Глава 13.
Мысли в голове Ката не могли угнать друг за другом.
- Ракета? - глупо переспросил он.
Губы брата Аннара превратились в тонкую бледную полоску, едва выделяющуюся на желтом лице.
- Ракета, послушник. Система “Платан-3”, с ядерной боеголовкой. Одной ракеты хватит чтобы превратить пустыню в стекло в радиусе пятидесяти километров.
- Откуда… - голос показался незнакомым. Оглянувшись, Кат увидел, что это Денис, - Откуда ракеты? Ведь их давно нет…
Он был бледен, но держался с достоинством, словно говорил с отцом Никитием и братом Аннаром на равных. Карабин по-прежнему висел у него за спиной.
Отец Никитий перевел на него взгляд. В его глазах не было удивления или раздражения.
- Место, где мы сейчас находимся - дублирующий терминал пускового устройства, - спокойно и буднично пояснил он, - Он был построен для того, чтобы дублировать команды для пусковых шахт, если в штабе ошибутся или замешкаются. Этот терминал сослужит нам последнюю службу. Мы нашли ее недавно, месяца два назад - один из разведчиков прочесывал местность в этом районе и наткнулся на станцию. Мы сразу поняли, что это осталось в Прошлых Времен, с тех пор, когда оружия было гораздо больше и оно было смертоносней. Прошлые Времена истребили себя, но оставили наследство… Очень большое наследство. Ракет хватает, они спрятаны повсюду - в пустыне, в горах, некоторые даже на дне реки… Ждут своего часа, ждут, когда кто-то введет код запуска и выпустит их на волю…
Он с трудом встал, лицо покраснело, на висках выступили жилы. Он был стар, слишком, чересчур стар. И постарел он всего за месяц.
- Это Армагеддон, ребята. Последнее, что случится в этом мире.
- Вы запустите их? - Кат не верил своим ушам, - Но ведь погибнут люди…
- Не люди, Кат, - мягко поправил старик, - Слуги Дьявола. В них нет веры, они лишь обуза, гниющий мусор на пути слуг Господних. Чтобы построить новый дом надо заложить крепкий фундамент, на старом и хлипком ничего не выстроишь.
- Но погибнут и другие!
Брат Аннар отвернулся, словно необходимость терпеть послушника вызывала у него отвращение. Да, скорей всего так и было - куда охотней он отвесил бы пощечину и велел заткнуться и слушать приказы. Но перечить отцу Никитию не мог. Он был настоящим псом войны, а псы, пусть и самые свирепые, не могут ослушаться хозяев.
- Да, это так. Увы, кто-то всегда должен платить, счастья не достается само по себе, не спускается с неба. Божью благодать надо заслужить, выстрадать…
- Так нельзя! - Кат почувствовал, как срывается голос, - Вы не можете так сделать…
- Не только могу, но и должен. Слуги Дьявола должны понести наказание, заслуженное и справедливое. Не бойся, у них нет душ, нет и страха. Они просто исчезнут, растворятся, как дурной сон. А Орден уцелеет и поднимется, расширяя веру и послушание Господу по всему миру. Наступит новая жизнь, жизнь, в которой тебе уже не понадобится автомат…
Его голос успокаивал, гипнотизировал. Самое ужасное было в том, что он был абсолютно прав.
Кат все еще пытался спорить. Уже по инерции, уступая, словно специально позволяя себя уговорить.
- Господь учил прощать… Нельзя так, чтоб… всех…
- Кат… - отец мягко улыбнулся и положил руку ему на плечо, - Я знаю, что ты уже не ребенок, ты должен понять. Да, самое главное и самое ценное - это любовь. Мы учим любви, учим любить Господа и ближнего своего, но любовь наша - это как вода. Она проникает к корням и питает их. Из этих корней вырастают красивейшие цветы, - голос его стал тих и задумчив, - Но так бывает не всегда, мой мальчик, далеко не всегда. Иногда корень болен, той болезнью, от которой вода на спасет. Можно носить ее ведрами, но корень захлебнется и погибнет, потому что не может ее принять. В этом случае его надо лечить. В нашем мире слишком много зла, слишком много несправедливости, горечи и несчастий. Любовь делает чудеса, но чудо надо строить на новом месте, на новом фундаменте… Ты меня понимаешь?
