XI. Хильда приподнимает покров тайны
17 ноября 1932 г., 10.00
— Хэлло, — из-под бинтов донесся слабый голос инспектора.
Наконец-то Хильде удалось прорваться к старому Другу.
— Как себя чувствуешь, дорогой?
— Отвратительно. Кто огрел меня, как ты считаешь?
— Сестра просила не говорить с тобой об этом. А ты сам как думаешь? — не удержалась Хильда.
Забинтованная голова слегка пошевелилась.
— Кто бы это ни был, он подкрался ко мне бесшумно, не хуже кошки…
— А мог это быть пьяный? — Мисс Уайтерс прищурилась.
— Ни в коем случае! Кто до такого додумался?
— Не волнуйся, я просто хочу кое-что выяснить. Для меня это вопрос чести. Потому что, во-первых, все это произошло у меня под носом, а во-вторых, ты мой друг. А пока лежи и отдыхай.
— Недолго мне осталось здесь валяться. Говорят, комиссар очень мной недоволен.
— Почему? Из-за того, что ты отстранился от расследования?
Забинтованная голова энергично качнулась:
— Нет, его не смущает, что Тейлор ведет расследование вместо меня. Из-за того, что я не в состоянии произнести речь на торжественном обеде в честь прибытия в Нью-Йорк венской знаменитости — профессора-криминалиста Пфаффля. Обед назначен на сегодня, и комиссар просто вне себя. Представь только сержанта Тейлора, выступающего на званом обеде! Старина Келлер на эту роль тоже не годится.
— Если уж на то пошло, я и тебя не могу представить. Не волнуйся, найдется кому приветствовать профессора. Ты лучше поправляйся. Что, сильный был удар? Воображаю, как тебя двинули, если даже твой медный лоб треснул!
— Да, это точно, — инспектор поднес руку к голове, — ты не представляешь — адская боль!
— Я пришла на минутку, только взглянуть, как ты. Завтра опять приду. Что тебе принести? Цветы? Конфеты? Может, радио?
— Принеси скальп той гориллы, которая меня саданула, — изъявил желание Пайпер. — Этот болван Тейлор и за тысячу лет не найдет его. И как это комиссар доверил ему расследование!
— Мне никто ничего не поручал, но я все равно буду искать убийцу. Может, и вправду виноват истопник, но если это сделал он, то во всяком случае не по той причине, о какой они думают. Нравится это сержанту или нет, я буду продолжать шпионить и вынюхивать.
— Ваше время истекло. — В дверь заглянула медсестра.
Мисс Уайтерс покорно встала.
— Подожди, — остановил ее Пайпер и обратился к сестре: — Принесите мою одежду.
— Ни в коем случае! Вам нельзя вставать. Еще две недели одежда вам не понадобится. Ложитесь!
— Я не собираюсь одеваться, — нетерпеливо пояснил Пайпер, — я хочу, чтобы вы принесли сюда мою одежду, — в его голосе послышались приказные нотки, — и побыстрее!
Сестра пересекла комнату, открыла дверцу встроенного шкафа и достала серый твидовый костюм.
— Только пиджак, — распорядился Пайпер.
Сестра подала. Он обшарил лацканы пиджака, пока не наткнулся на свой полицейский значок. Значок отличался от обыкновенного, медного, только одной, но существенной деталью — он был золотой. Его вручили инспектору за двадцатилетнюю безупречную службу в полиции. Он потер значок о подушку и вручил его Хильде.
— Хочу, чтобы эта штука была у тебя до тех пор, пока я не встану на ноги, — сказал он удивленной учительнице. — Буду просить комиссара допустить тебя к расследованию в качестве специального уполномоченного или кого-нибудь в этом роде.
