Книга восьмая
Плачевная повесть о смерти Артура Бескорыстного

В мае, когда каждое сердце наливается соками и расцветает (ибо это время года ласкает взгляд и приятно для чувств, потому мужчины и женщины радостно приветствуют приход лета с его новыми цветами, тогда как зима с ее суровыми ветрами и стужами заставляет веселых мужчин и женщин прятаться по домам и сидеть у очагов), в тот год в месяце мае случилось великое несчастие и раздор, которые продолжались до тех пор, пока лучший цвет рыцарства не был погублен и уничтожен.

И всему этому виною были два злосчастных рыцаря, сэр Агравейн и сэр Мордред, которые приходились родными братьями сэру Гавейну. Ибо эти рыцари — сэр Агравейн и сэр Мордред — издавна питали тайную ненависть к королеве Гвиневере и к сэру Ланселоту, и они денно и нощно следили за сэром Ланселотом. И однажды случилось, на беду, как раз когда сэр Гавейн и все его братья были в покоях короля Артура, что сэр Агравейн сказал открыто, не таясь, но во всеуслышание, так:

— Дивлюсь я, как это нам всем не стыдно видеть и знать, что сэр Ланселот всякий раз и всякую ночь возлежит с королевой? Все мы про это знаем, и стыд нам и позор терпеть, чтобы столь славный король, как наш король Артур, подвергался такому бесчестию.

Тут ответил ему сэр Гавейн и сказал так:

— Брат мой сэр Агравейн, прошу вас и требую, не говорите больше при мне такое, ибо я не заодно с вами.

— Да поможет нам Бог, — сказали сэр Гахерис и сэр Гарет, — и мы тоже не желаем слышать такие речи.

— Зато я заодно с вами! — сказал сэр Мордред.

— Уж этому-то я верю, — сказал сэр Гавейн, — ибо вы, сэр, всегда готовы на любое недоброе дело. Послушали бы вы меня и не затевали ничего, ибо мне хорошо известно, — сказал сэр Гавейн, — чем все это кончится.

— Пусть кончится, как кончится, — отвечал сэр Агравейн, — я все открою королю!

— Мой совет, не делайте этого, — сказал сэр Гавейн, — ведь если из этого получится вражда и раздор между сэром Ланселотом и нами, знайте, брат мой, что многие короли и владетельные бароны примут сторону сэра Ланселота. И еще, брат мой сэр Агравейн, — сказал сэр Гавейн, — вам должно помнить, сколько раз сэр Ланселот спасал короля и королеву; и из нас лучшие уже давно полегли бы хладными трупами, когда бы сэр Ланселот не выказал себя многократно первым среди всех рыцарей. И что до меня, — молвил сэр Гавейн, — то я никогда не выступлю против сэра Ланселота уже за то одно, что он избавил меня от короля Карадоса из Башни Слез, убив его и тем спасши мне жизнь. И подобным же образом, братья мои сэр Агравейн и сэр Мордред, сэр Ланселот и вас избавил, и с вами еще шестьдесят два рыцаря, из заточения у сэра Тарквина. И потому, братья, мне думается, что такие благородные и добрые дела нельзя забывать.

— Как вам угодно, — отвечал сэр Агравейн, — а я больше этого скрывать не намерен.

И как раз при этих его словах вошел король Артур.

— Прошу вас, брат, — сказал сэр Гавейн, — умерьте вашу злобу.

— Ни за что! — сказали сэр Агравейн и сэр Мордред.

— Значит, вы решились? — молвил сэр Гавейн. — Тогда да хранит вас Бог, ибо я не желаю об этом ни знать, ни слышать.

— И я тоже, — сказал сэр Гахерис.

— Ни я, — сказал сэр Гарет, — ибо я никогда не скажу худого слова о том, кто посвятил меня в рыцари.

И с тем они трое удалились, предаваясь глубокой печали.

— Увы! — говорили сэр Гавейн и сэр Гарет, — погибло, уничтожено все это королевство, и благородное братство рыцарей Круглого Стола будет рассеяно.

И с тем они удалились, а король Артур стал спрашивать, о чем у них велась речь.

