Глава 19

Тир удовлетворенно кивнул и, крутанув грозно сверкнувшие клинки, лихо отсалютовал троим противникам.

– Благодарю. Я неплохо размялся. Надеюсь, вечером повторим?

Тартис, скрывая ошеломление, сдержанно поклонился и, пока никто не видел, с досадой прикусил губу. Бездна! Он всегда думал, что неплохо владеет мечами, но… боги! Как же он ошибался! Всего три часа рядом с этим необычным юношей, и даже знаменитая сотня владыки уважительно склонила перед ним головы. Мальчик был уникален! Неизвестно, кто и как его учил, но учитель этот явно был гением! Мало того что сумел привить Тиру все нужные для перворожденного навыки, обучил манере боя эльфов, закалил и выковал, придал телу легкость и поразительную выносливость, так еще и умудрился обучить таким редким качествам, как безупречное владение собой, поразительная даже для эльфа скорость и просто невероятная реакция. А также смог каким-то образом вызнать величайшую из тайн маленького народа – чудо истинного единения с исконно гномьим оружием.

Когда-то давно Тартис видел, как сражаются воины-гномы, прекрасно знал, насколько опасны бывают ветераны дорр-харр и насколько редко они делятся своими умениями, тем более с чужаками. Но сегодня он был готов поклясться, что Тир не раз и не два успел вплести в свой смертельно опасный танец их знаменитые трехрунные удары. Правда, слегка видоизменив и умерив убойную мощь, но все-таки эльф был уверен, что не ошибся. И теперь старательно пытался понять, откуда юному магу стало о них известно. Кто из подгорных рискнул научить его этим приемам, если даже гномы владели ими далеко не все? Лишь избранные могли похвастаться тем, что умеют правильно развернуть «рудничный ворот» или закрутить «каменную мельницу», а молодой маг владел этими приемами в совершенстве. И именно с их помощью сейчас раскидал недавних противников по разные стороны поляны.

Тир при виде ошарашенных лиц эльфов скупо усмехнулся и вернул клинки в ножны.

– Тартис, ты как? Голова не слишком гудит?

– Терпимо, – отозвался эльф, осторожно выпрямляясь.

За ним, стараясь ничем не выдать боль в помятых челюстях и отбитых боках, поднялись остальные двое. Торк! За три часа мучений они даже толком не задели мальчишку! Втроем не смогли! А ведь мечи держат в руках чуть ли не с рождения!

Эльфы синхронно поклонились, отдавая дань уважения молодому мастеру.

– Мой лорд…

Тир вдруг неуловимо нахмурился.

– Я не лорд. Кажется, мы договорились?

– Прощу прощения, – поспешил исправиться Тартис, кинув на забывшегося сородича предупреждающий взгляд. – Трудно отвыкнуть от правил, установленных много тысячелетий назад. А наследники Изиара всегда требовали к себе особого отношения.

– Знаю. Но вам придется постараться: я не люблю чужих титулов.

– Конечно. Позволишь сегодня проводить тебя до рощи?

– Зачем? – неожиданно хитро блеснул глазами Тир. – Думаешь, сам дороги не найду? Или опасаешься, что украдут по пути?

Тартис выдержал этот взгляд.

– Просто у меня есть тема для разговора. Но так как до занятий с владыкой у тебя осталось совсем немного времени, а меня могут завтра отослать обратно в Интарис, то другого случая может и не представиться. Я бы не хотел уезжать, не уточнив для себя некоторых важных моментов. Так что? Согласен?

Юный эльф негромко рассмеялся.

– Молодец, растешь: уже хитрить начал. Всего пару дней назад настаивал бы на своем или поплелся следом, потому что не можешь нарушить прямой приказ владыки. А сегодня вон как – «разговором» прикрылся… Торк с тобой. Провожай, раз велели. Но остальные пусть приглядывают за Милле – так, чтобы она не увидела, разумеется. И никаких вопросов о прошлом!

– Договорились, – кивнул Тартис, мысленно переводя дух, и, сделав незаметный знак караульным, поспешил вслед за молодым наследником.

