Глава шестьдесят первая. Зели

Не могу сдержать стон, когда руки Инана скользят по моим бедрам. От его прикосновений все тело словно горит, объятое огнем. Едва я прихожу в себя, как хочу снова ощутить вкус его губ. Замираю, и Инан не медлит. Его поцелуи спускаются от губ к шее, такие жаркие, что становится трудно дышать.

– Инан…

Лицо пылает, но скрывать это уже бесполезно. Он знает, что его поцелуи делают со мной, как меня обжигают его пальцы. Мои чувства похожи на цунами, и он должен знать, как я хочу этого. Как мое тело жаждет, чтобы его руки не останавливались…

Инан прижимается ко мне лбом и опускает руки на талию:

– Поверь, Зел, страсть, которую ты испытываешь, не сравнится с тем, что ты делаешь со мной.

Мое сердце колотится, как сумасшедшее, и я закрываю глаза, когда Инан притягивает меня к себе. Склоняется для нового поцелуя…

Резкий звук трубы разносится в воздухе.

– Что это? – спрашиваю я.

Мы отстраняемся друг от друга, заслышав новые сигналы. Инан прижимает меня к себе, на его лбу проступает холодный пот.

– Нужно уходить.

– Что случилось?

– Скорее, Зел…

Освобождаюсь из его объятий и бегу к краю лагеря. Музыка обрывается, люди пытаются понять, откуда доносятся звуки. В толпе раздаются нервные возгласы, которые становятся все громче. Вскоре мы видим источник звуков.

Легион королевских стражников, разбив ворота, врывается в лагерь. Они идут по холму, осматривая долину, разрезая темноту ночи красным огнем факелов. Солдаты вооружены луками и острыми мечами. Самые ужасные едут на диких пантэнерах. Звери в бешенстве грызут удила, пена стекает с морд. Они готовы к охоте.

Инан нагоняет меня, бледнеет и замирает при виде этого зрелища. Его пальцы сплетаются с моими.

Вперед выступает командир. Его железные доспехи отливают золотом при свете луны. Он поднимает рупор ко рту.

– Это единственное предупреждение! – громогласный голос нарушает повисшую тишину. – Откажетесь подчиниться, и мы применим силу. Отдайте нам свиток и девчонку, тогда никто не пострадает.

Над толпой предсказателей проносится шепот, их ужас и смятение, как вирус, передаются от человека к человеку. Некоторые пытаются сбежать. Чей-то ребенок начинает плакать.

– Зел, нужно идти, – повторяет Инан, снова сжимая мою руку. Но я застываю на месте. Не могу вымолвить ни слова.

– Это мое последнее предупреждение! – кричит командир. – Отдайте их или мы возьмем сами!

Сперва ничего не происходит. Затем по толпе идет рябь. Сначала это почти незаметно, но через несколько секунд волны людей расступаются. Они освобождают дорогу. Хрупкая девочка выходит вперед. Ее белая грива развевается на ветру.

– Зу, – выдыхаю я, борясь с порывом подбежать к ней и утащить обратно в толпу.

Она стоит, расправив плечи, с недетским вызовом в глазах. Изумрудный кафтан развевается сзади, выделяясь на коричневой коже.

Ей не дашь больше тринадцати, и все же солдаты обнажают оружие, лучники натягивают тетиву, а мечники сжимают поводья пантэнер.

– Не знаю, о ком вы говорите, – кричит Зу, но ее слова заглушает ветер. – Но будьте уверены, свитка у нас нет. Это мирный праздник. Мы собрались здесь, чтобы почтить предков.

Молчание, последовавшее за этим, оглушает. Пытаюсь сдержать дрожь в руках, но не могу.

– Пожалуйста… – Зу шагает вперед.

– Не двигайся! – кричит командир, обнажая меч.

– Обыщите нас, если нужно, – отвечает Зулайка. – Мы не против. Но, прошу, опустите оружие.

Она поднимает руки, словно сдается:

– Не хочу, чтобы кто-нибудь постра…

Это происходит быстро, даже слишком.

Зу стоит.

А в следующую секунду стрела вонзается ей в живот.

Из моего горла вырывается крик, но голос кажется незнакомым. Это не мой крик. Я больше ничего не чувствую.

Дыхание замирает в груди, когда Зу опускает глаза, маленькими ручками сжимая древко стрелы. Девочка, порой улыбавшаяся даже слишком широко для этого мира, держится за стрелу, направленную ненавистниками Ориши.

Она выпрямляется и дрожащими ногами делает шаг. Не назад, где бы ее защитили.

Вперед, чтобы защитить нас.

Нет… Слезы обжигают глаза, текут по моему лицу. Она исцеляла других, будучи совсем еще ребенком. Но ее последние мгновения отравлены чужой ненавистью.

Кровь струится по шелку кафтана. Из изумрудного он превращается в темно-красный.

Ноги Зу подгибаются, и она падает.

Я бегу к ней, хотя понимаю, что не смогу спасти.

В это мгновение нас словно накрывает взрывной волной. В предсказателей летит дождь стрел, повсюду виднеются вспышки мечей. Стражники переходят в атаку.

