* IV *
1
Теперь мы оставляем сэра Ланселота Озерного и сэра Брюнора по прозвищу Лакот Мальтелье и обращаемся к сэру Тристраму Лионскому, который жил в Бретани и которому Изольда Прекрасная, получив известие о его женитьбе, отправила со своей служанкой дамой Брангвейной письма столь жалостные, какие только можно вообразить и написать. В заключение же она писала, что, буде на то воля сэра Тристрама, пусть он приезжает ко двору ее и привезет с собой Изольду Белорукую; у нее им будет житься не хуже, чем ей самой.
Тогда призвал к себе сэр Тристрам сэра Кэхидина и спросил его, согласен ли он отправиться вместе с ним тайно в Корнуэлл. И тот отвечал ему на это, что готов ехать с ним в любое время. И тогда приказал он потихоньку снарядить небольшое судно, и на нем они уплыли — сэр Тристрам, сэр Кэхидин, и дама Брангвейна, и Говернал, оруженосец сэра Тристрама.
Но когда они очутились в открытом море, задул противный ветер и отнес их к берегам Северного Уэльса и выбросил на сушу неподалеку от Гиблого Леса. И тогда сэр Тристрам сказал:
— Дожидайтесь меня здесь десять дней, и Говернал, мой оруженосец, останется с вами. Если же я не возвращусь в назначенный срок, отправляйтесь кратчайшей дорогой в Корнуэлл, ибо в этом лесу, как я слыхал, много чудес и опасностей, и иные из них я намерен испытать, прежде чем покину здешние места. А когда смогу, я поспешу вслед за вами.
С тем сели на коней сэр Тристрам и сэр Кэхидин и покинули своих спутников. Вот скачут они по лесу милю, скачут больше, и наконец увидел сэр Тристрам впереди рыцаря, который сидел, облаченный в добрые доспехи, над ручьем, а поблизости, привязанный к дубу, стоял его могучий боевой конь. И еще человек верхом поджидал того рыцаря, и в поводу за ним лошадь, груженная копьями. У сидевшего же над ручьем рыцаря вид был задумчивый и печальный. Подъехал к нему сэр Тристрам и говорит:
— Любезный рыцарь! Отчего сидите вы так, поникнув в печали? По доспехам вашим и платью судя, вы должны быть странствующим рыцарем. А потому подымайтесь и выходите на бой с одним из нас, а хотите, то и с обоими.
Рыцарь тот ни слова на это не сказал, но взял свой щит, навесил его на шею, быстро отвязал коня, вскочил в седло и, взяв у оруженосца своего большое копье, отъехал в сторону для разгона.
Тут стал Кэхидин просить у Тристрама дозволения сразиться первым.
— Сэр, покажите себя! — согласился сэр Тристрам.
Вот сшиблись они, и сэр Кэхидин не усидел в седле, но упал на землю с жестокой раной в груди над сосцом. И тогда сказал сэр Тристрам:
— Ну, рыцарь, это сделано на славу! А теперь готовьтесь помериться силой со мною.
— Сэр, я готов, — отвечал рыцарь.
Он взял копье потяжелее и ринулся, против сэра Тристрама. И по воле счастливого случая и по силе своей великой выбил этот рыцарь сэра Тристрама из седла и поверг его наземь. Устыдился сэр Тристрам жестоко, выпростал поспешно ноги из стремян, перетянул щит наперед и обнажил меч, и рыцарской честью потребовал сэр Тристрам у того рыцаря, чтобы он тоже спешился и с ним сразился.
— Охотно, — отвечал рыцарь.
Вот он спешился, отвел коня, перетянул щит свой через плечо и вытащил меч из ножен, и начался между ними бой, и длился он без малого два часа. Наконец говорит сэр Тристрам:
— Любезный рыцарь, попридержи свой меч на краткий срок и скажи мне, откуда ты родом и как твое имя.
— Что до этого, — отвечал рыцарь, — то моя воля: хочу — отвечу, а нет — промолчу. Но если вы назовете свое имя, может быть, тогда и я назову вам свое.
2
— Что ж, любезный рыцарь, — сказал он. — Мое имя — сэр Тристрам Лионский.
— Сэр, а мое имя — сэр Ламорак Уэльский.
— А, сэр Ламорак! — вскричал сэр Тристрам. — В добрый час мы встретились! Вспомни-ка, как ты хотел мне повредить, пославши рог ко двору короля Марка, чтобы погубить или опозорить госпожу мою королеву Изольду Прекрасную. И оттого знай, — сказал сэр Тристрам, — что прежде, чем мы расстанемся, один из нас сегодня умрет!
— Сэр, — сказал сэр Ламорак, — а ведь когда мы с вами были вместе на острове Серваже, вы обещали мне дружбу.
Но сэр Тристрам не пожелал более терпеть промедления и снова бросился с мечом на сэра Ламорака, и так рубились они долго, покуда оба не остались совсем без сил. И тогда сказал сэр Тристрам сэру Ламораку:
— Во всю мою жизнь не встречал я рыцаря, чтобы рубился столь могуче и неутомимо и не терял дыхания. И оттого, — сказал сэр Тристрам, — сожаления было бы достойно, если бы один из нас потерпел здесь урон.
— Сэр, — отвечал сэр Ламорак, — слава вашего имени столь велика, что я готов признать за вами честь победы, и потому я согласен вам сдаться.
И он взялся за острие своего меча, чтобы вручить его сэру Тристраму.
— Нет, — сказал сэр Тристрам, — этому не бывать. Ведь я отлично знаю, что вы предлагаете мне свой меч не от страха и боязни передо мною, но по рыцарскому своему вежеству.
И с тем сэр Тристрам протянул ему свой меч и сказал так:
— Сэр Ламорак, будучи побежден вами в поединке, я сдаюсь вам как мужу доблестнейшему и благороднейшему, какого я только встречал!
— Нет, — отвечал сэр Ламорак, — я явлю вам великодушие: пусть мы оба дадим клятву отныне никогда больше не биться друг против друга.
И с тем сэр Тристрам и сэр Ламорак поклялись, что никогда больше не выступят один против другого, ни в беде, ни в удаче.
3
А тем временем ехал мимо сэр Паломид, добрый рыцарь. Он преследовал Зверя Рыкающего, что с виду был головой — как змей, телом — как леопард, лядвеями — как лев и голенями — как олень. А из чрева у него исходил рев, точно сорок псов гончих заключены были в нем, и этот рев исходил от него, где бы зверь ни очутился. За этим зверем сэр Паломид гонялся всю жизнь, ибо таков был назначенный ему рыцарский подвиг. Так гнался он за зверем, и зверь промчался мимо сэра Тристрама, а чуть погодя явился туда и сэр Паломид. И коротко излагая, сэр Паломид поверг наземь сэра Тристрама и сэра Ламорака одним копьем, а затем ускакал вдогонку за Зверем Рыкающим, который назывался Бет Глатиссант, двое же рыцарей остались там в превеликом гневе, что сэр Паломид не стал с ними биться в пешем бою. Людям же честным должно понимать, что не создан на свете такой человек, кто во всякое время побеждает, но иной раз удача ему изменит, а иной раз и слабейший рыцарь возьмет верх над тем, который сильнее.
После того сэр Тристрам и сэр Ламорак уложили на щит сэра Кэхидина, подняли его между собой и отнесли к жилищу лесника. Там они его поручили его заботам и пробыли с ним три дня.
А потом сели они двое на коней и на перепутье распрощались. И сказал сэр Тристрам сэру Ламораку:
— Прошу вас, если случится вам встретиться с сэром Паломидом, передайте ему, что он найдет меня у того самого ручья, где мы встретились на этот раз, и там я, сэр Тристрам, ему покажу, кто из нас лучший рыцарь.
И с тем они расстались и поскакали каждый своей дорогой. Сэр Тристрам поехал назад к сэру Кэхидину, а сэр Ламорак скакал долго, покуда не выехал к часовне, и у этой часовни он пустил своего коня пастись.
Вдруг является туда сэр Мелегант, сын короля Багдемагуса, и он тоже пустил там коня своего пастись, не заметив присутствия сэра Ламорака. И принялся этот рыцарь сэр Мелегант вслух стонать и оплакивать свою любовь к королеве Гвиневере, и любовные жалобы его были прегорестны. Все это слышал сэр Ламорак. Утром он снова сел на коня и поскакал дальше лесом и видит: в чаще лесной стоят два рыцаря верхами.
— Любезные рыцари! — говорит сэр Ламорак. — Что за причина вам тут стоять и ждать? Может быть, вы странствующие рыцари и ищете случая сразиться? Так знайте, я генов к вашим услугам!
— Нет, сэр рыцарь, — они отвечали. — Мы затаились здесь не затем, чтобы сразиться с вами, но чтобы подкараулить одного рыцаря, который убил нашего брата.
— Кто же таков он, этот рыцарь, — спросил сэр Ламорак, — которого вы поджидаете?
— Сэр, — они отвечали, — это сэр Ланселот, которого мы убьем, если он здесь проедет.
— Вы взяли на себя нелегкую задачу, — сказал сэр Ламорак, — ведь сэр Ланселот прославленный доблестный рыцарь.
— Что до этого, сэр, то мы не боимся, ибо, кого из нас двоих ни возьми, любой ему под стать.
— Не верю, — сказал сэр Ламорак, — ибо за всю мою жизнь не слыхал я о таком рыцаре, которого не превосходил бы силою сэр Ланселот.
