Как только я получила свою первую зарплату, я начала ежемесячно откладывать 20 % на то, чтобы привезти маму в Америку. К октябрю я поняла, что справляюсь, и торжественно объявила Синтии:

– На Новый год к нам приедет моя мама!

Синтия заулыбалась, захлопала в ладоши и сказала:

– Тогда тебе пора обзавестись своим домом.

– Как своим? – меня внезапно начало подташнивать. – Синтия, все же так хорошо. Или я вам надоела? О, а давайте я вам буду платить аренду, теперь же у меня есть деньги.

Я уже затаривала холодильник раз в неделю, теперь могла платить и за жилье.

– Нет, милая. Ты встала на ноги. И птенцу пора выпорхнуть из гнезда. Я сделала это со всеми своими сыновьями. Ведь задача родителей – не создавать бесконечные ботанические условия для детей, а вовремя направить их в самостоятельную жизнь.

– Но Сиииинтия. Куда я поеду? Да у меня и времени-то нет переезжать. И денег еще нет на мебель и обустройство. Я только потратила свои первые два заработка, чтобы оплатить первый большой взнос за новую машину.

– Все сделаем постепенно. Я тебе помогу.

Спустя месяц я поселилась в элитном квартирном комплексе с красной черепичной крышей, фитнес-клубом, бассейном и джакузи после пятилетней череды общаг, дешевых дуплексов и квартир в беднейших американских районах. Как будто с «Лады Калины» сборки восьмидесятого года я пересела в новую «Тойоту Камри». Еще не «Порш», но уже гораздо лучше.

Помните трехкомнатную квартиру, в которой я жила с пятью африканками, когда училась в Наварро третий год? Она была больше общагой, чем квартирой. Мы жили мирно, но особенности их быта часто вызывали у меня предобморочное состояние. Соседки по традиции готовили в котле. У нас вечно пахло какими-то страшными жгучими приправами и пережаренным арахисовым маслом, в котором тушили курицу. Чтобы заглушить запахи кухни, они жгли благовония, после чего я лишалась способности ясно мыслить.

Мне было трудно принять их мировоззрение, быт, примитивный на мой слух разговорный язык с грубыми интонациями, пеструю одежду с оголенными животами и накрученными на волосы кусками ткани. И видимо, в какой-то момент они почувствовали мое отношение. Однажды одна из девушек произнесла: «Лиза, тебе нужно перестать вести себя как принцесса в нашей общей квартире. Мы приняли тебя как свою, как одну из нас. И ты либо перестанешь задирать нос, либо тебе придется уехать».

Когда я пожаловалась африканкам, как непросто мне быть здесь одной, без семьи и друзей, как часто я чувствую себя чужеродным телом в их слаженном организме, они разомлели. Я скинула бронь, и они заключили меня в свои жаркие африканские объятия.

В этот момент я почувствовала себя частью их племени.

К концу года мы стали почти семьей. Год жизни с ними научил меня строить отношения с людьми иной расы, религии и культурных традиций. Нет большего контраста для русской христианки, чем оказаться среди коренных африканок-мусульманок.

Вместе с дипломом я получила важный опыт налаживания отношений с окружающим миром, каким бы странным изначально он ни казался.

Спустя год я поселилась в небольшом темном доме, настолько потрепанном, как будто его построили в годы Великой Депрессии в США. Единственными преимуществами этого дома была отдельная комната, за которую я платила $150 в месяц, и лужайка заднего двора, метр на полтора. Но светлую лужайку вскоре оккупировала Люба и сделала ее личной курилкой. Так что из радостей у меня осталась только моя комната.

Мы не стали подругами, но как соседки уживались прекрасно до тех пор, пока в нашей жизни не появился тренер, в которого как позже выянилось, влюбились все мои соседки. Когда он начал ухаживать за мной, они объявили мне холодную войну. Они вели себя так, как будто я лично у каждой отбила любимого. Именно из этого дома я к нему и переехала.

И вот, после семи лет скитаний я очутилась в жилищном раю.

Моя двухкомнатная квартира была на втором этаже, с камином и большой лоджией с видом на парковку. Может, и не самый лучший вид, зато парковку украшали «БМВ», «Лексусы» и несколько деревьев. Все это мне нравилось созерцать по воскресеньям, когда я не бежала на работу.

Но американская мечта американской мечтой, а в глубине души я всегда была русской. И собиралась ей остаться. Сборники стихов Пушкина и Цветаевой, размещенные на книжной полке на уровне глаз (выше и ниже были всякие Брайаны Трейси и Стивены Кови), каждый день напоминали мне, who I, на самом деле, am. А маринованные помидоры в трехлитровых банках, гречка, алтайский мед, творог, кефир, красная икра, «Мишки на севере» и «Птичье молоко» – то, что мой бюджет наконец-то мог позволить, стали моими новыми мастхэвами. Я перестала предательски завтракать американской овсянкой и ужинать мексиканскими буррито.

