Глава 8
Едва я успел понять, что не ощущаю жара, как врезался во что-то пружинящее. Я упал плашмя, на грудь. Мое тело, истратив инерцию, отпружинило обратно. Только в этот момент я позволил себе открыть глаза. Каково было мое удивление, когда я увидел, что нахожусь над стогом сена. Неужели мое воображение заставило змея телепатически выбрать место, о котором я думал? Мои товарищи, с выпученными от страха глазами, в этот момент летели рядом.
Я во второй раз упал на сеновал и получил по спине хвостом Антоша. Ляле, как и положено ее виду, удалось мягко приземлиться на ноги.
- Жорж, это не я. Это не я, Жорж. - Затараторил змей.
- Конечно, это Ляля ударила меня большим зеленым хвостом. - Я подумал, что он переживает за то, что упал на меня.
- Я не об этом. Я не переносил нас. Я не смог сконцентрироваться. Испугался очень сильно, и у меня отключилось всё.
- Правда? Поклянись? - Мне подумалось, что мое последнее видение очень напоминало то место, в котором мы сейчас оказались.
- Клянусь, это был не я.
- Антош, а может ты решил нас мотивировать таким способом? - Предположила кошка и уперлась в него вопрошающим взглядом желтых глаз.
- Не я. Кто-то из вас. Либо это коллективное.
- Я на самом деле думал о стоге сена и своем детстве, как о самом счастливом моменте в жизни. Но я не прикладывал никаких усилий, чтобы пересечь границу мира. Это место не совсем то, о котором я думал. Оно не из моего детства. Там не было такого сарая, такого дома и двора.
- Это было бы слишком невероятно, чтобы ты с первого раза попал туда, куда хотел. - Произнес змей. - Надо слезать, а то, неровен час, кто-нибудь решит поджечь эту сухую траву.
- Ну, да, перемещения под твоим чутким руководством научили нас не расслабляться.
- Это были уроки. - Защитил себя змей. - Их надо было выучить. Неизвестно, что тебе предстоит.
- Тогда слезаем, а то вдруг у хозяина ружье есть. Меня-то он пощадит, а вас точно пришьет.
- Ты так уверен, что здешний доминирующий вид обезьяноподобные люди? - Кошка нащупала ногой деревянную лестницу.
- Когда мы говорим о существах, похожих на меня, можно опускать, от кого они произошли. Просто люди. - Я придержал лестницу, чтобы она не шаталась.
- Что, тоже считаешь своих предков недостойными быть ими? А как мне объяснить, на кого они похожи?
- Говори жоржеобразные, а я буду говорить лялеобразные или антошеобразные. Да, судя по прямым и косвенным признакам, этот мир населяют жоржеобразные люди.
- А мне как спускаться? - Змей попытался воспользоваться лестницей, но понял, что у него не получается.
- Антош, а у тебя вообще сломаться что-нибудь может? Просто падай, тут невысоко.
- Ни за что. Я сегодня уже нападался. Если я кажусь вам гибким, это еще не значит что я бесхребетный.
- Что ты предлагаешь. Опять взять тебя на ручки?
- В последний раз. Обещаю.
Я поднял змея, чтобы он обернулся вокруг моей шеи один раз и свесился противоположными концами тела как шарф. Поставил ногу на лестницу, чтобы проверить, выдержит ли она такой вес. Первая перекладина выдержала, я ступил на вторую.
- Антош, кажется боливар двоих не вывезет.
Перекладина хрястнула и мы полетели вниз. Я шмякнулся прямо на Антоша. Змей завыл. Вся живность, что находилась в сарае и на карде подняла жуткий гомон.
- Черт! Сейчас точно хозяева сбегутся. - Я заметался вокруг стога, не зная, куда спрятаться.
Со стороны дома раздался звук хлопнувшей двери. Бежать было поздно. Да и страшно. Далеко ли смогли бы убежать от крестьян гигантская кошка и головастая змея? Мой дед точно прихватил бы двустволку, чтобы подстрелить такое чудо.
- Прижмитесь к сеновалу, я вас прикрою сеном? - Приказал я Антошу и Ляле.
- А ты? - Испугалась за меня кошка.
- А я совру что-нибудь.
Дверь сарая с той стороны распахнулась. Громыхнули пустые ведра, вслед за ними раздалась отборная ругань.
- Поставит, дура старая, прямо на проходе.
- Сам дурак, под ноги не смотришь. Лису спугнул теперь.
Дверь к сеновалу открылась. Крупный коренастый мужчина со свисающими, как у моржа, усами направил в мою сторону ружье.