— Мой государь, — отвечал сэр Агравейн, — я вам все скажу, ибо долее скрывать это я не в силах. Я и брат мой сэр Мордред пошли против брата нашего сэра Гавейна, сэра Гахериса и против сэра Гарета, а дело, в котором мы не согласны, коротко говоря, вот в чем: все мы знаем, что сэр Ланселот обнимает вашу королеву, и притом уж давно, и мы, как сыновья сестры вашей, не можем этого более терпеть. И все мы знаем, что вы выше сэра Ланселота, ибо вы — король и вы посвятили его в рыцари, и потому мы утверждаем, что он изменник.

— Если это все так, — сказал король, — то, уж конечно, он и есть изменник. Но я не намерен засевать такое дело без ясных доказательств, ибо сэр Ланселот — рыцарь бесстрашный, и все знают, что он лучший рыцарь изо всех нас, и если только он не будет схвачен с поличным, он захочет биться с тем, кто заводит о нем такие речи, а я не знаю рыцаря, которому под силу было бы сразиться с сэром Ланселотом. И потому, если то, что говорите вы, — правда, пусть он будет схвачен с поличным.

Ибо, как говорит Французская Книга, королю очень не по сердцу были все эти разговоры против сэра Ланселота и королевы; ибо король и сам обо всем догадывался, но слышать об этом не желал, ибо сэр Ланселот так много сделал для него и для королевы, что король его очень любил.

— Господин мой, — сказал сэр Агравейн, — поезжайте завтра на охоту, и вы увидите, что сэр Ланселот не поедет с вами. А ближе к ночи вам надо будет послать к королеве с известием, что вы не вернетесь ночевать и чтобы вам прислали ваших поваров. И, жизнью готов поручиться, в эту же ночь мы застанем его с королевой и доставим его вам, живого или мертвого.

— Я согласен, — молвил король. — Только мой совет вам — пригласите с собою надежных товарищей.

— Сэр, — отвечал сэр Агравейн, — мой брат сэр Мордред и я, мы возьмем с собою двенадцать рыцарей Круглого Стола.

— Смотрите, — сказал король, — я предупреждаю вас, вы найдете в нем могучего противника.

— Положитесь на нас! — сказал сэр Агравейн и сэр Мордред.

И вот наутро король Артур уехал охотиться и прислал известить королеву, что пробудет в отъезде всю ночь. И тогда сэр Агравейн и сэр Мордред призвали еще двенадцать рыцарей и тайно спрятались в одном из покоев Карлайльского замка. Имена же тех двенадцати рыцарей были сэр Колгреванс, сэр Мадор де ла Порте, сэр Гингалин, сэр Мелиот Логрский, сэр Петипас из Винчеяси, сэр Галерон Галовейский, сэр МелионГорец, сэр Аскамур, сэр Грумморсон, сэр Кроссельм, сэр Флоренс и сэр Ловель. Вот эти. двенадцать рыцарей были с сэром Агравейном и сэром Мордредом, и все они были из Шотландии, или же из рода сэра Гавейна, или же из доброжелателей его брата.

И вот, когда настала ночь, сэр Ланселот сказал сэру Борсу, что пойдет повидаться с королевой.

— Сэр, — отвечал ему сэр Борс, — мой совет вам, не делайте этого нынче ночью.

— Почему же? — спросил сэр Ланселот.

— Потому, сэр, что я всей душой опасаюсь сэра Агравейна, который денно и нощно выслеживает вас, желая обречь позору и вас, и всех нас. И никогда еще мое сердце не подсказывало так ясно, что вам не следует идти к королеве, как нынче, ибо я не верю, что король в самом деле не ночует нынче у королевы, — может быть, он устроил засаду против вас и королевы Гвиневеры. И потому я очень страшусь предательства.

— Не страшитесь понапрасну, — сказал сэр Ланселот, — ибо увидите, я схожу к королеве и возвращусь без промедления.

— Сэр, — сказал сэр Борс, — мне прискорбно это слышать, ибо боюсь, как бы это ваше намерение не погубило нас всех.

— Любезный племянник, — отвечал сэр Ланселот, — я дивлюсь, что вы так говорите, ведь королева посылала за мной. И знайте, я никогда не буду таким трусом, чтобы королева могла усомниться в моей готовности ее видеть.

— Да хранит вас Господь, — сказал сэр Борс, — и да возвратит он вас назад целым и невредимым!

И сэр Ланселот с ним простился, спрятал под мышкой меч свой и вышел вон, закутавшись плащом, и обрек себя этот благороднейший рыцарь великой опасности. Он пришел к покоям королевы и был сразу же впущен к ней.