Кат кивнул, не поднимая глаз. Ему было стыдно за себя.
- Это рассказы для детей.
Голос обжег, словно струя пламени из огнемета. Знакомый, очень знакомый голос.
Денис стоял в нескольких метрах от отца Никития и на его лице было отвращение и насмешка.
- Вы говорите с ним, как с ребенком, но он уже не ребенок.
Брат Аннар еще не начал двигаться, лишь как-то неуловимо обозначил движение, но отец Никитий пристально посмотрел ему в глаза и монах не сдвинулся с места.
- Что ты имеешь в виду, сын мой?
Денис зло усмехнулся. Кат с ужасом понял, что он не боится. Этот парень свое уже отбоялся. Наверно, навсегда.
- Я вам не сын, мой отец умер от рук слуг Ордена. Его застрелили такие же мальчишки, как и те, голову которым вы туманите своей ложью. То, что вы говорите - ужасная, мерзкая, гадкая ложь!
- Тише, - попросил старик, - Я хочу выслушать тебя. В чем я не прав?
- Вы говорите о любви, хотя понятия не имеете, что это! Как может любить убийца и палач? Вы прикрываете убийства именем Божьим, отказываетесь признаться даже сами себе!
- Бог - это не добрая фея иногда он должен быть и жесток…
- Мой Бог не такой! Мой Бог добрый!..
Отец Никитий вздрогнул, в его глазах словно промелькнула крошечная молния, не больше булавочной головки.
- Ты впал в ересь, сын мой, - сказал он глухо, продолжая держать руку на плече Ката, - Тебе много пришлось пережить и через многое пройти, но ты все еще ребенок, а в детстве вещи всегда кажутся иными. Ты сейчас думаешь, что говоришь правду, веришь в это… Не один год пройдет, прежде чем ты сможешь понять всю необходимость того, что вершит Орден. Дети всегда считают, что можно что-то угодно сделать мирно, без боли, чтоб никто не пострадал и всем было хорошо. Глаза открываются лишь потом…
Денис усмехнулся ему в лицо.
- Не пытайтесь запудрить мне мозги, как делаете это вашим послушникам! - воскликнул он, - Я повторяю - вы убийца, а убийца не имеет права рассуждать о любви и очищать землю…
Брат Аннар поднял бровь. Лицо ястреба оставалось бестрастным, но в стальных глазах играл огонь.
”Он фанатик, - с ужасом понял Кат, - он настоящий фанатик. Он убьет его.”
- Отец? Позволь, я.
- Нет, - отец Никитий поднял свободную руку, - Пусть говорит.
Денис облизнул губы, покосился на Ката и в его взгляде на мгновенье появилась жалость.
- Вы отправили детей с оружием в руках чтобы они погибали, отправили их почти на верную смерть! - закричал он, сжимая кулаки, - Я вас ненавижу, вы мерзкий мутант, паук, прячущийся под землей! Сколько человек вы убили? Сто? Двести? Миллион? Скольких из них вы отослали на убой? Как вы смеете после этого говорить о любви!
И тут случилось что-то странное. Отец Никитий опустил голову и глубоко вздохнул. Кат хотел отстраниться, но старческая рука рука тяжело лежала у него на плече. Слабая, покрытая пятнами пигментных отслоений, она держалась за него из последних сил.
- Смерть одного человека стоит жизни сотни, - сказал наконец он, поднимая голову, глаза его влажно блестели, - Хорошая жизнь - это не товар на полке, за нее надо платить.
- Какую цену? Какая цена тебя устроит? Сколько человек должно умереть для того чтобы один мог жить? Это решаешь ты! Ты убьешь столько, сколько захочешь…
- Я никого не убиваю, сын мой. В каждом из моих братьев и послушников те же чувства, что и во мне. Нас объединяет одна воля, воля Господа…
- Чушь собачья… - Денис вдруг перестал кричать. Теперь он говорил тихо и в его словах была усталая горечь, - Сколько мальчишек ты отправил чтобы узнать код? Неужели только отряд брата Криса? Сколько из них попали под пули для того чтобы на их костях ты строил лучший мир? Мир любви строят не из мертвецов, отец…
- Восемь… - вдруг глухо и отчетливо сказал отец Никитий. Взгляд его был неестественно неподвижен, глаза не моргали, а пальцы перестали дрожать. “Он переступил через черту”, - с ужасом понял Кат.
