Обычно Тьма высасывает из человека душу так стремительно, что простой смертный может выжить в ее объятиях лишь на протяжении нескольких ударов сердца. Поэтому я ни мгновения не раздумывал, прыгая вслед за Гуном и грубо проламывая тонкую ткань между мирами.

Уэссеск правильно рассчитал, когда пригласил нас обоих. И почти безупречно провел свою партию, рассчитав ее как по нотам. Всего одно-единственное резкое слово… или жест… или любой другой повод для неудовольствия, данный нами по незнанию, и он победил бы во всем.

Но я не дал ему такого шанса. По крайней мере в отношении себя. А вот о Родерике, увы, подумал слишком поздно. Не учел его темперамента. И теперь был вынужден исправлять ошибку, рискуя потерять и без того невеликое преимущество.

Оказавшись на темной стороне, я увидел его сразу — застывшего на лютом морозе, посиневшего и уже начавшего покрываться тонким слоем серебристого инея. Жизнь в парне едва теплилась, когда я с ходу врезался в него, сбивая с ног. Торопливо рухнул сверху, пробивая нашими телами в истончившейся границе вторую дыру. Ругнулся, вывалившись уже в реальном мире и больно ушибив плечо. Затем приложил пальцы к холодной коже на шее Родерика. Коротко выдохнул. Поднялся. И, кинув на замерзшего до полусмерти, но все же слабо дышащего парня оценивающий взгляд, тут же шагнул обратно. Успев по пути прихватить чужой кинжал и с мстительной усмешкой проследить за градом осколков от разбитого зеркала.

Палач если и удивился исчезновению добычи, то виду не подал — так и стоял неподалеку, задумчиво водя по воздуху верхними конечностями и осматриваясь по сторонам. При виде меня с места не сдвинулся. Рычать не рычал. Только голову повернул на шум и неторопливо переступил лапами по хрустящему насту, словно раздумывая, его я клиент или же нет.

Выглядел он, надо сказать, весьма внушительно. И в чем-то его облик мне даже понравился. Конечно, для твари с телом паука и человекоподобным туловищем это — не слишком точное определение, но с ходу было сложно разобраться, что же он такое. Восемь многосуставчатых ног, способных изгибаться под невероятным углом и заканчивающихся когтистыми лапами; бочкообразное туловище, покрытое короткими, плотно подогнанными друг к другу бурыми волосками; ровный частокол коротких игл, идущий вдоль хребта до самого затылка; хорошо развитый мужской торс с мертвенно-бледной, покрытой тонкими полосками шрамов кожей, толстой шеей и двумя парами конечностей, одна из которых имела длинные, по-паучьи гибкие пальцы с костяными наростами на костяшках и локтях, а вторая… верхняя… заканчивалась еще более длинными костяными наростами, похожими на лезвия секир. Большая, полностью лишенная растительности голова с двумя затянутыми мутной пленкой бельмами на месте глаз. Широкая сетка красноватых прожилок, раскрашивающая морду и туловище причудливым рисунком. И наконец, плотно сомкнутые, ярко-красные, словно вымазанные свежей кровью губы, которые при виде меня дрогнули в подобии улыбки… видимо, создатели Палача обладали извращенным чувством юмора, раз их детище могло позволить себе приветствовать жертв подобным образом.

И все бы ничего, если бы на загривке твари я не обнаружил висящие на иглах пропавшие головы убитых. Вернее, это были не совсем головы, а, скорее, содранная с них кожа. Пустые, бессильно обвисшие маски, тщательно выделанные скальпы с развевающимися гривами волос и провалами глазниц. Жутковатые трофеи, один из которых Палач легко снял одной из нижних рук и водрузил себе на голову, закрыв мерзкую харю чьим-то лицом.

Меня передернуло, когда сквозь дыры в коже проступили мутные бельма мертвеца. А тварь, изучив меня повторно, бесстрастно выдала;

— Не виновен.

И равнодушно отвернулась.