4
И как раз пока они так беседовали, заметил вдруг сэр Ламорак, скачет издали прямо на них сэр Ланселот. Пустился сэр Ламорак ему навстречу, приветствовал сэра Ланселота, а он — его, и спросил его тогда сэр Ламорак, не может ли он ему чем услужить в этих краях.
— Нет, благодарю, — отвечал сэр Ланселот, — пока что мне ни в чем нет нужды.
И на том они расстались. Сэр Ламорак возвратился туда, где оставались те двое рыцарей, и видит, что они притаились за кустами.
— Позор вам! — сказал сэр Ламорак. — Трусливые предатели! Стыд и жалость, что такие, как вы, получили посвящение в высокий Рыцарский Орден!
И сэр Ламорак оставил их и поскакал прочь и в недолгом времени вновь повстречался с сэром Мелегантом. И спросил у него Ламорак, отчего он так любит королеву Гвиневеру.
— Ибо я был неподалеку от вас и слышал ваши любовные жалобы у часовни.
— Ах вот как! — сказал сэр Мелегант. — Я от своих слов не отступлюсь. Я люблю королеву Гвиневеру!
— Ну и что из того?
— А то, что я готов доказать и подтвердить против всякого, что она прекраснейшая в мире дама, всех превосходящая своей красотой.
— Что до этого, — сказал сэр Ламорак, — то я не согласен, ибо не она, а королева Моргауза Оркнейская, мать сэра Гавейна, — прекраснейшая из дам, живущих на свете.
— Нет, это неправда, — отвечал сэр Мелегант, — и я докажу это с оружием в руках.
— Вот как? — сказал сэр Ламорак. — А я и за меньшее готов с вами драться.
И они отъехали друг от друга в сильном гневе, а потом ринулись один на другого, сшиблись с разгону, точно гром грянул, и с такой силой друг друга поразили, что под обоими кони осели на крупы. Тут быстро выпростали они ноги из стремян, заслонились щитами, обнажили мечи и набросились друг на друга, словно бешеные вепри, и так рубились долгое время. Ибо сэр Мелегант был добрый боец и сила его была велика, но сэр Ламорак превосходил его мощью и теснил его шаг за шагом. И оба они уже были жестоко изранены.
Но случилось так, что, пока они там рубились, ехали мимо сэр Ланселот и сэр Блеоберис, и сэр Ланселот поставил между ними своего коня и спрашивает, что за причина им так яростно биться друг с другом, ведь они оба рыцари короля Артура.
5
— Сэр, — говорит сэр Мелегант, — я открою вам причину, по какой мы сражаемся. Я восхвалял мою даму, королеву Гвиневеру, и говорил, что она — прекраснейшая дама на свете, а сэр Ламорак с этим не согласился и сказал, что всех прекраснее королева Моргауза Оркнейская и гораздо превосходит ее красотой.
— А! — сказал сэр Ланселот, — зачем же ты, сэр Ламорак, так говоришь? Негоже тебе оспаривать превосходство госпожи твоей, которой ты обязан службой, как и все мы.
И с тем спешился сэр Ланселот и сказал:
— Коли так, готовься к бою, ибо я сейчас докажу тебе, что королева Гвиневера — прекраснейшая дама в мире и превосходит всех также и своей добротой.
— Сэр, — отвечал сэр Ламорак, — не по душе мне биться с вами из-за этого спора, — ведь каждый почитает свою даму прекраснейшей, и, хоть я всех выше восхваляю ту даму, которую я люблю, вам не должно на меня за это гневаться. Госпожа наша королева Гвиневера в ваших глазах прекраснее всех, но знайте, что в моих глазах всех прекраснее королева Моргауза Оркнейская. Так и всякий рыцарь свою даму почитает прекраснейшей. И знайте, сэр, что изо всех рыцарей на свете я всего менее желал бы иметь моим противником вас, да еще разве сэра Тристрама, но если вы непременно на том стоите, чтобы со мной биться, я готов держаться против вас, сколько мне под силу.
Тут заговорил сэр Блеоберис и сказал:
— Мой лорд сэр Ланселот, никогда я не видел, чтобы вы поступали столь неразумно, как сейчас. Ведь сэр Ламорак говорил вам дело, и говорил по-рыцарски. Вот и у меня тоже есть дама, и я почитаю ее прекраснейшей дамой в мире. Разве дело вам гневаться на меня за такие мои слова? И знайте, сэр Ламорак — из благороднейших рыцарей, каких случалось мне встречать, и он всегда питал к вам и ко всем нам только дружбу. А потому прошу вас: будьте друзьями!
Тогда сказал сэр Ланселот:
— Сэр, прошу вас, простите мне причиненные вам обиды и зло, что я на вас держал. Раз я был неразумен, я готов заслужить ваше прощение.
— Сэр, — отвечал сэр Ламорак, — вам я всегда готов простить обиду.
И с тем сэр Ланселот и сэр Блеоберис их покинули, а сэр Ламорак и сэр Мелегант сели на коней и разъехались в разные стороны.
А в скором времени случилось так, что сэр Ламорак повстречал на пути короля Артура, и между ними был поединок, и король Артур вышиб его из седла, жестоко поранив его копьем, А потом он ускакал своей дорогой, и сэр Ламорак остался в сильном гневе, что тот не пожелал рубиться с ним пешим, ибо он не узнал в нем короля Артура.
6
Здесь эта повесть их оставляет, и теперь поведет она речь о сэре Тристраме, который ехал и повстречался с сэром Кэем-Сенешалем. Спросил сэр Кэй сэра Тристрама, откуда он родом. И тот сказал ему в ответ, что он родом из земли Корнуэльской.
— Да, уж конечно, так, — сказал сэр Кэй. — Недаром я еще никогда не слыхал, чтобы рыцари из Корнуэлла были хорошими бойцами.
— Отлично сказано, — сказал сэр Тристрам. — Но прошу вас, если вы соблаговолите, то откройте мне ваше имя.
— Сэр, знайте, что мое имя — сэр Кэй-Сенешаль.
— А, сэр, значит, вот вы кто такой! — сказал сэр Тристрам. — Так вот, знайте, что у вас слава недостойнейшего из ныне живущих рыцарей. Правда, всем известно, что вы бьетесь искусно, но вас считают в бою неудачливым и весьма сварливым на язык.
Так переговариваясь, скакали они бок о бок и в недолгом времени выехали к мосту, а перед мостом стоял рыцарь, и он не пускал их проехать, покуда один из них с ним не сразится. Выехал против него сэр Кэй, и он выбил сэра Кэя из седла. Имя же его было сэр Тор, единокровный брат сэра Ламорака.
После того они вдвоем поскакали дальше и ехали, покуда не стали на ночлег, а там уже был сэр Брандель, и вскоре прибыл еще туда и сэр Тор. И когда они все четверо сидели за ужином, то трое принялись насмехаться над корнузльскими рыцарями, говоря о них все дурное, что только возможно было измыслить. Сэр же Тристрам все это слушал, но говорил он мало, хотя думал много. Он еще пока не хотел открывать им, кто он таков. А наутро сэр Тристрам сел на коня и выехал рано и поджидал их на дороге. Сэр Брандель предложил ему поединок, и сэр Тристрам сбил его наземь, и коня и всадника.
После этого выехал против сэра Тристрама сэр Тор Скотопасов Сын, и сэр Тристрам его тоже сокрушил. После этого он поскакал оттуда прочь, а сэр Кэй хотел было последовать за ним, но он не пожелал больше брать его в спутники. Тут подъехал к сэру Кэю сэр Брандель и говорит:
— Мне бы очень хотелось узнать, как имя того рыцаря.
— Поедемте кто-нибудь один со мною, — сказал сэр Кэй. — мы его догоним и спросим, как его зовут.
И они вдвоем поскакали за ним вдогонку и в недолгом времени увидели, что он сидит склонившись над ручьем и снявши шлем свой и хочет из того ручья напиться. Но заметив их приближение, он тут же снова надел и пристегнул шлем, сел на коня и выехал им навстречу, готовый к поединку.
— Нет, — сказал сэр Брандель, — мы ведь недавно сражались с вами. Не для того мы сюда за вами последовали, но чтобы рыцарской вашей честью просить вас открыть нам ваше имя.
— Любезные лорды, раз уж таково ваше желание, я, дабы удовлетворить вас, открою вам мое имя. Знайте, я — сэр Тристрам Лионский, племянник королю Марку Корнуэльскому.
— В добрый час мы встретились, — сказал сэр Брандель, — знайте, что мы весьма рады были разыскать вас. А наши товарищи с радостью приняли бы вас к себе, ибо мы — рыцари Круглого Стола и изо всех рыцарей на свете всего более желали бы иметь в своей дружине вас.
— Бог да наградит вас всех, — отвечал сэр Тристрам, — за такое великодушие, но я чувствую, что не могу пока присоединиться к вашему братству, ибо я еще не свершил столь славных подвигов, чтобы мне войти достойным в эту рыцарскую дружину.
— О, — сказал сэр Кэй, — если вы и есть сэр Тристрам, то вы ведь славнейший рыцарь в свете, но только после сэра Ланселота, ибо нет на земле ни христианина, ни язычника, который смог бы сыскать другого подобного ему рыцаря — что по доблести, или по мощи рук, или по чести. Ибо ни одной живой душе не удалось еще возвести на него бесчестие и подтвердить это в поединке.
Так беседовали они долгое время, а потом расстались, и каждый поехал своим путем.
