Строфа первая
Охотник на монстров
Процветание
I
Кейт Харкер с ходу включилась в работу.
Кровь капала из неглубокого пореза на икре, легкие саднило от пропущенного удара в грудь. Слава богу за доспехи, пусть даже и самодельные.
– Поворот направо.
Когда она свернула направо, в боковую улочку, ее ботинки проехались по скользкой мостовой. Увидев, что здесь, невзирая на надвигающуюся грозу, полно народу, ресторанных навесов и столиков, Кейт выругалась.
В ухе раздался голос Тео:
– Он нагоняет.
Кейт вернулась обратно и помчалась вниз по главной дороге.
– Если не хотите получить кучу пострадавших, найдите мне другой путь!
– Половина квартала, потом срезай направо, – сказала Су.
Кейт чувствовала себя аватаркой в многопользовательской игре: девочка в большом городе убегает от монстров. Только город был настоящим – столицей Процветания, да и мостры – тоже. Точнее, монстр. Одного она обезвредила, а вот второй гнался за ней.
Она бежала, и тени сгущались вокруг нее. Холод просачивался сквозь сырую ночь, крупные капли дождя падали за воротник и сползали по спине.
– Вперед и налево, – распорядилась Су, и Кейт промчалась мимо ряда магазинов и вдоль переулка, оставляя за собой след из страха и крови, словно из хлебных крошек.
Она подбежала к узкой парковке и стене, только это была не стена, а дверь склада, и на долю секунды Кейт снова очутилась в том темном помещении, прикованная к железной стойке, а где-то за дверью металл врезался в кость, и кто-то…
– Налево.
Поступившее от Су указание помогло Кейт отмахнуться от воспоминаний. Но дверь оказалась приоткрыта, и потому Кейт не послушалась: тряхнула мокрой головой и бросилась вперед – куда-то в пустоту.
В складе не было окон. Свет проникал сюда лишь с улицы – и то на несколько футов. Остальное пространство тонуло в темноте. Биение сердца глухо отдавалось во всем теле. Кейт сломала хваленый люминофор – это была идея Лиама – и отшвырнула его, затопив склад ровным белым светом.
– Кейт, – впервые подал голос Райли. – Будь осторожна.
Кейт фыркнула. Можно не сомневаться, что Райли станет давать бесполезные советы. Девушка внимательно осмотрела склад – штабеля грязных деревянных ящиков, почти достающие до стальных стропил, – и полезла наверх. Когда она взобралась на самый последний ящик, дверь скрипнула.
Кейт застыла.
Чьи-то пальцы – не плоть и кость, а нечто другое – сомкнулись на створке и приоткрыли ее. Кейт затаила дыхание.
В здоровом ухе Кейт раздался треск помех.
– Статус? – нервно спросил Лиам.
– Занята! – прошипела Кейт, балансируя на балках.
Дверной проем перекрыл монстр. Кейт покрылась холодным потом, и на мгновение ей представились красные глаза Слоана. Его сверкающие клыки, его темный костюм.
«Выходи, малышка Катерина, – говорил он. – Давай поиграем».
Нет, это просто ее собственный мозг подшучивал над ней. Тот, кто вошел в склад, не малхаи, а нечто совсем иное.
Да, у него красные глаза малхаи и острые когти корсаи, но кожа у него – синевато-черная, как у гниющего трупа, и гналось оно не за плотью и не за кровью.
Оно питалось чувствами.
Кейт почему-то никогда не сомневалась в том, что здесь тоже будут монстры. В Истине была своя троица, но тут она столкнулась лишь с одной-единственной разновидностью. Пока.
Но опять же, Истина отличалась самым высоким уровнем преступности среди десяти территорий (как была уверена Кейт, по большей части благодаря ее отцу) – в то время как пороки Процветания оказалось труднее идентифицировать. Согласно источникам, Процветание являлось богатейшей из территорий, но сильная экономика сгнивала изнутри.
Если в Истине грехи можно было сравнить с бритвенно-острыми лезвиями, то в Процветании им бы уподобился яд. Медленный, действующий исподтишка, но смертоносный. А когда насилие стало сливаться в нечто ощутимое и поистине чудовищное, это случилось не в мгновение ока, как в Истине, а по капле – и потому многие в городе до сих пор делали вид, что монстров не существует.
Но это существо заставило бы их изменить свое мнение.
Монстр втянул ноздрями воздух, пытаясь учуять Кейт, – пугающее напоминание о том, кто был хищником, а кто уже сделался добычей. Голова твари качнулась из стороны в сторону. По спине Кейт пробежали колкие коготки страха. А потом монстр посмотрел наверх. На нее.