- Не, бабка, это не лиса. Это жулик, вор, конокрад. Руки вверх. - Приказал он мне.
Я поднял.
- Я не вор, боже упаси взять чужое. Это недоразумение. Я могу вам все объяснить.
- Это ты - недоразумение. Объяснишь участковому, кто ты такой и что делал в моем сарае, а я пока посчитаю свое хозяйство, не успел ли ты шею моим цесаркам свернуть.
- Не надо к участковому, я - жертва обстоятельств. Увидел сеновал и решил передохнуть на нем, а ваше бдящее хозяйство подняло такой гвалт.
- Тю, бабка, смотри, он нам лестницу сломал, гаденыш. Вот и убыток есть. Лети, мухой, к участковому, а я подержу его на прицеле, чтобы не сбежал.
- Не надо. Я починю лестницу.
Бабка не стала меня слушать, развернулась и исчезла в сумраке сарая.
- Мужчина, перестаньте целиться в меня из ружья, вдруг выстрелит? А это будет превышение пределов необходимой самообороны. Я не вооружен, не представляю для вас никакой опасности, мы можем поговорить, выяснить, что нам друг от друга ничего не надо и мирно разойтись.
- Конечно, а мне потом вся деревня будет пенять, что я вора отпустил. На тебя знаешь уже сколько охотятся? Скажи, это ты у соседа лошадь увел? - Старик понизил голос.
Я догадался, что он одобряет этот поступок.
- Нет. Я у вас впервые.
- Конечно, а то ты признаешься? Участковый из тебя душу вытрясет. А в городе так вообще и почки отобьют, и печень, и морду так подрихтуют, мама родная не узнает.
Глядя на старика, который, впрочем, по внешнему виду еще не дотянул до этого возраста, я предположил, что это не мой мир. Не носили у нас такие белые сорочки, похожие на ночное белье, с расшитыми отворотами на одну сторону. Не производила наша промышленность таких сапог с загнутыми острыми носами. Да и ружье имело слишком затейливый курок.
С задов послышался шум.
- Митрич, я здесь. - Крикнул старик.
В сеновал ворвался еще более коренастый краснолицый мужчина, с еще более роскошными усами, в зеленых штанах с красными широкими лампасами, с пистолетом в руке и шашкой на боку.
- Вот он, конокрад, поймал с поличным. - Старик был горд собой.
Участковый вытер пот с лица и махнул пистолетом.
- Руки за голову. Спасибо, Степыч, не медаль, так благодарность тебе обеспечена.
- Рад стараться. - Ответил старик.
- Шевелись, давай, ворюга. Прифраерился, штанишки напялил какие-то бабские, тьфу, мерзость.
- Это обыкновенные джинсы.
- Джинсы? - Переспросил участковый. - Я в ваших модах ничего не понимаю. Шевелись, рожа.
Меня повели по деревенской улице, как пленного фашиста. Народ застрял крупными, как на подбор, лицами, промеж штакетин. Детвора что-то кричала нам вслед, но мой конвоир солидно молчал. В уме ему, наверняка, уже грезились штаны с еще более широкими лампасами, медаль и повышение по службе.
Участковый завел меня во двор. Я догадался, что эта усадьба принадлежит ему. У служителя порядка имелся большой яблоневый сад. Вдоль дорожки, идущей от ворот к дому рос виноград, накрывающей ее на манер беседки. Еще зеленые грозди неспелого винограда свисали вниз.
- Шевелись. - Приказал участковый.
- Да шевелюсь я.
Меня заботила судьба Ляли и Антоша. Как бы и их не замели. Хотя, змей мог сбежать вместе с кошкой в любой мир. В таком случае, мы больше никогда не пересечемся. От этой мысли стало грустно. Я успел прикипеть к этим двум иномирцам.
К деревянному дому участкового притулился новострой, небольшое кирпичное помещение с зарешеченными окнами. Я решил, что это местное СИЗО.
- Туда, живее! - Показал участковый на СИЗО.
- Иду я, иду.
Внутри обстановка оказалось довольно примитивной. Клетка на две персоны максимум и стол со стулом, для протоколирования допроса. Участковый впихнул меня внутрь клетки, закрыл ее с лязгом и навесил замок. Ключ повесил себе на шею.
- Какой-то ты тщедушный? Болел в детстве?
Конечно, напротив него я был раза в два меньше, но только в окружности тела, ростом мы были примерно одинаковым.
- Как все, не больше и не меньше. Ветрянка, ангина, ОРЗ и так далее. На ночь не ем просто.