Недавний посол и сам не знал, для чего ему понадобилось испрашивать это нелепое разрешение, дабы достойно исполнить волю повелителя. Мог бы просто настоять на своем, потому что приказ владыки – это в первую очередь приказ, невыполнение которого чревато неприятностями. Он превыше всего, всегда стоит над остальным, выше желаний и мнения прямого наследника трона. И верный слуга мог сейчас открыто все это высказать. Просто выложить не терпящим возражения тоном, настоять на своем, нарвавшись на такой же ледяной отпор, сдобренный изрядной порцией сарказма. Или, на худой конец, проследовать за юным упрямцем тайно. Хоронясь за деревьями и кустами, но бдительно приглядывая за подопечным. Так, как делал предыдущие несколько дней. Однако…

Тартис украдкой покосился на своего юного спутника, чью поразительную грацию движений не смогла бы превзойти даже лучшая женщина его народа, и мысленно покачал головой. Удивительный мальчик. Действительно необычный. Полный неразгаданных тайн и бесконечных загадок. Изумительно владеющий своими необычными гномьими клинками, обладающий огромной силой и просто потрясающей для перворожденного выдержкой. Откуда он такой взялся? Как смог вырасти среди смертных, оставшись невидимым для хранителей? Как сумел выжить, выучиться, обрести столько силы, что не боится смотреть даже в глаза владыке и открыто высказывать свое мнение? Причем нелестное мнение! Никто не осмеливался на такое девять эпох, со времен владыки Изиара. А Тир спокойно возражает. А порой – даже требует! И владыка Тирриниэль до сих пор терпеливо сносит такое отношение. Каждый день встает с восходом, отчаянно рискуя пошатнувшимся здоровьем, наперекор всему оставляет переполненные магией чертоги, хотя дел там всегда невпроворот. Игнорируя осторожные возражения хранителей, все равно уходит в священную ясеневую рощу и там с нетерпением ждет, пока необычный потомок закончит разминку, а потом присоединится к нему. И Тартас видел, какой радостью вспыхивали глаза повелителя, когда Тир заходил под сень белоснежных ясеней. Как расслаблялось его бесстрастное лицо, а на губах мелькала затаенная улыбка. Особенно когда молодой эльф, не боясь свидетелей, с ходу выдавал очередную дерзость. И как гас этот внутренний свет, когда наступало время вечерней разминки, ради которой Тир неизменно оставлял учителя и возвращался к красавице-невесте.

Всего несколько дней назад Тартис не понимал причин всего этого, но после десятка проведенных поединков, из которых он неизменно выходил помятым, после коротких обменов ничего не значащими фразами, одного еще более короткого, но предельно серьезного разговора, в котором Тир наглядно доказал, что очень не любит принуждения и даже в этом является достойным наследником Изиара, получив пару чувствительных тычков и не менее чувствительных колкостей в своей адрес, темный эльф вдруг поймал себя на мысли, что больше не сердится. Даже не раздражается на пренебрежение молодого лорда к своей персоне. Прощает его непонятную враждебность. И будет с нетерпением ждать, пока этот странный, упрямый и своевольный, но удивительно чистый мальчик окончательно возмужает.

А еще наконец он начал понимать, отчего даже суровый владыка поддался на его обаяние. То самое неумолимое притяжение, какое-то необъяснимое внутреннее очарование, что и у маленькой Милле, за честь охранять которую едва не передрался накануне лучший десяток его воинов. Кажется, не только она умела ломать лед в отношениях одним лишь мимолетным взглядом?

– Так о чем ты хотел поговорить? – нарушил тишину Тир, в свою очередь поглядывая на подозрительно примолкшего спутника.

Тартис вздрогнул, отрываясь от размышлений.

– Извини, задумался. Что ты сказал?

– Я спросил, о чем ты собирался со мной поговорить. Или так обрадовался своей идее, что не успел придумать достойную тему для разговора?

– Успеть-то успел, – усмехнулся Тартис. – Да вот не знаю, понравится ли тебе.

– А ты начни. Вдруг обойдется?

– Гм. Вообще-то я хотел узнать, почему наши маги не увидели тебя за столько лет. Как вышло, что ты есть, но никто из хранителей этого даже не почувствовал?

