Можно ли изменить прошлое? Или мы должны просто принять его как данность?

Оказывается, можно. То, как мы воспринимаем свой прошлый опыт, зависит не от обстоятельств, а от того, как мы их интерпретировали. Какую историю мы рассказали себе в результате пережитого опыта.

Одно и то же событие может стать глубокой травмой и триггером разрушающего поведения на всю жизнь, а может – источником силы и веской причиной для личной трансформации.

Когда мы меняем свое восприятие прошлого, мы мистическим образом меняем свое настоящее и будущее.

Вот одна из таких историй, которая была главным источником моей боли первые 30 лет жизни. Эта история отравляла мое сознание и отношения, год за годом подрезая мне крылья. До тех пор, пока я не решила ее переписать.

Эта история про моего папу.

У родителей все начиналось очень хорошо. Их история любви бережно хранится в моем детском альбоме. Открываю его и вижу их совместное фото во дворце бракосочетания. Советский постановочный стиль: когда каменное лицо даже на собственной свадьбе считалось эталоном и знаком приличия. Но счастье все равно сквозит на лицах красивых молодоженов. Перелистывая несколько страниц, нахожу ленточку из роддома, на которой написаны мои показатели при рождении, и записочка от папы: «Надюша, поздравляю с рождением Лизки!»

Затем идет много моих детских фотографий: вот я в пеленках, вот на детском стульчике в милейшем белом вязаном сарафане с вкраплениями мелких розочек, вот мама катает меня на качелях, а я заливисто смеюсь.

По фотографиям невозможно понять, что проблемы в нашей семье начались вскоре после моего рождения. Я тоже была не в курсе трудностей, поэтому все детские воспоминания о папе до сих пор отзываются во мне трепетом.

Помню, как он носит меня на руках. Как гуляет со мной в парке. Помню, как он кормит меня завтраком: яйцо всмятку, смешанное с солью и мелкими кусочками черного хлеба. Это единственный завтрак с папой из моих воспоминаний, и я прямо сейчас ощущаю все вкусы его любимого блюда. А еще я помню случай, когда мама спрятала ключи в диванную подушку и попросила меня не выдавать ее папе. Сказала, что они так играют.

После этой игры папа уехал. Так как до этого папа тоже все время уезжал – бóльшую часть года проводил в командировках и приезжал домой несколько раз в месяц, для меня это не было чем-то необычным. Но этот отъезд затянулся, а когда я начала интересоваться: «Где папа и когда он вернется?» мама уклончиво отвечала: «Как только завершит работу».

Постепенно я привыкла к его отсутствию. У меня не было ощущения нехватки любви или развлечений. У меня было много родственников, которые не чаяли во мне души, а по выходным я всегда была с мамой. Напротив нашей квартиры жила замечательная семья. У них была дочь Лена, которая стала моей лучшей подругой. Мы виделись каждый день и практически все праздники проводили вместе.

Еще у меня были четыре двоюродные сестры, ближайшая мне по возрасту сестра Света была на два года старше и тогда была в полтора раза крупнее меня. Мы часто играли вместе во дворе бабушки и дедушки. Ссорились мы редко, но однажды Света проиграла мне в прятки и от обиды как-то некрасиво обозвала меня. Я ответила ей. Она обозвала меня снова. Я дала словесный отпор.

Когда у нее закончились оскорбления, она выкрикнула:

– Да ты вообще безотцовщина!

Я открыла рот, чтобы ответить ей, но поняла, что за такие слова надо наказывать, поэтому ударила ее так сильно, что она заревела, издавая звуки сирены на весь двор. А я сказала ей:

– Еще раз такое скажешь, тебе будет еще хуже.

Я не знаю, где я взяла силы побить двоюродного гиганта, но чувство собственного достоинства тогда было удовлетворено. А вот когда я вернулась домой, я спросила маму:

– Мама, Света назвала меня безотцовщиной.

Мама внимательно посмотрела на меня и спокойно спросила:

– А что еще она сказала?

– Все.

– А ты что сказала?

– А я кааак врезала ей за это, – я сжала губы и потрясла кулаком.

Мама всегда была против кулачных разборок, но тогда даже не разозлилась.

– Мам, но у меня же есть папа, только его временно нет, верно?

– Конечно, дочка. Он очень любит тебя, но, к сожалению, не может жить с нами.