- На ночь он не ест. - Усмехнулся участковый. - А когда есть тогда, с утра? Врачи рекомендуют есть на ночь, чтобы жирок завязывался. А, ну у тебя другие приоритеты, ты поди еще и в форточки лазишь?
- Я не вор.
- А кто ты? Гобин Руд? Забрал у богатых и раздал бедным?
- Я никому ничего не раздаю. Обстоятельства моего появления на сеновале этого человека настолько фантастические, что вы не станете их протоколировать, потому что меня сочтут сумасшедшим и вас тоже.
- А меня-то за что?
- За то, что протоколировали.
- Что ты несешь, гад?
Участковый достал из-под стола пишущую машинку, вставил в нее лист бумаги и посмотрел на меня.
- Имя.
- А? Имя. Жорж - иномирец.
- Морж женомерец?
- Нет. Жорж..., иномирец.
- Житомирец?
- Нет.
- Морж - жидомерец.
- Нет.
- Жиромерец? Жопомерец?
- Дайте мне бумажку я сам напишу.
- Не положено.
- А так мы не договоримся. Вы плохо воспринимаете на слух.
- Нормально я воспринимаю, но только человеческие клички, а не то, что ты пытаешься мне тут преподнести. Морж - инженерец?
- Кхм, да.
- Ну, вот, я так сразу и сказал. Давай чистосердечное, срок скостишь. С какого года воруешь и какие эпизоды на тебе есть.
- Значит так, ворую я уже десять лет. Начал пацаном, с напарником по кличке Енот Полоскун...
Глаза у участкового загорелись. Он строчил на машинке, как опытная секретарша.
- И что, в Марьинке тоже ты коней свел.
- Тоже я.
Мне было смешно наблюдать, как этот Эркюль Пуаро светился от счастья. Отвечая на его вопросы, когда удачно, а когда невпопад, я рассматривал незатейливую обстановку помещения. И вот мой взгляд упал на карту, висящую за участковым. Карта была выполнена довольно блекло, на желтой бумаге, и почти не контрастировала со стеной, на которой висела. А привлекло меня в ней название. На ней было написано почти кириллицей «Карта Украины»
Не то чтобы после этого все встало на места, но кое-что в одежде и манерах участкового мне стало понятнее. Я пригляделся к карте, чтобы увидеть пятнышко на одном из полушарий, обозначающее страну. Напрасно, разглядеть не удалось. Я подумал, что хотели сказать производители этой карты, выбрав такой масштаб, при котором заявленной страны уже не видно с двух метров. Да и какой смысл мог быть в этом, кроме издевательства.
- Извините, я вас перебью. - Обратился я к участковому. - Эту карту вам подарили на первое апреля? На день дураков?
Участковый подозрительно на меня посмотрел.
- А что с ней не так? Это по ведомству раздают, в ней все соответствует нормам.
- А почему Украину не видно? Какой смысл делать карту страны, которую надо разглядывать под лупой?
- Почему не видно. Может ты совсем слепой. Мне отлично видно. Вот западное украинское полушарие, вот - восточное. Вот столица - Москва.
- Вы серьезно или шутите? Украина вся планета и столица ее в Москве? - Мне стало смешно.
Участковый замер, а потом озарился улыбкой.
- Так ты еще и реакционер?
- Видимо, да. А вы все-таки умудрились в этом мире сделать глобус Украины.
- Не вижу повода для смеха. О! время вечернего гимна! - На улице раздалась торжественная музыка. - Ты тут будешь петь или выпустить?
- Тут. Я слов все равно не знаю.
- Брехло.
Участковый выскочил на улицу, запевая гимн на ходу. Я остался наедине с собой и мыслями о том, что пора валить и из этого мира тоже. Сложность была в том, что делать это без кошки и змея не хотелось. Пока не было уверенности в том, что это моя воля занесла нас в этот мир, полагаться на свои силы казалось преждевременным.
Деревня пела на разные голоса. Музыка гимна, искаженная репродукторами, гремела торжественными аккордами. Самое время было для того, чтобы попытаться сбежать в другой мир.
Я взялся за решетки и закрыл глаза. В принципе, я понял, что для перемещения необходим яркий образ того места, куда желаешь перенестись. Больше всего я желал вернуться домой. Закрыл глаза и представил свою квартиру, обстановку в ней. Подсознание подкинуло воспоминание про сломанный холодильник и сочившуюся трубу туалетного стояка. Затем на ум полезли картинки с работы, склочный коллектив, тупой, но важный начальник, которого поставил на это место его папа, что сводило на нет любую попытку подсидеть его. Вспомнилось, что я должен денег трем товарищам с работы, уже давно. Разбитая машина и кредит за нее.
