Глава пятьдесят шестая. Зели

Я стою на краю лагеря до самого заката. Знаю, что никого не встречу среди деревьев. Не хочу встречаться с собой.

Когда понимаю, что сидеть во тьме уже невыносимо, возвращаюсь в шатер, надеясь, что не столкнусь с Тзайном и разочарованной Зу. Завидев меня, Амари бросается навстречу с шелковым кафтаном.

– Где ты пропадала? – Она хватает меня за руку и затаскивает в шатер. Практически раздев меня, натягивает мне на голову платье: – Праздник почти начался, а ты еще не причесана!

– Амари, пожалуйста…

– Не пытайся со мной спорить! – Она отводит мою руку и приказывает сидеть ровно. – Эти люди хотят тебя видеть, так что ты должна выглядеть соответственно.

Тзайн не сказал ей…

Это единственное объяснение. Амари красит мне губы кармином и подводит глаза углем, словно она – моя старшая сестра, а затем я делаю то же для нее. Если бы она узнала правду, наверняка испугалась бы.

– Они так спутались, – говорит принцесса, закалывая один из моих локонов.

– Думаю, во всем виновата магия. У мамы тоже были такие волосы.

– Тебе идет. Я еще не закончила, а ты уже выглядишь потрясающе.

Мои щеки краснеют. Стараясь отвлечься, разглядываю шелковый кафтан, который она заставила меня надеть. На сочетании глубокого синего и ослепительного желтого особенно выделяются пурпурные узоры. На моей коже рисунок кажется еще ярче. Трогаю украшенную бусинами горловину, в душé желая, чтобы Амари вернула этот наряд тому, у кого взяла. Не могу вспомнить, когда я в последний раз носила платье. Без штанов чувствую себя голой.

– Тебе не нравится? – спрашивает Амари.

– Неважно, – вздыхаю я. – Мне все равно, что надеть, главное, чтобы все скорее закончилось.

– Что случилось? – осторожно интересуется Амари. – Утром ты сгорала от нетерпения. А теперь Зу говорит, ты не хочешь делиться свитком.

Поджимая губы, сжимаю край кафтана. При воспоминании об улыбке, сползающей с лица Зу, становится стыдно. Все эти люди ждут, что я их возглавлю, но у меня даже не выходит управлять собственной магией.

Кваме, объятый пламенем, встает передо мной так отчетливо, что кожа начинает гореть. Я убеждала себя, что бояться нечего, но теперь чувствую страх. Что, если бы он не послушал Зу? Или она не пришла бы? Если бы Кваме не смирил огонь, меня бы здесь не было.

– Сейчас не время для этого, – наконец отвечаю я. – До солнцестояния осталось только четыре дня…

– Так почему бы не вернуть этим предсказателям силу? – Амари тянет меня за волосы. – Пожалуйста, Зели, поговори со мной, объясни.

Прижимаю колени к груди и закрываю глаза, улыбаясь словам Амари. Я помню дни, когда магия заставляла принцессу дрожать от страха. Теперь она ее защищает, а я трушу.

Пытаюсь отмахнуться от воспоминаний о Тзайне, его ледяном взгляде. В его глазах был ужас. Точно знаю, когда Кваме прикоснулся к солнечному камню и загорелся, я смотрела на поджигателя так же.

– Это из-за Инана? – продолжает Амари после минутного молчания. – Ты боишься того, что он сделает?

– Инан ни при чем, по крайней мере, в этом случае.

Амари медлит, выпускает из рук мои волосы и опускается на колени рядом со мной. У нее прекрасная осанка. В этом золотом платье с чужого плеча она действительно выглядит, как принцесса.

– Что случилось, когда нас с Тзайном похитили?

Мое сердце пропускает удар, но внешне я остаюсь спокойной:

– Ты же знаешь, мы с Инаном отправились вас искать.

– Зели, пожалуйста, не лги мне. Я люблю брата, правда, но никогда не видела его таким.

– Что это значит?

– Он идет против отца, сражается за магов. С ним что-то случилось, и это как-то связано с тобой.

Она смотрит так, будто о чем-то догадывается. Мои уши горят от мыслей о его сне и той секунде, когда наши губы едва не соприкоснулись.

– Принц изменился. – Я пожимаю плечами. – Увидел, что сделал ваш отец и что творят стражники, теперь ищет средство, чтобы все исправить.

Амари скрещивает руки на груди и поднимает бровь:

– Наверное, ты думаешь, что я слепая или глупая, но это не так.

– Не понимаю, о чем ты…

– Зели, он с тебя глаз не сводит. Улыбается, словно… Небеса, даже не знаю, с чем сравнить. У него никогда не было такой улыбки!