- Восемь человек? - Денис покачал головой, - Это не ваш масштаб.
- Восемь… восемь машин… - сказал старик мертвым безжизненным голосом, - мы не знали, где брешь у неприятеля, пришлось рискнуть…
Тишина в комнате стояла такая, что можно было слышать дыхание четырех человек. Денис шмыгнул носом, огляделся, словно не веря, что одержал победу, и потянул из-за спины карабин.
- Никакого кода вы не получите, - сказал он неожиданно твердым и взрослым голосом, прижимая приклад к плечу. Блестящий ствол уставился точно между лопаток брату Аннару, - Армагеддон перенесен.
Брат Аннар даже не пошевелился. Его стальные глаза затуманились.
- Денис! - Кат двинулся к нему, но черный глаз ствола уставился ему в лицо.
Ничего не понимая, он замер, не сделав и шага.
- Нет, брат, - Денис покачал головой и лед в его глазах закипел, - Стой на месте, я не могу рисковать. Извини, но если ты сделаешь шаг, я выстрелю.
- Денис, ты чего? - прошептал Кат.
- Ничего, - ствол не дрожал, он был в сильных и умелых руках, - Я не могу тебе верить, старик слишком долго тебя обманывал, слишком много дряни в тебя впихнул. Я не могу рисковать, извини. Думаю, сейчас мы с тобой просто выйдем отсюда, а это крапивное семя, - он кивнул на брата Аннара и отца Никития, - Останется здесь. У меня нет достаточно высокой идеи чтобы оправдать их убийство. Пойдем!
- Далеко вам не уйти, - спокойно заметил брат Аннар, не поворачиваясь, - Здесь открытое место.
- Плевать я хотел на ваши пулеметы! - Денис перехватил карабин поудобней, покосился на Ката, - Пошли…
Отец Никитий медленно сел на лежанку, закрыл руками лицо. Он походил на статую, памятник бедному умирающему старику. Кат посмотрел на него, перевел взгляд на брата Аннара. И увидел в стальных глазах такое, что его напугало.
- Ден, осторожней…
Вчерашний мальчишка с синими глазами потерял слишком много времени.
Он уже не верил в слова, он верил лишь в себя и могущество своего ружья, поэтому было слишком поздно. Кат не успел увидеть движения, лишь услышал тонкий вскрик и звон отлетевшего в сторону карабина. Потом брат Аннар ударил еще, на этот раз медленней, словно смакуя расправу. Его кулак врезался в живот Дену и безбожник отлетел к стене, ударился об нее, захрипел и обмяк. Из его открытого рта тонкой струйкой стекала на каменный пол густая кровь. Кат бросился к нему, но что-то железное, холодное и очень острое впилось ему в руку. Это был брат Аннар. На его беспристрастном лице не было эмоций, он просто смотрел. Мертвые глаза вывернули душу наизнанку, выпотрошили ее и разорвали на части.
Его дыхание даже не участилось.
- Пейзанин? - спокойно спросил он, глядя ему в глаза, - Встретил в деревне?
Кат попытался вырваться, но с таким же успехом он мог оторвать себе руку - стальные пальцы монаха впились намертво.
- Код.
Ни слова больше. Брат Аннар не нуждался в длинных речах, аргументах и прочей словесной шелухе, он говорил сухо и по существу. Кат понял - он тоже зашел слишком далеко и ни перед чем не остановится. Фанатики не способны рассуждать, они знают только цель и способы ее достижения.
- Нет, - на удивление голос не подвел, звучал ровно, - Иди к черту, брат.
Брат Аннар пожал плечами и повернулся к неподвижному отцу Никитию.
- Отец!
Тот не ответил. Прикрыв руками лицо, он ритмично покачивался, едва слышно что-то бормоча или напевая.
- Отец, тут требуются более жесткие меры.
- Будешь его пытать? - отец Никитий неожиданно поднял лицо. Лицо мертвого, но еще не похороненного человека. Глаза уже остановились, в них не было никаких эмоций, но голос звучал громко и звучно, как в те дни, когда он читал проповеди в храме или совершал инструктаж.
- Если понадобится, - невозмутимо отозвался Аннар, - На карту поставлено слишком многое.