7
А теперь мы услышим, что за причина была королю Артуру очутиться в Гиблом Лесу, что в Северном Уэльсе. Виною тому была дама. Ее имя было Аннаура, и эта дама явилась к королю Артуру в Кардифф и любезными посулами и заманчивыми обещаниями завлекла его за собой в Гиблый Лес. А была она великая чародейка, и уже много дней она любила короля Артура, и, чтобы заставить его возлечь с нею, она и прибыла в те края.
И вот когда король отправился вместе с нею, хватившись его, пустились вслед за ними многие рыцари — сэр Ланселот, и сэр Брандель, и еще другие.
А она, заманив его в свою башню, желала, чтобы он возлег с нею, но король вспомнил о своей даме и не поддавался, какие бы чары она на него ни наводила. Тогда она вздумала всякий день отсылать его в Гиблый Лес в сопровождении своих рыцарей, дабы ему найти там смерть. Ибо эта дама Аннаура, видя, что не может склонить короля Артура к исполнению своих желаний, измыслила предательством и коварством погубить его и обречь на смерть.
Но Владычица Озера, которая всегда была дружественна к королю Артуру, проведала своим волшебным искусством о том, что королю Артуру грозит гибель. И тогда эта Владычица Озера, что звалась Нинева, тоже явилась в Гиблый Лес, желая отыскать сэра Ланселота Озерного или же сэра Тристрама, чтобы спасли они короля Артура, ибо ей было известно, что в этот самый день он неизбежно погибнет, если только не придет к нему помощь от одного из этих двоих рыцарей.
Вот едет она по косогору и вдруг видит, навстречу ей скачет сэр Тристрам. Она с первого же взгляда его признала и говорит ему так:
— Ах, господин мой сэр Тристрам, хорошо, что вы мне встретились, и да будет благословен день и час этой встречи, ибо нынче же, не пройдет и двух часов, предстоит свершиться плачевнейшему и позорнейшему делу, какое когда-либо свершалось в этой стране.
— Любезная девица, — сказал сэр Тристрам, — не могу ли я тут помочь?
— Именно так, сэр, об том и речь, и потому следуйте за мною со всей, какая возможна, поспешностью, и вы увидите, что славнейший в мире рыцарь находится в тяжкой беде.
И ответил сэр Тристрам:
— Вот я готов помочь вам, коли он и в самом деле такой благородный рыцарь, как вы говорите.
— Сэр, он ни много ни мало, — отвечала девица, — как сам благородный король Артур.
— Упаси Бог, — сказал сэр Тристрам, — чтобы он попал в беду!
И они поскакали вместе во весь опор и прибыли к боковой башенке замка, а под стеной замка пеший рыцарь отбивался от двух всадников. Остановился сэр Тристрам и смотрит, что будет. Вот наконец сбили те двое того рыцаря с ног, и один из них распустил завязки его шлема, а леди Аннаура, взявши в руку Артуров меч, замахнулась, чтобы отсечь ему голову.
Но тут ринулся на них сэр Тристрам во весь опор с криком:
— Прочь от этого рыцаря, изменники!
И пронзил сэр Тристрам одному рыцарю грудь, так что тот упал мертвый, а затем обратился против другого и тому разрубил спину надвое.
Меж тем Владычица Озера крикнула королю Артуру:
— Не дайте спастись этой коварной предательнице!
И тогда король Артур погнался за ней, настиг ее и тем же самым мечом отсек ей голову долой. А Владычица Озера ту голову подняла и привесила за волосы к луке своего седла.
После того подсадил сэр Тристрам короля снова в седло, и они вместе пустились в путь, но Владычице Озера он наказал не открывать еще покуда его имени. Я потому, когда король, вновь очутившись на коне, стал благодарить его и пожелал узнать его имя, он ничего ему не ответил; сказал лишь, что он бедный странствующий рыцарь. И так он сопровождал короля Артура, покуда не повстречались им королевские рыцари.
Первым встретился им сэр Эктор Окраинный, и, не признав ни короля Артура, ни сэра Тристрама, он пожелал сразиться с одним из них. Выехал против сэра Эктора сэр Тристрам и, — налетев на него, выбил его из седла, а сделав свое дело, возвратился к королю Артуру и говорит:
— Мой лорд, вон там один из рыцарей вашей дружины, он сможет вас сопровождать дальше. Вы же, я надеюсь, когда случится нам повстречаться в другой раз, припомните, что я для вас сделал, и признаете меня, готового к вашим услугам.
— Увы! — сказал король Артур, — откройте мне, кто вы такой.
— В другой раз, — отвечал сэр. Тристрам.
И он распрощался с ними и оставил короля Артура с сэром Эктором.
8
А в назначенный день сэр Тристрам и сэр Ламорак съехались у ручья, заехали за сэром Кэхидином, находившимся в доме лесника, и поскакали вместе с ним к берегу, где стоял их корабль и где они оставили даму Брангвейну и Говернала. И все вместе, сев на корабль, отплыли к берегам Корнуэлла.
Когда же они там высадились, то дама Брангвейна, все разведав, посоветовала им отправиться прямо к сэру Динасу-Сенешалю, верному другу сэра Тристрама. А потом сэр Динас и дама Брангвейна поехали ко двору короля Марка и объявили королеве Изольде Прекрасной, что сэр Тристрам от нее неподалеку, в их краю. И от чистейшей радости Изольда Прекрасная лишилась чувств, а обретши вновь дар речи, сказала так:
— Любезный сенешаль, помогите мне увидеться и побеседовать с ним, иначе сердце мое разорвется!
И доставили сэр Динас и дама Брангвейна сэра Тристрама с сэром Кэхидином тайно ко двору и привели в те покои, что назначила им Изольда Прекрасная. И радость Прекрасной Изольды и сэра Тристрама не передать в книге и не вообразить сердцем, ни пером не описать и не выразить словом.
Но, как повествуется во Французской Книге, сэр Кэхидин с первого же взгляда так сильно полюбил Прекрасную Изольду, что, охваченный любовью, никогда уже не мог ее забыть. И в конце концов, как вы услышите, прежде чем придет к завершению эта книга, сэр Кэхидин принял смерть из любви к Прекрасной Изольде.
А пока он стал тайно писать к ней письма и баллады совершеннейшие, какие только складывались в те времена. Изольда же Прекрасная, узнав содержание его писем, пожалела его за его любовные жалобы и неразумно написала ему в ответ письмо, дабы тем его утешить.
А сэр Тристрам все это время находился в башне, вблизи Прекрасной Изольды, и она всякий час, как могла, туда к нему являлась.
Но вот однажды король Марк играл в шахматы под окнами покоя, где в это время как раз находились над ним сэр Тристрам с сэром Кэхидином. И, по несчастью, случилось так, что сэр Тристрам обнаружил письмо, писанное сэром Кэхидином к Изольде Прекрасной, а также и то письмо, что она ему прислала в ответ. А тут и сама она явилась в тот покой. И тогда приблизился сэр Тристрам к Прекрасной Изольде и сказал:
— Госпожа, вот письмо, посланное вам, и вот письмо, писанное вами тому, кто вам его послал. Увы, госпожа! А я-то любил вас столь преданной любовью я ради вас пожертвовал многими землями и великими богатствами. Вы же изменили мне, и это причиняет мне великую боль. Что же до тебя, сэр Кэхидин, я привез тебя в эти края из Бретани, а для отца твоею, короля Хоуалла, я в поединке отстоял его королевство. Правда, я повенчался с сестрой твоею, Изрльдой Белорукой, за доброту ее ко мне, но как есть я верный рыцарь, она для меня — невинная девственница. Знай же, сэр Кэхидин, что за этот твой обман и предательство я тебе отомщу!
И, обнаживши меч свой, крикнул сэр Тристрам:
— Сэр Кэхидин, защищайся! — Пошатнулась Прекрасная Изольда и упала в обморок.
Видит сэр Кэхидин, что сэр Тристрам идет на него с мечом в руке и что нет ему спасения, и тогда он взял да и выпрыгнул из выступающего окна над самой головой короля Марка, сидевшего за шахматами. Король же, увидев человека, свалившегося ему прямо на голову, удивился и спросил:
— Приятель, кто ты таков и что за причина тебе прыгать из окна?
— Господин мой король, — отвечал сэр Кэхидин, — я по нечаянности заснул там, в окне, над вами, и, когда я спал, мне привиделся сон, вот я и вывалился оттуда.
9
Так оправдался сэр Кэхидин, а сэр Тристрам как раз очень боялся, как бы король не обнаружил его присутствие. Оттого он перебрался под защиту крепкой башни и облачился в полный доспех, дабы быть готовым к бою со всяким, кто против него выйдет.
Но увидев, что против него ничего не затевается, сэр Тристрам послал Говернала за своим конем и копьем и открыто, по-рыцарски отъехал из того замка, что носил название замок.
Тинтагиль. У самых ворот повстречался ему сэр Гингалин; сын сэра Гавейна, и сэр Гингалин выставил копье и поскакал на сэра Тристрама, и разлетелось его копье в куски. У сэра же Тристрама был под рукой лишь меч, и этим мечом он нанес ему по шлему такой удар, что вывалился тот наземь из седла, а меч, соскользнувши вниз, раскроил надвое еще шею коня. И с тем поскакал сэр Тристрам дальше своей дорогой в лес.
Все это видел король Марк, и он послал к поверженному рыцарю пажа с повелением явиться к нему, и тот к нему явился. Когда же король Марк узнал в нем сэра Гингалина, то приветствовал его и пожаловал ему другого коня, а потом спрашивает, кто был таков тот рыцарь, что повстречался ему у ворот замка.