Кейт не стала ждать.
Она метнулась вниз, придерживаясь за стальную балку, чтобы смягчить падение, и приземлилась на корточки – как раз между монстром и выходом наружу. Отлично заточенные металлические пруты, каждый длиной с предплечье, сверкнули в ее руках.
– Не меня ищешь?
Монстр повернулся и скорчил мрачную гримасу, продемонстрировав Кейт две дюжины иссиня-черных зубов.
– Кейт! – не унимался Тео. – Ты видишь его?
– Да, – сухо отозвалась она.
Су с Лиамом заговорили одновременно, но Кейт постучала пальцем по уху, и голоса вырубились. Секунду спустя их сменил тяжелый ритм басов. Сознание Кейт заполнила музыка – она смыла страх и сомнения, пульс и прочие бесполезные вещи.
Монстр скрючил длинные пальцы, и Кейт напряглась: первая такая тварь попыталась продырявить ей грудь (теперь это подтверждали синяки). Но атаки не последовало.
– В чем дело? – поддела монстра Кейт, не слыша собственного голоса за грохотом музыки. – Я недостаточно хороша для тебя?
Ей подумалось: а вдруг преступления, запечатленные в ее душе, каким-то образом сделали ее менее аппетитной?
Судя по всему, нет.
Монстр прыгнул.
Кейт всегда изумлялась при виде того, насколько эти твари стремительны.
Какими бы здоровенными они ни были.
Какими бы уродливыми.
Кейт предусмотрительно отскочила.
За пять лет Кейт успела сменить шесть частных школ, где преподавали и самооборону. Боевые навыки, ей, конечно, пригодились, однако именно последние полгода охоты на тварей, шастающих здесь, в Процветании, стали для девушки настоящей школой.
Она плясала между ударами, пытаясь ускользнуть от монстра и застать его врасплох.
Когти загребли воздух над головой Кейт: девушка пригнулась и хлестнула прутом по вытянутой руке.
Тварь зарычала и кинулась на Кейт: когти вонзились в рукав одежды и врезались в скрытую под тканью медную сетку. Кейт отпрянула. Доспех принял удар на себя, но Кейт зашипела: где-то на руке кожа разодралась, и хлынула кровь.
Кейт выругалась и пнула тварь в грудную клетку.
Монстр оказался вдвое крупнее: он состоял из голода, насилия и еще черт знает чего, но ботинки Кейт были подбиты железом. Тварь, пошатываясь, отступила, ухватившись за то место, где чистый металл выжег пятно мраморной кожи, и открыла тонкую мембрану, прикрывающую ее сердце.
В яблочко!
Кейт метнулась вперед, целясь в наверняка жгущую отметину. Прут пробил хрящ и мышцу и погрузился в сердцевину.
Забавно – даже у монстров хрупкие сердца.
Инерция рванула Кейт вперед, а монстр рухнул на пол, но в самый последний миг они столкнулись, и тело твари рассыпалось у Кейт на глазах.
Теперь от монстра не осталось ничего, кроме трухи и черной запекшейся крови. Кейт встала, пошатываясь, и задержала дыхание, чтобы в легкие не попало ядовитое облако.
Она сделала вдох, добравшись до порога. Привалилась к двери, зажимая рукой свежую рану.
Звучавшая в наушнике песня закончилась, и Кейт переключилась на связь.
– Сколько это будет тянуться?
– Надо что-то делать!
– Заткнитесь, – сказала Кейт. – Я жива.
Череда ругательств.
Наверное, ребята почувствовали облегчение.
– Статус? – спросила Су.
Кейт достала из кармана мобильник, щелкнула кровавое пятно на полу и нажала «Отправить».
– Господи! – ахнула Су.
– Зашибись! – заорал Лиам.
– Выглядит как фейк, – заявил Тео.
Райли, судя по голосу, затошнило.
– А они всегда… рассыпаются?
Говорильня в ее наушнике была обычным напоминанием: ребята, в общем-то, ничего не соображали. Реальная драка могла их испугать. У них имелись свои цели, но они были не такие, как Кейт.
Они – не охотники.
– Кейт, как ты? – спросил Райли. – В порядке?
Кровь промочила штанину и капала с пальцев, и, если честно, у нее кружилась голова, но Райли был человеком – и Кейт не обязана была говорить ему правду.