Меня осенило, возвращаться домой, в ту самую тягучую атмосферу ежедневно повторяющихся дел я не хотел. Больше того, меня передернуло от мысли, что мое приключение может закончиться и все вернется к прежнему. Разум, очистившийся от скверны навязанного образа жизни, осознал, что такую жизнь и жизнью назвать трудно. Ежедневное прокисание, размеченное этапами: сад, школа, вуз, работа, пенсия, смерть. Кто-то назовет это ответственностью и серьезным отношением к жизни, но с точки зрения человека, освободившегося от этих догм, такой же серьезностью и ответственным отношением обладают ослы, вынужденные всю жизнь крутить колесо, поднимающее воду из колодца.
Откровение выбило меня из колеи. А куда мне теперь надо? Выходило, куда угодно. Но это был слишком неконкретный образ, который никуда не приводил. Музыка в деревне загремела финальными аккордами. Скоро вернется участковый, который будет мешать своими вопросами сконцентрироваться на ярком образе. Совсем без всякой логики подсознание подкинуло мне воспоминания из детства, когда во дворе соседнего дома местная шпана отлупила скрипача. Я смотрел из окна за этим действом с первой и до последней минуты, и мне ярко запомнилась разбитая коричневая скрипка на снегу.
Холодные прутья решетки растаяли в моих ладонях. Не открывая глаз, я сделал шаг вперед. В уши ударил индустриальный звук большого города. Я открыл глаза. Мое воображение закинуло меня во двор четырехэтажного дома, построенного квадратом, с арками для проезда на каждой стороне. Дом был крашен желтой краской, местами уже облупившейся. Но он все равно производил впечатление уюта и света.
Это был не мой дом из детства, но возможно здесь тоже когда-то хулиганы отлупили скрипача. Я не собирался задерживаться в этом мире. Надо было спешить вернуться к сеновалу, пока мои товарищи не попали в неприятности или не сбежали туда, где я их никогда не найду.
У каждого подъезда стояли лавочки, друг напротив друга. Бабульки еще не успели занять их для своей нравственной вахты. Я сел на одну из лавок, на которую падал солнечный свет. По-нашему я сказал бы, что время года соответствовало началу мая. Воздух еще был прохладным, и мне в летней майке, показалось слишком свежо. Солнечные лучи быстро пригрели меня до состояния расслабленного транса.
Я попытался представить себе сеновал. Вдруг, хлопнула дверь подъезда. Из нее вышел солидный мужчина в пальто и с футляром скрипки.
- Доброго утречка. - Поприветствовал он меня вежливо, но я успел уловить любопытно-подозрительный взгляд.
- Спасибо, и вам. - Ответил я учтиво, чуть приподняв задницу от лавки.
Наверняка, я показался ему неблагополучным в таком виде. Майка моя и штаны совсем потеряли вид. Вспомнился Вольдемар одетый в чехол от сиденья машины. Тогда у меня было ощущение, что ему все равно в чем ходить. Но сейчас я сам был равнодушен к тому, что на мне надето. Мужчина сел в автомобиль неизвестной марки. Прежде, чем уехать он пару раз бросил на меня подозрительный взгляд. Я понял, что он может сообщить местным властям о появлении подозрительного бомжа. Надо было спешно перемещаться.
Ничего не получилось. Подъехало такси. Из него вышла женщина, тоже со скрипичным футляром. Кажется, я попал в дом, где живут одни музыканты. Почему-то женщине захотелось поиграть таксисту. Возможно, она похвалилась ему, а он и решил это проверить. Женщина положила рядом со мной футляр.
- Позволите?
- Конечно. - Я отодвинулся на другой край лавочки.
Женщина вынула скрипку и вернулась к машине. К моему удивлению, таксист направил в ее сторону прибор, похожий на раструб. Женщина заиграла. Я не знаток скрипичных партий, но мне показалось, что ее умение далеко от совершенства. Женщина долго выпиливала какие-то мотивы, а таксист хмуро следил за своим раструбом.
- Достаточно. - Наконец сказал он. - Давно со мной такой мелочью не рассчитывались. Ходите пешком. - Посоветовал он женщине, перед тем, как закрыть дверь.
- Терпи, не все такие богатые. - Ответила женщина недовольно.
Она упаковала скрипку в футляр и зацокала к дверям подъезда.
- Извините. - Обратился я ней. - Вы что, рассчитывались музыкой?
Женщина остановилась.
- Что? - Ее взгляд выражал нежелание общаться. - У меня нет времени подавать вам.
- Да я не...