Я только хмыкнул, найдя зримое подтверждение своим догадкам. А потом представил, как этот монстр, выдернув на темную сторону очередного бедолагу, сперва зачитывает ему приговор, после чего лихо сносит башку одной из своих «секир» и с чувством выполненного долга сдирает с них кожу, чтобы обзавестись новым украшением.

Бр-р, какая гадость. И зачем ему фальшивые «лица»?

Тварь тем временем окончательно потеряла ко мне интерес, отступила на пару шагов, после чего вдруг уставилась куда-то мне за спину. Туда, где еще только-только приходил в себя полупрозрачный Родерик Гун, так неосторожно повысивший голос на хозяина этого монстра.

— Виновен… — услышал я такое же бесстрастное и хмыкнул снова, испытывая законную гордость от мысли, что очень своевременно испортил Уэссеску интерьер. Теперь, чтобы добраться до Гуна, Палачу придется искать новое зеркало. А уж я приложу все усилия, чтобы ни одного подходящего на его пути не нашлось.

Жаль только, времени у меня не так много: ночь-то не вечная.

— Виновен, — уже увереннее повторил Палач и угрожающе качнулся в сторону Гуна.

Я потянул из ножен меч и без колебаний заступил ему дорогу.

— Виновен, — пробормотал в третий раз монстр, вознамерившись обойти меня, как досадную помеху. Не вышло — я снова сместился в сторону, оказавшись у него на пути. А потом еще раз и еще, благо приказа на мое убийство не поступало, а принимать такие решения самостоятельно монстр еще не мог.

Наконец Палачу надоело метаться по сторонам, и он сделал то, чего я никак не ожидал, — создал тоннель. Причем настолько быстро, что я едва успел отшатнуться, чтобы меня не затянуло туда же.

Сказать, что это было неприятно, значит не сказать ничего: от открывшегося «коридора» пахнуло такой лютой стужей, что еще год назад я бы, наверное, продрог до костей и от первого же дуновения ветерка осыпался горой мелких осколков. А теперь только выругался, стряхнул со шляпы колючие льдинки и, оглядевшись в поисках Гуна, сиганул следом.

— Некросы спятили, позволив искусственной сущности передвигаться как ищейке! — пробормотал я, оказавшись на улице. Причем не на темной стороне, а почему-то уже в реальном мире. Видимо, чужими «коридорами» Тьма гулять даже мне не позволяла. А может, «коридор» у Палача оказался с дефектом? Или он сам каким-то образом меня оттуда вышвырнул?

Родерик, как выяснилось, не просто пришел в себя, но еще и умудрился, шатаясь, самостоятельно выйти в сад. А теперь целеустремленно ковылял к калитке, даже не подозревая, что невидимый убийца нарезает вокруг него круги, словно голодная акула.

— Фол! Понятно теперь, почему он такой шустрый!

Но на этом неприятные открытия не закончились. Как выяснилось, за оградой дома темная сторона отнюдь не пустовала — за приближением Гуна уже следили многочисленные зрители, гули, отсутствию которых я недавно удивлялся, никуда не исчезли. Напротив, густо облепив забор со стороны улицы, они с вожделением посматривали на приближающуюся добычу. Правда, ждали они молча. На заборе, у калитки, на соседних домах. И было их до того много, что моя уверенность в собственных силах ощутимо пошатнулась.

Одно хорошо — когда к забору приблизился Палач, гулей оттуда как веником вымело. А когда я следом за ним выбрался за пределы особняка, их и вовсе отнесло на крыши. Видимо, присутствие твари держало их на почтительном расстоянии. Но они все равно собирались отовсюду огромными стаями, спускались со стен, выползали из подворотен и следовали за нами такой внушительной свитой, что поневоле пришлось задуматься над тем, как поступить.

Пока я размышлял, Гун, морщась от каждого движения, неловко забрался в терпеливо дожидающийся кэб, и откровенно нервничающая лошадка припустила прочь, каким-то образом чуя следующую по ее пятам орду голодных тварей.