Ибо, как повествует Французская Книга, королева и сэр Ланселот провели ту ночь вместе. Но возлежали ли они вместе на ложе или же предавались иным усладам, об этом говорить мне нет охоты, ибо любовь в те времена была не такой, как в наши дни.

Но пока они пребывали там вдвоем, сэр Агравейн и сэр Мордред с двенадцатью рыцарями Круглого Стола подкрались к их двери и крикнули громкими грозными голосами:

— Ага, изменник сэр Ланселот, теперь ты попался! И они кричали столь громкими голосами, что по всему замку было слышно. И все они, четырнадцать рыцарей, были в полном вооружении, словно сейчас собрались на бой.

— Увы! — сказала королева Гвиневера, — теперь мы оба погибли!

— Госпожа, — спросил сэр Ланселот, — не найдется ли здесь, в ваших покоях, каких-нибудь доспехов, чтобы мне прикрыть мое тело? Если найдется, то дайте мне их скорее, и я, милостью Божией, быстро умерю их злобу.

— Воистину, — сказала королева, — здесь нет ни лат, ни шлема, ни щита, ни меча, ни копья, и потому боюсь, наша давняя любовь пришла к печальному концу. Ибо по их крикам я слышу, что там много доблестных рыцарей, и, уж конечно, они во всеоружии, вам же не с чем им противостоять. И потому вас наверное убьют, меня же сожгут на костре! А вот если бы вы могли спастись от них бегством, — сказала королева, — я не сомневаюсь, что тогда вы бы защитили меня, какая бы беда мне ни угрожала.

— Увы! — сказал сэр Ланселот, — за всю мою жизнь со мной не случалось такого, чтобы мне вот так принять позорную смерть из-за того, что я безоружен.

А сэр Агравейн и сэр Мордред все продолжали кричать:

— Рыцарь-изменник! Выходи из опочивальни королевы! Ибо знай, нас тут против тебя столько, что тебе от нас не уйти!

— Ах, милосердный Иисусе! — воскликнул сэр Ланселот, — эти оскорбительные крики и вопли я не в силах более слышать, и лучше уж погибнуть сразу, нежели долее терпеть такое мучение.

И с тем он заключил королеву в объятия, поцеловал ее и сказал так:

— О благороднейшая из христианских королев! Молю вас, как есть вы и всегда были моя прекраснейшая и возлюбленная дама, а я — ваш бедный рыцарь, верный вам, по мере сил моих, и как я ни разу не оставил вас в беде, ни правую, ни виноватую, с самого того первого дня, когда король Артур посвятил меня в рыцари, — заклинаю вас, молитесь за мою душу, если я буду убит. Ибо я твердо знаю, что сэр Борс, мой племянник, и все остальные рыцари из моего рода, а также и сэр Лавейн и сэр Уррий, — они все не оставят вас и непременно спасут от костра. И потому, возлюбленная госпожа моя, утешьтесь: что бы ни сталось со мною, вы уезжайте с сэром Борсом, моим племянником, и все мои родичи, по мере сил своих, будут во всем исполнять вашу волю, и вы сможете жить королевой на моих землях.

— Нет, сэр Ланселот, ни за что! — отвечала королева. — Знай, что после тебя я долго не проживу. И если тебя убьют, я приму смерть мою столь же кротко, как святой мученик принимает смерть во славу Иисуса Христа.

— Что же, госпожа моя, — молвил сэр Ланселот, — раз настал день нашей разлуки, знайте, что я продам свою жизнь так дорого, как только смогу. Но в тысячу раз горше, — сказал сэр Ланселот, — я скорблю о вас, нежели о себе! И сейчас, чем быть мне владыкой всего христианского мира, я предпочел бы иметь надежные доспехи, чтобы люди еще рассказывали о моих подвигах прежде, чем мне умереть.

— Воистину, — отвечала ему королева, — будь на то милость Божия, я бы предпочла, чтобы они схватили и убили меня, а вам бы зато спастись.

— Этому не бывать никогда, — сказал сэр Ланселот. — Упаси меня Бог от такого позора! И пребуди, о Иисусе Христе, щитом моим и панцирем!

И с тем обернул сэр Ланселот плащ свой плотно и крепко вокруг своей руки; между тем снаружи к дверям подтащили из зала большую скамью и с нею приготовились набежать на дверь.