— Сэр, — отвечал сэр Гингалин, — я не знаю, кто таков был этот рыцарь, знаю лишь, что на скаку он вздыхает и предается глубокой печали.
А сэр Тристрам в недолгом, времени повстречал рыцаря из своей дружины по имени сэр Фергус и, съехавшись с ним, принялся так стонать и убиваться, что свалился с коня, лишившись чувств, и в такой глубокой и горькой печали пребывал он три дня и три ночи.
Но потом сэр Тристрам послал сэра Фергуса ко двору разведать, что там слышно. А тот по пути повстречал девицу, которую прислал туда сэр Паломид разузнать про сэра Тристрама и поглядеть, как он живет. И поведал ей сэр Фергус, что сэр Тристрам почти что лишился рассудка.
— Увы! — сказала девица, — где же мне найти его?
— Там-то, — отвечал сэр Фергус.
После того сэр Фергус узнал, что королева Изольда лежит больная и предается горчайшей тоске и печали, какой предавалась на земле женщина. А девица, найдя сэра Тристрама, стала сама плакать и убиваться, ибо никаким путем не могла она облегчить его страданий: чем заботливее она за ним ходила, тем горше становились его муки. Так что под конец сел сэр Тристрам на коня и уехал от нее прочь. И прошло три дня, прежде чем она сумела его отыскать и доставить ему пищу и питье, он же и думать забыл и о том, и о другом.
И в другой раз бежал от девицы сэр Тристрам, и случилось ему проезжать как раз под стенами того замка, где некогда сражались они с сэром Паломидом, когда Прекрасная Изольда прервала их поединок. Там, по счастью, девица сумела его настигнуть и застала его плачущим и стенающим прегорестно. И тогда она явилась к владелице того замка и поведала ей о приключившейся с сэром Тристрамом беде.
— Увы! — сказала владелица замка. — Где же он, господин мой сэр Тристрам?
— Здесь, под самыми стенами вашего замка.
— В добрый час, — сказала дама, — очутился он вблизи меня. Ему не будет недостатка в лучшей пище и питье. И еще у меня есть его арфа, на которой он некогда учил меня играть, ведь он по всему миру прославлен как искуснейший арфист.
И дама с девицей принесли ему еды и питья, но он отведал лишь немного от принесенного. А в ту же ночь он отпустил своего коня и совлек с себя все доспехи, и так стал он нередко уходить в дикую лесную глушь, обламывая кусты и древесные сучья. Или же, найдя арфу, присланную ему той дамой, он подолгу сидел и перебирал струны, играя и плача одновременно. Иногда он подолгу пропадал в лесной чащобе, и дама не знала, где он. И тогда она сама садилась, брала арфу и на ней играла, и сэр Тристрам приходил неизменно на звуки арфы и подолгу слушал или же брал ее и играл сам.
Так провел он там четверть года, но потом он сбежал и оттуда, и она так и не узнала, куда он исчез. А он бродил нагой, жалкий и совсем отощавший телом. Он пристал к пастухам и скотогонам, и они делили с ним свою пищу и питье, а когда он бывал неисправен, били его посохами. Волосы его они обстригли овечьими ножницами, и он сделался подобен шуту.
10
Вот как-то однажды сэр Дагонет, шут короля Артура, прибыл в Корнуэлл с двумя пажами; ехали они через лес и выехали к тому чистому ручью, над которым обычно проводил теперь дни сэр Тристрам. День был жаркий, и они спешились, чтобы напиться из ручья, но, пока они пили, кони их отвязались. А тут как раз вдруг вышел к ним сэр Тристрам, и он окунул в ручей сперва сэра Дагонета, а потом и обоих пажей, а пастухи стояли рядом и потешались. Потом он изловил одного за другим их коней и заставил их мокрых попрыгать в седла и снова пуститься в путь. Так провел сэр Тристрам нагой и босый полгода, ни разу не побывав в городе.
Между тем девица, посланная сэром Паломидом на розыски сэра Тристрама, возвратилась к сэру Паломиду и поведала ему о Тристрамовых злоключениях.
— Увы! — сказал сэр Паломид. — Весьма прискорбно, что столь благородный рыцарь так страдает из-за любви к даме. Все же я отправлюсь в путь, разыщу его и утешу, насколько смогу.
А незадолго до того Изольда Прекрасная повелела сэру Кэхидину оставить пределы Корнуэлла. И сэр Кэхидин отправился в путь, убиваясь в сердце своем, и случилось так, что он встретился с сэром Паломидом. И они поехали вместе, жалуясь друг другу на свою горячую любовь, что питали они оба к Прекрасной Изольде.
— Давайте же, — сказал сэр Паломид, — отправимся на поиски сэра Тристрама, который любит ее так же сильно, как и мы. Попытаем удачи, быть может, нам удастся исцелить его.
И вот они въехали в лес и три дня и три ночи не слезали с коней, разыскивая сэра Тристрама. И по воле случая повстречался им король Марк, он ехал один, отстав от своих людей. Увидев его, сэр Паломид его сразу признал, но сэру Кэхидину показался он не знаком.
— А, коварный рыцарь! — воскликнул сэр Паломид, — сожаления достойно, что ты еще жив, ибо ты погубитель всех доблестных рыцарей, ты мстительностью своею и коварством погубил славнейшего из рыцарей — сэра Тристрама Лионского. И потому защищайся, — сказал сэр Паломид, — ибо ныне ты умрешь!
— Это было бы постыдное дело, — отвечал король Марк, — ибо вы оба вооружены, я же безоружен.
— Что до этого, — сказал сэр Паломид, — то делу можно помочь: вот со мною рыцарь, ты получишь его доспехи.
— Ну нет, — отвечал король Марк, — я не согласен на поединок с вами, ибо нет у вас причины со мною биться. Ведь все злоключения сэра Тристрама произошли из-за найденного им письма. Что же до меня, то я ему зла не причинил, и видит Бог, я горько сожалею об его болезни и об его горе.
Так король оправдался в их глазах, и после того они сделались друзьями, и король Марк стал приглашать их к себе в замок Тинтагиль. Но сэр Паломид с ним не поехал, он направился в Логрскую землю, а сэр Кэхидин сказал, что решил возвратиться в Бретань.
Мы же теперь вернемся снова к сэру Дагонету с товарищами, который, вновь очутившись в седле, подумал, что пастухи нарочно подучили своего дурака так с ними обойтись, чтобы самим над ними потешиться. И тогда, возвратившись к скотопасам, они же их жестоко побили.
Когда сэр Тристрам увидел, что бьют тех, от кого получал он насущный хлеб свой, он прибежал туда со всех ног, ухватил сэра Дагонета за голову и с такой силой швырнул его на землю, что тот весь разбился и лежал не шевелясь. И тогда он вырвал у него из рук меч, погнался за одним из пажей его и отсек ему голову, другой же паж спасся бегством. А сэр Тристрам убежал оттуда с мечом в руке и, как безумный, мчался не разбирая дороги. Сэр Дагонет приехал к королю Марку и поведал ему о том, что приключилось с ним в лесу.
— И потому, — сказал сэр Дагонет, — остерегайся и ты, король Марк, очутиться у того лесного ручья, ибо там ты встретишься с нагим дураком. С этим дураком я, дурак, повстречался, и он едва не лишил меня жизни.
— Вот как, — сказал король Марк. — Это, должно быть, сэр Матто ле Брюн, который лишился рассудка, потеряв свою даму, ведь с тех пор, как сэр Гахерис победил его в поединке и отбил у него его даму, он так и не пришел в себя, а это весьма прискорбно, ибо он был добрый рыцарь.
11
А вскоре после того сэр Андрет, кровный родич сэра Тристрама, научил одну женщину, свою возлюбленную, распустить слух и объявить повсюду, будто она была с сэром Тристрамом и он на руках у нее умер. С этим измышлением она явилась в дом к королю Марку, утверждая, будто она похоронила Тристрама у ручья и будто перед смертью он просил, чтобы король Марк отдал его родичу сэру Андрету земли Лиона, который был владением сэра Тристрама. Все это сэр Андрет затеял, чтобы получить Тристрамовы земли. Когда король Марк услышал, что сэр Тристрам умер, он стал сокрушаться и плакать. Когда же королева Изольда узнала об этом известии, она горевала столь сильно, что едва не утратила рассудка. И под конец она решилась убить себя, чтобы только не пережить ей сэра Трисграма. И в от однажды Прекрасная Изольда тайно взяла меч, принесла его в свой сад и воткнула по самую рукоять в ствол старой сливы, так что он вышел наружу и торчал там крепко как раз вровень с ее грудью. И вот она уже готовилась, разбежавшись, броситься на меч и убить себя, но все это увидел король Марк — как она опустилась на колени и молвила:
— Господи Иисусе милосердный! Смилуйся надо мною, ибо я не в силах пережить сэра Тристрама. Он был моей первой любовью и да будет последней!
При этих ее словах вышел к ней король Марк и поднял ее на руки. Меч он из дерева вырвал, а Прекрасную Изольду отнес к себе в башню и там оставил под строгим присмотром и надзором. Она же долго пролежала там больная между жизнию и смертью.
А тем временем сэр Тристрам нагой бежал по лесу с мечом в руке, покуда не оказался у жилища отшельника, а там он лег и заснул. Отшельник же, пока он спал, унес у него меч и поставил подле него пищу. Так провел у него сэр Тристрам десять дней, а потом возвратился к пастухам.