- Да… Ты прав, слишком.
- Поговорите с ним.
- Нет, - Кат покачал головой, страха он не чувствовал, - Ничего не выйдет. Можете меня пытать, если надо. Код вы не узнаете.
- Что ж… - брат Аннар холодно улыбнулся, - Ты сам…
- Отпусти его, Аннар, - отец Никитий смотрел ему в глаза, - Отпусти пацана. Он прав, а мы с тобой всегда были дураками.
- Что? - даже прирожденный воин с ястребиным лицом оказывается, умел удивляться.
- Отпусти его. У меня была мерзкая жизнь, но иногда приходится и признавать ошибки… Отпусти его, пусть уходят.
- Но как же… Как же код? - брат Аннар растерялся настолько, что отпустил Ката, - Без него план невыполним!
- Да, - кивнул старик, - Я знаю. Отпусти его. Армагеддон отменяется. Это мое слово.
- Ты… ты отказываешься?
- Да, - голос старика был тверд и решителен, - Я отказываюсь.
Брат Аннар неровно задышал, в горле у него что-то глухо заклекотало.
- Верно ли я слышу? - нарочито тихо спросил он, - Может ли быть такое, что я ослышался.
- Нет, ты все услышал правильно. Я отказываюсь.
Тишина казалась густой и плотной.
- Почему?
Отец Никитий прикрыл глаза и судорожно вздохнул. На какую-то секунду Кату показалось, что сейчас он умрет и кожа на его лице разгладится, а глаза застынут. Но глава Ордена не собирался уходить из этого мира.
- Я слишком часто видел эти глаза… - пробормотал он, - Фальшивые глаза… Хватит, это мое слово.
- Я тебя не понимаю…
- Этого и не требуется. Своей властью я приказываю тебе отпустить мальчишек. Тех, что внизу - тоже.
- Отец… - в голосе брата Аннара появилось что-то новое, - Я помню, как ты учил нас пресекать ересь. Много, очень много лет назад, когда я был еще молодым послушником. Ты учил, что злу нельзя давать спуска, его надо преследовать и уничтожать, везде, где можно найти.
- Это так.
- А еще ты говорил, что зло часто скрывается под фальшивыми личинами, давит на жалость и любовь.
- Да, так я говорил.
- Ты и сейчас так считаешь?
- Конечно.
Кат увидел, как слабая рука отца Никития медленно, еле двигаясь, ползет к слегка оттопыренному карману робы и ныряет в него. Возможно, ему показалось, но под пальцами блеснул металл.
- Хорошо, - бесстрастно сказал брат Аннар и черты его лица на мгновенье словно стали еще острее, чем обычно - Я рад, что поступаю согласно твоим заповедям.
В его руке неожиданно что-то взорвалось и по комнате поплыл горький пороховой дым. Не веря своим глазам, Кат увидел, как дернулся отец Никитий и как из-под его руки, прижатой к груди, потекло что-то густое и темное. Широко раскрыв глаза, он удивленно посмотрел на рваную дырку в робе и резко вздохнул, отчего вены на висках напряглись еще сильнее. Удивление было его последним чувством в этом мире - прижав обе руки к ране, он стал заваливаться на спину и растянулся на лежанке. Только спустя некоторое время до Ката дошло, что он мертв.
- Слуги Дьявола иногда слишком хорошо маскируются, - заметил Аннар, держа в опущенной руке все еще дымящийся пистолет. Никакой человек не смог бы достать оружие так быстро, но он был большим, нежели просто человек.
Кат рванулся в сторону, пригнулся и ударил, метя в солнечное сплетение. Он делал все быстро, как учили на занятиях, и сильно. Но он бы всего лишь человеком.
В кулаке вспыхнула шаровая молния боли, быстро побежавшая вниз к локтю. Сдерживая рвущийся крик, Кат ударил ногой, но удар ушел в пустоту. Про висящий на поясе нож брат Аннар вспомнил раньше него.
- Неплохо, - оценил он, не глядя отбрасывая нож, - Быстро двигаешься. Но недостаточно.
Кат схватил его за холодную каменную руку, подпрыгнул, группируясь в полете и распрямляя ногу. Монах просто отвесил ему звонкую оплеуху. Совсем такую, как в те разы, когда послушник Кат неправильно ставил растяжку или медленно разбирал автомат. Этой оплеухи хватило чтобы растянуться на полу. Перед глазами замельтешили разноцветные стрекозы, щеку словно облили кислотой. Но сдаться он уже не мог.
