Глава тридцать четвертая
Нагорье Арати, поле

При виде развернувшейся прямо перед глазами бойни Калию охватил леденящий ужас. Творившееся вокруг смешалось воедино с памятью о тех двух страшных днях, что ей пришлось без движения пролежать в придорожной канаве, когда всего в нескольких футах от нее бушевала, ярилась обезумевшая нежить. От страха она не в силах была сделать и шагу – только смотреть, как стрелы темных следопытов Сильваны Ветрокрылой разят членов Совета Покинутых.

Никто из них не таил в сердце вражды к Сильване. Все эти люди хотели только увидеть родных и друзей, с которыми давным-давно отчаялись встретиться. Однако их вождь, их собственная Темная Госпожа, та, что создала их и более всех остальных должна была печься об их благополучии, приказала своим следопытам стрелять в них.

«Они ведь даже безоружны», – тупо подумала Калия, будто в этом жутком предательстве не было ничего главнее. Они принесли на поле лишь кольца, нежные письма да старые игрушки. Им не требовалось ничего, кроме малой толики тепла и доброты.

«Я не хотела этого», – думала Калия. Но это было неважно. Как и то, что изначально мысль искать убежища у Альянса принадлежала Парквелу. Ее народом они были бы при жизни, ее народом и остались в посмертии. Нет, Калия не струсит, не поспешит в безопасное место, пока ревнивая узурпаторша трона истребляет ее людей только за то, что они посмели бежать туда, где надеялись найти прибежище!

Она – Калия Менетил, наследница лордеронского трона. Она примет бой и будет биться насмерть, защищая свой народ. Всего-то и нужно – дать им время добраться невредимыми до крепости Стромгард, прикрыть их от смертоносных стрел заслоном Света.

– В крепость! Бегите!!! – закричала она, спеша сделать все, что в ее силах, чтоб защитить своих людей от ярости фальшивой королевы.

– Моя королева… что же ты делаешь?

В обычно спокойном голосе защитника слышалась дрожь, но Сильвана решила оставить это без внимания. То, что творилось внизу – град стрел, крики и мольбы членов Совета Покинутых, встречавших Последнюю Смерть, – вправду могло внушить смятение и тревогу.

– Единственное, что могу сделать, дабы сохранить королевство таким, как оно есть, – ответила она. – Они пытались дезертировать.

– Но некоторые бежали сюда, к нам, за стену, – возразил Натанос.

– Да, – согласилась Сильвана, – но отчего? Уж не из одного ли страха? Чего они желали, каким соблазнам поддались до этого? – Она покачала головой. – Нет, Натанос. Рисковать я не могу. Из членов Совета Покинутых я доверяю лишь тем, кто вернулся ко мне раньше – павшими духом, убитыми горем. Воистину «Покинутыми». Что же до всех остальных… Я не могу позволить этому чувству, этой надежде набрать силу. Это – зараза, готовая вырваться на волю и охватить всех вокруг, и ее нужно пресечь.

Поразмыслив, Натанос медленно кивнул в знак согласия.

– Но людям ты позволила уйти.

– Я не желаю развязывать войны, пока не готова воевать, – сказала Сильвана, глядя, как на поле внизу растет число неподвижных тел. Сколь многие выбрали смерть… – Не думаю, что все это подстроено мальчишкой-королем. Это же просто глупость, а он наивен, однако вовсе не глуп. Не стал бы он рисковать войной ради горстки купцов и ремесленников из числа Отрекшихся.

Да, первоначальные подозрения рассеялись, точно пар. Если бы Андуин замышлял спровоцировать это бегство, то спланировал бы его куда лучше. Нет, теперь Сильвана не сомневалась: во всем виновата эта девчонка Менетил, такая же дерзкая и коварная, как ее ненавистный братец. Это она обвела вокруг пальца всех – и короля Штормграда, и вождя Орды.

И за это сейчас умрет.

– Мне наскучили эти игры, – сказала Сильвана. – Я убью узурпаторшу сама. После этого Отрекшиеся вернутся домой. На свое место. Ко мне.

Холодная улыбка мелькнула на ее губах.

– Среди прочего, Совет Покинутых не желал вновь и вновь возрождаться, – продолжала она. – Выходит, сегодня они получили не один, а два дара. Воссоединение с родными и близкими и окончательную смерть. Ну, а сейчас…

Сильвана схватила лук и легко вскочила в седло стоявшей наготове летучей мыши.

– Ну, а сейчас я впишу имя Калии Менетил в анналы истории угасших королевских династий.

Так горячо Андуин не молился Свету еще никогда. Никто из собравшихся там, на поле – хоть из людей, хоть из Отрекшихся – не сделал ничего дурного. Они всего лишь попытались преодолеть страх и старую вражду. С любовью и верой – верой в него – решились на доброе, праведное дело…

Но, даже погоняя грифона изо всех сил, он видел, что опоздает.