Мне было около семи, и к этому моменту воспоминания о папе были довольно туманными. Мама напомнила о том, какой он замечательный: очень умный (красный диплом университета), красивый (высокий, смуглый, импозантный) – фотографии всегда это подтверждали, талантливый (играет на гитаре и красиво поет), и мне достались все его лучшие черты. А еще папа был сыном Героя Советского Союза, моего деда, И.Д. Бабанова, и, следовательно, у меня была хорошая наследственность. И хотя дедушку я не знала – он ушел из жизни еще до моего рождения, я уже тогда понимала, что у меня есть повод им гордиться.

Многие годы мамина история удовлетворяла мои вопросы. Но по мере взросления меня начало смущать вот что. Если у меня замечательный папа, почему он не общается со мной, не поздравляет меня с праздниками и вообще не проявляет ко мне никакого внимания?

Что со мной не так?

И каждый раз, когда я задавала эти вопросы маме, она терпеливо повторяла:

– Папа тебя очень любит, но не, может быть, с нами.

– Но почему? – я хотела ответов.

– Я смогу объяснить тебе все, когда ты подрастешь.

Этот диалог повторялся у нас каждые полгода, когда я пыталась понять: я уже достаточно подросла или еще нет? Все время оказывалось, что недостаточно. В 10 лет я отказалась заканчивать разговор до тех пор, пока она не установила день Х. Мама выбрала возраст 14 лет и пообещала раскрыть мне тайну папиного отъезда. После этого мне уже не терпелось стать большой.

Все наше окружение восполняло отсутствие папы в моей жизни: дедушка проводил со мной массу времени, мужья маминых подруг уделяли мне много внимания, когда мы были вместе. Кто-то обучал боксерским приемам защиты от нападения, с кем-то мы ходили в походы и пели под гитару, кто-то просто говорил со мной по душам. Но с каждым Новым годом, с каждым днем рождения я ощущала себя все более и более неполноценной. Тогда как папы моих подруг привозили их в школу, вывозили на отдых, носили тяжелые сумки с едой, а мы с мамой почти все делали сами.

И с каждым уходящим годом отсутствие папы становилось для меня все ощутимее. Мое 14-летие мы отпраздновали очень весело, в кругу родных и друзей. Мне подарили много подарков, и я была счастлива объесться арбузами и персиками, которые наконец-то появлялись в нашем городе к концу августа. Но я предвкушала главный подарок: ключ к моей семейной тайне. Когда мы проводили всех гостей, помыли посуду и я наконец-то улеглась в кровать, а мама легла рядом со мной, я сказала:

– Мама, ты обещала мне рассказать о папе, когда мне исполнится 14 лет.

– Ты что, все эти годы помнила об этом? – удивилась мама.

– Конечно, – ответила я и поняла: теперь она не отвертится. Теперь ей придется сдержать слово.

В этот вечер мне открылась реальная история нашей семьи. Мама рассказала, что папа, несмотря на прекрасный ум, носил в себе какие-то глубокие проблемы и не смог с ними справиться, поэтому часто употреблял алкоголь.

На всех наших праздниках алкоголя тоже было достаточно, поэтому я сначала не поняла, в чем проблема.

– Ну а как часто? – спросила я маму.

– Каждый день, – ответила она.

Но самое плохое то, что он не мог вовремя остановиться, а я не хотела, чтобы ты видела такого отца.

Удивительно, но я действительного «такого» отца никогда не видела.

Дальше – хуже. За день до свадьбы мама узнала, что до нее он уже был женат и у него росла дочь. За день до свадьбы! Мама чувствовала себя преданной и почти отменила свадьбу, опасаясь, что раз он был склонен к тайнам и ушел из одной семьи, он может так же поступить и с ней. Но мама уговорила ее расписаться.

После свадьбы его любви к семье хватило всего на пару лет. А когда я родилась, он стал все больше ездить по командировкам (он был инженером и работал на энергостанциях, в том числе атомных). Его жизнь разделилась: на время с семьей (минимальное) и время без семьи (основное). Визит домой он рассматривал как отпуск и, вместо помощи маме и занятий со мной, он вел себя как гость. И хотя он зарабатывал в разы больше, чем она, до нас эти деньги не доходили. Папа все спускал в поездках.