— Вот что, любезные лорды, — сказал сэр Ланселот, — не шумите так и не высаживайте двери, ибо я сейчас ее отопру, и тогда вы сможете сделать со мною что пожелаете.

— Давай же, — отвечали они, — отпирай дверь, ибо сражаться тебе против всех нас нечего и пытаться! И потому впусти нас, и мы сохраним тебе жизнь, дабы ты предстал пред королем Артуром.

Тут сэр Ланселот отодвинул дверные засовы, левой рукой приоткрыл нешироко дверь, так что лишь по одному можно было пройти. И шагнул первым в дверь добрый рыцарь по имени Колгреванс Гоорский, могучий и грозный муж. Ударил он сэра Ланселота мечом, но сэр Ланселот отбил его могучий удар и сам с такою силой обрушил меч свой ему на голову, что тот ничком повалился мертвый прямо в спальню королевы.

Тот же час заперли дверь, и сэр Ланселот с помощью королевы и ее дам быстро облачился в доспехи сэра Колгреванса. А сэр Агравейн с сэром Мордредом все стояли за дверью и кричали:

— Рыцарь-изменник! Выходи из королевиной опочивальни!

— Сэры, не кричите понапрасну, — отозвался им сэр Ланселот, — ибо знайте, сэр Агравейн, что на этот раз вам меня не взять! А потому мой совет вам, ступайте же прочь от дверей этого покоя и не занимайтесь больше доносами и наветами. Ибо, клянусь моею рыцарской честью, если вы разойдетесь и перестанете шуметь, я завтра утром предстану перед королем и перед вами, и тогда посмотрим, который из вас — или, может быть, вы все вместе — осмелитесь завтра обвинить меня в измене. И тогда я отвечу вам так, как надлежит рыцарю, и докажу, что я пришел сюда к королеве не со злым умыслом, и сумею подтвердить это моею рукою.

— Позор тебе, предатель! — отвечали сэр Агравейн и сэр Мордред. — Мы все равно захватим тебя, желаешь ты того или нет, и мы убьем тебя, если захотим! Ибо знай, что мы от короля Артура получили право выбора: убить тебя или оставить в живых.

— Ах, так! — молвил сэр Ланселот. — Тогда защищайтесь, злосчастные!

И тут сэр Ланселот распахнул двери и могучей рыцарской поступью вышел им всем навстречу. С первого же удара он убил сэра Агравейна и обратился против его двенадцати товарищей. И в короткий срок он уложил их всех замертво, ибо ни один из тех двенадцати рыцарей не в силах был выдержать Ланселотова удара. А сэра Мордреда он ранил, и тот с поспешностью обратился в бегство.

После этого сэр Ланселот возвратился к королеве и сказал ей так:

— Госпожа, вы сами видите, что всей нашей верной любви пришел конец, ибо отныне король Артур будет мне врагом. И потому, госпожа моя, если только вы пожелаете последовать за мною, я избавлю вас от всех бед и опасностей.

— Сэр, мне думается, — отвечала королева, — что это было бы неправильно, ибо столько бед уже здесь свершено, что вам лучше теперь на время остаться в стороне. Если же завтра вы узнаете, что меня решено казнить, тогда вы меня спасете.

— Я согласен, — отвечал сэр Ланселот, — ибо, не сомневайтесь, покуда я жив, я вас в беде не оставлю.

И с тем он ее поцеловал, и они обменялись кольцами, и он оставил королеву и возвратился к себе.

Когда сэр Борс увидел сэра Ланселота, он так обрадовался его возвращению, как не радовался никогда прежде.

— Иисусе милосердный! — воскликнул сэр Ланселот. — Что это значит? Что за причина вам всем встречать меня во всеоружии?

— Сэр, — отвечал сэр Борс, — когда вы ушли, всем нам, вашим родичам и доброжелателям, приснились такие тревожные сны, что иные из нас повыскакивали нагие из постелей, другие со сна хватались за мечи. И потому, — сказал сэр Борс, — мы решили, что начинается война и что мы попали в предательскую ловушку; потому-то мы и поспешили приготовиться к бою, на случай если вам угрожает опасность и нужна наша подмога.

— Мой любезный племянник, — сказал сэр Ланселот сэру Борсу, — знайте же, что в эту ночь мне угрожала такая опасность, какой я не видел еще за всю мою жизнь. Но, благодарение Богу, я сам ее избегнул и спасся от них. — И он поведал им, как и что с ним было, как вы уже слышали выше.