— Спасибо, Оскар. — Хильда взяла значок и прикрепила его под лацкан своего костюма. — Это как раз то, что мне нужно. И лучше пусть об этом никто не знает. Чем меньше официальности, тем лучше. А так я обязана только тебе. Я, пожалуй, пойду, а то эта юная леди уже волнуется. И вот что еще я тебе скажу, Оскар Пайпер: может, это и глупо, ты не привык слышать от меня такое, но я сейчас пойду домой и на коленях буду благодарить Бога за то, что у тебя такой крепкий череп. Не знаю, что бы я делала, если бы тебя… тебе…
— Перестань, — смутился инспектор. — Иди и постарайся, чтобы мой значок тебе пригодился. А если завтра не придешь, так и знай — пришлю за тобой патрульную машину.
Хильда вышла. В вестибюле ей бросилось в глаза знакомое лицо — Джордж Свертаут, молодой практикант. В прошлом году много их пришло после колледжа работать в полицейское управление, но к нынешней осени остался только он один. Джордж Свертаут непринужденно беседовал с сестрой, дежурившей у телефона.
— Ага, — улыбнулся он, увидев Хильду, — а говорят — к инспектору нельзя! Или к нему только учителей пускают, а сыщикам дорога закрыта. Как босс?
— Поправляется. Но к нему нельзя, — строго ответила Хильда. — Охладите свой пыл до завтра.
— Это мне не в новинку, — признался Свертаут, — последнее время я только и делаю, что охлаждаю свой пыл — его благородие сержант не подпускает меня к расследованию, говорит, что и так все ясно, преступник пойман. Мне даже не разрешили заняться поисками этой пропавшей Каррен.
— Может, действительно все ясно, а я…
— А вы решили провести собственное расследование? Голову даю на отсечение — вы так просто не успокоитесь. Помните, в прошлом году, когда мы расследовали дело Стейта, вы нам с инспектором шагу не давали ступить, везде совали свой нос?
Хильда улыбнулась, отвернула лацкан жакета и показала ему золотой значок.
— Теперь я сама займусь расследованием. Надеюсь, вы мне поможете?
У входа в школу Джефферсона вместо Малхоллэнда стоял незнакомый полисмен. Увидев золотой значок, он тут же распахнул дверь перед Хильдой. Вслед за ней поспешил Свертаут.
Школьный вестибюль. Они направились к подвальной лестнице.
— Где-то здесь, — объяснила Хильда своему спутнику, — он выскочил отсюда и хватил инспектора по голове топором. Впрочем, почему «он»? Может, это была женщина. И где-то здесь пьяный истопник скрывался от этих идиотов Аллена и Барнса, а затем преспокойно поднялся наверх.
— А почему вы так уверены, что тот, кто ударил инспектора, не скрывался в подвале?
— А вот почему. Сержант Тейлор кое о чем забыл или намеренно помалкивает. Пока я осматривала классы наверху, кто-то пробрался на третий этаж и спустился по пожарному желобу на спортплощадку. А истопник вышел из подвала. Тот, кто ушел пожарным ходом, потом не мог вернуться в здание, даже если бы и захотел, — выход охраняла полиция. Необходимо установить, кто сбежал через пожарный ход, а точнее говоря, кто открыл дверь пожарного хода и включил сирену, поскольку я уже начинаю сомневаться, видела ли я кого-то на спортплощадке или мне померещилось, было очень темно.
— Но мог же этот кто-то, перед тем как сбежать, прятаться в подвале вместе с Андерсоном? — предположил Свертаут.
— Это невозможно. В то время когда наш неизвестный испарился через пожарный ход, в подвале было полно полиции. Он, должно быть, после того как огрел инспектора, прятался где-то на втором этаже и ждал случая удрать. Пока я ходила звонить в полицию, у него было время уйти из подвала.
— Погодите, — возразил Свертаут. — Истопник мог тюкнуть инспектора топором и скрыться в подвале, а этот другой преспокойно сидел на втором этаже.
— Пьяный не смог бы незаметно подкрасться к инспектору, — напомнила Хильда. — Доктор утверждает, что истопник был в стельку пьян. Следовательно, должен быть еще кто-то, действовавший или сам по себе, или вместе с Андерсоном.