Внизу навстречу ему бежал Озрик Штранг бок о бок со своим другом Томасом. Юный король воззвал к Свету, но прежде, чем он успел направить Свет на бегущего Отрекшегося, в костлявую грудь Томаса, свистнув над ухом, вонзилась черная стрела. С нечеловеческой точностью перебив хребет жертвы, острие вышло из ее спины.

Нет…

В отчаянии Андуин огляделся. Вот Филия – мчится к крепости рядом с отцом, обнимая его, чтобы защитить, словно он ей не отец, а сын. Но стрелы темных следопытов, подобно стрелкам, не знали пощады и били точно в цель. Будто споткнувшись на бегу, Парквел упал. Филия рухнула на колени, крепко прижала к себе истлевшее тело отца, и зарыдала так, что сердце Андуина едва не разорвалось на части.

Нет, он не успевал защитить никого. Даже хоть одного из парней Фелстоунов, бежавших к крепости со всей быстротой, на какую только были способны их длинные ноги. Один из них нес на руках перепуганную старую Эмму, заслонял ее собственным телом, не понимая, что опасность грозит вовсе не матери, а ему с братьями.

Три стрелы свистнули в воздухе. Три стрелы отыскали цель. Три мертвых тела упали в траву. Эмма рухнула наземь и отчаянно закричала, зовя сыновей.

Остальные Отрекшиеся, рассеянные по полю смерти, были слишком, слишком далеко. Андуин знал, что спасти их не сможет, однако вполне мог спасти Эмму.

Направив грифона вниз, он спрыгнул с седла, подбежал к плачущей женщине и воззвал к Свету. «Теперь она потеряла всех троих навсегда. Молю, ниспошли ей не только исцеление, но и надежду. Ее мальчики так хотели бы, чтобы она осталась жива!»

Веки Эммы затрепетали. Открыв полные слез глаза, она устремила взгляд на Андуина.

– Все… все трое… – проговорила она.

– Я знаю, – ответил Андуин. – Раз уж они мертвы, теперь ты должна жить за них, за всех троих.

С этими словами он поднял Эмму – такую легкую, хрупкую – с земли и усадил на грифона.

– Он отвезет тебя в безопасное место.

Эмма кивнула, набираясь храбрости, и крепко вцепилась в узду. Зверь подобрался и взмыл в небо, кишмя кишащее летучими мышами и грифонами с темными следопытами и жрецами в седлах. Невзирая на провокацию, жрецы Андуина не вступили в бой, за что юный король был им от души благодарен.

Сильвана Ветрокрылая приказала стрелять в собственных подданных, но трогать людей явно не велела. По крайней мере, пока.

Андуин обвел поле взглядом. К крепости бежали еще несколько жителей Штормграда, но никто из темных следопытов по ним не стрелял.

Однако где-то в глубине души зародилась тревога. Свои перебиты все до одного, участвовавших во Встрече людей они атаковать не хотят, так почему же не уходят?

Возникший в голове ответ ошеломил его, словно удар булавы, и Андуин бешено заозирался в поисках той единственной, которая – хоть живой, хоть нежитью – могла бы представлять собой угрозу для Сильваны Ветрокрылой – Калии Менетил.

Калия мчалась к крепости со всех ног. Жрицу окружало теплое золотое сияние – Свет, защищавший ее от любого зла. До поры до времени. Наложив чары и на себя, Андуин побежал за ней в попытке сократить расстояние.

Вдруг над головой мелькнула тень. Андуин поднял взгляд, и сердце его замерло в груди: прямо над ним – совсем низко, словно угрожая и в то же время насмехаясь – пронеслась летучая мышь. На миг его взору предстали мерцающие красные глаза. Опередив его, мышь полетела дальше, к окутанной щитом Света некоронованной королеве Лордерона. Догнать ее бегом? Об этом не могло быть и речи.

Сильвана гнала жертву, будто ястреб – зайца. Да, щит прикроет Калию, но вечно он не продержится. Когда он исчезнет, жрица на несколько мгновений окажется абсолютно беззащитной. Если бы только добраться до нее вовремя, Андуин мог бы накрыть ее новым щитом. Однако решение отправить старую Эмму в безопасное место на своем грифоне означало, что полагаться придется только на собственные ноги. Андуин воззвал к Свету, испрашивая у него силы и быстроты, а заодно прикрыв щитом и себя.

Правда, при этом он стал превосходной мишенью. Что ж, будь что будет. Если Сильвана хочет войны, пусть начинает!

Разрыв сократился, но Андуин понимал: этого мало. Ему не успеть. Казалось, протестующий крик, вырвавшийся из груди, в кровь раздирает горло. Мир вокруг словно бы раскололся, как стекло; и как же остры были сверкающие осколки надежды, идеалов и счастья!

Мерцающая защитная аура, окружавшая истинную королеву Лордерона, замигала и угасла.