- Смелее.
Он вскочил. Быстрее, чем на любой из тренировок, почти мгновенно. Бросился в атаку, не тратя времени на боевую стойку.
И снова удар ушел в пустоту. Монах словно стоял на месте и почти не двигался, но он был призраком во плоти.
- Когда-то я говорил вам… - брат Аннар легко парировал удар ногой, плавно ушел в сторону, - Нельзя рассчитывать на оружие. Оружие может подвести, отказать в тот самый момент, когда оно надо. Оно может сломаться, испортиться, у него могут кончиться патроны…
Кат сделал финт и неожиданно даже для самого себя ударил, метя кулаком в кадык и одновременно - ногой в колено. На этот раз успех был ближе - он почувствовал костяшками пальцев край робы.
- Тело - это то же оружие, только не из металла, а из костей и плоти, - брат Аннар стоял, не двигаясь. Даже руки опущены, - Следовательно, оно тоже может подвести. Как раз в ту минуту, когда оно надо. Настоящее оружие - это ты сам, а вовсе не твои мышцы и реакция…
Только оказавшись на полу, Кат понял, что это был удар. Скорей всего, рукой, но даже в этом он уверен не был. Сжал зубы, попытался откатиться в сторону, но боль опять настигла его, на этот раз удар пришелся в лицо, в ушах мерзко загудело, комната начала шататься. Приближающегося брата Аннара он видел смутно.
- Код.
- Нет… - процедил Кат, с трудом поднимаясь и мотая головой.
Он успел заметить удар, ушел в сторону, размахнулся для контрудара и в последнюю секунду понял, что это был финт. Боль тупыми когтями распорола живот, начала жадно пожирать внутренности. Кат не выдержал, застонал. Теперь он лежал возле тела отца Никития. Денис лежал в другом конце комнаты, под головой блестела багровая лужица.
Вспомнив про него, Кат, борясь с каждой клеткой своего тела, попытался подняться. Но брат Аннар был все равно быстрее. Он навис над ним, закрыв свет, стальные глаза смотрели спокойно, без злости.
- Код.
Кат промолчал.
- Мальчишка! - лицо монаха приблизилось к нему, - Ты знаешь, что от тебя зависит? Ты можешь уничтожить зло всего одним словом. Назови код - и все станет иначе.
- Нет, - кровь из разбитых губ текла в рот, говорить было трудно, - Ничего ты не получишь.
Денис тихо застонал, рука чуть шевельнулась. Брат Аннар не заметил этого.
Или сделал вид, что не заметил.
В любом случае надо отвлечь его внимание.
- Зло нельзя победить злом, а грех - огнем… - прошептал Кат, глядя на монаха снизу вверх, - Ты убийца, а не слуга Господа.
- Победить жестокое зло может лишь более жестокое добро, - заметил Аннар. Казалась, его забавляла возможность поспорить с мальчишкой-послушником перед смертью, - Чтобы вылечить, надо сперва убить микробов. Или ты и их предпочитаешь любить?
Денис снова застонал, на этот раз громче.
- Моя цель - не убийство. Моя цель - жизнь.
- Зло можно прощать лишь до определенного предела. Тебе известно, что стало с Базой?
На мгновенье Кат почувствовал, как тело изнутри окатило холодом.
- Нет.
- Базы больше нет. Все, конец.
- Как…
- Мы держались две недели. Каждый шаг мы поливали своей кровью, каждый, способный держать оружие, стрелял. Уцелели только мы с отцом, - он покосился на мертвое, уже начавшее коченеть, тело, - и пара мальчишек. Остальных расстреляли или забросали гранатами. С нами не пытались говорить, они даже не шли на переговоры…
- Мы тоже, - тихо сказал Кат, - Мы тоже никогда не шли. Они принимали нас за диких зверей, фанатиков, людоедов. И они были отчасти правы. Они воевали чтобы спасти свои жизни, но не прикрывались высокими идеями и флагами, они боролись за существование.
- Пустая болтовня, - усмехнулся Аннар, - Ты не знаешь, что сказать.