– В полном, – ответила она и сбросила звонок, прежде чем кто-нибудь из них расслышал, как у нее перехватило дыхание.
Люминофор мигнул и погас, и Кейт очутилась в темноте.
Но она не возражала.
Теперь здесь никого не было.
II
Кейт взобралась по лестнице, оставляя на ступенях грязные лужицы.
Дождь превратился в ливень, когда она прошла только половину пути до дома, но Кейт наслаждалась непогодой, невзирая на холод. Пусть вода смоет черную кровь твари.
Но, увы, даже сейчас она все равно выглядела так, словно вступила в бой с чернильницей – и проиграла.
Девушка добралась до площадки третьего этажа и открыла дверь.
– Дорогой, я дома!
Ответа, конечно, не последовало. Она ввалилась в квартиру Райли, за которую платили его родители, – пока он отсутствовал, «жил во грехе» со своим бойфрендом, Малкольмом. Кейт вспомнила, как впервые увидела это место – стены из неоштукатуренного кирпича, гравюры, дизайнерская мягкая мебель – и подумала, что родители Райли явно закупались не по тому же каталогу, что и Келлум Харкер.
Она никогда прежде не жила одна.
Школьные спальни всегда были двухместными, а в Харкер-Холле главенствовал отец. Ну, теоретически. И его тень, Слоан. Раньше Кейт считала, что любит уединение, любит свободу, но оказалось, что пребывание в одиночестве теряет часть своего очарования, когда у тебя нет выбора.
Кейт придушила приступ жалости к себе, пока та не успела развернуться во всю мощь, и направилась в ванную, на ходу стягивая с себя доспехи.
Вообще-то «доспехи» было слишком громким словечком для медной сетки, натянутой поверх костюма для пейнтбола, но увлечение Лиама моделированием одежды и военными играми в совокупности давало неплохой результат… на девяносто процентов. А остальные десять приходились на острые когти и невезение.
Кейт заметила собственное отражение в зеркале – влажные светлые волосы зачесаны назад, бледные щеки усеяны черными точками засохшей крови – и встретилась с девушкой взглядом.
– Где ты? – пробормотала она.
Интересно, как провели вечер другие Кейт в других жизнях?
Кейт нравилась идея о том, что каждый сделанный и несделанный выбор порождает другого тебя. Наверняка где-то существуют Кейт, которые никогда не возвращались в Истину, и Кейт, которые так и не осмелились уйти.
И Кейт, которая по-прежнему могла слышать обеими ушами. Та Кейт жила с родителями. С отцом и мамой.
Той Кейт не доводилось бежать, не доводилось убивать, не доводилось терять все.
Где ты?
Когда-то при этом вопросе ей сразу же представлялся дом за Пустошью. Высокая трава и распахнутое настежь небо. Теперь Кейт видела рощу за Колтоном и яблоко в своей руке. Над головой щебетали птицы, а к дереву прислонился парень, который не был парнем.
Кейт залезла в душ. Скривившись, отодрала остатки ткани.
Зеркало затянуло паром, и Кейт чуть не застонала, когда горячая водяная струя ударила по ссадинам. Девушка прислонилась к кафелю и подумала о другом городе, другом доме и душе.
Монстр, рухнувший в ванной.
Парень, горящий изнутри.
Ее рука на его талии.
«Я не дам тебе упасть».
Пока обжигающая вода из серой делалась ржаво-рыжей и наконец чистой, Кейт осматривала свое тело. Она – настоящий калейдоскоп шрамов! Вот капелька в уголке глаза и блеклая линия, тянущаяся от виска до подбородка, – отметина автокатастрофы, в которой погибла ее мать. А вот дуга на плече, оставленная клыками малхаи, и серебристый рубец на ребрах – след от когтей корсаи.
А еще имелись невидимые отметины.
К примеру, та, которая впечаталась в ее нутро, когда Кейт вскинула отцовский пистолет, нажала на спусковой крючок и убила незнакомца, запятнав свою душу красным.
Кейт выключила воду.
Бинтуя свежие раны, Кейт размышляла: а существует ли где-то ее версия, предающаяся развлечениям? Кейт, беспечно колотящая ногами по спинке кресла, когда в кинотеатре киношные монстры выползают из темноты и люди в зале вопят, потому что это прикольно – бояться, зная, что ты в безопасности?
Вроде как такое не должно было помогать, но Кейт становилось легче, когда она представляла себе иные жизни. Есть ведь во вселенной те Кейт, которые были счастливы, пускай даже путь самой Кейт привел ее сюда.