А в том краю был великан по имени Таулас, и от страха перед сэром Тристрамом семь лет он почти не решался выходить на волю, но все больше сидел под защитой стен своего крепкого замка. Но вот услышал этот Таулас, что при дворе короля Марка прошел слух, будто сэр Тристрам умер. И тогда великан Таулас снова стал каждый день выходить на волю.
Но однажды случилось так, что, бродя и гуляя, он пришел к пастухам и уселся среди них отдохнуть. А тем временем ехал мимо один корнуэльский рыцарь с дамой, звали же его сэр Динант. Увидал его великан, отошел от пастухов и спрятался за деревом.
Подъехал рыцарь к ручью, спешился и решил там передохнуть. Но только что он сошел с коня, как великан Таулас подбежал к его коню, вскочил в седло, поехал на сэра Динанта, схватил его за ворот, подтянул к себе на седло и хотел было отрезать ему голову.
Тут сказали пастухи сэру Тристраму:
— Помоги-ка этому рыцарю!
— Помогайте сами, — отвечал сэр Тристрам.
— Мы боимся, — сказали пастухи.
Тут заметил сэр Тристрам меч рыцаря, лежавший в стороне, он бросился туда, поднял меч и, налетев на сэра Тауласа, отсек ему голову одним ударом, а потом спокойно возвратился к пастухам.
12
А сэр Динант подобрал великанову голову и привез ее ко двору короля Марка и поведал ему о том, что приключилось с ним в лесу и как бедный человек, едва не нагой, спас его от кровожадного великана сэра Тауласа.
— Где же это все с вами приключилось? — спросил король Марк.
— Да вот в том лесу, — отвечал сэр Динант, — у чистого источника, где часто съезжаются странствующие рыцари. Там и видел я этого помешанного.
— Ну, — сказал король Марк, — я желаю видеть этого безумца.
И повелел король Марк своим рыцарям и охотникам быть готовыми и дня через два объявил, что наутро выезжают они на охоту. И отправились они все утром в лес.
Подъехав к ручью, увидал там король спящего нагого человека, прекрасного собой. А подле лежал меч. Тут дунул король Марк в свой охотничий рог и затрубил, и собрались к нему все его рыцари, и он приказал им взять этого нагого человека, но обращаться с ним любезно и так доставить его в замок. Так они и поступили, обошлись с ним осторожно и любезно и, набросив на него свои плащи, привели его в Тинтагиль. Там ему устроили баню, вымыли его и отчистили, накормили горячим ужином, и так в конце концов к нему возвратилась память. Но за все это время из них ни один не признал сэра Тристрама и не догадывался, что он за человек.
Но вот через несколько дней дошел до королевы Изольды Прекрасной слух о нагом безумце, бродившем по лесу, и о том, как король повелел привести его ко двору. Позвала Изольда Прекрасная к себе даму Брангвейну и говорит:
— Пойдем со мною, надо нам поглядеть на помешанного, которого мой супруг король распорядился на днях доставить к нам из лесу.
Они вышли из покоев, расспросили, где находится больной, и один из пажей им сказал, что рн лежит в саду и греется на солнце.
И когда взглянула королева на сэра Тристрама, узнать она его не узнала, но сказала сразу же даме Брангвейне:
— Почему-то мне кажется, будто я уже много раз видела этого человека.
А сэр Тристрам узнал ее с первого взгляда, и, поглядев на нее, он отвернул лицо свое и заплакал.
Но при королеве всегда была собачка, которую подарил ей сэр Тристрам, когда она только прибыла в Корнуэлл, и эта собачка ни на шаг не отходила от Прекрасной Изольды, разве только когда сэр Тристрам оказывался поблизости. Это была та самая собачка, которую прислала когда-то сэру Тристраму в знак своей великой любви дочь Французского короля.
И тут вдруг эта собачка учуяла дух сэра Тристрама. Она прыгнула на него, стала лизать ему щеки, уши, визжать и лаять и обнюхивать ему ступни и ладони и все его тело, куда только могла дотянуться.
— Ах, госпожа моя! — сказала дама Брангвейна. — Вижу я, что это — мой господин сэр Тристрам.
И тогда Прекрасная Изольда упала в обморок и так пролежала долгое время. А когда вернулись к ней силы, она заговорила и сказала так:
— Ах, господин мой сэр Тристрам! Благословен Господь, вы живы! Но я знаю, что эта собачка вас выдаст, ибо она теперь ни за что не отстанет от вас. И еще я знаю, что, как только господин мой король Марк вас узнает, он изгонит вас из пределов страны Корнуэльской либо же обречет вас, на смерть. А потому заклинаю вас Богом, горячо любимый мой господин: уступите велению короля Марка, уезжайте и отправляйтесь ко двору короля Артура, ибо там вас любят. Я же всякий раз, как смогу, буду посылать за вами, и вы, когда вам придет охота, сможете навещать меня. И всегда, во всякое время, рано ли, поздно ли, я по вашему слову готова зажить жизнью бедной, какой еще не жила на земле ни одна королева или благородная дама.
— Ах, госпожа! — отвечал сэр Тристрам, — уйдите от меня, ибо ради вашей любви пришлось пережить мне много бед и печалей.
13
Королева ушла, но собачка так и осталась при нем, а когда явился туда король Марк, она припала к земле и стала на них всех лаять. И тогда сказал сэр Андрет:
— Сэр, этот человек — сэр Тристрам, видно по собачке.
— Ну нет, — отвечал король, — в это невозможно поверить.
И король стал честью просить его, — чтобы он назвал им свое имя.
— Да поможет мне Бог, — тот отвечал, — мое имя — сэр Тристрам Лионский. И можете делать со мною что хотите.
— А, — сказал король Марк, — мне весьма жаль, что память к вам вернулась.
И он повелел созвать своих баронов, дабы они присудили сэра Тристрама к смерти. Но многие его бароны были не согласны с таким приговором, всех менее сэр Динас-Сенешаль и сэр Фергус. И по общему постановлению сэру Тристраму объявили об изгнании из Корнуэлла на десять лет, в чем он и поклялся на книге перед королем и всеми баронами.
И вот подошло ему время покинуть Корнуэлл. Много баронов собралось проводить его на корабль, были среди них и друзья его, были и враги.
А тут как раз явился туда рыцарь короля Артура по имени Динадан, выехавший нарочно на поиски сэра Тристрама. Ему указали на него, когда он в полном доспехе шел садиться на корабль.
— Любезный рыцарь, — обратился к нему сэр Динадан, — прежде чем покинуть здешний двор, не соизволите ли вы со мною сразиться?
— Охотно, — отвечал сэр Тристрам. — Если только эти лорды дадут на то согласие.
Бароны согласились, и они бросились друг на друга, и сэр Тристрам поверг сэра Динадана наземь. И тогда стал он просить великодушного Тристрама, чтобы он взял его в товарищи.
— Буду вам рад, — отвечал сэр Тристрам.
Сели сэр Тристрам и сэр Динадан на коней и вместе спустились к своим кораблям. А когда они отчалили, сказал сэр Тристрам собравшимся на берегу:
— Передайте поклон мой королю Марку и всем моим недругам! Скажите, что я еще возвращусь, когда будет возможно. Скажите королю: щедро я вознагражден за то, что бился с сэром Мархальтом и всю его страну избавил от дани. И щедро я вознагражден за все заботы и труды, что положил я, когда привез ему из Ирландии королеву Изольду, и за все опасности этого путешествия. А на возвратном пути я еще подвергал смертельной опасности мою жизнь, вызволяя королеву из Замка Рыданий! Вознагражден я и за битву с сэром Блеоберисом, когда я спас жену сэра Сегварида. И за то еще я вознагражден, что бился с сэром Бламуром Ганским за короля Ангвисанса, отца Прекрасной Изольды. Вознагражден я и за то, что, по велению короля Марка, поразил славного рыцаря сэра Ламорака Уэльского. И за то вознагражден, что победил Короля-с-Сотней-Рыцарей и короля Северного Уэльса, которые оба замышляли покорить его земли, но мною были разбиты. И за то вознагражден, что убил Тауласа, могучего великана. И еще много я совершил ради него подвигови вот теперь получил за все это плату! Вы скажите королю Марку, что ради любви ко мне многие рыцари Круглого Стола, щадили баронов этой страны. И еще скажите, что я не получил должной награды за то, что бился со славным рыцарем сэром Паломидом и спас от него королеву Изольду. А ведь тогда король Марк перед всеми своими баронами посулил мне щедрую награду.
И с тем он отплыл в море.
14
А когда пристали они в первый раз к берегу, то у самой воды встретили сэра Тристрама и сэра Динадана сэр Эктор Окраинный и сэр Борс Ганский, и сэр Эктор вызвал на поединок сэра Динадана и поверг его наземь вместе с конем. Тогда сэр Тристрам хотел сразиться с сэром Борсом, но сэр Борс отказался вступить с ним в поединок, говоря, что с корнуэльскими рыцарями он не сражается, ибо их и за рыцарей-то почитать нельзя.
Вдруг подъехали туда сэр Блеоберис и сэр Дриант. Сэр Блеоберис вызвал на поединок сэра Тристрама, и сэр Тристрам поверг сэра Блеобериса наземь. Говорит тут сэр Борс Ганский:
— Никогда я не встречал корнуэльских рыцарей столь могучих и доблестных, как вон тот рыцарь, на коне под чепраком с золотыми коронами.