Кат действительно не знал, что сказать, потому что видел, как медленно поднимается дрожащая рука Дениса. Надо было срочно что-то сказать, отвлечь внимание.
Но этого не потребовалось. Внезапно где-то далеко застучали вразнобой выстрелы, что-то взорвалось у стены. В ответ загрохотал пулемет. Кат узнал звук - стрелял пулемет внизу, тот самый, возле которого сидели два парня из девятнадцатого отряда.
Два маленьких щенка, отважных и верящих в торжество всемирного добра, они верили в правоту всемогущего добра и не колебались.
Аннар на мгновенье окаменел, шагнул к стене. Решетка интеркома ожила.
- Это я. В чем дело? - жестко спросил он.
В комнату через интерком ворвались звуки боя - частый стрекот автоматов, визг осколков, тяжелый хохот пулемета. Кто-то кричал, но слов разобрать было нельзя. Голоса были незнакомыми.
- Дикие! - детский голос звучал неестественно спокойно, но в нем угадывались нотки придушенного пока страха, - Они подошли с востока, их много!
- Положение!
- Их очень много, есть машины, тяжелые пулеметы… Леню убили почти сразу… Я… я…
Мальчишка вдруг как-то очень резко выдохнул и интерком затрещал, словно говоривший припал к нему лицом.
- Брат… Простите. Именем Господа.
Брат Аннар отпустил клавишу и звуки боя стали тише. Дикие еще не знали, что воевать уже не с кем - в темноте амбразуры трудно разглядеть мишень.
На другом конце комнаты Денис поднял голову и его глаза беспомощно заморгали. Кат молился чтобы он не застонал - тогда все кончено.
- Все, брат, ты не успел. Диких гораздо больше, чем ты думаешь, они пришли из пустыни. Даже если ты уничтожишь Армию, тебе одному с ними не справиться. Это конец Ордена.
Лицо монаха по-прежнему было бесстрастно. Этот человек не умел чувствовать, он умел только воевать. И не знал, что такое поражение.
- Это ничего не меняет. Последнюю ракету я запущу прямо сюда. Орден возродится, Господь не оставит нас без присмотра.
Кат понял - это не блеф.
- Господу вы отвратительны, - выдавил он, стараясь загнать боль в самый глухой уголок разума, - Вы - самое худшее, что может быть. Убийцы, прикрывающиеся его именем…
Его слова прервал выстрел. Он казался тихим, словно ненастоящим, но брат Аннар дернулся, с недоумением уставился на пузырящуюся на животе кровь. На мгновенье в его лице появилось что-то человеческое. Возможно, боль или страх.
Но только на мгновенье.
Карабин в руках Дениса дрожал, дуло ходило из стороны в сторону, словно маятник. Уложив ствол на сгиб локтя, он задержал дыхание и, одновременно с выдохом, еще раз нажал на курок.
Выстрела не было.
Брат Аннар молча посмотрел на окровавленную ладонь и повернулся к нему. Его лицо было немного бледнее, чем обычно. Крупные капли крови методично падали вниз и растекались багровыми кляксами.
Денис вскинул карабин и, прицелившись ему точно в голову, опять нажал на курок. Он уже все понял, но палец машинально раз за разом нажимал на спуск. Тишина, казалось, смеется над ним.
Выстрелы снаружи стали стихать.
- Сопляк… - голос брата Аннара ничуть не изменился, все такой же неживой и холодный, - Для того, чтобы оружие стреляло, его надо чистить. А в пустыне это рекомендуется делать еще чаще.
Не веря своим глазам, Кат смотрел, как монах, не обращая внимания на остающийся за ним багровый след, движется к безбожнику. Денис попытался передернуть затвор, но поздно - брат Аннар одним движением выбил оружие из его рук, оно звякнуло и откатилось в сторону. Пистолет в его руке стал подниматься. Слишком медленно, слишком картинно.
- Не стреляй, гад! - закричал Кат, сжимая кулаки, - Не стреляй!
На ястребином лице Аннар появилась тонкая улыбка.
- На этот раз я тебе не завидую, - сказал он, одной рукой зажимая истекающую кровью рану в центре живота, другой приставляя пистолет к голове Дениса, - Я понял, чего ты боишься. Не смерти, нет. За свою жизнь ты уже не боишься, это я сразу понял, как только посмотрел в глаза. А за его жизнь - да.