Я, спохватившись, помчался следом, стараясь не выпускать из виду Палача и вполголоса костеря Гуна за то, что он решил тащить за собой эту ораву. Наверняка ж в Управление намылился — Йену доложиться. А я даже остановить его не могу без риска для жизни.

Ну что за невезение?!

Тем временем напуганная присутствием нежити лошадка всхрапнула и припустила во всю прыть. Гун от толчка пошатнулся и, потеряв равновесие, упал на жесткое сиденье. Палач при виде ускользающей добычи внезапно ускорился, оставив меня далеко позади. Следом за ним вприпрыжку умчались гули. А я представил, что мне предстоит теперь полночи бегать за кэбом по всему городу и периодически то отгонять от него упрямого монстра, то бить все попадающиеся под руку зеркала и попутно отмахиваться от преследующих Родерика гулей… и крепко выругался.

Сколько у нас зеркал в Управлении? А на сколько из них Гун наткнется, пока доберется до Йена? И кто вообще сказал, что тварь не способна далеко отойти от границы миров? Нииро говорил сугубо о временных рамках, а не о расстоянии. Так, может, ее предел — не пара шагов от отражающей поверхности, а все десять? Или двадцать? С учетом скорости, с которой Палач умеет перемещаться, преодолеть эти два десятка шагов в один миг для него будет раз плюнуть.

А если так, то что мы будем делать, когда монстр окончательно утратит связь с хозяином? Всем Управлением пойдем по домам — бить зеркала и уничтожать другие отражающие поверхности? Подключим к этому делу парней из городской стражи? Запремся в сарае на окраине города в надежде, что безумный дух не найдет способа до нас добраться?

Но потом мне в голову пришла другая мысль. Надо признать, совершенно дурацкая. Но иного способа отвлечь Палача от Гуна я не видел, поэтому сделал первое, что пришло в голову — остановился и, пользуясь тем, что гули скрылись из виду, выпустил в сторону оставшегося позади особняка ветвистую черную молнию. Не самую мощную, не слишком затратную, но все же способную до ставить хозяину особняка некоторое беспокойство.

Убивать его я не планировал — господин Уэссеск был нам гораздо полезнее живым, чем мертвым. Однако у любимицы Фола, похоже, имелось на этот счет другое мнение, да и я со своими силами, к сожалению, так до конца и не разобрался. Наверное, именно поэтому моя молния получилась раза в три мощнее, чем надо, и оказалась воистину убийственной. Вместо того чтобы просто мазнуть по стене, имитируя нападение, она вдребезги разнесла и забор, и толстую стену, и даже окно. Да-да, то самое, единственное, что имелось в кабинете хозяина дома.

Все остальное произошло мгновенно.

От удара стекло выгнулось и с жалобным звоном разлетелось на куски. Залетевший внутрь сгусток магии мгновенно заалел кроваво-красными искрами. Причудливо заиграли тени на внезапно осветившихся стенах. После чего хозяйская половина дома содрогнулась до основания, вылетевшие из окна черно-красные сполохи жадно лизнули наружную стену, а затем на тихой улочке прогремел оглушительный взрыв, от которого земля загудела у меня под ногами, а перед глазами заплясали разноцветные искры.

Перед внутренним взором, как живое, промелькнуло уставшее лицо господина Уэссеска, на котором я не так давно видел признаки насильственной смерти. Но жалеть о сделанном или менять что-либо было поздно — большую часть дома попросту стерло с лица земли, оставив лишь груду дымящихся развалин и торопливо вылизывающее камни пламя.

Когда эта мысль окончательно оформилась в моей растрепанной голове, на улице стало оглушительно тихо. Нет, огонь все еще потрескивал над развалинами дома, с заднего двора приглушенно завыл чудом уцелевший дворецкий.

