У меня был киоск одежды, когда я собирала вместе X-Ray Spex. До этого я работала продавцом, и потом в один прекрасный вечер я уже в студии записываю демо. Мне надоела ежедневная работа, и я занялась модой на Бофор Маркет. Дело шло неплохо — я не говорю о деньгах, просто это значило, что у меня наконец появилась масса сценической одежды. Потом я начала играть в клубе Man in the Moon, который находился рядом с моим магазинчиком одежды. Я записывала демо на GTO и думала, что пришло время двигаться вперед.

Мне нужна была группа. Я довольно быстро нашла свой стиль. Мы носили такую одежду и до панка. Мы покупали шмотки на блошиных рынках и комбинировали все вместе, создавая свой стиль, чтобы не быть похожим на других. У меня были длинные волосы, поэтому я была похожа на маленького Марка Болана — так это выглядело. С приходом панк-рока я обрезала волосы перед тем, как пойти в Roxy. Я постригла их в парикмахерской на Кингз Роуд. На тот момент моя манера одеваться выглядела очень оригинально. Я познакомилась со студенткой колледжа моды, и она шила мне одежду — кое-что я шила сама, либо носила ее вещи. Ее вещи были отличными, навеянные Боуи и «Space Oddity» — она делала такие странные платья на странных застежках. Я их продавала для нее в своем магазинчике и в результате стала носить их сама. Она приходила на концерты и приносила новые шмотки. Я не знаю, сколько она получала, но мы постоянно демонстрировали ее вещи на сцене. Она сидела дома у швейной машины и шила одежду. Иногда я просила ее сшить что-нибудь по моим рисункам.

Денег не было, поэтому мы покупали вещи в благотворительных магазинах, а потом ставили на них заплаты и сочетали все вместе. Если у тебя артистичный ум, то это легко получается. В группах меня привлекало все, в том числе и то, как выглядели музыканты. Когда движение насчитывает 50 000 человек, неужели нужно 50 000 способов сделать пиджак оригинальным? По-моему, одного самодельного значка достаточно. Сама мысль о том, что все побегут в магазин Sex покупать их шмотки, просто глупа. Никто не мог этого себе позволить! Каждый ездил на Оксфэм, покупал себе рваный пиджак и скреплял его булавками. Найди собственный стиль! И именно этим и занималось большинство ребят. Способов выглядеть как панк было бесконечное множество. Я до сих пор отбеливаю себе штаны. Всегда приятно выглядеть немного отлично от других. Если я еду в аэропорт в куртке, на спине которой отбеленная хлоркой надпись «only one flavour», я чувствую себя прекрасно. Даже несмотря на то, что меня постоянно обыскивают таможенники!

Панк выглядел, как аборт Зигги.

Шмотки значения не имеют. Шмотки для меня — это возможность хорошо посмеяться. Я мог бросаться из крайности в крайность под настроение. Униформы в этом нет. Я не подиумный козел. Я делал что хотел, вот так вот просто, и я не удивлен тому, что сотня идиотов копирует именно это. Большинство из того, что я носил, приобреталось по причине бедности, полного отсутствия денег. Английские булавки появились оттого, что у меня на заднице штаны порвались. Дело было в практичности, но потом появляются типы вроде Зондры Роуз и делают платья из английских булавок за 1000 фунтов, превращая все в моду, в категорию.

Я не люблю униформы. Мне это не нужно. Дело не в этом. Если это то, что тебе нужно, иди в армию, там делают отличную униформу. Вся эта хрень с кожаными куртками, с заклепками и «ирокезами», все это третий сорт. The Exploited были очень классными, когда они только начинали, — «ирокезы» в Эдинбурге, это смело. Я им аплодирую. А вот чему я не аплодирую, так это тем людям, которые копировали их. Стигма модных заявлений на всем абсолютно вызывает у меня отвращение. Вроде моей футболки «I Hate Pink Floyd», которую я носил. Бог мой, это стало всемирным клише! Это был просто прикол, понимаете. Это могло что-то значить, но это значило именно то, что значило. И это дебильное канонизирование всего: уж если я что-то и делал, так это расстреливал священных коров. Я не считаю себя самым расчудесным человеком на земле. Жаль, что я становлюсь привлекательнее с возрастом. (Смеется.) Это долбанная проблема. Все мы прыщавые ублюдки. У нас у всех волосатые подмышки. Я никогда не видел красивого ногтя на больших пальцах ног в своей жизни. Мы устроены так, как устроены. Вот такие мы паршивенькие особи. Устроены так, как есть.

Лондонские группы одевались очень круто; все были в дизайнерских шмотках. Мой брат покупал футболки, отрезал от них куски, потом рисовал на них кооперативный штамп и всякую хрень вроде заводских труб. Мы были в них на съемках в Granada Electric Circus. Нелегко это рассмотреть при том освещении, но мы выглядели как беспризорники!

У нас не было Макларена, Вествуд, Берни Роудса с их связями и стильными футболками. У нас не было ничего такого яркого. Мы считали, что круто покупать футболки в Оксфэм и разрисовывать их. Некоторые говорят, что мы не были панками, однако мы делали собственную одежду. Это было очень даже в духе DIY.

Мы уволили Джона Тоу с поста ударника Generation X в основном из-за того, что он не выглядел круто. Это просто фашизм говорить, что кто-то выглядит неправильно, однако дело не только в их ботинках, дело еще и в их глазах. Тебе хочется сказать: «Какого хрена ты надел эти туфли? Чем ты вообще думаешь?!» Но дело было не только в этом. Что-то с ним было не так, и когда мы заполучили Марка Лаффа из Subway Sect — он дополнил картину. У него была правильная прическа, он правильно выглядел. Generation X выглядели так, словно поп-звезды. Это была милая, классно выглядящая группа, и это получилось случайно. Все были одного роста. Никого короткого или толстого. Это была классическая рок-н-ролльная группа.