Меня не стали слушать. Женщина хлопнула дверью. Это было интересно. Я решил задержаться в этом мире на полчасика, чтобы проверить свое предположение. Мои подозрения, что я попал в мир, монетизировавший музыку подтверждались. Все, кого я видел, имели при себе футляры от разных инструментов.
Подъехало еще одно такси, и вылезшая из него девушка сыграла короткую, но берущую за душу вещь. Таксисту пришлось остановить ее.
- Хватит, у меня сдачи нет. - Заволновался таксист.
Девушка, по ней сразу было видно, что музыкальный талант наложил отпечаток превосходства ее над остальными, гордо расправив спину, направилась к дому. Я пошел за ней, чтобы удовлетворить любопытство начет того, как у них устроена экономика.
- Хорошо играете. - Бросил я в спину гордо вышагивающей молодой особе.
- Что это значит? - Она не удостоила меня нормального взгляда.
- Брякаете на своей скрипке. За душу берет.
- Мужчина, я не понимаю о чем вы. Вы ведете себя назойливо.
- Простите, но мне стало интересно узнать, как можно рассчитываться за такси музыкой?
Девушка остановилась и теперь смотрела на меня внимательно, но как на сумасшедшего. Меня понесло.
- Знаете, я из другого мира, где в ходу деньги.
- Ясно. - Она поняла, что ее подозрения не были беспочвенными. - А я из мира, где тоже в ходу деньги.
- Да? Но я понял, что можно и не платить? Тут перед вашим приездом женщина одна исполнила на скрипке партию из пустой консервной банки и напильника. Очень долго мучила инструмент.
Девушка рассмеялась. Чужие глупости часто принимаются за комплимент себе.
- Спасибо. А где ваш кошелек?
- В смысле? А, я из другого мира, я бесплатно всем пользуюсь. Я сейчас не вру и не пытаюсь показаться вам оригинальным. Мне крайне любопытно понять, хотя бы поверхностно, устройство каждого нового мира.
- Вид у вас, как у нищего, но разговариваете вы, как богач.
- Спасибо. Путешествия и особенно ситуации, которые можно назвать чрезвычайными, доканали мою одежду. Это ни на что не влияет, когда ты все время в движении, но стоит остановиться, чтобы на тебя обратили внимание, и тогда понимаешь, обтрепался.
- А вы забавный. - Девушка лучезарно улыбнулась.
Почему-то в этот момент у меня в воображении нарисовался оскал Ляли. Я знал, что наше воркование ей бы не понравилось.
- Спасибо. Моя мама так говорила, про меня, когда я выбирал фрикадельки из супа.
Девушка рассмеялась.
- У меня есть немного времени и денег, если хотите, я могу приодеть вас.
- Зачем? Время я вам еще как-то верну, но деньги вряд ли.
- Не страшно. Заработаю еще.
Я решил, что пара часов ничего не решит. Время, проведенное в обществе этой талантливой красотки, желающей сделать мне приятное, нельзя считать потерянным напрасно.
Мы покинули двор, и вышли на улицу. Народу здесь гуляло тьма и все как подбор, музыканты.
- У тебя имя есть? - Спросила девушка.
- Конечно, Жорж, я иногда добавляю иномирец, но не все воспринимают на слух. Так что, просто Жорж.
- Очень приятно Жорж, а меня зовут Джина.
- Какое красивое имя, Джина. Джина Бомбей.
- Почему Бомбей?
- Да так, ассоциации.
- Вот, это мой любимый магазин. Сейчас превратим тебя в щеголя.
Когда мы вошли внутрь, по ушам сразу ударила какофония звуков. Народ рассчитывался ею у каждой кассы в каждом отделе.
- Наличными? Электронными? - Слышалось на каждой кассе.
Оказывается, можно было скачивать записанную музыку. Я пожалел, что выбросил свой телефон. Возможно с ним, я мог считаться богачом.
- Нет, ты должен ее наиграть в свой банк на хранение самостоятельно. - Прервала мои мечтания девушка.
Джина провела меня по отделам с верхней одеждой, обувью и даже заставила зайти в парикмахерскую. Я же не видел себя в зеркало с того момента, как в меня ударился сатир. Я считал, что у меня все еще щетина, а там уже выросла полноценная борода. Ее подравняли, волосы подстригли, обрызгали благовониями. После всех процедур, я не готов был узнавать свое отражение. Хоть сейчас на обложку модного журнала.
На каждой кассе Джина исполняла прекрасную музыку и, судя по продолжительности, значительно отличающейся от той, которую она отыграла для таксиста, мое преображение ей дорого стоило.