Но самое плохое, сказала мама: «С его появлением в доме всегда обнаруживался алкоголь». Он не мог существовать без него. Четыре года мама пыталась ему помочь. Вдохновляла на то, чтобы он закодировался и устроился на работу, где не нужно было проводить столько времени вдали от семьи. Но ничего не работало. Когда она устала от борьбы за его здоровье и внимание, мама поставила вопрос ребром: либо он отказывается от алкоголя и командировок, они укрепляют семью и вместе воспитывают меня, либо они расстаются.

Папа думал не долго и выбрал свободу. В новом городе он встретил женщину и женился на ней. В третьей семье у него родился сын.

Мама рассказала, что перед ней стоял выбор: либо вытаскивать из алкоголизма папу, либо обеспечить мне счастливое детство. Она выбрала меня и постаралась максимально защитить меня от страданий.

Когда она закончила, она обняла меня и спросила:

– Теперь ты понимаешь, почему я ничего тебе не говорила все эти годы?

– Нет.

– Я не хотела тебя травмировать. Я хотела, чтобы ты выросла без обиды на папу.

Но она ошиблась. В тот вечер мой мир рухнул… я не знала, что хуже: что папа, о котором я всю свою жизнь слышала только хорошее, оказался не героем, каким я его представляла, а тем, кто просто бросил меня. Или то, что всю жизнь мама меня обманывала. В тот момент я не могла понять мамину мотивацию. Я просто чувствовала, что предал меня не только он, но и она. Эта боль зашла в самую глубину моего сознания и пустила корни.

Сегодня мне кажется это невероятным, но мама каким-то образом поместила надо мной стеклянный купол, запретив всем родственникам и друзьям говорить что-либо отрицательное о моем отце. Промах был только один раз со стороны 9-летней Светы, после чего она всегда держала язык за зубами.

У мамы со всеми была договоренность: я слышу про своего папу либо хорошо, либо ничего. И, вероятно, поэтому мой шок был таким сильным. Между моими представлениями об отце и реальностью была пропасть.

Когда в 15 лет я приехала в США, жизнь как будто начала компенсировать отсутствие родного отца, у меня постепенно появилось пять приемных пап: Рональд из Калифорнии, Дэвид, Дитер и Хэролд из Техаса и мой духовный наставник, который больше, чем кто-либо другой, обеспечил меня отцовской моральной поддержкой – Джордж Проктор Смит.

Но дыра, как бы я ее ни пыталась залатать, оставалась. Только спустя годы, когда я увлеклась психологией, я смогла осознать, что у меня сформировался комплекс брошенного ребенка. Это привело к тому, что я стала страшно обидчивой, и любое неловкое движение со стороны подруги или близкого друга (например, не перезвонить, когда пообещали) приводило либо к ухудшению отношений, либо к разрыву. Так как к этому времени я научилась легко заводить друзей, у меня постоянно менялся круг общения, но длительные глубокие отношения я поддерживать не умела.

С молодыми людьми я стремительно возводила стену, как только чувствовала малейший намек на то, что в их жизни я не являюсь приоритетом. Скорее всего, потому что многие годы я искала того, что не дал мне отец, мой первый мужчина был старше меня на 13 лет. Тогда я еще не знала, что большинство моих комплексов, страхов и ложных убеждений связано с этим жизненным фактом, который в моей голове сложился в следующую логическую цепочку:

Мой отец оставил меня. А следовательно –> Я недостойна любви.

И вот такая интерпретация поступка другого человека – одна из самых разрушительных вещей, которую мы делаем в своей жизни. Мы не просто берем случившийся факт, а мы трактуем его и рассказываем себе историю, которая годами разрушает жизнь.

Осознанность приходит не сразу… если вообще приходит. Я знаю людей, которые по 50 лет живут с искаженными выводами о себе. Эти выводы превращаются в устойчивые ложные убеждения, и потом они подтачивают людей изо дня в день, саботируют отношения, карьеру и социальную реализацию. Корень большинства наших проблем с самооценкой в какой-то одной неверно интерпретированной истории, которую мы не подвергли критическому анализу.

Этим страдала и я. Но когда я наконец-то закончила очередные неудачные отношения с Феликсом, я поняла, что хватит. Хватит идти на компромиссы и соглашаться на меньшее. Хватит постоянно обижаться и предъявлять претензии. В первую очередь к себе. Во вторую – к другим людям. Хватит думать, что я недостойна любви. Я задалась намерением найти корень этих состояний и выкорчевать его.

Я поставила задачу: найти истинную причину, почему у меня не складываются отношения.