Когда я обернулся, мчащийся в Управление экипаж как раз исчез за поворотом, унося с собой оглушенного Гуна. Однако и Палач его больше не преследовал — остановившись у предпоследнего дома, он обернулся и теперь задумчиво изучал догорающий дом. Почти одновременно с этим с крыши дальнего дома высунулась одна зубастая морда. Затем вторая, третья, после чего почуявшие магию гули начали возвращаться целыми группами. А еще через несколько томительно долгих мгновений оставшийся на темной стороне Палач перевел неподвижный взгляд на мою замершую персону и беззвучно шевельнул размалеванными губами:

— Виновен…

Хм. Ему с меня впору содрать не только лицо, но и всю кожу, а потом обрядиться в нее целиком, как на праздник. Пришел сюда, понимаешь, наследил, хозяина угробил… конечно, я виновен! Виноватее, можно сказать, некуда.

На бесстрастном лице Палача появилось торжествующее выражение.

Я, хоть и находился в реальном мире, непроизвольно попятился. А когда монстр отвел назад верхнюю пару конечностей и пригнулся, явно намереваясь атаковать, я отступил еще на шажок и сжал пальцы правой руки в кулак.

— Грем! Гре-ем, срочно вылезай! Мне нужен твой совет!

— Ну что опять? — проворчал старик, выбираясь из перстня. Но тут увидел стоящего напротив многоногого и многорукого монстра и икнул. — Светлые боги… Арт! Ты нашел Палача?!

— Лучше. Я теперь его добыча, — процедил я, продолжая медленно отступать. — Так что давай, шевели извилинами и постарайся вспомнить, как его можно убить!

Но Грема при виде твари, кажется, заклинило. Его рот растерянно то открывался, то закрывался, глаза округлились так, что едва не вылезали из орбит, а из перехваченного спазмом горла вырывалось только подозрительное бульканье, словно старика сейчас удар хватит, несмотря на то что он и так долгое время считался мертвым.

— Артур… — наконец просипел он. — Что ты натворил?! Почему он начал на тебя охоту?!

— Я убил его хозяина.

— Что?!

— Я. Случайно. Убил. Его хозяина, — по слогам, как для идиота, повторил я и попятился еще дальше, не сводя глаз с задумавшегося монстра. — И теперь Палач хочет меня за это наказать.

Грем на такой ответ снова впал в прострацию, а я продолжал лихорадочно размышлять, но ничего умного в голову, как назло, не приходило.

Стоило признать, что я действительно сглупил. Не рассчитал сил и откровенно подставился. С учетом того, что тварь создавалась специально для борьбы с магами моего профиля, устойчивости и выносливости ей было не занимать. Да что там говорить — если верить Грему, в свое время она перебила такое количество некросов, что просто диву даешься! И ни один не сумел дать ей отпор. Так что мне с моим рылом надеяться было не на что.

Разве что в убежище попробовать спрятаться?

Ну, до утра, положим, я там отсижусь, как распоследний трус, а дальше? Переселюсь на край света, буду жить в страхе и шарахаться от каждого зеркала? Никогда больше не воспользуюсь Тьмой из опасения, что на той стороне меня годами будет ждать неутомимый и не умеющий забывать монстр? Его привязка к нашему миру и без того держалась на соплях, а теперь бешеного пса не сдерживала никакая цепь. Не поймает меня сегодня, так выловит завтра. А если не выловит, то покусает кого-то другого, а потом снова вернется за мной. Заняться-то ему теперь нечем. К тому же он умеет перемещаться тоннелями, и нет никакой гарантии, что ему не под силу проникнуть в мое логово. Но если это действительно так, то убежище станет не просто ловушкой, а заодно и могилой.

Тогда что остается?

— Беги! — внезапно разразился хриплым воплем Грем, когда Палач наконец шевельнулся.

Я, так и не придя к конкретному решению, молниеносно создал пространственный «коридор», а тварь, словно только того и ждала, внезапно сорвалась с места и с такой скоростью ринулась в нашу сторону, что у меня аж пятки занемели при мысли, что их сейчас попросту отрежут.