Лампы тускло освещали подвал. Непрошеные гости старательно отводили глаза от раскрытой дверцы черной печи. Они пробирались среди беспорядочно сваленных деревянных скамеек, старых декораций, оставшихся от прошлогодних школьных спектаклей, и прочего хлама, который обычно скапливался в школе. Нигде не было укрытия, где бы мог надежно спрятаться человек.
В дальнем сыром углу они осмотрели наполовину выкопанную могилу.
— Чтобы ковырять такую твердую землю, надо быть трезвым как стеклышко, — заметил Свертаут. — Вряд ли пьяный Андерсон мог так энергично орудовать лопатой.
— Есть еще одна подробность, которая убеждает меня в этом. Его брови. Когда Андерсона арестовали, на его бровях была солома. Я совершенно отчетливо это помню. Думаю, надо изрядно надраться, чтобы упасть лицом в солому. Если он притворялся, вряд ли такая мелочь пришла бы ему в голову.
— Минуточку, — Джордж Свертаут оглянулся по сторонам. — Мы обошли весь подвал, но нигде не заметили соломы.
Мисс Уайтерс растерялась.
— Солома? Действительно, здесь нигде нет соломы. Где же он мог вываляться в соломе?
— Я думаю, что именно истопник съехал по пожарному желобу, а потом вернулся через подвальное окно, — предположил Свертаут. — А в соломе он вывалялся где-то в другом месте. И там же напился.
— Прекрасная мысль, только окна эти не шире шести дюймов, да они и не открываются, взгляните сами.
Свертаут тщательно обследовал каждую из четырех узких щелей в западной стене подвала. Через толстое волнистое стекло можно было рассмотреть спортплощадку. Но вряд ли здесь мог пролезть даже комар, не то что человек. «Дай пас!» — донеслось снаружи, а затем хор мальчишеских голосов дружно заорал: «Гол!»
— У вас случайно нет фонарика? — Свертаут вынул из кармана металлический цилиндр, нажал кнопку, и мощный отражатель отбросил на стену сноп яркого света.
— Где-то здесь должна быть солома, — настаивала Хильда, — может, несколько соломинок, такие маленькие, что ни мы, ни полиция их не заметили. Давайте поищем.
— Ну что ж, — согласился Свертаут, — можно и потискать. Только нам придется основательно попотеть. Может, позовем Вилли Солнышко, который стоит у дверей? Он нам поможет. Ребята прозвали его Солнышком за то, что он вечно ходит с кислой физиономией, но вообще-то он неплохой парень, может, как раз ему и повезет. Какого черта ему околачиваться у дверей? Достаточно показать ему ваш значок, и он мигом примчится сюда.
Он действительно примчался, хотя не обошлось без пререканий.
— Не беспокойся, — уговаривал его Свертаут, — немножко попотеешь, набьешь пару шишек, зато получишь повышение по службе. Лишних полсотни в месяц, а, Солнышко?
— А если сержант узнает? Меня переведут в патрульные куда-нибудь в Бруклин, — колебался Вилли, но все же пошел.
— Ты, Джордж, пойдешь вдоль правой стены, а ты, Вилли, вдоль левой, — командовала Хильда. — У меня нет фонарика, поэтому я буду работать в центре — там еще можно с грехом пополам кое-что разглядеть. Дайте мне спички. Если замечу что-нибудь интересное, зажгу спичку. И прошу вас, не торопитесь, ребята, ничего не пропускайте. Если ничего не найдем, то расчертим пол на квадраты и обследуем каждый дюйм.
И охота началась. Вилли, встав на четвереньки, внимательно осматривал пол, затем как лягушка прыгал на несколько футов вперед и повторял процедуру. Свертаут придерживался другой технологии: ползал на коленях, дюйм за дюймом исследуя поверхность, забыв о сырости и грязи. Хильда, согнувшись под прямым углом, озирала центр помещения. Вилли исчез под лестницей, в комнате истопника, и через несколько минут появился снова.