– А меня спрятали, – хмыкнул Тир. – Так хорошо спрятали, что эти снобы до сих пор пребывали бы в неведении, если бы не случайность. Никто бы ничего не узнал, а я бы жил, как раньше, – тихо, спокойно, среди родных и друзей…

– Но твои родные здесь! – невольно вырвалось у Тартиса. – Почему ты так не хочешь войти в род?!

– Это не мой род, – сухо поправил его юноша. – Или считаешь, что принадлежать к роду убийц и палачей – великая честь? Может, Изиар оставил нам что-то хорошее, а Проклятый лес возник сам по себе? Может, он не убивал спустя века своих собственных потомков? Не выцеживал из них кровь, чтобы вернуться? Не ему ли вы поклонялись столько тысячелетий? И не он ли собирался залить кровью всю Лиару в ответ на вашу фанатичную преданность?

Тир жестко посмотрел на замявшегося сородича, и в его зеленых глазах медленно проступило алое пламя.

– Не говори, что я не прав или не знаю, о чем ведется речь. Впрочем, полагаю, историю Лабиринта вы уже знаете в подробностях: Тирриниэль должен был рассказать, что и почему случилось на большом совете в Аккмале два десятилетия назад, потому как именно это условие стало гарантией мира между нашими народами. И именно его он поклялся исполнить по возвращении. Он ведь рассказал, как в действительности погиб Изиар?

– Да, – беззвучно выдавил Тартис. – Все, что открыл ему перстень твоего…

– Не продолжай, не нужно имен. А это что-нибудь изменило? Вы возмутились этим обманом? Перестали верить владыке? Может, хотя бы совет старейшин собрали? А? Тартис, скажи: хоть что-то изменилось за эти годы?!

Темный эльф тоскливо уставился под ноги, но даже так почувствовал на себе пронизывающий, полный жутковатой проницательности взгляд наследника Изиара. Нет, не изменилось – Тир прав. Для большинства перворожденных страшноватые откровения повелителя не изменили абсолютно ничего. Даже совет не посмел раскрыть рот, чтобы обвинить развенчанного кумира в предательстве: слишком глубоко въелся в них страх перед великими магами, чья мощь с годами лишь росла и укреплялась. Что уж говорить о других. Да, выслушали, запомнили, помрачнели от осознания того, что многие века были слепы… А потом склонили головы, подчиняясь, и все стало как прежде. Кажется, без своих владык эльфы не умели жить, а потому предпочли оставить все как есть. Они смирились. И до сих пор стараются не вспоминать постыдное прошлое. Только хранители стали еще более отстраненными да Тирриниэль начал незаметно утрачивать силы.

Тир зло поджал губы.

– И этот род я должен принять? К такому народу должен относиться с уважением? Что вы сделали для Лиары? Чем вы можете гордиться, кроме как спесью и фальшивым бессмертием, которое на самом деле ничего не стоит отнять? Чем, скажи мне? Что от вас останется, если роща вдруг умрет и вы утратите даже это? Кто о вас вспомнит, если за победу в расовых войнах вы не заплатили ни гроша, а сами войны были организованы одним из вас? Не знаешь?

Тартис стремительно побледнел, но тяжелый взгляд прожигал его насквозь, не давая времени на обиду или оправдания. Он сминал волю, заставлял пятиться и прятать глаза, потому что горькая правда колола больно и глубоко. Как раз туда, где должна быть… и когда-то была живая душа.

– Что ты хочешь от меня? – прошептал смешавшийся эльф. – Чтобы я усомнился в праве владыки занимать чертоги? Чтобы пошел против его воли? Восстал против его магии, сказал об ошибках прошлого? Даже если ты прав… Даже если все так, как ты сказал… Что изменит моя смерть?

– А что изменит моя жизнь?

– Многое. Ты наследник Изиара…

– Только по крови, Тартис, – устало отвернулся Тир. – Только по крови. Если бы я мог, я бы избавился от нее. Как охотно избавился бы и от всего остального, что напоминает мне о прошлом.

