Глава шестая. Инан

Провал.

Позор.

Разочарование.

Как сегодня отец назовет мое фиаско?

Я перебираю варианты, входя в ворота, и поднимаюсь по дворцовой лестнице из белого мрамора. Провал подойдет. Я возвращаюсь, не поймав беглянку. Однако отцу ни к чему тратить слова. Он может воспользоваться кулаками.

На этот раз я не виню его. Если я не могу уберечь Лагос от одной воровки, каким королем я стану?

Будь прокляты небеса. На миг я останавливаюсь, вцепившись в гладкие алебастровые перила. Это должен был быть день моего триумфа.

А затем мерзавка с серебряными глазами встала у меня на пути.

Лицо предсказательницы уже в который раз всплывает передо мной с тех пор, как она перелетела через ворота Лагоса. Воспоминание об обсидиановой коже и длинных белых волосах въелось в память настолько сильно, что я не могу от него отмахнуться.

– Капитан.

Я не обращаю внимания на приветствие стражников и вхожу в главный зал. Это звание теперь звучит как насмешка. Настоящий капитан выстрелил бы преступнице прямо в сердце.

– Где принц? – Громкий крик отражается от дворцовых стен.

Проклятье. Это последнее, чего я хочу.

Расталкивая стражников, мать вбегает в зал с накрененным набок геле.

– Где он? – кричит она. – Где Инан?

На лице матери проступает облегчение, когда она видит меня. Слезы подступают к ее глазам, и она склоняется ко мне, прижимая ладонь к ране на щеке.

– Ходили слухи о том, что вы вышли на след наемных убийц.

Я отстраняюсь от матери и качаю головой. С наемниками было бы проще, их легче выследить. Преступница была всего лишь беглянкой. И я не смог ее поймать.

Но матери не важны личности нападавших. Не интересен мой провал.

Она сжимает руки, борясь со слезами.

– Инан, мы должны… – Ее голос обрывается. Только теперь она понимает, что все на нас смотрят. Мать поправляет геле и делает шаг назад. Я уже представляю, как она выпускает когти.

– Муха напала на город, – выплевывает она в толпу. – Вам что, нечего делать? Идите на рынок, наведите порядок в трущобах. Удостоверьтесь, что это не повторится!

Солдаты, знать и слуги выбегают из зала, наступая друг другу на пятки. Когда они исчезают, мать берет меня за запястье и тянет к дверям тронного зала.

– Нет. Я не готов встретиться с его гневом. У меня нет новостей…

– Ты никогда не будешь готов.

Она распахивает тяжелые деревянные двери и тащит меня за собой по каменным плитам.

– Вон из зала, – рычит она стражникам и слугам с опахалами, и они тут же разбегаются, как мыши.

Каэя – единственная, кто достаточно храбр, чтобы не обращать внимания на гнев матери. Она невероятно прекрасна в черном нагруднике и новой форме.

Адмирал? Я смотрю на узорную печать, свидетельствующую о новом ранге. Сомнений быть не может. Ее повысили. А как же Эбеле?

Резкий запах мяты ударяет мне в нос, когда мы приближаемся к трону. Я смотрю в пол и вижу две лужицы свежей крови между плит.

О небеса. Отец уже разгневан.

– Вас это тоже касается, адмирал, – шипит мать, складывая руки на груди.

Лицо Каэи, как всегда, каменеет от ее ледяного тона. Она смотрит на отца, и тот неохотно кивает.

– Прошу прощения, – Каэя кланяется матери, хотя в ее голосе не слышно извинений. Мать провожает девушку хмурым взглядом до самых дверей.

– Взгляни, – мать выталкивает меня вперед. – Вот что мухи сделали с твоим сыном. Это случилось, когда ты послал его сражаться. Вот что бывает, когда он изображает капитана стражи!

– Мы их настигли! – Я вырываю руку из ладони матери. – Дважды. Не моя вина, что ряды солдат поредели после взрыва.

– Я не виню тебя, милый, – мать пытается потрепать меня по щеке, но я уклоняюсь от ее пахнущих розой пальцев. – Но все это слишком опасно для принца.

– Мама, я должен сражаться именно потому, что принц, – настаиваю я. – Моя обязанность – поддерживать мир в Орише. Я не смогу защитить народ, прячась за стенами дворца.