Успей Андуин пробежать еще пяток ярдов, и Калия была бы спасена. Но Сильвана Ветрокрылая медленно, с ленцой, смакуя момент, натянула тетиву, и черная стрела отправилась в полет.

Обвитое щупальцами пурпурной дымки, оружие безошибочно устремилось к цели. Время словно застыло, сделалось вязким, тягучим, как мед. Острие черной стрелы вошло в тело Калии прямо посреди спины – чуть ниже откинутого капюшона плаща и развевавшихся на бегу белокурых локонов, в самое сердце. Калия выгнулась дугой и с разбегу рухнула наземь, неуклюже раскинув руки и ноги, сведенные предсмертной судорогой.

Андуин поспешил призвать к ней Свет, но до Калии было слишком далеко, бежал он слишком медленно, и отклика не последовало.

Калия Менетил, наследница лордеронского трона, была мертва.

Уже не в силах ни помочь, ни исцелить, Андуин подбежал к ней и упал рядом с ней на колени. И снова его накрыла тень, такая же темная, как мрак, что до краев заполнял сердце. Убитый горем, разгневанный, он поднял взгляд. Сверху, наложив на тетиву новую стрелу, с усмешкой взирала на него Сильвана Ветрокрылая.

Вокруг захлопали перепончатые крылья, и рядом с Сильваной появились ее следопыты верхом на летучих мышах. Все до одной, наложив стрелы на тетиву, целились в Андуина.

Волна страха, накрывшая юного короля с головой, тут же исчезла, сменившись всепоглощающей жгучей яростью. Вокруг него мерцал щит Света, но это ненадолго. Следовало выбирать. Он мог бы спастись, немедля убежав в крепость под защитой Света, а мог поднять с земли недвижное тело Калии и, беззащитный даже перед самой обычной стрелой, унести его с поля.

«Туралион упорно называл его полем битвы, а я все говорил, что он неправ…»

Не говоря ни слова, Андуин поднял еще не остывшее тело Калии на руки, встал, оглядел темных следопытов, остановил взгляд на их темной владычице и спокойно взглянул в мерцающие красным огнем глаза.

– Ты не желаешь войны, – ровно сказал он.

– Не желаю? – Сильвана натянула тетиву чуть сильнее, и до ушей Андуина донесся скрип ее костяного лука. – Если сегодня я убью и тебя, то на моем счету будет полный комплект царственных особ – король и королева.

Андуин покачал головой.

– Если б тебе хотелось войны, не было бы и этого разговора. Однако я вправе объявить ее. Ты обещала не убивать никого из моих людей.

С этими словами он поднял Калию повыше: пусть все, что должно быть сказано, скажет ее бездыханное тело.

– О, но ведь она не из твоих людей, не так ли? – Голос Сильваны звучал все так же холодно, однако теперь в нем появилась злобная нотка, и волосы на руках Андуина поднялись дыбом. – Она – гражданка Лордерона. Его королева. По крайней мере, была таковой при жизни. Ты, Андуин Ринн, привел на это поле узурпаторшу, и я в полном праве счесть это враждебным действием. Так кто же из нас первым нарушил уговор?

– Она пришла сюда как целительница!

– А уходит как труп. Уж не думал ли ты, что я не узнаю о твоих замыслах?

– Клянусь Светом, я действовал из лучших побуждений. Я не отдавал твоим людям приказов бежать. Хочешь – верь, хочешь – нет. Но если ты убьешь меня, мой народ и все союзники Штормграда отомстят. Не останавливаясь ни перед чем.

Сильвана сузила глаза. Андуин понимал: сегодняшний урок не прошел для нее даром. Она не пользовалась всеобщей, единогласной любовью среди своих. Он – пользовался. Она правила подданными стальным кулаком. Он – состраданием. Однако ни он, ни она не были готовы к войне, и Андуин молча молился о том, чтобы Сильване не вздумалось развязать ее немедля.

Молчание затягивалось.

– Я скорблю о сегодняшних жертвах, – сказал Андуин. – Но погибли они не от моих рук. Калия Менетил в самом деле не принадлежала к моим подданным. Чего она хотела, чего собиралась достичь… это мне неизвестно. Как бы там ни было, она дорого заплатила за это. Тело ее я доставлю в Храм света Пустоты, к ее любимым друзьям и товарищам по Конклаву. Если ты хочешь войны, можешь начинать хоть сейчас.

Чувствуя призрачное покалывание в беззащитной спине, он повернулся и спокойно, не торопясь, двинулся к крепости Стромгард. Щит, окружавший его, померк и исчез.

Нет, выстрела не последовало. Сзади раздался тонкий, пугающий писк летучих мышей, быстрое, громкое хлопанье кожистых крыльев, и Сильвана, окруженная следопытами, умчалась прочь.

Сегодня войне Альянса с Ордой не бывать.