И назвал я золотую рыбку Мухтар.

– Почему Мухтар, Федя? Может, это она?

– Не она.

– Не она так не она, бог с ней…

– Потому что была бы это она, икрилась бы, бабушка. Посмотри зато, как подвергается она дрессировке!

– Не «подвергается», Федя, а поддается.

– Подвергается, бабушка, но пока что не поддается…

– Этой сколько божьей коровке лет, бабушка?

– Сколько пятнышек на ней, Федя – столько. Только пятнышко одно за десять считай человеческих. Одно пятнышко – десять лет.

Это старая совсем, значит, коровка, за семьдесят. Пенсионерка, как бабушка. Не долетит такая до Града Небесного. Помоложе пойду поищу.

Молодая наконец-то попалась! У забора паслась, в одуванчиках.

Одно пятнышко ей всего, только очень ленивая… Уже раза три с рукава ее в небо стряхивал, а она пролетит немножко – и в кустики, или вот прямо сразу под ноги брякается, халтурщица!

Самое опасное, считаю я, на ресницу желанье загадывать. Ненадежное дело. Потому что бывает так, что всё на эту ресницу поставишь, всё! Дунешь, силы сильнее, а она лежит себе как лежала… подлая.

– А я вот о чем еще постоянно думаю, бабушка… Бабушка!

– Ну что, Федя?

– Вот еще о чем постоянно я думаю…

– Ты бы лучше одновременно, Федь, как-нибудь и думал бы, и посуду мыл.

– Не могу я разом два дела думать, у меня не сто рук. Об одном додумать нужно сначала. Нельзя бросать мысль недодуманной. Знаешь, сколько мыслей хороших, бабушка, необдуманных даром во мне пропадает!

– Сколько?

– Да мало ли сколько, бабушка…

…Например, вот, когда Бог зебру раскрашивал, бросил на полпути, не докрасил…

– Почему не докрасил-то, Федя?

– Да видно же! Она как забор у нас на заду, когда краски нам не хватило…

Ну не мог же специально Бог полосатую лошадь сделать?!

И коровы тоже тяп-ляп у него… не прокрашены.

И вот еще о чем я думаю, бабушка…

Повезло, например, человеку с джинном или, там, с цветиком-семицветиком. Редко, конечно, бывает такое, бабушка, но бывает! Так вот: почему первым делом не загадать такое желание, чтобы все остальные, бабушка, исполнялись?! Ведь так просто! А еще ни один человек не додумался… Потому что загадывают все первое, что попало! Вот ты бы, например, что бы джинну первое заказала?

– Чтобы ты посуду, Федя, помыл.

Вот и все такие же у людей желания, понимаешь, бабушка?! Примитивные. Я и сам бы потом посуду помыл, со временем. Бесполезно истратила опять бабушка свое желание. Говорю же! Не мыслит человечество большими просторами. Ладно бабушка, она человек древний, доисторический, ископаемый, в Бога верит. Но и я ведь первое желанье профукал Мухтару…

А на море мы и без Мухтара поехали. Нам, как группе в государстве отсталой, социально не обеспеченной, путевку в поликлинике на море бесплатную дали, оздоровительную. До того еще, как я Мухтару о море загадывал, была у бабушки эта путевка…

– Тебе когда, бабушка, дали путевку эту?

– Не помню я, Федя…

– Ну, после Мухтара или до?

– До, как болел ты в последний раз, еще в шестнадцатых числах…

Видите?!

И молчим теперь мы с Мухтаром, как воды в рот набрали. Потому что он считает, что исполнил мое желание, а если мыслить по совести, это чистой воды надувательство с его стороны…

И старика со старухой у Пушкина золотая рыба тоже надула.

– Что, Мухтарушка, рыбка бедная, кушать хочешь? Не кормит тебя твой хозяин?

– Это я справедливости ради, бабушка, голодовку ему объявил…

– Плохи, Федя, наши дела…

– И не говори, бабушка…

– Как за свет только будем в этот месяц платить…

– А мы что с тобой, за свет платим?!

– Платим, Федя, а как же не платим?

Ну, построили коммунизм…

– Может, мы еще и за воду платим с тобой, а, бабушка?

– А как же, Федя, не платить? Платим.

– Аза воздух сколько мы платим, бабушка?

– Только воздух, Федя, один у нас и бесплатный. Дыши – не хочу…

– Воздухом, бабушка, компот надышишь…

– Может, Федя, думаю, нам с тобой брошку эту на комиссию сдать?

– Золотая брошка эта у тебя, бабушка?

– Золотая.

– И много за такую брошку дадут?

– Бог их знает, Федь, они считают по весу, но до дачи, думаю, хватит.

– Бабушка?

– Да что, Федя?

– А Мухтар наш, как ты думаешь, сколько весит?