— И потому, друзья мои, — сказал им сэр Ланселот, — прошу вас, воспряньте духом и поддержите меня, когда мне будет в том нужда, ибо отныне к нам пришла война.

— Сэр, — отвечал ему сэр Борс, — что ни пошлет нам Господь, мы все встретим с радостной душою. И как приняли мы при вас много добра и чести, так же готовы мы принять при вас и беду, как приняли благо.

И сказали они, все добрые рыцари:

— Не сокрушайтесь сердцем, сэр! Ибо нет таких рыцарей на свете, которым мы не сумеем нанести урон не меньший, чем они нам. Не падайте же духом, мы соберем всех, кою мы любим и кто любит нас, и все, что повелите вы, будет исполнено. И потому будем принимать горести заодно с радостями.

— Грамерси, — отвечал им сэр Ланселот, — за вашу добрую поддержку, ибо в моей тяжкой беде, любезный племянник, вы очень поддержали меня. И вот что, любезный племянник, я поручаю вам сделать со всею возможной поспешностью, прежде чем пройдет этот день: навестите тех, кто здесь находится при короле, и разузнайте, кто примет мою сторону, а кто нет. Ибо теперь настало мне время знать, кто мне друг и кто враг.

— Сэр, — сказал сэр Борс, — я приложу все мои старания, и еще до семи часов вы будете знать наверное про тех, в ком вы сомневались, на чью сторону они встанут.

И призвал к себе сэр Борс сэра Лионеля, сэра Эктора Окраинного, сэра Бламура Ганского, сэра Блеобериса Ганского, сэра Гахалантина, сэра Галихуда, сэра Менадука, сэра Вилара Доблестного, сэра Эба Достославного, сэра Лавейна, сэра Уррия Унгарского, сэра Неровенса, сэра Пленориуса (ибо они двое были теми самыми рыцарями, которых сэр Ланселот победил на мосту, и потому они ни в чем не выступали против него), сэра Фиц-Лейка и сэра Селиса из Башни Слез, сэра Мелиаса Островного и сэра Белингера Жестокого, что был сыном Александра-Сироты, а так как его мать была из Ланселотова рода, то и он держал его сторону.

И прибыли также сэр Паломид и сэр Сафир, его брат; сэр Клегис, сэр Садук, сэр Динас и сэр Кларус Клермонтский.

Собрались эти двадцать четыре рыцаря верхами и в полных доспехах, и они дали обещание сэру Ланселоту исполнять его волю. И еще пристали к ним, кто там был из Северного Уэльса и Корнуэлла, ради памяти сэра Ламорака и сэра Тристрама всего числом в сто сорок рыцарей. И молвил им сэр Ланселот:

— Знайте все вы, что я с первого дня, как появился здесь при дворе, по мере сил моих стремился сохранять дружеское расположение господина моего Артура и госпожи моей королевы Гвиневеры. Но нынешней ночью королева призвала меня к себе, как я полагаю, по предательскому наущению, однако я ото всей души ее извиняю, хотя я у нее едва не погиб, когда бы Господь Бог не вступился за меня.

И тут благородный рыцарь сэр Ланселот поведал им обо всем, как его пытались схватить, четырнадцать на одного, в королевиных покоях и каким образом удалось ему спастись и уйти живым.

— И потому знайте, любезные лорды, я вижу, что мне и тем, кто за меня, теперь войны не избежать. Нынешней ночью я убил сэра Агравейна, Гавейнова брата, и еще не менее двенадцати его товарищей, и по этой причине я обречен теперь на смертную вражду. Ибо эти рыцари были посланы королем Артуром, чтобы предательски меня схватить, и теперь король в ярости и злобе присудит королеву к сожжению на костре, я же никогда не потерплю, чтобы королеву сожгли из-за меня. Если только меня согласятся выслушать и принять, тогда я буду сражаться за королеву и сумею доказать, что она — верная супруга своему государю. Но боюсь, король в пылу гнева не пожелает выслушать меня и дать мне право сразиться за королеву.