Сегодня эта причина для меня очевидна. Но тогда это был какой-то код, который я все никак не могла разгадать. И пока я не начала пытаться вскрыть этот код, именно пытаться, потому что технологии у меня не было, у меня вообще не было никаких шансов разобраться: а что же служит истинным триггером моего гнева, обид и депрессии?

В процессе работы со своим коучем я поняла: все мои плохие состояния были следствием одной единственной причины.

Причиной ложного убеждения, что Я НЕДОСТОЙНА ЛЮБВИ. Ведь один из двух самых близких людей бросил меня. А раз меня бросил папа, значит, бросит и мужчина. А это очень больно. Значит, Я БУДУ СЧАСТЛи́ВЕЕ ОДНА, ЧЕМ В ОТНОШЕНИЯХ.

Ведь моя мама была счастливее одна, чем с папой. И все отношения с мужчинами показывали мне, что они в основном лишь источник огромной боли.

Когда я откопала это убеждение, я была в шоке:

Как же я могу построить счастливые отношения, если в моей голове есть базовая установка: я счастливее одна, чем с мужчиной.

Я поняла: либо я перепишу свою историю, либо всю жизнь буду страдать от последствий детской травмы.

Отцы бывают разные. Кто-то вкладывает в ребенка всю жизнь, кто-то лишь дает ее. Мое право на любовь и на хорошие отношения не определяется тем, что сделал мой отец.

Затем я рассказала себе новую историю.

Во-первых, я поставила себя на место папы. Я знала, что он не плохой человек, ведь детское восприятие не обманешь. Как я ни старалась, я не могла найти ничего плохого, связанного с ним. Если бы он не любил меня, если бы от него веяло плохими намерениями, это было бы в моих воспоминаниях, но нет. Я помнила только светлое чувство, которое у меня связано с его образом.

Тогда у меня возникла мысль: какую же боль должен был пережить он, чтобы бросить свою семью? От каких плохих состояний он пытался убежать? Что он глушил в себе алкоголем? Какие обиды и страхи он носил в себе? Ведь, чтобы отказаться от любящей жены и от маленькой дочки, от мамы и сестры, которые остались в его родном городе, ему нужен был веский повод. Зависимость не рождается на пустом месте, это мы знаем. Она возникает на почве глубокой травмы, которую трудно исцелить.

Чаще всего человек не может выбраться из этого сам, только с помощью сильной духовной и эмоциональной поддержки, которой, по всей видимости, он в своей жизни не находил.

Наверняка он чувствовал большую потерю от того, что не мог быть рядом и смотреть, как я расту. Наверняка он страдал от того, что не мог оплачивать алименты. Наверняка он сильно переживал за то, что не смог дать мне практически ничего, кроме генов. Но как сказала мне однажды моя подруга-психолог: «Это все, что тебе было от него нужно».

И затем пришел инсайт: получается, что папа ДАЛ мне ВСЕ САМОЕ ЛУЧШЕЕ, что он имел, и ОГРАДИЛ меня от ВСЕГО САМОГО ХУДШЕГО. Он действительно дал мне прекрасные гены и пусть не часто, но был рядом первые годы моей жизни, которые формируют характер. Тогда он точно очень любил меня.

И возможно, именно потому, что мы не жили вместе, мне не передались его страдания. У меня нет склонности к алкоголю. Я не выросла с картинкой постоянно пьющего отца и страдающей от этого мамы.

И возможно, именно отсутствие отца дало мне энергию, чтобы найти способ заполнить пустоту, которая осталась после его ухода. Возможно, это во многом сподвигло меня на саморазвитие. Возможно, это самый мягкий вариант боли, который он мне мог дать, чтобы побудить меня искать ответы на сложные вопросы, и, если бы не этот комплекс неполноценности, я бы не стала тем, кем стала. Я бы не поехала в США, я бы не доказала себе, что достойна любви и признания, я бы не занялась самопознанием и психологией. Возможно, я не смогла бы потом помогать тысячам женщин.

В моей новой истории получилось, что папа сыграл одну из главных ролей в моей жизни, с одной стороны, дав мне жизнь, с другой – лишив меня самого главного – любви и защиты. И именно эта острая потребность в любви и защите привела меня к глубокому пониманию, что ни один человек, ни один материальный объект (дом, банковский счет), не даст тебе настоящую защиту. А эту защиту может дать только что-то более сильное и вечное. В моей жизни это мой духовный стержень.

Вот тогда моя история зазвучала по-новому.