Опускаю глаза, и принцесса берет меня за подбородок, заставляя встретиться с ней взглядом:

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Зел. Больше, чем ты можешь себе представить. Но я знаю своего брата.

– Как это понимать?

Амари медлит, закалывая следующую прядь.

– Либо он хочет предать нас, либо есть что-то, чего я не знаю.

Мотаю головой, высвобождаясь из ее пальцев. Вина наполняет все мое существо.

– Ты точно как Тзайн.

– Твой брат встревожен и имеет на это полное право. Я могу поговорить с ним, но сначала мне нужно знать, стоит ли.

Нет.

Это очевидно. И все же воспоминание о том, как Инан нес меня по лагерю, встает перед глазами. Я зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох.

Не помню, когда чувствовала себя такой защищенной в чужих руках.

– Ты говорила, что у принца доброе сердце, и я сочла тебя дурой. Кажется, теперь в дураках я, но, думаю, мне удалось увидеть его настоящего. Он спас меня от воинов Зу, сделал все, чтобы вернуть тебя и Тзайна. Он встал на нашу сторону, хотя мог сбежать со свитком.

Я замолкаю, подыскивая слова, которые были бы ей понятны, но боюсь произнести.

– У него доброе сердце. Думаю, теперь Инан его слушает.

Руки Амари дрожат. Она прижимает их к груди.

– Амари…

Но она обнимает меня так крепко, что я застываю от изумления. Не зная, что делать, отвечаю на объятие.

– Знаю, что кажусь тебе странной, просто… – Она отстраняется и вытирает повисшие на ресницах слезы. – Инан всегда разрывался между добром и злом. Хочется верить, что он может поступать правильно.

Я киваю, думая о том, чего сама хочу от Инана. Ненавижу себя за то, сколько раз за день вспоминаю о его губах и улыбке. Несмотря на внутреннюю борьбу, страстное желание не исчезает: я хочу, чтобы он вновь ко мне прикоснулся.

Слезы текут по щекам Амари, и я вытираю их рукавом кафтана.

– Прекрати, – говорю я. – Ты испортишь макияж.

Принцесса шмыгает носом:

– Думаю, хуже не будет.

– Я же говорила, что не умею подводить глаза!

– Как можно владеть посохом, не имея твердой руки?

Мы хихикаем, и этот звук кажется мне таким странным, что я удивляюсь. Смех замирает, когда в шатер входит Тзайн. Встретившись со мной взглядом, он застывает на месте.

Сначала смотрит на меня, как чужой, но затем оттаивает.

– Что такое? – спрашивает Амари.

Подбородок брата дрожит. Он опускает глаза:

– Зел так похожа на маму.

Его слова одновременно ранят и согревают сердце. Тзайн никогда еще не говорил о маме. Временами мне даже казалось, что он забыл ее. Но, когда мы смотрим друг другу в глаза, понимаю, что он, как и я, живет воспоминаниями о ней.

– Тзайн…

– Шествие начинается. – Он поворачивается к Амари. – Вам нужно поторопиться.

С этими словами брат уходит, а мое сердце ноет от боли.

Амари берет меня за руку.

– Попробую с ним поговорить.

Я встаю и поправляю рукава платья, разглаживая невидимые складки. Я совершила столько ошибок, о которых сейчас жалею, но, чтобы почувствовать вновь то, что было с Инаном… отдам все на свете.

С тяжелым сердцем я иду к выходу, изо всех сил притворяясь веселой. Но прежде, чем успеваю ускользнуть, Амари вновь останавливает меня, хватая за руку.

– Ты все еще не объяснила, почему не хочешь поделиться свитком. – Она внимательно смотрит мне в глаза. – Целая долина предсказателей сгорает от желания стать магами. Почему ты не отдашь его им?

Слова Амари звенят, как пощечины Мамы Агбы. Вонзаются в сердце, как меч в грудь Лекана. Они бы отдали все ради этого, а я не могу решиться и предоставить им шанс.

Сначала при мысли о том, чтобы поделиться свитком на празднике, я представляла красоту и радость, которую приносит магия. Это было бы похоже на времена до Рейда. Маги вновь обрели бы силу. Но сейчас, видя улыбающихся предсказателей, я думаю о боли, которую они способны причинить. О владыках земли, вызывающих землетрясение, о жнецах, утративших контроль над буйством мертвых. Я не могу так рисковать. Нужны лидеры. Законы. Единый порядок. Если я не могу совладать со своей силой, как совершу ритуал?

– Амари, это непросто. Что, если кто-нибудь из них не сможет себя контролировать? Что, если солнечного камня коснется злой человек? Мы можем пробудить губящего и погибнуть от чумы!

– О чем ты? – Принцесса кладет руки мне на плечи. – Зели, что с тобой?