Заселившись в новенькую квартиру, я решила и здесь проявить особенности национального характера и выстроить теплые отношения с соседями. Чтобы, как принято у нас, за солью в любое время суток.

Я прихватила «Мишек на севере» и пошла знакомиться. Соседкой в квартире напротив оказалась красивая стройная француженка Эллен. Она приехала в США, чтобы заниматься наукой. Мы сразу нашли общий язык.

А вот с соседом в нижней квартире не заладилось. Высокий симпатичный американец, которого я уже пару раз видела на парковке со своей лоджии, в отличие от Эллен встретил меня неприветливо. На мой восторг по случаю знакомства он хмуро пробурчал: «Май нейм из Джэк». Поняв, что соли Джэка мне не видать, я стремительно дала ему горсть конфет, помахала и ушла.

Ну и ладно. Буду дружить с Эллен, решила я. Но и тут мне не повезло. Эллен работала допоздна каждый вечер, а по выходным уезжала в Даллас к своему бойфренду.

И тут я впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему одинокой. Как человек, впервые попавший в люксовый номер 5-звездочного отеля, кайфует от махрового халата, тапочек, телефона в ванной и «Шампанского в номер!», так и я кайфовала от своего нового жилья. Я плавала, плавала, плавала в бесплатном бассейне. Сидела в джакузи по полчаса, закусывая прохладный рислинг бутербродом с красной икрой.

Но спустя две недели, только что приобретенная легкость бытия стала невыносимой. Я поняла, что мне не хватает общения. И всю эту радость я должна с кем-то разделить. Нужна была вечеринка. И я решила устроить новоселье, и пригласила всех своих друзей.

Но оставался один нюанс. Ведь в Америке, если ты нарушаешь спокойствие соседей после 10 вечера, не жди стука в стену или по трубе. Никто не будет ворчать и даже ругаться. Они просто по-тихому вызовут полицию. Даже не узнаешь, кто на тебя настучал. Это мне надо было предотвратить. И я снова пошла к соседям, только на этот раз с просьбой:

– Если мы будем слишком шуметь, пожалуйста, позвоните, постучите, как угодно донесите до меня, что мы вам мешаем. Не вызывайте полицию. У меня будут потом проблемы на работе. А еще лучше, приходите на парти!

Эллен обрадовалась приглашению и пообещала прийти вместе с бойфрендом. Следующим был американец снизу. Я заранее заготовила задабривающие слова, постучалась в дверь, но ее открыл другой мужчина. Тоже высокий и симпатичный. «Сосед съехал», – подумала я, и начала объяснять цель моего визита.

– А… – протянул сосед, – это ты, горячая русская штучка сверху.

Я немного смутилась и удивленно произнесла:

– Что ты имеешь ввиду?

– Мне брат про тебя уже рассказывал!

– Тот хмурый парень – твой брат?

– Да, просто в тот день ты разбудила его, когда он только лег спать после ночного перелета. А так он очень веселый. Вообще-то ты ему понравилась. Он все ждет, когда вы пересечетесь на лестнице. Только ему ничего не говори! Он меня убьет!

– Тогда оба приходите на вечеринку!

– Придем!

Братья оказались инженерами военной компании. Немного суровыми, но после пары бутылок пива раскрепостились и повеселели. Вместе с Эллен, ее бойфрендом и моими друзьями они зажигали до двух ночи.

На следующие утро между собиранием фантиков от «Мишек на севере» и приготовлением сырников я поняла, что теперь все на своих местах. У меня свое пространство, но я больше не изолирована. Мой первый этап по-настоящему взрослой, ответственной жизни наконец-то стал меня радовать.

Вечером я встретилась с другой американской семьей – Роном и Джиджи и рассказала им историю про Джэка.

– Горячая русская штучка сверху. Ха-ха-ха-ха, – рассмеялись они. – Теперь это твой новый никнейм!

Они не знали об особенностях моей самооценки. Уж кем, а горячей я себя никогда не считала. Когда мы попрощались и пошли к своим машинам, Рон прокричал мне вдогонку: «Горячая русская штучка! Вот так ты должна назвать свою книгу».

– Но я же никакая и не горячая! – прокричала я им в ответ.

– Ну, раз уж тебя так назвали, придется ею стать!

Я села в машину и подумала: «Единственное, что из этого реально правдиво, – то, что я русская. Какая горячая? Какая штучка? С другой стороны, я вырвалась из провинции, превозмогла массу ограничений, получила возможности, о которых другие люди только мечтают. Я своими руками создала свой новый мир.

Этап общаг и студенческой бедности закончен, я работаю в лучшей компании, мой бойфренд – мультимиллионер. Может быть, пора поверить в себя и стать наконец-то такой, какой меня видят другие?

Может быть, это и есть мое новое будущее?