— Здесь есть несколько листиков клевера над дверью, — сообщил он, — истопник подвесил их на счастье, да, видно, зря. А соломы и в помине нет. — И он снова пополз вдоль стоявших в этом углу стеллажей со всякой всячиной.
Свертаут быстро продвигался вдоль стены, пока не исчез в завалах декораций и старой мебели. Каждый шел своим курсом. Изредка кто-либо из них докладывал о результатах поиска, а потом в подвале снова воцарялась тишина.
— Крысиная нора, — орал Вилли.
— Собираешься насыпать в нее песка? — через весь подвал отвечал Джордж.
— Песка здесь нет! Может, грязь подойдет?
Их молодые голоса звонко раздавались в тишине подвала. Мисс Уайтерс едва сдерживала улыбку. К великому сожалению, ей попалось несколько обгорелых спичек и обрывок этикетки, на котором зелеными буквами было написано: «Государственный таможенный ск…», затем надпись прерывалась. Она задула спичку и двинулась дальше.
Снова отозвался Вилли:
— Контейнер с углем. Перелопатить?
— Лучше попробуй дотянуться до отверстия, через которое в подвал засыпают уголь, — посоветовала Хильда. — По-моему, оно слишком высоко, но проверить не мешает, вдруг убийце удалось через него выбраться на улицу.
Послышался грохот осыпающегося угля и глухой удар, сопровождаемый весьма крепкими выражениями.
— Вы совершенно правы, оно слишком высоко, — крикнул Вилли. — Прошу прощения, мэм, но я набил шишку на лбу. Здесь никто не пролезет.
Поиски продолжались. Вилли обошел уже печь, снова послышался грохот, видимо, он достиг второго угольного контейнера. Мисс Уайтерс то и дело бросала взгляд на Свертаута, продвигавшегося вдоль дальней стены. Она несколько опередила своих помощников и приближалась уже к недостроенной части подвала, по центру которой шел узкий деревянный настил. Медленно двигаясь по настилу, она выискивала глазами следы соломы. Свет здесь был слишком тусклый, а спички кончались. Она остановилась у бетонной колонны и вынула последнюю спичку. Вдруг свет часто-часто замигал и погас. От неожиданности она выронила спичку.
— Эй, — встревоженно закричала она, — что случилось? Кто выключил свет? Где вы? Зажгите свет! Дайте мне спички!
— Минуточку, — до нее донесся голос Свертаута, и у дальней стены мелькнул свет фонаря.
Вдруг позади скрипнул настил. Хильда резко обернулась.
— Это ты, Джордж? Кто здесь?
Ответа не было. Мисс Уайтерс пожалела, что оставила свой зонтик на ступенях подвальной лестницы.
Настил опять скрипнул. Теперь она окончательно поняла, что это не Джордж Свертаут. Хотя бы найти спичку, которую она уронила. Хильда быстро наклонилась и ощупала руками настил у своих ног. Страшный удар раздался над ее головой, в темноте сверкнул сноп искр, и несколько каменных осколков со свистом отскочили от колонны, возле которой неподвижно затаилась Хильда, не поднимаясь с колен. Опять послышался скрип настила и быстрые шаги, удаляющиеся в сторону лестницы. Через мгновение на нее упал свет фонарика Свертаута.
— Мисс Уайтерс, в чем дело? Что случилось?
— Ничего. Уже все в порядке, — ответила она, поднимаясь с колен. Волосы ее слегка коснулись чего-то. Подняв глаза, она с ужасом заметила топор, застрявший между бетонных блоков как раз на уровне ее головы. Не нагнись она в поисках спички…
— О Боже! — Джордж хотел было схватить топор, но тут же отдернул руку. — Там могут быть отпечатки пальцев. Кто-то промахнулся всего лишь на дюйм. — Он круто обернулся. — Вилли! Быстро к двери! Тут кто-то есть!
Хильда схватила его за руку:
— Останьтесь со мной. Вилли сам справится. В любом случае уже поздно. Он уже покинул здание.
Хильда оказалась права — Вилли вернулся ни с чем.