А сэр Тристрам и сэр Динадан расстались с ними и поехали лесом, и там повстречалась им девица, которая из любви к сэру Ланселоту отправилась на поиски благородных рыцарей короля Артура, ища, кто бы из них спас сэра Ланселота от смерти. Ибо коварством предательницы Феи Морганы все было подстроено так, что сэру Ланселоту грозила гибель, и тридцать рыцарей, посланных ею, поджидали сэра Ланселота в засаде.
Но эта девица знала о таком ее предательстве, и для того-то она и отправилась искать благородных рыцарей на подмогу сэру Ланселоту, ибо в ту ночь или на следующий день, но не позже должен был сэр Ланселот проезжать как раз там, где поджидали его в засаде тридцать рыцарей.
На пути повстречала девица сэра Борса, и сэра Эктора, и сэра Дрианта и поведала им всем троим о коварстве Феи Морганы. И они пообещали ей быть поблизости, когда сэр Ланселот съедется с теми тридцатью рыцарями.
— И если обернется дело так, что будут они его теснить, мы окажем ему помощь, какую сможем.
На том расстались с нею сэр Тристрам и сэр Динадан. Им она тоже рассказала о том предательстве, что замышлялось против сэра Ланселота.
— Ну, прекрасная девица, — говорит сэр Тристрам, — проводите меня к тому месту, где готовится нападение на сэра Ланселота.
А сэр Динадан говорит:
— Зачем это? Негоже нам одним биться с тридцатью рыцарями, знайте, что я на это не согласен. Против одного рыцаря выступить, — против двоих или троих-это еще куда ни шло, если, конечно, эти рыцари — смертные люди. Но одному выступить против пятнадцати — ни за что!
— Стыд и позор! — молвил сэр Тристрам. — Исполняйте свой долг!
— Нет уж, — отвечал сэр Динадан. — Я соглашусь, только если вы дадите мне ваш щит. Ведь вы носите корнуэльский щит, и по причине трусости, которую молва приписывает корнуэльским рыцарям, вас из-за этого вашего щита никто не трогает.
— Ну нет, — воскликнул сэр Тристрам. — Я не расстанусь с моим щитом, храня память о той, кто мне его подарила. Но в одном, сэр Динадан, я могу тебе поклясться: если ты не последуешь за мною, я тебя тут же, не сходя с места, убью. Ибо от тебя требуется сразиться только с одним рыцарем. Если же и на это у тебя не хватит духу, тогда стой рядом и смотри!
— Сэр, — отвечал сэр Динадан, — я даю вам слово, что буду смотреть, как идет бой, и сделаю все возможное для собственного моего спасения. Но мне жаль, что я встретился с вами.
Между тем тридцать рыцарей Феи Морганы повстречались на дороге с сэром Борсом, сэром Эктором, сэром Дриантом и сэром Блеоберисом. Они признали их, а те — этих, но тридцать рыцарей их пропустили проехать, дабы не прибавлять себе врагов, когда дойдет до боя с сэром Ланселотом, а эти четверо дали им свободно проехать, ибо желали поглядеть, как они нападут на сэра Ланселота.
И вот скачут тридцать рыцарей дальше и поравнялись с сэром Тристрамом и сэром Динаданом. И крикнул им сэр Тристрам громким голосом:
— Эй, вот перед вами рыцарь, готовый битьсй с вами за сэра Ланселота!
И с тем поразил он насмерть двоих копьем и десятерых мечом. А тут и сэр Динадан подоспел и тоже рубился лихо. Из тридцати рыцарей осталось в живых лишь десять, и они обратились в бегство.
Этот бой наблюдали сэр Борс и его три товарища, и они признали в нем того же самого рыцаря, который состязался с ними на мостках. Погнали они коней и, подскакав к сэру Тристраму, стали хвалить и благодарить его за столь славные подвиги. Приглашали они его к себе на ночлег, но он отказался, объявив, что не намерен еще располагаться на отдых. Тогда они стали просить его, чтобы он им открыл свое имя.
— Любезные лорды, — отвечал им сэр Тристрам, — покуда еще не намерен я открывать вам мое имя.
15
И снова поскакали сэр Тристрам с сэром Динаданом своей дорогой, и попались им на пути пастухи и подпаски. Спрашивают у них рыцари, нет ли где поблизости для них пристанища.
— Сэр, — отвечали скотопасы, — есть здесь поблизости доброе пристанище — целый замок, но в том замке обычай таков, что ни один рыцарь не получит там приюта, пока не сразится с двумя рыцарями. — И даже если он странствует в одиночку, все равно должен он выступить против двоих. Вам же двоим как раз будет по противнику.
— Никуда не годится такое пристанище! — сказал сэр Динадан. — Вы как хотите, а я там ночевать не буду.
— Позор вам, — сказал Тристрам. — Разве вы не рыцарь Круглого Стола? А коли так, рыцарская честь вам не дозволяет отказаться от этого ночлега.
— Это еще как сказать, — говорят пастухи. — Если вас побьют и одолеют, вы там приюта не получите. Ну а если вы возьмете верх, то вам будет оказано всяческое гостеприимство.
— Ну, — говорит сэр Динадан, — уж верно, те двое — бойцы из лучших. И сэр Динадан ни за что не соглашался искать там ночлега, пока сэр Тристрам не воззвал к его рыцарской чести, и тогда они вдвоем отправились к замку. И говоря коротко, сэр Тристрам с сэром Динаданом повергли тех двоих наземь и с тем были впущены в замок и встретили там столь щедрый прием, какой только возможно вообразить и представить.
Но лишь только совлекли они с себя доспехи и думали уже вкусить отдых и веселье, как подъехали к воротам сэр Паломид и сэр Гахерис и потребовали пристанища, по обычаю замка.
— Это еще что такое? — сказал сэр Динадан. — Я желаю отдыхать.
— Никак невозможно, — отвечал сэр Тристрам. — Мы теперь обязаны поддержать обычай этого замка, раз мы победили его владельцев. Так что, сэр Динадан, — сказал сэр Тристрам, — придется вам приготовиться к бою.
— Дьявол меня попутал, — сказал сэр Динадан, — напроситься к вам в попутчики.
И с тем они изготовились, и сэр Тристрам выехал против сэра Гахериса и выбил его из седла. А сэр Динадан выехал на сэра Паломида и был им повергнут на землю. Надо было дальше биться пешими, но сэр Динадан не соглашался, ибо он сильно разбился, упав с лошади. Сэр Тристрам снова надел и пристегнул на нем шлем и просил у него поддержки.
— Нет, — отвечал сэр Динадан, — я слишком жестоко изранен в столкновении с теми тридцатью рыцарями. Вы же, — сказал сэр Динадан, — поступаете как человек, утративший рассудок и потому ищущий своей погибели. Будь проклят тот час, когда я вас увидел, ибо во всем мире нет других таких безумцев, как сэр Ланселот да вы, сэр Тристрам! Однажды случилось мне странствовать вместе с сэром Ланселотом, как теперь с вами, и мне так досталось, что я потом три месяцу не вставал с постели. Избави меня Бог, — сказал сэр Динадан, — от общества подобных рыцарей, в особенности же от такого попутчика, как вы, сэр Тристрам!
Тогда сказал сэр Тристрам:
— Что ж, буду рубиться с ними один!
И он крикнул им обоим, чтобы они приблизились, ибо он готов с ними сразиться. Сэр Паломид и сэр Гахерис изготовились к бою и бросились на него оба. Тут сэр Динадан все же нанес сэру Гахерису два-три удара, но сразу же отступил.
— Не бывать этому! — вскричал сэр Паломид. — Нам позорно двоим биться против одного рыцаря.
И он попросил сэра Гахериса:
— Отойдите в сторону и постойте вместе с тем рыцарем, которому нет охоты сражаться.
После того они ринулись друг на друга и бились долго, но под конец сэр Тристрам удвоил свои удары и потеснил сэра Паломида на три шага. И тогда, согласившись обоюдно, сэр Гахерис и сэр Динадан выступили вперед и встали между ними и так их розняли.
После того, с согласия сэра Тристрама, они решили было устроиться там на ночлег всем вместе, но сэр Динадан объявил, что не будет ночевать в этом замке. Он сказал, что проклинает час, когда с ними съехался, сел на коня, взял свое оружие и уехал.
Тогда сэр Тристрам попросил хозяина замка послать с ними человека, чтобы он отвел их куда-нибудь на другой ночлег. И поехали они за сэром Динаданом и проводили его за две мили оттуда к одному доброму отшельнику. Там они и устроились на ночь.
А сэр Борс, и сэр Блеоберис, и сэр Эктор, и сэр Дриант провели эту ночь на том самом месте, где сэр Тристрам бился с тридцатью рыцарями. Там они дождались появления сэра Ланселота и предложили ему отправиться на ночлег к сэру Колгревансу.
16
Но сэр Ланселот, услышав о рыцаре с корнуэльским щитом, сразу понял, что это сэр Тристрам сражался с его врагами. И сэр Ланселот восхвалил сэра Тристрама и назвал его благороднейшим мужем в мире.
А в той обители уже находился один рыцарь, по имени сэр Пелинор, и он во что бы то ни стало захотел узнать, кто таков сэр Тристрам, но ему это не удавалось. А утром сэр Тристрам оттуда уехал, оставив сэра Динадана у отшельника, ибо сэр Динадан был слишком устал и разбит, чтобы снова сесть на коня, и тогда этот рыцарь, сэр Пелинор, сказал сэру Динадану:
— Раз вы отказываетесь открыть мне имя того рыцаря, я сей же час поскачу за ним вдогонку и заставлю его назвать себя, а иначе он умрет!