Но именно здесь ей и полагалось находиться, решила Кейт.
Она потратила пять лет, пытаясь стать идеальной дочерью для своего отца. Кейт старалась быть сильной, жесткой, жестокой, а в результате выяснила, что он никогда в ней не нуждался.
Но он мертв, а она – нет, и ей надо найти, чем заняться и кем быть, придумать, как применить полученные навыки.
Но этого недостаточно. Сколько бы монстров она ни прикончила, она уже не исправит содеянное, не сотрет красный цвет со своей души.
Жизнь движется лишь в одном направлении.
Но в Процветании Кейт нашла цель и дело, и теперь, встречаясь взглядом со своим отражением, она не видела печальную, одинокую, потерянную девушку.
Она видела Кейт, которая не боится темноты.
И которая охотится на монстров.
И это у нее чертовски хорошо получалось.
III
Кейт терзал голод, но она слишком устала, чтобы рыться в холодильнике.
Она включила радио и рухнула на диван, наслаждаясь простыми радостями – чистыми волосами и мягкой толстовкой.
Кейт никогда не была особо сентиментальна, но, если все твое имущество помещается в спортивную сумку, начинаешь ценить то, что имеешь. Кофта была из Лейтона, третьей из шести ее школ-интернатов. Само учебное заведение никогда не внушало Кейт доверия, однако поношенная и теплая толстовка стала для нее кусочком прошлой жизни. Правда, Кейт не позволяла себе цепляться за такие кусочки – лишь держалась достаточно крепко, чтобы они не ускользнули. Кроме того, цветами Лейтона были травянисто-зеленый и холодный серый – куда лучше, чем жуть имени святой Агнессы – красный с фиолетовым и коричневым.
Кейт включила планшет и вошла в приватный чат, который Су выкроила в бесконечном мире облачного хранилища Процветания.
На экране загорелась надпись: «Добро пожаловать к Хранителям».
Так они – Лиам, Су и Тео – назвали себя задолго до появления Кейт. Впрочем, Райли к ним не относился, пока Кейт его не втянула в передрягу.
ЛиамЗаМной: ха-ха-ха-ха-ха-ха волки.
ТеоМногоДел: Это прикрытие – все знают, что произошло в истине.
Суука: Не вижу зла – не слышу зла – говорю себе, что зла не существует.
ЛиамЗаМной: Ну не знаю, у меня когда-то кот был – жуткая задница.
Несколько секунд Кейт просто таращилась на экран и в сотый раз спрашивала себя, что она тут делает. Зачем она общается с ними? Зачем подпустила их к себе? Она ненавидела ту часть себя, что жаждала контакта и даже предвкушала его.
РайЛи: Ребята, а вы заметили заголовок насчет того взрыва на Доске?
Кейт не собиралась искать друзей – она никогда толком не умела играть с ровесниками и никогда не задерживалась в школе достаточно долго, чтобы с кем-то действительно сдружиться.
РайЛи: Парень пришел к себе домой и выдернул газовую трубу из стены.
Конечно, Кейт осознавала ценность друзей, понимала, как с социальной точки зрения полезно быть частью группы, но никогда не ощущала эмоциональной потребности в подобной социализации. Друзья хотят, чтобы ты был честен. Им надо, чтобы ты делился с ними… хоть чем-то. Они требуют, чтобы ты слушал, и беспокоился, и заботился, и делал еще кучу других вещей, на которых у Кейт не было времени.
Ну а Кейт – она нуждалась в простой зацепке.
РайЛи: Его сосед по квартире был дома, когда это случилось.
Кейт прибыла в Процветание полгода назад с одной-единственной спортивной сумкой, пятью сотнями наличными и скверным ощущением, которое с каждой крупинкой новостей становилось все хуже. «Нападения собак». «Уличная преступность». «Подозрительная активность». «Жестокие действия». «Подозреваемые в розыске». «Целостность места преступления нарушена». «Оружие исчезло».
ЛиамЗаМной: Жуть.
Суука: Успокойся, Райли.
Десяток историй, в которых присутствовали красноречивые отметины, – из тех, которые оставляют зубы и когти. А еще были шепотки в облаке, отсылающие к одному и тому же месту, к названию, от которого мурашки шли по коже: Истина.
Но Кейт не знала, с чего начинать. Хоть вешай на спину табличку: «Съешь меня» – и иди бродить по ночным улицам. В Истине всегда можно без труда найти монстров, а вот здесь на каждое подлинное свидетельство находилась сотня объединившихся троллей и сторонников теории заговора. Прямо иголка в стоге сена, а рядом – толпа вопящих идиотов: «Меня что-то укололо!!!»