Мать отмахивается, не обращая внимания на мои слова, и поворачивается к отцу.

– Он – следующий король Ориши, ради небес! Играй жизнями крестьян, но не жизнью сына!

Лицо отца остается невозмутимым, как будто матери для него не существует. Он смотрит в окно, пока она говорит, и крутит на пальце перстень с королевским рубином. Около него стоит магацитовый меч в золотой подставке. Отец отражается в зеркальном блеске клинка, на черной рукояти которого выгравирован снежный леопанэр. Меч кажется продолжением самого короля – всегда рядом, стоит лишь протянуть руку.

– Ты сказал «их», – наконец произносит отец. – Кто помогал преступнице? Она сбежала из дворца одна.

Я сглатываю, заставляю себя встретиться с отцом взглядом и выхожу вперед.

– Пока мы не знаем ее имени. Единственное, что нам известно, – она не из Лагоса.

Лицо предсказательницы вновь встает передо мной, я вижу его так же отчетливо, как портрет на стене тронного зала. Ее полные губы кривит усмешка, мышцы стройного тела напряжены.

Я вновь чувствую стыд, – он обжигает, как ром, льющийся на открытую рану. Голову будто охватывает пламя, и я вздрагиваю, прогоняя мерзкое ощущение.

– Королевский врач лечит привратников, – продолжаю я. – Когда они придут в себя, я установлю ее личность и место жительства. Я все еще могу выследить их…

– Ты не станешь этого делать, – говорит мать. – Сегодня ты мог погибнуть! А что потом? Оставить трон на Амари? – Она выходит вперед, ее кулаки сжимаются, а геле грозно возвышается над головой. – Прекрати это, Саран. Сей же час!

Я поднимаю голову. Она назвала отца по имени…

Ее голос отражается от красных стен тронного зала. В нем чувствуется ярость.

Мы оба смотрим на отца. Я не могу представить себе, что он сделает. Мне начинает казаться, что мать на этот раз победила, но он роняет:

– Уйди.

Глаза матери расширяются. Самоуверенность сходит с лица, как стекают с него струйки пота.

– Мой король…

– Немедленно, – приказывает отец ровным голосом. – Мне нужно побеседовать с сыном наедине.

Мать сжимает мое запястье. Мы оба знаем, чем обычно заканчиваются такие беседы. Но она не может вмешаться.

Только если пожелает сама столкнуться с отцовским гневом.

Она кланяется, напряженная, словно натянутая тетива. Перед тем как уйти, ловит мой взгляд. Слезы бегут по ее припудренным щекам.

Удаляющиеся шаги матери звенят в тишине огромного зала. Дверь за ней закрывается, и я остаюсь наедине с отцом.

– Тебе известно, кто преступница?

Я медлю. Небольшая ложь смягчит побои, но отец чует ее, как гиенэр на охоте.

Она только все испортит.

– Нет, – отвечаю я. – Но на закате мы это узнаем. А потом я прикажу своим людям…

– Отзови их.

Я замираю. Он не дает мне ни единого шанса.

Отец думает, что я не способен на это. Он лишит меня звания капитана.

– Отец, – медленно говорю я. – Пожалуйста, послушай. Я не представлял, на что она способна, но теперь готов. Позволь мне все исправить.

Отец медленно и лениво поднимается с трона. Хотя его лицо кажется спокойным, я вижу ярость, которая скрывается за его пустым взглядом.

Смотрю в пол, когда он подходит. Уже слышу его крик «Долг превыше всего!».

Ориша важнее меня.

Сегодня я подвел его. Подвел отца и свое королевство, позволил предсказательнице поднять шумиху в Лагосе. Конечно, он накажет меня.

Я опускаю голову и задерживаю дыхание. Пытаюсь представить, насколько болезненным будет наказание. Если отец не просит снять доспехи, значит, будет бить по лицу.

Новые синяки будут у всех на виду.

Он поднимает руку, и я, приготовившись, закрываю глаза. Но вместо пощечины чувствую его ладонь у себя на плече.

– Знаю, что ты найдешь их, Инан. Лишь тебе это под силу.

От удивления я начинаю быстро моргать. Отец никогда не говорил со мной так.

– Это не просто преступница, – продолжает он сквозь сжатые зубы. – Это Амари.