Тартис неожиданно замер и неверяще вскинул голову, с каким-то новым выражением уставившись на умопомрачительно красивое лицо юного эльфа, несущее на себе печать древнего проклятия.

– Когда-то об этом говорил и лорд Торриэль… перед тем, как принять отречение.

– Возможно, – бесстрастно кивнул Тир. – По крайней мере, в этом мы с ним похожи. Думаю, будь я тогда на его месте, то поступил бы так же: лучше умереть для утратившего честь рода, чем принадлежать ему и делать вид, что это правильно. Надеюсь, он меня поймет.

– Да, – дрогнувшим голосом подтвердил посол. – Он бы понял.

– Это все, о чем ты хотел спросить? – так же ровно уточнил юноша, подчеркнуто глядя прямо перед собой.

– Не совсем, но… похоже, мы уже пришли. Владыка ждет. – Тартис смиренно склонил голову перед ровным строем белоснежных гигантов, отделивших священную рощу от остального леса. – Дальше мне нельзя.

– Тогда до вечера, – сухо бросил Тир, вступая под глубокую тень остролистых гигантов. Но прежде чем пропасть в ней окончательно, вдруг с кривой усмешкой обернулся. – Надеюсь, этот разговор не повлияет на твою решимость выбить меня из круга хотя бы разок, Тартис? Не сбежишь, отговариваясь срочными делами? Не надуешься как мышь на крупу? Или посчитаешь, что тебя оскорбили, а мне придется искать нового партнера для боя, пинками загоняя его на поляну, как вас троих намедни?

– Нет, – против воли улыбнулся эльф. – Пока владыка не отзовет, я не уйду, несмотря на некоторые наши… разногласия. Насчет оскорблений не волнуйся – переживу как-нибудь. А что касается вечера, то думаю, что еще смогу тебя удивить.

Тир улыбнулся шире: надо же, как заговорил. Переживет он… ха, всего пару недель назад и говорить бы не стал! Побелел бы, побледнел и вылетел отсюда, чтобы не сорваться на всякие глупости. А тут – переживет… видно, все же задумывался о будущем. Сравнивал. Размышлял. Для таких, как Тартис, подобные беседы выбиваются за рамки приличий. Он и теперь будет сомневаться, мысленно спорить, искать аргументы и пытаться что-то доказать, но это гораздо лучше, чем презрительно-холодное молчание. Значит, он еще не совсем потерян для своей расы. Значит, когда-нибудь сможет принять и другую правду.

Тир довольно кивнул своим мыслям.

– Значит, до вечера.

– До вечера, – эхом отозвался Тартис. – И не надейся на легкую победу. Я собираюсь взять реванш.

– Ну-ну. Только подготовься получше, а то мне до смерти надоело работать на скорости раненой улитки. Думаю, как раз пришло время поднять темп до привычного, так что жди: сегодня я раскидаю вас, как котят.

– Посмотрим, – коротко поклонился бывший посол и, мысленно вздохнув, отправился обратно.

У него оставалось еще немало времени, чтобы поразмыслить над сегодняшним разговором и определиться наконец с отношением к будущему владыке. Подумать, все взвесить, снова вспомнить обидные фразы и подыскать достойные аргументы. Или, наоборот, согласиться с ними. В конце концов, некоторые вещи в лесу многих не устраивали, и только сила владыки сдерживала постепенно набирающий силу недовольный ропот. Да, пока он стоит высоко, никто не поднимет головы, но стоит ему лишь раз оступиться… впрочем, не это главное. Важно другое: как-нибудь пережить грядущий вечер. Потому что молодой лорд явно задумал что-то особенное для своих стойких соперников, которых он пусть и превосходил в скорости, еще не всегда мог обойти в технике. Мал годами просто, хоть и нечеловечески ловок. Но если то фантастическое проворство, что Тир проявлял на ежедневных тренировках, – скорость улитки…

– Торк возьми! – пробормотал под нос резко обеспокоившийся эльф. – Может, стоит надеть вечером доспехи? Что-то мне подсказывает, что он не бравирует…

Мелисса радостно улыбнулась, когда возле босой пятки из травы осторожно выглянул знакомый корешок. Каждое утро, едва проснувшись, она мчалась на знакомую поляну, забиралась под большущий куст цветущей черемухи и с замиранием сердца ждала. Появится? Не появится? Она даже обувь специально снимала, чтобы лучше почувствовать присутствие нового приятеля, и он не подводил: всегда выныривал из-под земли где-нибудь поблизости и, осторожно обвиваясь вокруг тонкой лодыжки или запястья, с готовностью показывал тренировки Тира. Вот и сегодня пришел. Сперва, как обычно, помедлил, будто прислушивался к окружающему миру, но быстро успокоился и осторожно обвил ее лодыжку.