Но потом Кейт, пробравшись сквозь белый шум, заметила их. Схожие голоса звучали снова и снова. Кто-то пытался добиться того, чтобы их услышали. Они называли себя Стражами. Они были не охотниками, а хакерами – хактивистами, как выражался Лиам, – убежденными, что власти либо некомпетентны, либо намеренно скрывают «реальную» информацию.
Стражи прочесывали сайты и перекапывали видеозаписи, отмечая все, что казалось им подозрительным, а затем сливали данные прессе и подцепляли их к обсуждениям, надеясь, что их услышат.
Кейт их услышала.
Она воспользовалась их наводкой и развила ее, и, когда это дало результат, она отправилась к тому же источнику за новой порцией. И тогда-то она и узнала, что Стражи – лишь пара студентов и никогда не спящий четырнадцатилетний подросток.
ТеоМногоДел: Да, печально. Но при чем тут Пожиратели Сердец?
Суука: С каких пор мы называем их Пожирателями Сердец?
ЛиамЗаМной: С тех пор, как они начали пожирать сердца, прикинь?
Кейт по-прежнему не желала ни с кем сближаться, но ее усилия ни к чему не привели. Она постепенно узнавала их. Су, обожающую темный шоколад и мечтающую заниматься научной деятельностью. Тео, органически не способного сидеть спокойно – у него даже письменный стол был совмещен с беговой дорожкой. Лиама – он жил с бабушкой и дедушкой, которые изводили его заботой для его же блага. И Райли – родственники убили бы его, если бы увидели, как он проводит ночи.
А что они знали о ней?
Ничего, кроме имени, да и то было правдой лишь наполовину. Для Стражей она была Кейт Галлахер, беглянкой с навыками охоты на монстров. Она сохранила имя Кейт, хоть и вздрагивала всякий раз, как слышала его, в уверенности что прошлое настигло ее. Но это было все, что у нее осталось. Ее мать была мертва. Ее отец был мертв. Слоан был мертв. Единственным, кто знал ее настоящее имя, теперь был Август, но тот находился в сотнях миль отсюда, в Истине, в центре города, охваченного огнем.
Суука: В этом куда больше смысла, чем в корсаи, малхаи, сунаи. Кто их так назвал?
ТеоМногоДел: Без понятия.
Суука: Твое отсутствие профессионального любопытства меня бесит.
Стражи несколько месяцев уговаривали Кейт встретиться вживую, и, когда этот час настал, она чуть не сбежала в последний момент. Она смотрела на них с противоположной стороны улицы. Все они выглядели такими… нормальными! Не то чтобы они сливались с толпой: у Тео были короткие синие волосы, у Су – руки в татуировках по плечи, а Лиам в своих огромных оранжевых очках выглядел лет на двенадцать – но они не походили на порождения Истины. Они не были ни солдатами Флинна, ни изнеженными детишками из Колтона. Они были просто… нормальными. У них была жизнь за пределами всего этого. Им было что терять.
ЛиамЯ: Почему было просто не назвать их в соответствии с тем, что они делают? Пожиратели тел, пожиратели крови, пожиратели душ. И готово.
Кейт представила себе Августа в подземке, как темные ресницы затрепетали, когда он взял скрипку, как смычок коснулся струн, и хлынула музыка, превращаясь в лучи слепящего света. Назвать его пожирателем душ было все равно что назвать солнце ярким. В принципе, верно, но это лишь частица истины.
Суука: Кейт не слыхать?
Кейт переключила статус с «невидимки» на «присутствие».
«ОхотниК присоединился к чату».
Суука: Привет!
ТеоМногоДел: Охотник.
РайЛи: Я уже начал беспокоиться.
ЛиамЗаМной: А я нет!
Суука: Кто бы сомневался, мистер Я-знаю-карате.
Пальцы Кейт заплясали по экрану.
ОхотниК: Не стоит. Все путем.
РайЛи: Тебе действительно не стоило отключаться, не завершив толком сеанс связи.
ТеоМногоДел: О-о-о, Райли включил папочку.
Папочка.
Кейт подумала о своем отце, о заляпанных кровью манжетах его костюма, о толпе монстров у его ног, о его лице – каким оно было самодовольным за миг до того, как она всадила пулю ему в ногу.