– Ты не понимаешь… – Я качаю головой. – Потому что не видела, на что способен Кваме. Если бы Зу не остановила его… Будь у рабов такая сила, как у поджигателя, и человек вроде твоего отца… – В горле пересыхает, когда я вспоминаю огонь. – Вообрази, скольких они бы сожгли, если бы умели вызывать пламя!

Я выплевываю это: страхи, стыд, что мучал меня весь день:

– И Тзайн… – начинаю я, но слова замирают на языке. Если мне не удается справиться со своей силой, чего ждать от только обращенных магов?

– Мне всегда казалось, что магия нужна нам, чтобы выжить, но сейчас… Не знаю. У нас нет плана, нет правил, которые помогли бы все контролировать. Если вернем им магию, могут пострадать невинные люди.

С секунду Амари молчит, пытаясь осознать сказанное. Затем глаза принцессы наполняются слезами, и она берет меня за руку.

– Амари…

– Просто пойдем.

Она выводит меня из палатки, и в следующее мгновение я погружаюсь в водоворот праздника. Пока мы были внутри, лагерь ожил. Долина кипит юной энергией, освещаемая алым светом фонарей. Мимо нас проплывают пироги с острым мясом и сладкие бананы. Мы кожей чувствуем зажигательные ритмы и оглушающий барабанный бой. Все пляшут под веселую музыку, звучащую над шествием.

В хаосе праздника замечаю Инана – в темно-синей агбада и штанах в цвет он прекраснее, чем любой мужчина из толпы. Он видит меня и застывает с открытым от удивления ртом. От этого взгляда я чувствую трепет внутри и отворачиваюсь, не в силах думать о чем-нибудь еще. Он приближается, но, прежде чем успевает нас догнать, Амари тянет меня в толпу.

– Поторопись, – кричит она ему. – Мы не должны это пропустить!

Мы идем против течения, люди толкаются и обходят нас. Хотя я едва сдерживаю слезы, неосознанно вытягиваю шею, чтобы увидеть радость на их лицах.

Дети Ориши пляшут так, будто завтра никогда не наступит. Каждым своим движением они славят богов. В их голосах – восторг и свобода, а сердца поют вольные песни на йорубе. Мои уши ловят каждое слово языка, который я уже не думала услышать вживую. Воздух словно светится от веселья.

Как будто мир снова дышит.

– Ты выглядишь потрясающе. – Зу улыбается, глядя на меня. – Каждый парень будет сгорать от желания потанцевать с тобой, хотя, думаю, ты уже занята.

Я наклоняюсь и смотрю, куда она показывает: Инан следит за мной, как леонэр на охоте. Хочу удержать его взгляд, насладиться волной, что поднимается во мне, когда он так смотрит, но заставляю себя отвернуться.

Не могу вновь обидеть Тзайна.

Чем ближе мы к центру круга, тем громче становится песня. Чувствую себя снова в горах Ибадана, где мама пела мне ее, чтобы я скорее уснула. Ее голос лился, сильный и одновременно нежный, как шелк. Погружаюсь в прошлое, когда маленькая девочка звонко запевает:

Ночь наполняет священная песня, и юная предсказательница со светло-коричневой кожей и короткими белыми волосами входит в круг. В темно-синем наряде она похожа на Йемойю, богиню, собравшую слезы Небесной Матери. Она кружится и извивается в такт песне, танцует с кувшином воды на голове. Когда звучит припев, она выплескивает воду в небо, и та осыпается каплями дождя на ее простертые вверх руки.

Толпа хлопает и свистит, после чего провидица покидает круг, и в центр выходит Фолаке. Бусины на ее желтом кафтане переливаются в лунном свете, мерцая на темной коже. Она разжигает народ своей улыбкой, которая, видимо, предназначена для одного Кваме.

Напряжение достигает предела, и ее ладони загораются. Толпа заходится криками, когда золотые искры вырываются у нее из рук, разлетаясь по лагерю.

– Мама, Мама, Мама…

Один за другим предсказатели выходят в круг, чтобы показать свои умения. Все одеты, как дети Небесной Матери. Хотя эти люди еще не имеют магических способностей, их представление вызывает восторг. Последней появляется девушка моих лет. На ней струящиеся алые шелка и мерцающий, украшенный бусинами венец. Ойя, моя богиня-сестра.

Она не похожа на прекрасную Ойю из моих видений, но все равно очаровательна. У нее, как и у Фолаке, длинные белые локоны, которые кружатся вместе с ней, завиваясь вокруг стана вместе с алыми шелками. В одной руке она держит ирукере Ойи, хлыст из гривы леонэра. Она размахивает им, и хвалы предсказателей становятся громче.

– Это твой праздник, Зели. – Пальцы Амари сплетаются с моими. – Не позволяй забрать у тебя его волшебство.