— Только смотрите, сэр рыцарь, — отвечал сэр Динадан, — как бы вам не раскаяться, что вы за ним погнались.
И вот этот рыцарь сэр Пелинор поскакал вслед за сэром Тристрамом и вызвал его на поединок. И сэр Тристрам вышиб его из седла, пронзив ему копьем плечо, а сам поехал дальше своим путем.
А на следующий день сэр Тристрам повстречал на дороге глашатаев, и они объявили ему о предстоящем большом турнире у стен Девичьего Замка между королем Шотландии Карадосом и королем Северного Уэльса. Глашатаи и вестники были разосланы по всей стране на поиски добрых рыцарей, и изо всех король Карадос разыскивал сэра Ланселота, а король Северного Уэльса — сэра Тристрама. И тогда сэр Тристрам решил явиться на этот турнир.
А вскоре случилось так, что повстречались ему сэр Кэй-Сенешаль и сэр Саграмур Желанный, и сэр Кэй стал вызывать сэра Тристрама на поединок. Но сэр Тристрам не пожелал с ним состязаться, ибо не хотел получить ни раны, ни ушиба перед большим турниром у стен Девичьего Замка, но желал отдохнуть получше и набраться свежих сил.
Но сэр Кэй не отставал, крича:
— Сэр рыцарь из Корнуэлла, выходи на бой либо же сдавайся мне в плен!
Когда услышал сэр Тристрам от него такие речи, он не стерпел и повернул прямо на него, а сэр Кэй тогда не стал с ним биться и повернулся к нему спиною. Но сэр Тристрам воскликнул:
— Еду на тебя, хочешь — защищайся, хочешь — нет!
Поневоле обернулся сэр Кэй. А сэр Тристрам вышиб его из седла и поскакал дальше своей дорогой.
Но тогда сэр Саграмур помчался за ним вслед и потребовал, чтобы он сразился и с ним. Сэр Тристрам и его сшиб с коня наземь и снова поскакал своей дорогой.
В тот же день повстречалась еще ему девица, и девица объявила ему, что ему предстоит славная победа над одним странствующим рыцарем, который чинит там обиды всему краю. Когда услышал от нее эго сэр Тристрам, он был рад последовать за нею и добыть себе чести в бою. И проехал сэр Тристрам с девицею шесть миль.
Но потом повстречался им сэр Гавейн, и сэр Гавейн в тот же час признал в той девице служанку Феи Морганы. И он сразу понял, что она уводит рыцаря навстречу беде. Он спросил:
— Любезный рыцарь, куда вы скачете с этой девицей?
— Сэр, — ответил сэр Тристрам, — куда мне ехать, я не знаю, эта девица показывает мне путь.
— Сэр, — сказал сэр Гавейн, — не следует вам ехать с этой девицей, ибо от нее и ее госпожи добра не видели, но лишь зло.
И сэр Гавейн обнажил меч свой и сказал:
— Девица, если ты сей же час мне не откроешь, для чего заманила ты этого рыцаря, ты на этом самом месте умрешь, ибо мне известно все коварство твое и госпожи твоей.
— Ax, пощадите, сэр Гавейн, — сказала она, — если вы сохраните мне жизнь, я вам во всем признаюсь.
— Говори, — отвечал сэр Гавейн, — если жизнь тебе дорога.
— Сэр, — сказала она, — госпожа моя королева Моргана разослала тридцать дам искать и выслеживать сэра Ланселота или сэра Тристрама, и кто из свиты, этих дам прежде всех найдет одного из этих двоих рыцарей, той ведено завлечь его в замок Феи Морганы, посулив ему там бранные подвиги. А приедет сэр Ланселот или сэр Тристрам в замок — там будут поджидать его, затаившись в башне, тридцать рыцарей, готовых к нападению.
— Стыд и позор, — молвил сэр Гавейн, — что такое коварное предательство могла задумать королева и королевская сестра и дочь короля с королевой! Сэр, останьтесь со мной, и вы убедитесь в низости этих рыцарей.
17
— Сэр, — отвечал сэр Тристрам, — поедем туда, если хотите, я же, увидите, вас не подведу, ибо совсем недавно я вдвоем с одним моим товарищем уже сражался против тридцати рыцарей из королевиной дружины и с Божьей помощью мы так преуспели, что вышли из той схватки победителями.
И с тем поехали сэр Гавейн с сэром Тристрамом к замку, где жила Фея Моргана. А сэр Гавейн уже догадался, что его спутник сэр Тристрам Лионский, ибо он слышал о том, как два рыцаря разбили и победили тридцатерых. И когда они оказались под стенами замка, крикнул сэр Гавейн громким голосом:
— Королева Моргана! Высылайте к нам ваших рыцарей, которых вы отрядили подкарауливать сэра Ланселота и сэра Тристрама. Ныне, — объявил сэр Гавейн, — я убедился в вашем коварном предательстве. И всюду, куда ни направлю я путь, люди узнают об вашем коварстве. А теперь поглядим-ка, — сказал сэр Гавейн, — осмелитесь ли вы выехать из замка, вы, тридцать трусливых рыцарей!
Отвечала ему королева и все тридцать рыцарей разом:
— А, сэр Гавейн, уж ты-то знаешь, что делаешь, и знаешь, что говоришь. Ведь мы с тобою знакомы преотлично. И если ты сейчас так грозен и заносчив, то оттого, что с тобою — вон тот добрый рыцарь. Ибо из нас тут многим весьма близко знакома десница этого доброго рыцаря. И потому знай, сэр Гавейн, что если мы не выедем из замка, то не из-за тебя, а из-за него, ибо, знай, сэр Гавейн, этот рыцарь со щитом Корнуэлла нам знаком и, каков он в бою, нам ведомо.
И сэр Гавейн с сэром Тристрамом поскакали оттуда прочь, и дня два ехали они вместе, и однажды повстречались им нежданно сэр Кэй и сэр Саграмур Желанный. Они обрадовались сэру Гавейну, а он им, но кто такой рыцарь с корнуэльским щитом, они не знали, а лишь догадывались.
Дальше ехали они день или два все вчетвером и вдруг видят, сэр Брюс Безжалостный гонится за дамой и хочет ее убить, как убил перед тем уже ее возлюбленного.
— Постойте тут немного, — говорит сэр Гавейн, — и не показывайтесь. Вы увидите, как я накажу этого недостойного рыцаря. Но только стойте тихо: если он заметит вас, то спасется бегством, ибо конь под ним добрый.
И с тем выехал сэр Гавейн вперед, поставил коня между сэром Брюсом и дамой и воскликнул:
— Недостойный рыцарь, оставь ее и сразись со мною!
Увидел сэр Брюс, что перед ним не кто-нибудь, а только сэр Гавейн, он упер копье и ринулся на сэра Гавейна, а тот на него. И поверг сэр Брюс сэра Гавейна наземь, а после переехал его конем вдоль и поперек двадцать раз, дабы совсем его погубить.
Сэр Тристрам, увидев это злое дело, ринулся на него, скача во весь опор, но сэр Брюс заметил его корнуэльский щит и сразу понял, что это сэр Тристрам. И тогда он обратился в бегство, а сэр Тристрам — за ним, но под сэром Брюсом был столь могучий конь, что он унес его от погони. Сэр же Тристрам долго еще скакал за ним следом, горя жаждой мести.
Вот, после долгой погони, вдруг увидел сэр Тристрам чистый источник, и он свернул туда, чтобы отдохнуть, и привязал коня своего к дереву. Снял он шлем, умыл лицо и руки, лег и заснул.
18
А тем временем проезжала там девица, которая уже давно и повсюду разыскивала сэра Тристрама в тех краях. Она подъехала к воде, поглядела на него, но не угадала бы в нем по памяти сэра Тристрама, если бы не конь его по имени Пассабрюль, которого она сразу узнала, — он служил ему уже много лет, ибо, пока он жил безумный в лесу, коня его хранил сэр Фергус. И тогда эта женщина, дама Брангвейна, села тихо у ручья и стала ждать, пока сэр Тристрам проснется. А когда она увидела, что он пробудился ото сна, она приветствовала его, и он ее тоже, ибо они были старые знакомые. И она поведала ему, как искала его всюду и везде, и сказала ему, что везет для него письма от королевы Изольды Прекрасной.
Сэр Тристрам их тут же и прочел и, уж конечно, радовался от души, ибо в них содержалось немало горьких любовных жалоб. А потом сэр Тристрам сказал:
— Госпожа моя, дама Брангвейна, вы будете сопровождать меня до окончания турнира под стенами Девичьего Замка. А потом отвезете мои письма и вести обо мне.
И с тем сел сэр Тристрам на коня и поехал искать пристанища на ночь. Повстречался ему добрый старый рыцарь, и у него сэр Тристрам попросил ночлега. По дороге же присоединился к ним Говернал, и он весьма обрадовался приезду дамы Брангвейны. А старого рыцаря звали сэр Пелон, и он рассказал им о предстоящем большом турнире у Девичьего Замка.
— К этому турниру сэр Ланселот и еще двадцать два рыцаря из его рода заказали для себя щиты с корнуэльским гербом.