Но она понимала, что имеет в виду Тео: Райли отличался от прочих Стражей. Его вообще бы тут не было, если бы не она. Он был студентом, изучал право в университете и стажировался в местном отделении полиции – именно это было важно для Стражей, поскольку означало доступ к полицейским камерам наблюдения и сводкам. Не то чтобы Тео не мог их хакнуть, как он регулярно напоминал – незачем ломиться в открытую дверь.
(Согласно Райли, полиция «осознавала факт нападений и продолжала мониторить развитие событий». С точки зрения Кейт, это был лишь витиеватый способ описать уход в несознанку.)
РайЛи: (корчит «папочкино лицо») (грозит пальцем).
РайЛи: Но серьезно. Не смей заляпывать кровью мой диван.
ОхотниК: Не беспокойся.
ОхотниК: Большая часть крови осталась на лестнице.
ЛиамЗаМной: Упс.
ОхотниК: Новые зацепки есть?
ТеоМногоДел: Пока нет. На улицах тихо.
Что за странная идея.
Если она сумеет продержаться, сумеет и дальше уничтожать Пожирателей сердец, когда они лишь возникают, вместо того чтобы разгребать результаты крушения, сумеет идти на два шага впереди, а не позади, хуже не станет. Возможно, она сможет не дать этому превратиться в Феномен. «Возможно» – что за бесполезное слово! «Возможно» – это лишь способ сказать: «Я не знаю».
А Кейт терпеть не могла чего-то не знать.
Она закрыла браузер. Ее пальцы нерешительно зависли над темным экраном, после чего открыла новое окошко и принялась искать информацию об Истине.
Впервые Кейт научилась подключаться к иностранным сетям в своей второй школе-интернате, находившейся на восточной окраине Истины, в часе езды от границы Умеренности.
Предполагалось, что все десять территорий свободно обмениваются данными, но если ты хотел знать, что на самом деле происходит в другой территории, тебе требовалось пробраться за цифровой занавес.
В том-то и заключалась суть. Но, как Кейт ни старалась, она не могла отыскать пути домой.
Снова был введен карантин, границы, столь медленно открывавшиеся в течение последних десяти лет, захлопнулись снова. Не было занавеса, чтобы за него проскользнуть. Из Истины просто ничего не исходило.
Связь исчезла.
Этому могло быть лишь одно объяснение: технобашни рухнули.
Теперь, когда границы закрылись и компьютерная сеть отрубилась, Истина официально оказалась отрезана.
А жителей Процветания ничего не волновало. Даже Стражей – Тео использовал слово «неизбежно». Су полагала, что границы вообще не следовало открывать. Истину надо было предоставить своей судьбе, она сама бы себя поглотила, как огонь в стеклянной банке. Даже Райли, похоже, колебался. Одному лишь Лиаму было хоть сколько-то не все равно, что диктовалось скорее жалостью, чем устойчивым интересом. Они, конечно, не знали, что Истина означала для Кейт.
Черт, да Кейт и сама толком ничего не понимала!
Но не могла перестать искать.
Каждый вечер она заходила в сеть – просто на всякий случай – и кликала по каждому заголовку в облаке, надеясь наткнуться на какие-нибудь новости из Истины.
Вдруг всплывет имя Августа Флинна.
Как странно! Она видела Августа в худшие его моменты. Видела, как он проходит через голод к изнеможению, оттуда к безумию и во тьму. Видела, как он горит. Как он убивает.
Но когда она думала о нем, то видела не сунаи, созданного из дыма, и не монстра, сидящего в ванне с ледяной водой и пылающего изнутри. Нет, она видела парня с печальными глазами, сидящего на скамейке у школьной спортплощадки, с футляром для скрипки у ног.
Кейт отодвинула планшет и откинулась на спинку дивана. Она прикрыла глаза ладонью и позволила размеренному ритму радио поглотить ее и, в конце концов, начала дремать.
Но в промежутке между песнями на лестничной площадке послышались шаги. Кейт застыла, повернувшись здоровым ухом к двери. Шаги замедлились. Замерли.
Кейт ждала, что сейчас постучат, но стука не последовало.
Кто-то взялся за ручку двери, раздалось дребезжание замка – его встряхнули, но он устоял. Рука Кейт скользнула в щель между диванными подушками и вернулась с пистолетом. Тем самым, из которого она убила незнакомца в доме ее матери. Тем самым, из которого она выстрелила в отца – в его кабинете.
До Кейт доносился приглушенный голос, сопровождаемый скрежетом металла.
Когда дверь распахнулась, Кейт прицелилась.