Прыжок сквозь узкий тоннель. Мрак. Знакомый холодок меж сведенных лопаток. И вот я уже не на Победной улице, а на занесенной снегом Кузнечной, нутром чувствуя тяжелый взгляд, буравящий спину. Причем ощущение это было столь сильно, что я без раздумий нырнул во Тьму снова, но перед этим успел услышать короткий хлопок открывающегося «коридора», тихий свист над головой, от которого сами собой зашевелились волосы на затылке, и ласковый шепот в ушах, настойчиво уговаривающий остаться.

Второй прыжок дался мне нелегко, несмотря на обещание отца Лотия. А на третьем я почувствовал, что происходит что-то неправильное. Темнота, конечно, расступилась, но не слишком охотно, да и схлынула далеко не сразу. Словно не хотела отпускать. Или же надеялась, что после крохотного промедления следующий по пятам Палач поможет мне передумать и остаться во Тьме навсегда.

Вывалившись на снег посреди пустынного перекрестка, я перекатился на спину и жадно хватанул ртом воздух.

Да что за ерунда? И почему у меня такое ощущение, что я тащил сквозь мрак не только себя, но и как минимум еще парочку пассажиров?!

Беглый взгляд по сторонам доказал, что меня выбросило на окраине города. В одном из северных районов, куда после наступления темноты даже городская стража предпочитала не соваться. Но я всегда чувствовал себя здесь как дома, потому что даже среди разбойников и убийц почти не было таких, кто рискнул бы заступить дорогу мастеру Смерти.

А потом сбоку мелькнула гигантская тень.

Я торопливо вернул совмещенное зрение и вздрогнул, обнаружив, что Палач уже здесь и опять стоит на расстоянии всего десятка шагов. Одна из его «секир» при этом легонько касалась заснеженной дороги и неслышно царапала его кончиком лезвия.

— Виновен, — беззвучно шевельнулись губы Палача, и он выразительно приподнял лезвие.

Я даже не сразу сообразил, почему он еще не напал, но потом догадался — наверное, поблизости просто не оказалось зеркал, иначе все закончилось бы здесь и сейчас! Хотя это совершенно не помешало Палачу прогуляться за мной по всему городу и даже, может, стать тем непрошеным пассажиром, которого я был вынужден тащить сквозь Тьму на собственному горбу!

Тьфу ты, пропасть! И ведь даже спросить-то не у кого! Грем, как назло, куда-то запропастился и напрочь отказывался отвечать!

Я снова огляделся.

Интересно, как долго я смогу удерживать дистанцию? И как долго буду бродить по Верлю, прекрасно видя, что проклятая тварь следует за мной по темной стороне? А сколько при этом народу покажется ей виновными в мелких грешках? Скольких Палач успеет казнить, пока охотится за мной? Жрать-то ему что-то надо. А что он умеет жрать, кроме душ? Вот то-то же. Видимо, мне теперь придется ходить по улицам и попутно считать вываливающиеся из окон трупы. Или же вернуться на темную сторону по доброй воле в надежде, что хотя бы на какое-то время это его отвлечет.

Я ожесточенно потер костяшки на кулаке, пытаясь придумать что-нибудь толковое, но пока было ясно одно — следовало увести Палача как можно дальше от Верля. Только куда? Где найти безопасное место, чтобы можно было попытаться избавиться от твари, при этом не укокошив половину города?

Ответ пришел совершенно неожиданно, но именно в тот момент, когда я почти отчаялся его найти. После чего на душе сразу полегчало. Я неожиданно понял, что надо делать, а затем без колебаний создал еще один тоннель, куда почти с облегчением запрыгнул. А вывалился уже на крохотном островке почти в самом центре Алторийской трясины.

За прошедшие три года приютивший меня остров ничуть не изменился. Все та же жухлая трава, сейчас покрытая густым слоем инея, все то же вонючее и невероятно глубокое болото, на фоне усеявшего берега снега кажущееся особенно грязным. Чахлые деревца посреди непролазной топи. И одна-единственная безопасная тропка, известная лишь нескольким посвященным.

Стоящая посреди островка хижина тоже выглядела заброшенной и хлипкой. Почерневшие от сырости деревянные стены, выбитые окна, зияющий чернотой дверной проем, в глубине которого виднелась покосившаяся от времени табуретка… правда, на темной стороне она смотрелась совсем иначе, но мне еще два месяца не рекомендовали туда заходить.