— Я слышал только, как ктогто бежал по коридору, пока я поднимался по лестнице, — объявил он. — Но когда я добежал до двери, на улице не было ни души.
— Ни души? Надеюсь, вы шутите? — Хильда оторвала взгляд от топора. — Конечно, у нас здесь не слишком людно, но чтобы вообще не было прохожих?..
— Никого. Только этот парень из кондитерской напротив. Он как раз входил в свою дверь. Я спросил, не видел ли он, кто выбежал из школы, он сказал, что не видел.
Хильда обернулась к Свертауту и хотела было его о чем-то спросить, но передумала.
— Лучше бы я не отходил от двери, — расстроенно сказал Вилли.
— Скорей беги назад и включи по дороге свет, — распорядилась Хильда. — Стой у дверей и никого не впускай. Мы сами тут управимся.
Джордж направил фонарик на торчащий из колонны топор.
— Как только закончим, сразу же вызову эксперта, чтобы снять отпечатки, — пообещал он. — Истопник невиновен, провалиться мне на этом месте. Не мог же он метнуть этот томагавк из своей камеры?
— Странно, — задумчиво сказала Хильда, — но я узнаю этот топор. Видите красную краску на лезвии? Она символизирует вишневый сок. Это же модель из витрины на втором этаже. Но тот топор был деревянным!
— Если зрение меня не обманывает, топорище стальное. Деревянный топор не вошел бы в стену.
— Идем, — Хильда решительно двинулась к лестнице, — посмотрим, на месте ли модель.
Они бегом поднялись на второй этаж и остановились у витрины «Биографии президентов». Задвижка на дверце была открыта. Топор Джорджа Вашингтона исчез с пня вишневого дерева.
В молчании они вернулись в подвал и продолжали поиски.
— Я буду держать фонарик, а вы смотрите, — предложила Хильда, — кому-то очень не хотелось, чтобы мы закончили поиски, поэтому нужно их закончить.
Медленно продвигаясь вдоль западной стены, они достигли южного угла, но ничего, кроме паутины, там не было.
— Уверена, где-то здесь есть солома, — настаивала Хильда. — Мы должны найти ее.
Они обследовали все пространство вдоль южной стены. Потолок нависал здесь так низко, что приходилось ползать, согнувшись в три погибели.
— Сумасбродная затея, — ворчал Свертаут. — Откуда здесь взяться соломе? Минуточку, — он вдруг резко нагнулся. — Посветйте-ка сюда!
В небольшой нише в стене, рядом с грудой досок, оставленных рабочими, Джордж поднял с земли две соломинки.
— Вот они! — радостно крикнул он. — Эврика!
— Наконец-то! Я искала солому, потому что была уверена — она приведет нас к выходу из подвала. А здесь глухая стена!
— Посмотрите-ка. Эта стена выглядит совсем новой! — воскликнул Свертаут.
— Вы что, хотите сказать, что истопник или кто-то другой выбрался отсюда и заделал за собой выход?
— Нет, конечно, но все равно это странно, — он указал на кучу досок. — Не здесь же он прятался, правда?
Фонарик осветил покрытый паутиной строительный мусор.
— Мы опять зашли в тупик, — устало проговорила Хильда, — но хоть солому нашли. — Она осторожно подняла соломинку и завернула ее в носовой платок. — Больше нам здесь нечего делать.
Хильда, поднявшись с колен, выпрямилась в полный рост, больно ударившись о потолок. Шляпа надвинулась ей на глаза, но она, в восторге от своего открытия, забыла об этом: потолок над ее головой зашевелился.
— Он слегка приподнялся, когда я ударилась, — радостно воскликнула она. — Здесь, Джордж. Ну-ка, помоги мне.
Вдвоем они с силой нажали на дощатый настил над их головой. Доски слегка приподнялись. Из приоткрывшейся узкой темной щели пахнуло пылью и соломой;
— Полезем? — спросила Хильда. — Нашли нору, найдем и лисицу!