На мгновение фигура была лишь тенью – свет лестничных ламп обрисовал силуэт коротко стриженного человека чуть выше самой Кейт. Ни красных глаз, ни поблескивающих клыков, ни строгого костюма.
Просто Райли, пытающийся управиться одновременно с коробкой с пиццей, шестью банками газировки и ключами.
Он увидел черное дуло и, бросив пиццу, банки и ключи на пол, поднял руки вверх. Одна жестянка открылась от удара. Газировка с шипением вылилась на площадку.
– Блин, Кейт! – выдавил Райли.
Кейт вздохнула и положила оружие на стол.
– Тебе следовало бы постучаться.
– Это мое жилье! – сказал Райли, дрожащими руками поднимая пиццу и уцелевшие банки. – Ты во всех пушкой тычешь или только в меня?
– Во всех, – сказала Кейт, – но тебя я оставила в живых.
– Я польщен.
– Что ты здесь делаешь?
– Решил проверить самовольную поселенку – не громит ли она квартиру, – проговорил он.
– И хотел посмотреть, не заляпала ли я диван кровью.
– И лестницу, – его взгляд метнулся от Кейт к пистолету на столе и обратно. – Разрешите войти?
Кейт закинула руки на спинку дивана.
– Пароль?
– Я принес пиццу.
Ноздри Кейт учуяли божественный запах. У Кейт заурчало в животе.
– Так точно, – сказала она. – Войдите.
IV
Ритуал – странная штука.
Люди подозревают, что это – сложная формула, или магическое заклинание, или же импульсивное желание, загнанное в подсознание и повторяемое в течение многих лет.
В действительности ритуал – лишь пафосное наименование привычки. То, что легче сделать, чем не сделать. А привычки примитивны, особенно плохие, например впускать людей в дом.
Кейт свернулась калачиком на одной стороне дивана, Райли на другой, а на экране телевизора ведущий какого-то ночного ток-шоу изрекал несмешные шутки.
Райли держал в руке банку с газировкой.
– Сейчас будет жутко забавно, – сказал он, дернув за кольцо. Он сжался в ожидании и облегченно выдохнул, когда банка не плюнулась пеной.
Кейт цапнула второй кусок пиццы, пытаясь скрыть боль от того, что бинт дернул кожу под рукавом.
– Ты не обязан меня кормить, – произнесла она с набитым ртом.
Райли пожал плечами.
– Знаю.
Кейт изучающе посмотрела на него поверх корочки пиццы. Райли – поджарый, у него теплые карие глаза, вечная улыбка на лице и комплекс спасителя. Когда он не сидел в университете или в полицейском участке, то волонтерил, занимаясь подростками из группы риска.
Уж не очередным ли трудным подростком Кейт стала для него? Его последним по времени проектом?
Кейт пробыла в Процветании три недели – и вот тогда-то их пути и пересеклись. Она ночевала в заброшенных зданиях, а днем потягивала кофе, сидя в самом дальнем углу какого-нибудь кафе.
Она без устали прочесывала облако в поисках зацепок.
Это было вопросом времени – когда ее вышибут на улицу. Она несколько часов ничего не покупала. Однако Кейт не обрадовалась, когда за ее столик, где она делала вид, будто учится, подсел какой-то тип.
Он спросил, не нужна ли ей помощь.
Накануне у Кейт случилась первая – не слишком удачная – стычка с местным монстром. Учитывая, что опыт ее был невелик, не считая школьных занятий по самообороне (она всего-навсего казнила связанного малхаи в отцовском подвале и едва не допустила, чтобы корсаи в подземке выпустили ей кишки), ей в принципе не стоило удивляться.
Она отделалась рассеченной губой и разбитым носом – зато она выглядела брутально.
Она сказала этому типу, что не интересуется проповедями о Боге, или что там он впаривает. Тип не ушел. Через пару минут перед ней появилась новая чашка с кофе.
– Как это случилось? – спросил он, указав на ее лицо.
– Охотилась на монстров, – призналась Кейт.
Она надеялась, что, услышав правду, он отвалит.
– Ясно, – произнес он с неприкрытым скептицизмом и встал. – Пойдем.
Кейт не шелохнулась.
– Куда?
– У меня есть душ с горячей водой и свободная кровать. В холодильнике всегда найдется еда.
– Ты вообще кто?
Он протянул руку.
– Райли Винтерс.
Кейт посмотрела на раскрытую ладонь. Она не была поклонницей благотворительности, но она устала, проголодалась и паршиво себя чувствовала. Кроме того, она не сомневалась, что управится с парнем, если у того появятся нежелательные поползновения.