Размеренный скрип заставил меня оторваться от созерцания местных красот и обернуться: Палач уже был тут как тут и снова, как в городе, царапал снег кончиком «секиры». Только на этот раз я его услышал, и это, надо при знать, действовало на нервы.

— Что, думаешь, загнал в угол? — процедил я, когда смог разогнуться и вытрясти из гудящей башки поселившийся там вкрадчивый шепот.

Палач, разумеется, не ответил, но портить снег все-таки перестал. А я показал ему неприличный жест и, доковыляв до хижины, привалился к стене плечом.

Фол! На это я совершенно не рассчитывал: мои силы утекали, как вода в канализацию. Неужели это близость Палача так сказывалась? А может, все дело в том, что он просто встал на мой след?

Снова увидев на ярко красных губах чудовища некое подобие улыбки, я чуть не сплюнул в снег.

Ну конечно! Он же ищейка и должен уметь отыскивать свои жертвы при любых обстоятельствах! А как это сделать, если не с помощью следа?

Получается, вот как себя ощущает человек, когда на его след встает мастер Смерти? И вот почему мое приближение преступники ощущают заранее? Когда из тебя высасывают жизненные силы, это, разумеется, чувствуешь! И заодно испытываешь массу «приятных» ощущений, которые мне, к слову, довелось испытать впервые.

Страха, правда, не было — бояться за себя я давно разучился, а вот внезапно навалившаяся слабость убивала. На плечи уже ощутимо давило, ноги дрожали, в глазах плыли разноцветные круги, словно я все-таки надорвался. Смешно. Всего-то три коротких перехода, а мне уже хотелось лечь и уснуть, лишь бы не ощущать себя старой развалиной.

Но самое скверное в том, что, пока Палач держит мой след, эта слабость будет только усиливаться. Так что или я сдохну прямо здесь, у него на глазах, до предела истощившись за какие-то жалкие мгновения. Или же рискну вернуться во Тьму и сдохну уже там, от его «секир», которыми тварь, судя по всему, владела мастерски.

Особого выбора, впрочем, не оставалось. Но прежде чем выбрать меньшее из зол, я все-таки сделал то, что мастер Этор мне делать категорически запретил, — перешагнул через порог его старой хижины и лишь после этого провалился во Тьму.

После этого окружающий мир разительно изменился, и заброшенный остров стал еще более серым и унылым, чем раньше. Хижины на нем больше не было — вместо нее на стылой земле покоился внушительный по размерам сундук, наполовину зарывшийся в сугроб. А вокруг виднелась целая россыпь пока еще неактивных, но уже стремительно оживающих защитных заклинаний, которые всего через мгновение ярко засветились и накрыли весь остров плотным колпаком.

На моих губах зазмеилась довольная усмешка.

— Ну что, попался?

Палач, равнодушно покосившись на осветившееся разноцветными точками небо, недвусмысленно поднял сразу обе «секиры». Ну да ничего. Теперь мы с ним оба в ловушке, потому что войти в защитный круг мастера Этора еще было можно, а вот выйти обратно пока никто не сумел. Так что мы с тварью останемся здесь оба, что меня вполне устраивало.

Ножи против чудовища были бесполезны, так что я отстегнул мешающиеся ножны и скинул с себя неудобный плащ. Шляпа мне тоже ни к чему, поэтому улетела в снег и зарылась в него почти до макушки. После этого оставалось лишь ждать, потихоньку разминая обретшие привычную подвижность суставы. И молча радоваться возвращению сил и тому, что благодаря Тьме последние минуты моей жизни не будут омрачены ни слабостью, ни унизительным чувством беспомощности.

Палач, к счастью, не стал тянуть и ринулся в мою сторону сразу, как только я выпрямился. Всего три гигантских шага, короткий замах, яростный звон скрещиваемых клинков… и у меня руки онемели до самых плеч, когда на меч упало лезвие тяжелой «секиры».