- Тебе вы еще виолончель в руки и сошел бы за миллионера. - Причмокнула она от удовольствия.
- К сожалению, мне на ухо наступил медведь. - Признался я.
- Как это?
- У меня нет слуха.
- О, печально.
- На самом деле, не особо. В нашем мире полным полно нищих музыкантов. На улицах за копейки играют.
- Ты врушка, но забавный.
- Хотелось бы тебе показать другие места, но жалко. Ты попадешь в такой круговорот ситуаций, в которых умение играть на скрипке совсем не поможет.
- Фантазер. Все так говорят, кто играть не умеет, что в жизни есть еще что-то важнее музыки, а сами просто завидуют и ничего поделать не могут.
- Даже не знаю, насколько это хорошая идея, рассчитываться музыкой. Получается, что имеющие талант от рождения, всегда имеют преимущество. Хотя, у нас тоже самое, кто умеет обращаться с деньгами от рождения, тот и богач. И я не завидую. С недавних пор осознал, насколько это мелочно. Но не в отношении тебя. Я вижу, как ты благородна. Могла бы и не обернуться, и послать меня подальше.
- Я так и хотела сделать, но ты какой-то магнитный. Я не пойму в чем дело, кажется, у тебя глаза фантастические. - Джина томно прижалась ко мне.
- Джина, у меня товарищи застряли на Украине, в сеновале. Мне надо возвращаться, пока мы не потерялись друг у друга.
Девушка отстранилась от меня, нахмурила брови и попыталась по глазам понять, зачем я ей вру.
- Мне нужно уединиться, чтобы собраться с мыслями.
- Ты какой-то неблагодарный. - Джина надула губы.
- Благодарность не требует оплаты. Тем более, у меня нет скрипки. - Отмазался я, как мог.
В другом случае, я мог бы выкроить время для благодарности, но не сейчас. Укоризненные взгляды змея и кошки стояли у меня перед глазами. Надо было возвращаться.
- У тебя есть другой музыкальный инструмент, а я прекрасно играю на разных.
- Ух, Джина, ты такая озорница, но мне надо спешить. Покарауль, пожалуйста, у примерочной, пока я не свалю отсюда.
Я взял, не глядя, первую попавшуюся вещь с полки и направился к примерочной. Джина шла за мной.
- Жорж, обычно бродячая собака ищет к кому бы прибиться. А что нужно тебе?
- Ого, собака. В последнее время меня чаще сравнивают с обезьяной. Мне надо, чтобы ты поверила, что я не из вашего мира. Не особо надо, но было бы приятно осознать, что кто-то взял и поверил мне, на слово. Я пока новичок в этом деле, но уже кое-что понял. Если ты вкусил прелесть перемещения, то теперь до самой смерти не остановишься. - Я зашел за шторку. - Миров много, Джина, и они все разные, и денег, даже сыгранных на скрипке, для перемещения по ним не нужно.
- Сумасшедший. - Услышал я ответ. - Зря только время потратила.
- Приятно слышать, что только время. Ты красивая и умная, Джина, а это сейчас редкость.
Я прикрыл лицо вещью с витрины и живо представил себе тот самый сеновал, с запахом и звуками. Какофония обналичиваемой музыки резко затихла. Ее сменил тихий стрекот сверчков. Я открыл глаза.
На улице стояла ночь. Пахло потным телом коров, парным молоком и навозом.
- Ляля, Антош. - Шепотом произнес я. - Вы здесь?
Меня услышала собака, недовольно буркнувшая не вылезая из будки. Я догадался, что мои товарищи сбежали от греха подальше. Я понятия не имел куда, и как их теперь искать. Путешествие по мирам в одиночестве навевало страх и скуку. Мне, как неуверенному пользователю, везде мерещились проблемы. Все-таки чувствовать рядом теплое плечо кошки и холодный хвост змея было спокойнее и даже веселее. Что может быть смешнее паникующего пресмыкающегося.
Я подавил панические настроения холодной логикой. Наверняка и моим друзьям не хотелось бросать меня. Они обязательно должны были вернуться.
Прошло не меньше часа. За это время упало две звезды, на которые я загадал возвращение кошки и змея. Крупный рогатый скот тяжко вздыхал в открытом загоне о своей нелегкой жизни. Каково это набивать непомерно огромные желудки изо дня в день? Хозяйский пес совсем не реагировал на меня. Смотрел в одну точку блестящими от ночного света глазами, держа морду на лапах.
- Куда змея дел? - Спросил я его.