— Господин мой сэр Ланселот, — сказал сэр Борс, — мой совет вам: примите зло вместе с добром. И раз уж так все случилось, мой совет вам собраться с силами и защищаться, ведь если вы решитесь выступить, то и целая рыцарская дружина не сможет причинить вам зла. И еще мой совет вам, господин мой, если госпожа королева Гвиневера попадет в беду и пострадает из-за вас, спасите ее, как подобает рыцарю; ведь если вы этого не сделаете, весь мир будет говорить о вашем позоре до скончания века. Раз уж вас застали у нее, то, правы ли вы или виноваты, ваш долг теперь — не оставлять королеву и уберечь ее от оскорблений и от позорной смерти. Ибо, если она умрет этой страшной смертью, вечный позор падет на вас.

— Упаси Иисусе меня от позора, — отвечал сэр Ланселот, — и защити и сбереги госпожу мою королеву от злобы и от постыдной смерти! А уж я не дам ей погибнуть!

— Итак, мои любезные лорды, родичи мои и други, — спросил сэр Ланселот, — как вы решились поступить? И ответили они ему разом, в один голос:

— Сэр, мы будем стоять за вас.

— Тогда скажите мне, — спросил сэр Ланселот, — если завтра господин мой король Артур по злому наущению и в пылу гнева своего отправит госпожу мою королеву на костер и обречет на сожжение, тогда, прошу у вас совета, как мне наилучшим образом поступить?

И ответили они ему все разом, в один голос:

— Сэр, нам думается, всего лучше, чтобы вы спасли королеву, как подобает рыцарю. Ведь если ее обрекут сожжению, то из-за вас; и надо думать, захвати они вас, и вам была бы уготована такая же смерть, а то и постыднее. И мы все знаем, сэр, что вы уже много раз спасали королеву от беды, которую навлекали на нее другие люди; и потому нам думается, что тем более честь ваша требует спасти ее теперь от этой беды, в которую она попала из-за вас.

Тогда встал Ланселот и сказал так:

— Любезные лорды, знайте, что я ни за что не желал бы поступить так, чтобы навлечь позор на себя или на род свой; знайте также, что я ни за что не желал бы, чтобы госпожа моя королева приняла столь позорную смерть. Но если уж вы советуете мне спасти ее, мне придется много бед причинить в здешних краях, прежде чем она будет спасена, и кто знает, возможно, от моей руки падут иные из дорогих мне друзей, и это мне будет весьма прискорбно. И возможно, среди них есть такие, кто немедля стал бы на мою сторону, если бы только мог и осмелился ослушаться господина моего короля Артура. И этих мне тоже не хотелось бы губить. А если мне все же удастся отбить у них королеву, где мне поместить ее?

— Сэр, об этом нам всего менее должно заботиться, — отвечал сэр Борс, — ибо как поступил благороднейший рыцарь сэр Тристрам? Разве не по вашей доброй воле провел он вместе с Прекрасной Изольдой без малого три года в замке Веселой Стражи, послушавшись вашего совета? Замок же этот принадлежит вам, и вы тоже, если хотите, можете поступить так: по-рыцарски увезти королеву, если дело обернется так, что король приговорит ее к сожжению. В замке Веселой Стражи она может пробыть с вами столько времени, сколько понадобится, чтобы прошел гнев короля Артура, и тогда вы с честью возвратите ему королеву и, быть может, заслужите благодарность и признательность короля вместо вражды и злобы.

— Это все сделать непросто, — сказал сэр Ланселот, — ибо пример сэра Тристрама служит мне предостережением: ведь сами посмотрите, что получилось под конец, когда сэр Тристрам по мирному согласию доставил Изольду Прекрасную из замка Веселой Стражи обратно королю Марку? Как предательски заколол его этот коварный изменник король Марк, когда он сидел у ног госпожи своей Изольды Прекрасной и играл на арфе! Навостренным бердышом он пронзил его сзади до самого сердца, и мне весьма прискорбно, — сказал сэр Ланселот, — говорить о его смерти, ибо во всем мире не сыскать второго такого рыцаря.

— Все это правда, — сказал сэр Борс, — но есть одно, что должно внушить смелость и вам и всем нам, ведь все знают, что король Артур никогда не походил на короля Марка своими обычаями, и не было еще на свете человека, который мог бы уличить короля Артура в том, что он неверен своему слову.

И вот, говоря коротко, они все, на горе ли, на счастье, согласились на том, что если завтра королеву повезут на костер, то будь что будет, но они все вместе ее отобьют. И по замыслу сэра Ланселота они как смогли попрятались в лесу близ Карлайля и там, притаившись, дожидались решения короля.

А теперь мы обратимся к сэру Мордреду, который, спасшись от меча сэра Ланселота, вскочил на коня и прискакал к королю Артуру, жестоко пораненный и весь залитый кровью.