- Не надо…
- У тебя пять секунд. И они уже пошли.
Ствол чуть качнулся, уперевшись в висок. Денис зло мотнул головой, но лишь заработал крепкую затрещину.
- Один.
Кат понял, что это конец. На душе стало горько и пусто. Как говорил сам Денис, сколько человек должно умереть для того, чтобы жил один? Сотня? Две сотни? Миллион?
Теперь решать должен он, бывший послушник Ордена Кат. Сколько человек должно умереть чтобы жил Денис?
- Два.
Голос был беспристрастен, как время, как судьба. Он отмерял секунды, как часы - песчинки.
Кат попытался встать, но боль в животе вспыхнула настолько сильно, что он без сил рухнул прямо на тело отца Никития.
- Три.
- Не надо! Пожалуйста!
Брат Аннар покачал головой. Он был бомбой с уже тлеющим фитилем и ничто на свете не могло его остановить.
Неожиданно рука Ката наткнулась на что-то твердое за спиной. Вначале ему показалось, что это рука отца Никития и лишь долей секунды позже он понял, что тело не может быть настолько твердым и холодным.
- Четыре.
- Я скажу! - закричал Кат. Делая вид, что пытается встать, он осторожно переместился в сторону, прикрывая возящуюся за спиной руку. Упрямый металл цеплялся за робу, не хотел подчиняться.
Брат Аннар заметно заколебался.
Кат похолодел, потому что ему показалось, будто его хитрость разгадана. Но нет, брат Аннар опустил руку с пистолетом. С хищного лица взирали жесткие стальные глаза.
- Ты скажешь код?
Кат понимал, что не успеет. Ни у кого в мире нет таких сверхчеловеческих рефлексов, как у Аннара. Он ранен, но этого даже не замечает. Он убьет их обоих еще прежде, чем…
- Да.
Он собрал в себе всю ненависть до капли, весь страх до крохи, всю обреченность. Стальные глаза убийцы не должны понять истинную суть его намерений.
- Говори.
- Три, два, два, один… - Кат сделал вид, будто напрягает память, - Девять, ноль, один, семь, четыре, семь.
Брат Аннар был непобедим. У него не было оружия, он сам был оружием. Самым совершенным, самым смертоносным в мире оружием. Его тело было хоть и тренировано, но бренно, настоящее оружие - он сам, его душа, его вера в собственную правоту, уверенность в себе. Все то, что отличает фанатика от обычного человека.
- Хорошо, - брат Аннар шагнул к нему, изучая его лицо мертвыми глазами, - Я поверю тебе. Но знай, что Дьявол будет жрать тебя по частям, если ты обманул.
- Дьявол - это ты!
- Что?..
В эту последнюю секунду его лицо стало почти человеческим. С него исчезла вечная макса безразличия, холодной отрешенности профессионального убийцы. Целую секунду брат Ордена Аннар был почти человеком.
Эта секунда решила все.
Пуля вошла не в лоб, как метил Кат, а некрасиво, в скулу, чуть пониже правого глаза. Брызги крови украсили веки, оросили желтую кожу цвета пергамента частыми крапинками.
- Э… - брат Аннар пошатнулся и выронил пистолет. Его глаза расширились, рот приоткрылся, - Это…
Кат выстрелил еще раз, тщательно прицелившись. Небольшой хромированный револьвер отца Никития подбросило в руке и на лице брата Аннара возникла еще одна дырка, точно посреди высокого лба.
Тело нелепо дернулось в сторону, наткнулось на стену и, оставляя красные потеки на гладкой металлической стене, медленно, словно в замедленной съемке, сползло вниз и застыло, раскинув руки и задрав голову.
Брат Аннар больше не вызывал страха, скорее, жалость, как к поломанной кукле.
Только в смерти он наконец стал человеком.
Секунд десять Кат смотрел на него, потом медленно, держась за стену, сантиметр за сантиметром встал.
Отец Никитий удивленно смотрел на него снизу, взгляд остановившихся глаз был невыносим. Кат машинально перекрестился.
Денис по-прежнему сидел в противоположном конце комнаты. Глядя на неподвижное тело у стены, он неуверенно улыбнулся и приложил ладонь к окровавленной голове. Смотрел он неуверенно, зрение восстановилось еще не полностью.