– Кейт, – представилась она. – Кейт… Галлахер.
Райли никаких поползновений не проявил (см: Малкольм). Райли выдал ей полотенце и подушку, а через неделю и ключ. Кейт пока не очень понимала, почему так получилось. Может, она выглядела не брутально, а жалко. А может, Райли умел быть убедительным.
Кейт зевнула и бросила одноразовую тарелку на стол рядом с пистолетом.
Райли взял пульт и выключил телевизор.
Кейт в ответ включила радио.
Райли покачал головой.
– И чем тебе помешала тишина?
Он, естественно, не знал про автокатастрофу, в которой погибла ее мать, а сама Кейт оглохла на левое ухо. Не догадывался, что, если у человека отобрать звуки, он ищет способы вернуть их.
– Если ты не переносишь тишину, мы могли бы поговорить, – предложил Райли.
Кейт вздохнула. Опять он за свое!
Напичкать ее едой и газировкой с сахаром, пока она не закайфует от пустых калорий, а затем неизменно начинать нудить. А хуже всего было то, что какая-то ее мазохистичная часть, наверное, хотела услышать совета Райли – и даже наслаждалась тем фактом, что кому-то есть до нее дело, настолько, чтобы расспрашивать ее, иначе почему она продолжала его впускать? Ну и оказывалась в результате тут, на диване, в компании с пустыми банками из-под газировки и коробкой из-под пиццы.
Дурная привычка.
Ритуал.
– Ладно, – буркнула она, и Райли просиял. Но если он решил, что она собирается говорить о себе, то он ошибся. – Почему ты упомянул про взрыв?
Райли замешкался.
– Что?
– В чате ты упомянул про взрыв. Устроенный человеком. Почему?
– Ты видела? – Райли устроился поудобнее. – Ну… Стражи подрядили меня высматривать вещи, выбивающиеся из общей картины, и тот случай привлек мое внимание. Уже пятое убийство-самоубийство на этой неделе. Реально много, даже для Процветания.
Кейт нахмурилась.
– Ты думаешь, появилась новая разновидность монстров?
Райли пожал плечами.
– Полгода назад я не верил в монстров. Теперь они мерещатся мне повсюду, – он покачал головой. – Возможно, беспокоиться еще рано. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как твои дела?
– Посмотри на часы, – сухо отозвалась Кейт. – Малкольм будет ревновать.
– Спасибо за заботу, – усмехнулся Райли, – но уверяю тебя, наши отношения достаточно прочны, чтобы мы могли позволить себе проводить время с друзьями.
С друзьями.
Слово прямо наподдало ей по ребрам достаточно сильно, и у нее перехватило дыхание.
Но Кейт знала секрет: существуют два вида монстров – те, что охотятся на улицах, и те, что живут у тебя в голове. Она могла драться с первыми, но вторые – куда опаснее. Они всегда оказывались на шаг впереди.
У них нет ни зубов, ни когтей, они не питаются ни плотью, ни кровью, ни сердцами.
Но они всегда напоминали, что бывает, если ты подпускаешь людей слишком близко.
У нее на глазах Август Флинн перестал сражаться – из-за нее. Он сорвался во тьму – из-за нее. Он пожертвовал частью себя – своей человеческой частью и светом, своей душой, – из-за нее.
Она могла управиться с собственной кровью.
И ей не нужна чужая кровь на руках.
– Правило первое, – Кейт заставила себя говорить ровно и непринужденно. – Не заводи друзей. Это всегда плохо заканчивается.
Райли покатал банку с газировкой между ладонями.
– Но разве без них не страдаешь от одиночества?
Кейт улыбнулась. Насколько все проще, когда можешь лгать!
– Нет.
V
У насилия
есть вкус
есть запах
но главное –
есть
жар
тень
стоит
на улице
окутанная
дымом
огнем
гневом
яростью
наслаждаясь
теплом
и на миг
свет цепляется
за лицо
находя
скулы
подбородок
намек –
лишь намек –
на губы
на миг
но этого недостаточно
этого всегда недостаточно
в одном человеке
так мало тепла
и снова холодно
снова голодно
края
расплываются
сливаются с тьмой
так всегда
тень хочет
больше
ищет
в ночи
и находит
Женщину, пистолет, постель
Пару, кухню, колоду
Мужчину, повестку, кабинет
весь этот город
спичечный
коробок
ждущий
кто чиркнет
спичкой
Назад: Виктория Шваб Наш темный дуэт
Дальше: Истина