В ответ, собака широко зевнула, но отвечать не стала. Будь я на месте этого пса, то большеголовый питон навсегда бы оставил в моей памяти след. Как и кошка, размером с человека. Наверняка, после их ухода, я уже не мог показаться псу чужаком.
Хозяева не спали. В одном окне горел свет и за шторками мелькали тени. Мне подумалось, что крестьянам после трудового дня хочется скорее лечь в постель. Эти были какие-то неугомонные. Трудоголики, не иначе.
Лестницу, за время моего отсутствия, успели починить. Я снова поднялся по ней на сеновал и огляделся. Вдруг, Ляля подаст мне сигнал огнивом. Логично, если они сбежали отсюда куда-нибудь на околицу, а не в другой мир. На всякий случай я помахал руками, чтобы кошка с ее контрастным ночным зрением смогла увидеть меня.
Нет. Никто не реагировал на мои попытки. Мысль о том, что мы разминулись навсегда, все сильнее просилась на ум. Кто мне они? По сути, никто, случайные знакомцы, с которыми довелось перенести несколько нестандартных ситуаций. Стоило ли так привязываться из-за этого? Но с другой стороны, от мыслей о них на душе теплело. Что-то неуловимое успело нас связать. Я не был на войне, если не считать ту мясорубку в мире разумных коров, но мне показалось, что между мной, кошкой и змеем есть чувство, похожее на боевое братство. К кошке еще имелось и боевое сестринство, но я не был уверен, что есть такое определение.
Хлопнули створки окна, в котором горел свет. Из дома донеслось пение. Басовитый мужской голос выводил народные мотивы. Теперь я понял, хозяин решил завершить день хорошим возлиянием. А мне петь совсем не хотелось.
- А давай, выпьем за нас с тобой, за то, чтобы такие, как я и ты всегда находили общий...язык. - Мужской голос, с трудом проговаривающий слова, произнес тост.
Черт меня дернул пойти глянуть на крестьянское застолье. Я бы от рюмашки крепкого самогона с салом и огурчиком не отказался. Жаль, меня снова сдадут участковому. Интересно, что он думает о моем исчезновении. Пожалуй, сидит уже в церкви, молится о защите от демонов.
Я неслышно подобрался к окну. Можно было так и не стараться, все равно пение мужчины перебивало любой звук, производимый мной. Я заглянул в окно из тени, вскользь. Виден был только хозяин, из бездонного зева которого исторгалось могучее пение. Я поднырнул под окно, чтобы с другой стороны увидеть его собутыльника.
Твою же мать! За столом сидела Ляля со стопкой в руках, а рядом с ней, головой на столе, лежал спящий змей. Первое, что пришло на ум, их задержали до выяснения обстоятельств. Правда, увидев, как кошка замахнула залпом стопку, эту мысль пришлось откинуть в сторону.
- Мыкола..., надо идти... друга вызволять. - Еле выговаривая слова, произнесла кошка.
Хозяин прервал пение и, прищурив один глаз, посмотрел на Лялю.
- Идем. - Он поднялся и опрокинул табурет. - Только... чепец тебе повяжем. Бабка! Неси свой чепец!
Жена, видимо, эту компанию не приветствовала. Бочком, сторонясь кошки, подошла к мужу и протянула ему свой красочный платок.
- Надень. - Хозяин протянул Ляле платок. - Конспирация.
- Я не умею. - Ляля держала платок в руках, не зная, как его применить.
Попыталась по-ковбойски закрыть им лицо.
- Мань... помоги. - Хзяин неувернныи движением провел указательным пальцем от жены к Ляле.
- Не надо за мной идти! - Я сказал это негромко, но жена хозяина все равно вскрикнула и схватилась за сердце.
- О! Жоржик! - Ляля бросилась к окну и попыталась взять меня руками за лицо. От нее разило перегаром. - А мы собирались к тебе.
- Дружище! - Мыкола подошел к окну и, схватив меня крепкими руками, втянул в дом. - Ты прости, что принял тебя за вора. Эта красотка, мне все рассказала. - Он сделал акцент на слове «красотка» - Садись, угощайся, чем бог послал. Бабка! Неси тару гостю.
Первые две стопки я замахнул без закуски. Хотелось загасить стресс, пережитый во время вынужденного одиночества. Когда тепло и хмель растеклись по телу, набросился на еду.
- Уважаю. Наш человек. - Произнес хозяин довольно. - И эта дамочка, наш человек. Не отставала от меня. А этот..., слабак, после каждой рюмки спит.
- У него метаболизм другой. - Заступился я за змея.