– Здравствуй, мой хороший, – тихонько прошептала Милле, пряча свое чудо и прикрывая ветвистый корень подолом, чтобы никто не заметил. – Что ты покажешь мне сегодня? Нет… погоди! Постой, я хочу тебя кое о чем попросить!

Корешок, деликатно обвивший ее ногу, неуверенно замер.

– Покажи мне Вала, – умоляюще прошептала Милле, ласково поглаживая шершавую кору. – Тир так мало мне рассказывает и почти никогда не показывает свои мысли, что я боюсь, он просто не хочет, чтобы я его видела. Пожалуйста, покажи хотя бы ты! Совсем ненадолго! Хоть чуть-чуть! Я просто хочу убедиться, что он жив и идет на поправку! Ты ведь можешь? Пожалуйста, сделай так, чтобы я его увидела! Я очень тебя прошу!

Корешок немного поерзал, словно сомневаясь, но вскоре принял решение. А Мелисса, почувствовав знакомое головокружение, благодарно улыбнулась.

– Спасибо.

И немедленно провалилась в пустоту.

Легкий сумрак. Тишина. Мягкий ковер травы под ногами. Приятный запах целебных растений. Крохотные солнечные лучики, пробивающиеся сквозь листву над головой. Безмолвные зеленые стены, со всех сторон защищающие от посторонних глаз низкое ложе, а на нем – неподвижное тело мужчины, прикрытое до пояса белой простыней. Растрепанные рыжие волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушке. Крепкие плечи, бледное лицо, с которого почти сошли следы недавнего ожога. Медленно вздымающаяся грудь, где почти закрылась страшная рана… Вал был определенно жив и выглядел заметно лучше, чем всего неделю назад. Только изувеченная правая рука упорно сопротивлялась стараниям целителей и выглядела так, словно нещадный огонь прошелся по ней всего пару часов назад.

– Не понимаю, – раздраженно бросил склонившийся над поврежденной конечностью эльф в белоснежных одеждах хранителя, но с крохотной черной полоской у ворота, выдающей в нем недостаточную силу. «Равный», как говорят сами перворожденные, или «поздно проснувшийся» – умелый целитель, но крайне слабый боевой маг, владеющий лишь крохами истинной магии Изиара. – Почему рана не заживает? Все остальное в порядке, а рука – словно в первый день!

– Он живуч, как кошка, – задумчиво обронил старший хранитель знаний, внимательно изучив неподвижного смертного. – И силен духом, раз сумел уцелеть под магическим огнем. Думаю, справится.

Темный эльф провел изящными пальцами по изувеченной кисти с неловко поджатыми пальцами и неуловимо нахмурился.

– Да, но почему не срастаются жилы? Почему не видно ни одного островка новой кожи? Он так быстро зарастил рану на груди, что должен был встать еще два дня назад. Скорость регенерации просто невероятная – я никогда не видел у смертного ничего подобного! Можно подумать, в нем течет наша кровь! Но сейчас процесс почти остановился: за последние дни мы не продвинулись ни на шаг!

– Спокойнее, Аттарис. Возможно, у него просто кончились силы на исцеление. Посмотри, какой худой – еле дышит.

– Я влил в него столько магии, что это способно поднять на ноги троих таких, как он, а этот… – пробурчал Аттарис, неспешно ощупывая края раны на груди ланнийца. – И здесь – тоже! Посмотри, Иттираэль: за три дня – ни одного сдвига! Такие же плотные и воспаленные! Можно подумать, он нам сопротивляется!