И поведал он королю о том, как все это было и что все остальные убиты, кроме лишь его одного.

— О, милостивый Иисусе! Возможно ли это? — воскликнул король. — И вы застали его в спальне королевы?

— Именно так, да поможет мне Бог, — отвечал сэр Мордред. — Мы застали его там невооруженным, но он убил сэра Колгреванса и облачился в его доспехи. — И он рассказал королю все от самого начала и до конца.

— Господи спаси! — воскликнул король. — Он рыцарь чудесной доблести! Увы, — сказал король, — мне весьма прискорбно, что сэр Ланселот оказался моим противником, ибо теперь я знаю, благородное братство рыцарей Круглого Стола распадется навеки, ведь многие благородные рыцари примут его сторону. И теперь все обернулось так, — сказал король, — что честь требует от меня, чтобы моя королева была предана смерти, — так сказал король с сердечным волнением.

И в страшном гневе издал он повеление судить королеву, и предстояло ей быть осужденной на смерть. Ибо в те дни закон был таков, что кто бы ни был человек, высокого ли звания и положения или же низкого, но если окажется он повинен в измене, то ничего ему не остается, кроме смерти, и если он захвачен с поличным или же есть еще другие обстоятельства, то тем лишь ускоряется суд и расправа. Так было и с королевой Гвиневерой: жестокая рана сэра Мордреда и гибель тринадцати рыцарей Круглого Стола — эти причины и обстоятельства побудили короля Артура незамедлительно присудить королеву к сожжению и отправить ее на костер.

Но тут заговорил сэр Гавейн и сказал так:

— Господин мой Артур, мой совет вам не спешить так, лучше бы вам отложить этот суд над госпожой моей королевой, к чему есть много причин. Одна причина в том, что хоть сэр Ланселот и, был застигнут в королевиной спальне, но ведь, может статься, он явился туда не со злыми целями. Ведь вы знаете, господин мой, — сказал сэр Гавейн, — что госпожа моя королева многим обязана сэру Ланселоту, гораздо более, нежели какому-либо еще рыцарю; ибо не раз он спасал ей жизнь и бился за нее в поединках, когда все другие при дворе отказывали королеве в защите. И кто знает, быть может, королева призвала его по доброте, а не для зла, дабы вознаградить его за его прежние пред нею заслуги. Быть может, госпожа моя королева послала за ним ночью для того, чтобы сэр Ланселот мог прийти к ней тайно, ибо она полагала, что таким путем всего легче избегнуть пересудов и наветов; ведь нередко мы делаем такое, что представляется нам к лучшему, а при случае может обернуться злом. И я полагаю, — сказал сэр Гавейн, — что госпожа моя ваша королева сохраняет вам верность и любовь. А что до сэра Ланселота, то могу поручиться, он с оружием в руках отстоит честь свою против любого рыцаря, который осмелится обвинить его и оскорбить; и подобным же образом отстоит он и честь госпожи моей королевы.

— Этому я готов поверить, — сказал король Артур, — но больше я сэру Ланселоту этого не позволю, ибо он слишком уж доверяет рукам своим и своей силе и не боится никого на свете. И потому он уже более никогда не выступит в поединке за мою королеву, ибо с ней будет поступлено по закону. И если я доберусь до сэра Ланселота, то знайте, что и он примет столь же позорную смерть.

— Упаси меня Иисусе, — сказал сэр Гавейн, — узнать такое или увидеть.

— Отчего говорите вы так? — спросил король Артур. — Ведь, клянусь Богом, вам нет причины любить его! Ибо минувшей ночью он убил вашего брата сэра Агравейна, благороднейшего рыцаря, и едва не убил второго вашего брата — сэра Мордреда, и всего он убил в ту ночь тринадцать благородных рыцарей. Помните также, сэр Гавейн, что среди них он убил двоих ваших сыновей, сэра Флоренса и сэра Ловеля.

— Мой господин, — отвечал сэр Гавейн, — обо всем этом я извещен и об их смерти горько сожалею. Но, поскольку я их предупреждал и наперед сказал брату моему и моим сыновьям, чем все это кончится, и поскольку они не пожелали послушать моего совета, я устраняюсь, не буду искать и мести за их гибель; ведь я говорил им, что вражда с сэром Ланселотом не принесет добра. Как бы я ни печалился о смерти моего брата и двух моих сыновей, все же это они сами повинны в своей смерти, ибо много раз предостерегал я брата моего сэра Агравейна от грозящих ему бед.