Он был невероятно, просто чудовищно силен. И настолько быстр, что даже моей реакции не хватало, чтобы уследить за его движениями.

Первый же удар отозвался болью в вывернутых суставах и заставил меня припасть на колено. Второй пришелся точно по голове — я напрасно забыл про вторую пару рук, поэтому быстро словил могучую оплеуху и отлетел на несколько шагов в сторону, каким-то чудом умудрившись не выронить меч.

Подняться мне уже не дали, но откатиться, на свое везение, я все-таки успел, поэтому сдвоенный удар чужих лезвий пришелся не на шею, а на край окованного металлическими полосами сундука. Тот низко загудел, завибрировал, пустив гулять по темной стороне тягучее долгое эхо и разразившись целым снопом ослепительно ярких искр. Старательно выписанный вокруг него сторожевой круг вспыхнул, но, как ни странно, никого не убил. Ни Палача, на что я, признаться, рассчитывал, ни даже меня, и вот это уже было странно.

Обычно мастер Этор не церемонился с ворами, а потревоженная защита должна была воспринять нас с тварью именно так. Тем не менее ничего особенного не случилось, кроме того, что Палач удивленно отпрянул и взмахнул руками, словно яркий свет был ему неприятен. А я, пользуясь его заминкой, вскочил с земли и, тряхнув полуоглушенной головой, снова выставил перед собой никчемную железку, чтобы не остаться перед тварью совсем безоружным.

Несколько томительных секунд мы настороженно кружили вокруг злосчастного сундука, на крышке которого не осталось ни единой царапины. Палач, судя по всему, был обескуражен, я, признаться, неприятно удивлен. Но осознание того факта, что мастер Этор опять меня обманул и я мог дотянуться до сундука намного раньше, помочь уже ничем не могло. До спрятанного внутри сокровища (если таковое, конечно, было) добраться я бы все равно не успел.

Палач тем временем ускорил шаг и проворно выбросил вперед правую верхнюю лапу, видимо, надеясь дотянуться до меня через препятствие, однако через сундук перепрыгнуть почему-то не рискнул — снова пошел в обход, и у меня появилось несколько драгоценных секунд на раздумья.

После этого последовал новый рывок, и вновь я лишь чудом успел уклониться. Попробовал достать тварь парочкой знаков, но успеха не достиг. Использовал несколько боевых заклинаний из арсенала учителя — и тоже ничего не добился, кроме того, что Палач стал двигаться чуточку медленнее и осторожнее, словно предчувствовал, что у меня есть еще пара фокусов в рукаве.

А затем наш танец перешел в совершенно новую фазу, потому что тварь вдруг рывком создала пространственный «коридор» и в мгновение ока оказалась у меня за спиной.

Все-таки он был слишком быстр для обычного человека. И абсолютно неуязвим ни для магии, ни для стали, что делало его воистину совершенным противником.

Метнуться в сторону я уже не успел — сильный удар сбил меня с ног и отшвырнул далеко от спасительного сундука. При этом одно из лезвий глубоко зацепило бок, и теперь рубаха медленно намокала, пропитываясь сочащейся из пореза кровью.

Зажав рану рукой, я снова перекатился, мысленно благодаря Фола за то, что в его владениях Смерть настигает нас несколько позже, чем в реальном мире. Собственно, на темной стороне я мог бы просуществовать какое-то время даже после прямого удара в сердце. А почему нет? Здесь же оно почти не билось. Да и боль была не такой острой, как ожидалось. Разве что слабость опять навалилась да в ушах появился предупреждающий звон.

«Вот и все, отпрыгался, — спокойно констатировал я, перекатившись на спину и уставившись в морду склонившегося надо мной Палача. — Недолго музыка играла»…

Монстр, словно в ответ на мои мысли, обрекающе занес «секиру». А я рывком содрал остатки защиты, продемонстрировав нежити свою собственную, дотоле дремавшую внутри Тьму, и с ухмылкой прошептал:

— А вот это отобьешь, тварь?