– Люди неспособны сопротивляться нашей магии, – успокоил сородича старший собрат. – Кому-кому, а нам с тобой это отлично известно. Работай дальше. Владыке не понравится, если в ближайшие дни не появится результатов.

Аттарис неслышно вздохнул, продолжая мять сильными пальцами изувеченную кожу, будто старался влить в нее еще немного магии. Страшные ожоги слегка искрились под действием его силы, иногда даже начинали поддаваться и плавиться, как воск на жарком солнце. Но стоило только хранителю убрать руку, как все возвращалось на свои места.

– Вот торково отродье! И на него я должен тратить свои силы?! – с досадой воскликнул он, отметив очередную неудачу. – Похоже, сдает владыка, раз какие-то смертные становятся ему дороже собственных подданных!

– Осторожнее, Аттарис, – вкрадчиво шепнул Иттираэль. – Не стоит говорить о повелителе подобных слов. Я ведь могу подумать, что ты замышляешь какую-то смуту.

Более молодой хранитель сильно вздрогнул.

– Нет. Я не это имел в виду! Я верен трону и повелителю!

– Конечно. Но если хочешь сохранить голову в будущем, поостерегись сомневаться в его силах. По крайней мере, в моем присутствии.

– Прости. Я только хотел…

– Знаю, что ты хотел, – мягко перебил собрата старший. – Мне тоже не нравится тратить наше общее время и силы на человека, вместо того чтобы заниматься действительно серьезными вещами. Но владыка мудр. И дальновиден. Если он считает, что человек того стоит, значит, нам придется сделать все, чтобы его не разочаровать. Не так ли?

– Да, конечно, – излишне поспешно согласился Аттарис, с беспокойством косясь на прищурившегося сородича. – Мы не всегда понимаем пути повелителя, но у него наверняка есть причины относиться к мальчишке как к равному и позволять ему так себя вести. Вполне возможно, он надеется завоевать его доверие и зачерпнуть немного сил. А без обоюдного согласия это будет невозможно.

– Верно, – благосклонно кивнул Иттираэль, и молодой эльф слегка расслабился. – Ты хорошо изучил старые хроники, Аттарис, и владеешь собой в совершенстве. Но не нам с тобой обсуждать и осуждать владыку. Наши силы слишком слабы, чтобы их можно было противопоставить «Огню жизни». А мальчишка, как ни крути, владеет им слишком плохо, чтобы рисковать разозлить его в такой опасной близости к ясеню. Владыка избрал долгий, но гораздо более безопасный путь к его сердцу, брат мой. Он сумеет сделать так, чтобы Тир сам принял нашу сторону. Повелитель – опытный воин и отличный стратег. У него получится сломить это ослиное упрямство.

– Согласен.

Иттираэль тонко улыбнулся и подумал: «Еще бы ты не был согласен!» – но произнес совсем другое:

– Я верю, что ты все сделаешь, как надо, Аттарис. Но впредь будь осторожнее в выражениях. Я понятно изъясняюсь?

– Вполне, – сглотнул эльф, нервно комкая подол своего роскошного облачения.

– Заканчивай со смертным и постарайся больше не сомневаться в мудрости владыки. Тем более твоих сил заведомо не хватит, чтобы оспорить его власть. – Иттираэль внимательно всмотрелся в побледневшего собрата и, с удовлетворением подметив в его глазах страх, вышел.

Лишь после того как он удалился на почтительное расстояние, Аттарис шумно выдохнул и бессильно сжал кулаки.

– Да, ты прав: моих сил действительно не хватит, – прошептал он, взглядом буквально испепеляя проклятого смертного, ставшего немым свидетелем его позора. – Может, я не способен на большее, чем простое лечение. Может, не могу создать истинный огонь, а в моих жилах его течет гораздо меньше, чем в твоих. Зато я умею возвращать потерянные души и закрывать такие раны, которые не победить никому из рода Л’аэртэ. Да, я лекарь, Иттираэль, и лекарь хороший. Тогда как из твоих уст льется один лишь яд – незаметный, но действенный и всегда смертельный. И твоего яда наверняка хватит не только для этого смертного, но даже для повелителя…