В это время явился некто к сэру Пелону и объявил ему, что сэр Персид Блойзский возвратился домой. Тут воздел старый рыцарь руки к небу и возблагодарил Господа за это возвращение, и рассказал сэр Пелон сэру Тристраму, что он уже два года не видел своего сына, сэра Персида.
— Сэр, — сказал ему сэр Тристрам, — я знаю о вашем сыне, что он добрый рыцарь.
И так вышло, что сэр Тристрам и сэр Персид явились в дом сэра Пелона в одно время, и они, разоружившись, совлекли с себя доспехи и облачились в одежды, какая у кого была. А после того оба эти рыцаря приветствовали один другого, и, когда сэр Персид узнал, что сэр Тристрам родом из Корнуэлла, он сказал, что был однажды в Корнуэлле.
— И там я выступал на турнире перед королем Марком, и мне посчастливилось за один день сокрушить десятерых рыцарей. Но потом выехал против меня сэр Тристрам Лионский, сбил меня с лошади и отнял у меня мою даму, и это всегда буду помнить, пока не представится мне случай отомстить.
— А, — сказал сэр Тристрам, — значит, как я понимаю, вы ненавидите сэра Тристрама? Но как же вы полагаете, неужели у сэра Тристрама недостанет силы устоять против вас?
— Это верно, — отвечал сэр Персид, — я отлично знаю, что сэр Тристрам — доблестный рыцарь и превосходит меня силой, но обиды я ему не оставлю.
А пока они так стояли и беседовали в верхних покоях у окна, им видно было, как множество рыцарей проезжали мимо замка по дороге на турнир. Вдруг увидел сэр Тристрам статного рыцаря на могучем черном коне и с затянутым в черное щитом.
— Кто этот рыцарь, — спросил сэр Тристрам, — с черным щитом и на черном коне?
— Я его сразу узнал, — отвечал сэр Персид, — этот рыцарь — один из лучших рыцарей мира.
— В таком случае, это сэр Ланселот, — сказал сэр Тристрам.
— Нет, — отвечал сэр Персид, — это сэр Паломид, еще не крещенный рыцарь.
19
И они увидели, как народ там, собравшись во множестве, приветствовал сэра Паломида громкими криками:
— Храни и спаси тебя Иисус, о благородный рыцарь сэр Паломид!
А вскоре прискакал в замок один паж и рассказал хозяину, сэру Пелону, что рыцарь с черным щитом уже сокрушил тринадцать рыцарей.
— Вот что, любезный брат, — сказал сэр Тристрам сэру Персиду, — накинем-ка легкие плащи и отправимся поглядеть на состязание.
— Ну нет, — отвечал сэр Персид, — не как холопы явимся мы туда, но как рыцари — верхами, как добрые бойцы, готовые встретиться с противниками.
И они облачились в доспехи, сели на коней и, подхватив тяжелые копья, прискакали туда, где рыцари состязались перед началом турнира. Увидел сэр Паломид сэра Персида и послал к нему своего оруженосца, сказав так:
— Ступай вон к тому рыцарю, у которого зеленый щит с золотым львом, и скажи ему, что я вызываю его на поединок, да объяви, что мое имя — сэр Паломид.
Услышавши вызов сэра Паломида, сэр Персид изготовился к бою; они съехались на поле, и сэр Персид был выбит из седла.
Тогда стал готовиться к бою сэр Тристрам, желая отомстить сэру Паломиду. Видит это сэр Паломид, и налетел он на сэра Тристрама, когда он еще не был готов к бою, и перебросил сэра Тристрама через круп его коня, не успел тот еще наставить и упереть свое копье.
Вскочил с земли сэр Тристрам, снова быстро поднялся в седло, разгневанный без меры и жестоко устыженный своим падением. Он послал к сэру Паломиду Говернала, требуя, чтобы он еще раз с ним сразился по его вызову.
— Ну нет, — ответил сэр Паломид, — сейчас я больше не буду биться с этим рыцарем, ибо я знаю его лучше, нежели он полагает. Если же он разгневан, то сможет отплатить мне завтра под стенами Девичьего Замка, где он найдет меня и много других рыцарей.
А тем временем подъехал туда сэр Динадан. Он увидел, что сэр Тристрам в гневе, и не стал с ним шутить, а сказал так:
— Вот видите, сэр Тристрам, нет на свете столь доблестного бойца, чтобы никогда не терпел поражения, и нет такого мудреца, чтобы и ему не случилось ошибиться, и всадника искусного, чтобы хоть раз да не свалился с коня.
Но сэр Тристрам был вне себя от гнева, и он сказал сэру Персиду и сэру Динадану:
— Я отомщу за это!
И как раз, когда они стояли так, беседуя, проскакал мимо сэра Тристрама тяжелой торжественной поступью статный рыцарь с черным щитом.
— Кто это? — спросил сэр Тристрам сэра Персида.
— Этого я сразу узнал, — отвечал сэр Персид. — Его имя сэр Бриант из Северного Уэльса.
И рыцарь проехал дальше и соединился с остальными рыцарями Северного Уэльса. Вслед за тем прибыл туда сэр Ланселот Озерный, а щит у него был с гербом Корнуэлла, и он послал оруженосца к сэру Брианту с вызовом на поединок.
— Ну что ж, — ответил сэр Бриант, — раз я получил вызов, то уж постараюсь, как смогу.
Сшиблись они, и сэр Ланселот выбил сэра Брианта из седла. А сэр Тристрам смотрел и дивился: кто таков этот могучий рыцарь с корнуэльским щитом?
— Сэр, кто бы он ни был, — сказал ему сэр Динадан, — ручаюсь, что он из рода короля Бана: у них все рыцари отличаются величайшей в мире доблестью в честном бою.
Затем прибыли туда еще два рыцаря из Северного Уэльса, одного из них звали сэр Хью де ла Монтань, а другого сэр Мадок де ла Монтань, и они, не откладывая, тут же вызвали сэра Ланселота на бой. И сэр Ланселот не стал отказываться, он изготовился, и одним тяжелым копьем перекинул он через крупы коней обоих рыцарей и поскакал прочь.
— Клянусь всеблагим Господом, — сказал сэр Тристрам, — этот рыцарь со щитом Корнуэлла — отличный рыцарь, и мне сдается, что он сидит в седле лучше, нежели кто-либо, кого случалось мне видеть.
Тем временем король Северного Уэльса подъехал к сэру Паломиду и просил его ото всей души, чтобы он ради него вызвал на бой того рыцаря, который учинил такую обиду всем рыцарям Северного Уэльса.
— Сэр, — отвечал сэр Паломид, — мне не по душе биться с этим рыцарем по причине большого турнира, что состоится завтра. Для этого турнира я хотел бы сохранить свои силы свежими, будь моя воля.
— Нет, — сказал король Северного Уэльса, — я прошу вас, вызовите его на состязание.
— Сэр, — отвечал сэр Паломид, — по вашей просьбе я согласен с ним биться и вызову его сейчас на бой, хотя мне часто случалось видеть, как рыцарь, пославший вызов, сам оказывается повергнутым наземь.
20
И сэр Паломид отправил к сэру Ланселоту своего оруженосца, чтобы передал от него вызов.
— Приятель, — сказал сэр Ланселот, — назови мне имя твоего господина.
— Сэр, имя моего господина — сэр Паломид доблестный рыцарь.
— В добрый час, — сказал сэр Ланселот, — ибо за последние семь лет я не встречал рыцаря, с которым бы мне так хотелось помериться силами, как с ним.
И оба рыцаря изготовились к бою, наставив и уперев тяжелые копья.
— Вот посмотрите, — сказал сэр Динадан, — сэр Паломид ему отплатит.
— Может статься, что и так, — сказал сэр Тристрам, — но я полагаю, что тот рыцарь со щитом Корнуэлла его сокрушит.
— Не верю, — сказал сэр Динадан.
И вот они пришпорили коней и, выставив копья, ринулись друг на друга. Сэр Паломид поломал копье о сэра Ланселота, а тот и не шелохнулся в седле. Сэр же Ланселот с такой силой ударил копьем, что у того седло слетело с коня, и этим ударом рассек он ему щит и кольчугу, так что, не упади тот наземь, быть бы ему убитым.
— Ну что? — спросил сэр Тристрам. — Я ведь по посадке их видел, что сэру Паломиду не удержаться против него на коне.
А сэр Ланселот поскакал прочь и, подъехав к ручью, остановился напиться и передохнуть. Но рыцари Северного Уэльса следили за ним. Они заметили, куда он направился, и за ним поехали туда двенадцать рыцарей, чтобы напасть на него, а задумано это было затем, чтобы утром на турнире он не смог завоевать победу.
И вот напали они вдруг на сэра Ланселота, и не успел он еще надеть шлем и вскочить на коня, как они уже схватились с ним врукопашную. Сжал сэр Ланселот в руке копье и бросился прямо в гущу врагов и одного рыцаря убил, но в его теле сломал свое копье. Тогда выхватил он меч из ножен и стал разить направо и налево и в несколько ударов зарубил еще троих рыцарей, а других изранил жестоко — всех, кто не обратился в бегство. Так сэр Ланселот спасся от своих врагов из Северного Уэльса.
Поехал сэр Ланселот своим путем, прискакал к дому одного своего друга и провел у него ту ночь до утра, ибо он не хотел выступать на турнире в первый день, так как жестоко утомился накануне. В этот первый день он сидел с королем Артуром на высоких подмостках и высматривал среди рыцарей себе достойных противников. Так сэр Ланселот был с королем Артуром и не сражался в первый день.