- А, вон оно что. В следующий раз пусть приносит какой надо. А тебя что, отпустили? - Мыкола упер в меня мутные глазки. - Наш-то хваткий, любит звания получать.
- Нет, сбежал сам.
Хозяин заржал во все горло, высоко закинув голову.
- Поделом ему. Он хоть и блюдит закон в нашей деревне, но подогнать раскрываемость за счет невинных, как здрасти. Выслужиться хочет.
- Жорж. - Кошка произнесла мое имя, почти проглотив букву «р». - А ты сбежал так, как я думаю? Фьюить. - Она изобразила жест, будто я перелез через окно.
- Ага. Побывал в мире, где в обороте вместо денег музыка.
- Как это? - Хозяин свел мышцы на лбу в большую складку.
- Вот вы пели сегодня, а там на это пение можно купить что-нибудь. Чем лучше поешь, тем дороже это стоит.
- Херня какая-то. - Решил Мыкола и разлил во все стопки.
- А ты такой нарядный, потому, что хорошо пел? - Спросила кошка.
- Ха, там ситуация такая была, девушка одна приняла меня за бедного и решила поступить благородно, приодеть. Она так на скрипке иг...
Кошка накрыла мою ладонь своей и приблизила вплотную свое лицо, обильно обдавая парами спирта.
- Еще раз уйдешь без меня, а тем более шляться с девками, я... - Она взяла в руку соленый огурец и раздавила его. - Понятно?
- Более чем.
Мыколу эта сценка рассмешила.
- Ой, бабы! - Он утер слезы, выступившие от смеха.
Мы выпили еще по одной, и мне стало просто хорошо и беззаботно.
- А как вы решились показаться на глаза? - Поинтересовался я.
- Как, как. Антош нашел бутылку в сене. - Произнесла Ляля.
- Это я от бабки делал заначку. - Тихо произнес Мыкола. - Когда я пошел, проверить ее, чуть в штаны не наделал. Там лежал спящий змей, и рядом эта дамочка, ревела и пыталась его разбудить.
- Да? А почему вы не побежали к участковому?
- Ну, вначале я подумал, что блазнится с перепоя, хотел на вилы насадить. Потом поговорили, Ляля рассказала про тебя, что вы свалились откуда-то хрен пойми. И так это живо было и по настоящему, что невольно проникся. А ведь и правда, грех думать, что люди, это только те, кто на нас похож. Смотри, кошка кошкой, а самогон хлещет, как человек.
- То же самое она думает о нас. Макаки макаками, а самогон делать умеют.
Мыкола снова начал ржать. Его смех разбудил змея. Антош резко выпрямился, будто и не был пьяным.
- О! Жорж! Уже отпустили?
- Сбежал. А ты, я вижу, не смог побороть своего зеленого змия?
- Не то чтобы не смог, я с ним и не боролся. Накопилось, понимаешь? Надо было дать выход. Стресс за стрессом. Помереть только на этой неделе несколько раз собирался. Можно мне этой вкуснятины. - Антош ткнул хвостом в блюдце с салом.
Мыкола расплылся в довольной улыбке.
- Все видел, но чтобы змея - хохла. И горилку любит, и сало.
- Да у нас вообще мультикультурная команда. Не выжили бы, если каждый за свое тянул. Я не так давно с ними, но уже перестал видеть, что они не такие как я. - Меня уже хорошо накрыло и хотелось сказать что-нибудь теплое о своих друзьях.
Я положил руку на плечо Ляле, притянул ее к себе и поцеловал в теплую щеку, пахнущую сеном. В темноте соседней комнаты успел заметить перекрестившуюся хозяйку дома. Мы для нее были нечистью, а вот из ее мужа получился бы нормальный иномирец.
Мы просидели в доме гостеприимного хозяина до первых петухов. Антош за это время успел впасть в анабиоз еще пару раз. Да и меня клонило, так, что приходилось ловить себя во время моргания. Ляля спала на моем плече уже больше часа и только неугомонный Мыкола все пытался расшевелить веселье. Он отключился внезапно. Говорил, говорил, замолк на полуслове и захрапел.
Оставаться в этом доме было небезопасно. Нас могли повязать во время сна. Пришлось собрать всю волю в кулак и представить себе необитаемый остров с кокосовыми пальмами, небольшим озером в центре и белым песком, на котором можно было спать и не бояться испачкаться.
С перепоя мое воображение не могло сфокусироваться. Видимо из-за этого мы очутились на острове не на земле, а чуть выше. Шмякнулись на белый песок под шум волн. Сил двигаться у меня больше не осталось. Я накрылся пиджаком, чтобы солнце не мешало спать, и отключился.
