что-то предпринять», – подумал он.