Снаружи что-то взорвалось, по решетке окна забарабанили осколки.
Денис потряс головой, осторожно стер с лица запекшуюся кровь.
- Все?
- Да, - также кратко ответил Кат, - Все. Идти можешь?
- Наверно, - он не сделал даже попытки подняться, - Как это ты его?
- Стрелял быстро.
- Врешь. Я видел, с какой скоростью он двигается. Он выстрелил бы первым.
- Ладно, - Кат сел рядом, положил на колени заклинивший карабин, - Если честно, я просто на секунду поколебал его уверенность, оставил его на секунду без самого главного оружия. А без него он стал человеком… Совсем на чуть-чуть, но стал.
- Не понял, - признался Денис, - Потом объяснишь, ладно?
- Точно, времени нет.
Стрельба была редкой, больше для виду - Дикие уже сообразили, что отпора им никто не дает и методично обрабатывали бойницы, прикрывая, видимо, подбирающихся ко входу бойцов.
Сколько времени им понадобится чтобы взорвать дверь и ворваться внутрь?
- Что будем делать?
- Еще не знаю, - Кат пожал плечами и поморщился от резкой боли, - Ты умеешь пользовать длинноволновым передатчиком?
- Теоретически - да. А что?
- То, что ты сейчас идешь его искать, он должен быть здесь. Если ты его найдешь, если сумеешь им воспользоваться, если Армия нас услышит, поверит тебе…
- Армия?
- …и решит помочь… Если их вертолеты будут в исправности, пилоты здоровы, а топлива хватит, если они успеют часов за десять добраться от Базы сюда, если мы сможем продержаться это время…
- Не слишком ли много “если”?
- Какая разница?
Они поднялись одновременно. Сделали по шагу в разные стороны и также одновременно остановились.
- Кат… - Денис нерешительно посмотрел ему в глаза, - Брат… Предположим, все твои “если” сбудутся, что тогда?
- Не знаю. Какая разница?
- Для меня - большая. Что будет дальше, Кат?
Кат попытался представить, но не смог. Трудно было представить будущее без оружия в руках, без опасностей, поджидающих на каждом шагу, без привычной щекотки адреналина в крови. Поэтому он сказал первое, что пришло на ум.
- Стану учителем. Буду обучать детей буквам и молитвам.
Денис покачал головой.
- Не думаю, что из тебя получится наставник, брат.
- Тогда стану странствующим проповедником или отшельником… Еще можно диктатором - пригрожу, что уничтожу половину мира, если люди не будут жить в дружбе и согласии.
- Такого не бывает… - тихо сказал Денис.
- Будет. Завтра. Или через десять веков. Но когда-нибудь будет, верно?
- Ты веришь в это?
- Да, верю. Мне кажется, это главное. Верить. Просто верить.
- А что мы будем делать потом?
- Потом? - Кат попытался улыбнуться. У него это даже получилось, - Разве это важно? У нас ведь еще вся жизнь впереди, если подумать…
- Ладно, думай, - засмеялся Денис и исчез за дверью. Несколько секунд были слышны его шаги, потом они затихли.
Кат задумчиво передернул затвор карабина, закинул оружие за плечо и, пройдя через коридор, медленно стал спускаться по лестнице.
Он не знал, сколько времени ему отмерено, но знал, что за это время ему надо очень многое понять и очень многому научиться. Спускаясь по ступеням, он думал. Думал о том, что, быть может, когда-то звезды посмотрят с небес на землю и увидят совсем не то, что видят сейчас.
- Мы ведь хорошие… - прошептал он, представляя, как убеждает самую упрямую звезду, - Может, чуть наглые, самоуверенные и заносчивые, но хорошие. Дайте нам шанс, дайте нам возможность стать людьми. Верьте в нас! Ведь вера так много значит… И к черту мораторий!
Подходящее место нашлось почти сразу. Он подтащил поближе ящик с патронами, высунул ствол пулемета в амбразуру и дал первую очередь. Люди в камуфляжных комбинезонах попадали в песок, нестройно ответили выстрелами, выбив каменную крошку из стены.
Кат улыбнулся, дал еще одну очередь и сменил позицию.
Времени чтоб поразмыслить оставалось еще много.
Патронов тоже.
июль 2002 - январь 2003
Одесса
notes
