Глава двадцать восьмая. Амари

– Участники, по местам!

Голос распорядителя гремит над ареной. Сердце бешено стучит в груди. Полчаса пронеслись как миг, пока Тзайн обсуждал план и раздавал команды. Он ведет себя как опытный генерал, воин, закаленный годами. Рабы ловят каждое его слово, их глаза блестят.

– Отлично, – кивает Тзайн. – Давайте сделаем это.

Сытые и полные надежды, люди берутся за дело. Но когда я смотрю, как они всходят на борт, ноги наливаются свинцом. Шум волн нарастает, напоминая о жертвах, что были и будут здесь. Я почти чувствую, как иду ко дну вместе с судном.

Это конец…

До состязания остается всего пара минут.

Половина рабов садится за весла, чтобы придать нам скорость. Остальные встают у пушек, как велел Тзайн: двое заряжают их порохом, еще двое целятся. Вскоре все оказываются на борту.

Все, кроме меня.

Вода на арене поднимается, а я едва передвигаю ноги. Иду по палубе, чтобы встать у пушки, но Тзайн преграждает мне путь.

– Тебе не нужно этого делать.

Мне так страшно, что я не сразу понимаю, о чем он говорит. Тебе не нужно этого делать.

– Только трое знают о ритуале. Если мы все окажемся на корабле… – Он запинается, пытаясь отогнать жуткую мысль. – Не для того я проделал весь этот путь. Хоть один из нас должен выжить.

Я хочу ответить, что согласна с ним, но слова застывают у меня на устах.

– Зели, – хриплю я вместо этого. – Если кто и должен остаться в живых, то она.

– Если бы в этом аду можно было без нее обойтись, я бы не рисковал сестрой.

– Но… – Я замираю, глядя, как вода поднимается и плещется о борт корабля. Скоро дверь закроется, и мы останемся в этой гробнице. Если я хочу сбежать, нужно торопиться. Еще минута, и будет поздно.

– Амари, уходи, – настаивает Тзайн. – Пожалуйста. Мы справимся лучше, если не будем о тебе беспокоиться.

Мы. Я едва сдерживаюсь от грустной усмешки. За нашими спинами Зели держится за перила. Ее глаза закрыты, а губы шевелятся. Она повторяет заклинание. Ей страшно, но она не сдается. Никто не заставит ее сбежать.

– Мой брат идет за мной, – шепчу я Тзайну. – Отец тоже. То, что меня не будет на корабле, не сохранит тайну свитка или мою жизнь. Это просто отсрочка неизбежного.

Волна накрывает ноги. Делаю еще шаг и присоединяюсь к команде за пушками.

– Я справлюсь, – говорю я, но понимаю, что это ложь.

И все же нужно бороться.

Будь смелой, Амари. Я цепляюсь за слова Бинты, облекаюсь в них, как в доспехи. Я могу быть смелой. Ради погибшей подруги я могу стать какой угодно.

Тзайн смотрит на меня еще пару секунд, затем кивает и уходит. С протяжным стоном корабль трогается с места, унося нас на битву.

Мы проплываем последний туннель. Крики толпы становятся все яростнее. Она жаждет нашей крови. Впервые я думаю о том, знает ли отец о «состязании». А может, ему все равно?

Держусь за перила изо всех сил, тщетно пытаясь успокоиться. Прежде чем успеваю собраться с силами, мы оказываемся на арене под голодными взглядами толпы.

Запах рассола и уксуса бьет мне в нос. Я потрясенно оглядываюсь. Аристократы, сидящие в первых рядах, стучат по ограждению, их яркие шелковые одежды развеваются на ветру.

Я не могу смотреть на них. Отвернувшись, встречаюсь глазами с молодым предсказателем, и сердце сжимается от того, что я вижу в его пустом взляде. Чтобы мы выжили, остальные должны умереть.

Зели сплетает пальцы, хрустит костяшками, готовясь к бою, и поднимается на борт корабля. Она снова шепчет заклинание, собирается перед битвой.

Каждое судно, выходящее на арену, толпа встречает с еще более громкими криками. Я смотрю на противников и с ужасом понимаю: вчера было десять кораблей.

Сегодня их тридцать.