– Зел, уходим! – Инан тянет меня за руку, оттаскивая назад. Но, когда он пытается это сделать, я думаю только об одном. Тзайн.

Прежде чем Инан успевает мне помешать, срываюсь с места и бегу в долину. Крики ужаса наполняют ночь. Предсказатели мечутся по поляне.

Мы бежим, едва уклоняясь от града стрел. Один из наших соратников падает, пронзенный их бесчисленным количеством.

Но лучники перестают быть угрозой, когда стражники с королевской печатью на груди врываются в толпу. Они отпускают поводья разъяренных пантенэр, позволив зверям рвать плоть предсказателей. Следом за ними с обнаженными мечами в руках бегут солдаты в доспехах. Им неведомы жалость или сострадание. Они убивают каждого, кто оказывается на пути.

– Тзайн! – Я зову его, но голос тонет в море криков. Он не может погибнуть, как мама. Не может оставить нас с папой.

Чем дальше я бегу, тем больше тел падает от рук солдат, больше душ впитывается в землю. Затерявшись в толпе, плачет Салим – различаю в общем шуме его звонкий голосок.

– Салим! – кричу я и несусь к милому мальчику, которого совсем недавно кружила в танце. К нему скачет солдат на дикой пантенэре. Салим поднимает руки.

Он не обладает магией. У него нет оружия. Нет возможности бороться. Но стражнику плевать.

Его меч опускается на ребенка.

– Нет! – кричу я, задыхаясь от боли.

Лезвие разрубает Салима пополам. Он умирает мгновенно, а затем его тело падает на землю. От взгляда ребенка кровь стынет в жилах.

Нам не победить. Не выжить. У нас никогда не было шанса…

Странное ощущение закрадывается в самое сердце. Оно пробуждает спящую магию, лишая возможности дышать.

Мимо проносится Кваме, спеша к центру бивы, сжимая в руке кинжал. А затем разрезает свою ладонь.

Ужас пробирает до костей. Время будто останавливается, растягивая последние секунды Кваме. Его кровь, превращаясь в белую жижу, каплями стекает на землю. На секунду кажется, что на него снизошло божественное благословение – его темную кожу охватывает сияние. Но, достигая головы, оно предрешает его судьбу.

Все тело загорается. Тлеющие угли отлетают от тела. Вокруг бушует пламя, охватывая каждый орган, и вырывается изо рта, поднимаясь на несколько метров. Огонь такой сильный, что от него становится светло как днем. Потрясенные стражники застывают на месте, и в этот момент Кваме переходит в атаку.

Он выбрасывает кулаки вперед, и огненные снаряды с ревом проносятся по лагерю, пожирая все на своем пути, заживо сжигая стражников.

Запах крови и горящей плоти смешиваются, наполняя воздух.

Смерть наступает так быстро, что королевские солдаты не успевают даже закричать.

Отчаянный вопль Кваме взлетает над созданной им красной ночью. Магия крови вгрызается в него, жестокая и непрощающая. Огонь, охвативший его, сильнее, чем у любого другого поджигателя. В нем пылает сила бога, сжигая его изнутри.

Темное лицо Кваме краснеет, вены вздуваются. Кожа покрывается волдырями и слезает, открывая мышцы и кости. Он не в силах ее сдержать. Не сможет выжить.

Магия крови пожирает его заживо, и все же он борется до последней секунды.

– Кваме! – кричит Фолаке с другого края долины. Один из предсказателей крепко держит ее, чтобы она не бросилась в ревущее пламя.

Вихрь огня извергается из горла Кваме, заставляя стражников отступить еще дальше. Он сжигает все на своем пути, а в это время его сородичи бегут от солдат, прячась за огненной стеной. Бегут от жестокого нападения стражи, оставшись в живых благодаря Кваме и его магии.

Когда я смотрю на огонь, весь мир словно замирает. Крики и плач стихают. Праздник исчезает, оставляя после себя только дым и пепел. Вспоминаю обещания Инана: наша Ориша, которую мы не сможем создать. Мир, которого никогда не будет.

До тех пор, пока магия не вернется, они будут относиться к нам как к грязи. Слова папы звучат в голове. Нужно преподать урок. Если они сожгли наши дома, мы сожжем их.

Вскрикнув в последний раз, Кваме взрывается. Огненные брызги разлетаются в стороны, и от поджигателя ничего не остается.

Последние угли падают на землю, и я чувствую, как сердце разрывается на кусочки. Не могу поверить, что когда-то сомневалась в словах папы. Они никогда не позволят нам процветать.

Мы всегда будем бояться. Единственная надежда – борьба. Если будем бороться, сможем победить. Но для этого нам нужна магия. Нужен свиток.

– Зели!

Я резко оборачиваюсь. Не знаю, сколько простояла на месте. После жертвы Кваме время словно остановилось, полное боли и вины.

Вдалеке я вижу Тзайна и Амари на спине у Найлы. Они прорываются сквозь хаос, Амари прижимает мою сумку к груди. Когда она выкрикивает мое имя, нас замечает стражник.

– Девчонка, – кричит он. – Та девчонка! Это она!

Прежде чем сделать шаг, я чувствую руки на своих плечах. На груди.

На горле.