Факт: папа ушел из моей жизни, когда мне было 4 года.

А значит: он дал мне все самое лучшее, оградив меня от всего самого худшего, связанного с ним.

Когда я это осознала, вся боль, обида и грусть исчезли. Это был еще один катарсис, после которого самая глубокая рана моего детства была исцелена. Я наконец-то освободилась от ложного убеждения, что я недостойна любви. Я освободилась от убеждения, что я счастливее одна. Я наполнилась бесконечным чувством благодарности к папе, и тогда на место ограничивающих убеждений пришли созидательные: я достойна любви и я достойна самых прекрасных отношений.

В этот момент я решила, что во время следующего визита в Россию я поеду к нему и выстрою с ним новые отношения, в которых не будет ничего, кроме любви и благодарности. Я знала, что он болеет, не любит лечиться и живет в крайне стесненных финансовых обстоятельствах. И мне захотелось позаботиться о нем так, как я забочусь о маме.

Когда мама приехала ко мне в Майами на зимние каникулы, я рассказала ей мою новую историю, и эта новая история помогла не только мне, но и ей посмотреть на свою жизнь в новом ракурсе. Она поддержала мое намерение соединиться с папой и построить отношения с братом.

Я предвкушала еще одну прекрасную главу в моей жизни. Главу, в которой я приезжаю к папе, с подарками, мы долго говорим и наконец-то соединяемся так, как должны: как отец и дочь, без шелухи комплексов и обид.

Но спустя две недели на мамин российский телефон поступил звонок. Это была родная сестра папы Ольга, с которой мама всегда поддерживала теплые отношения. Она сказала, что папа скончался.

В этот момент время остановилось. Ему было всего 63 года, и его жизнь закончилась. Мой шанс узнать его и помочь теперь упущен. Внутри тела образовался ком боли, который пульсировал от мысли: я не успела НИЧЕГО сделать для своего папы. Я НЕ УСПЕЛА сказать ему, что я благодарна за то, что он сделал для меня. Я НЕ УСПЕЛА подарить подарки. Я НЕ УСПЕЛА узнать его душу и помочь ему исцелить ее. И теперь такого шанса у меня не будет никогда.

Мы пошли с мамой в парк. Я смотрела на стаю пеликанов, парящих в небе, и представляла, как душа папы покидает эту землю. Ком боли все еще занимал большую часть моего тела, но вдруг я почувствовала, что внутри меня что-то отпускает. Я как будто освободилась от того, что всю мою сознательную жизнь причиняло мне страдания. Когда мы вернулись домой, я позвонила знакомой, занимающейся семейными расстановками. Она помогала мне разобраться в моих отношениях с родителями. Знакомая сказала: «Такое ощущение, что после того, как только ты его простила, его душа почувствовала облегчение, и он смог спокойно уйти».

В этот момент я поверила в то, что во мне не осталось никакой боли, связанной с папой.

У меня больше не было претензий к мужчинам. Все это пространство, которое раньше кровоточило обидами и комплексами, заполнилось любовью и благодарностью. Теперь я поверила, что смогу построить счастливые отношения.

Мне до сих пор больно от того, что я не успела. И мне хочется помочь всем, у кого сегодня не идеальные отношения с родителями, исцелить их до того, когда будет уже слишком поздно.

Сейчас у меня нет возможности внести какой-либо вклад в его жизнь, и лучшее, что я могу для него сделать:

• Быть самой счастливой в отношениях.

• Помогать другим женщинам исцелять их травмы.

• Помогать им выстраивать счастливые отношения.

За годы коучинга я поняла: почти у каждой женщины есть история из детства, которая породила ложные убеждения, а они стали причиной страданий. И каждой из нас имеет смысл увидеть в родителях не причину нашей боли, а таких же маленьких деток, какими были мы сами, так же как и мы испытывающих боль, переживающих страхи и комплексы, которые они унаследовали от своих родителей.

И мы можем взять ответственность за то, чтобы остановить цикл страданий в своем роду. Боль и обиды могут остановиться на нас и не идти дальше. Мы можем защитить наших детей и будущие поколения от той боли, которую нам передавали по наследству наши предки. Мы можем стать целителями своего рода.

Мне кажется, это лучшее, что мы в силах сделать для родителей, чтобы сохранить о них светлую память. Спасибо тебе за все, папа. Твоя боль остановилась на мне, она не пойдет дальше, она сгорела в пламени осознанности. Я люблю тебя.