Тогда сказал король Артур сэру Гавейну:

— Собирайтесь, прошу вас, вместе с братьями вашими сэром Гахерисом и сэром Гаретом, облачитесь в лучшие ваши доспехи и отвезите мою королеву на костер.

— О нет, благороднейший мой король, — отвечал сэр Гавейн, — этого я не сделаю, ибо, знайте, меня не будет там, где столь благородная дама, как госпожа моя королева Гвиневера, должна будет принять такую позорную смерть. Ибо, да будет вам ведомо, — молвил сэр Гавейн, — сердце мое не вынесет подобного зрелища, и никто никогда не скажет про меня, что я был в этом согласен с вами.

— Тогда, — сказал король сэру Гавейну, — дозвольте братьям вашим, сэру Гахерису и сэру Гарету, присутствовать при казни.

— Мой господин, — отвечал сэр Гавейн, — знайте, что они бы с радостью уклонились от вашего поручения, ибо от этого последует еще немало бед, но они молоды и не могут ослушаться вас.

И сказали сэр Гахерис и сэр Гарет королю Артуру:

— Сэр, вы вправе, конечно, послать нас, но знайте, что это будет против нашей воли. И если мы и будем присутствовать там по прямому вашему велению, то в одном вам все равно придется нас извинить: мы явимся туда мирно, без доспехов и не при оружии.

— Во имя Господа, — молвил король, — собирайтесь в путь, ибо суд над нею будет скорый.

— Увы! — сказал сэр Гавейн. — Зачем дожил я до этого скорбного дня.

И с тем отвернулся сэр Гавейн и, горько заплакав, удалился в свои покои. И вот вывезли королеву за стены Карлайля, вот уже сорвали с нее одежду и подвели к ней ее духовного отца, дабы она покаялась в своих прегрешениях. И поднялся тут среди лордов и дам плач и вой и ломание рук; но мало кто явился туда в гербах и доспехах торжествовать смерть королевы.

Но был среди них посланный от сэра Ланселота, которому поручено было следить, когда начнется казнь. И вот, видя, что с королевы сорвали дорогие одежды и что она уже покаялась перед смертью, он дал сэру Ланселоту условный сигнал. Пришпорили они коней, погнали во весь опор и подскакали прямо к костру. А кто противился им, те все пали убитыми, ибо никто не мог выстоять против сэра Ланселота.

Так были убиты там все, кто с оружием в руках пытался их задержать, и полегло немало благородных рыцарей: сэр Белианс Надменный, сэр Сегварид, сэр Грифлет, сэр Брандель, сэр Агловаль, сэр Тор; сэр Гаутер, сэр Гилмер и сэр Рейнольд — три брата; сэр Дамас, сэр Приам, сэр Кэй-Чужестранец, сэр Дриант, сэр Ламбегус, сэр Хермин и сэр Пертолип с сэром Перимоном, два брата, которых называли Зеленый Рыцарь и Красный Рыцарь. Но в схватке и толчее, устремляясь то туда, то сюда, сэр Ланселот, на беду, убил, не разобрав, сэра Гахериса и сэра Гарета, двух благородных рыцарей, безоружных и не ожидавших худого. Как повествует Французская Книга, сэр Ланселот рассек сэру Гахерису и сэру Гарету головы, и оттого они пали мертвыми прямо на поле. Но истина в том, что сэр Ланселот их не заметил. И только потом их нашли мертвыми в самой гуще сражения. После того сэр Ланселот, порубив и обратив в бегство всех, кто пытался ему противостоять, подскакал прямо к королеве Гвиневере. Он набросил на нее платье и плащ, усадил ее позади себя на коня и сказал ей, чтобы она воспрянула духом. И знайте, что, уж конечно, королева была рада избавиться от неминуемой смерти, и она возблагодарила Господа и сэра Ланселота. И ускакал он с королевой, как повествует Французская Книга, в замок Веселой Стражи, и там содержал он ее так, как подобает благородному рыцарю. И многие короли и бароны послали к сэру Ланселоту своих рыцарей, и многие благородные рыцари сами пристали к сэру Ланселоту. И, услышав о распре между королем Артуром и сэром Ланселотом, иные рыцари радовались, иные же горько печалились их вражде.