Я торчал от фанка и итальянских дизайнеров. У меня даже была такая пидорская сумочка — клатч! Я был большим шмоточником — это валюта, расхожая у молодых ребят, так же как и музыка. Я просто занырнул во все это. Тогда я был в теме руд-бойз.

Тогда панком даже и не пахло. Я работал на Кингз Роуд в Челси в магазине Jean Machine и там обнаружил магазин Малкольма у Уорлдс Энд. Я зашел внутрь и увидел, что чертов магазин пуст! В магазине был Малкольм, и я вошел в эту пещеру Алладина, место рождения субкультуры, которой вот уже тридцать лет. Нужно сказать, что это было нереальное место. Тогда я за словом в карман не лез, так что подружился с Малкольмом и Вивьен. Малкольм улетел в Нью-Йорк, как я сейчас понимаю для того, чтобы работать с Dolls. Вивьен осталась, и я с ней тусовал. Помню, она меня водила на концерт Лу Рида, перед взрывом панка. Я узнавал через нее о белой культуре. Потом мне предложил работу этот парень, Джон Крайвин, у которого был другой магазин вниз по улице, Acme Attractions, являвшийся важной частью этой истории. Он открыл этот магазинчик, чтобы продавать ретроодежду, с джукбоксом, а я сидел в магазинчике на скутере. В маленьком магазинчике на втором этаже антикварного рынка на Кингз Роуд я зарядил джукбокс купленными там пластинками мощнейшего реггей. Это было очень приличное место, где жило много пожилых людей, и их очень раздражал наш магазин — они хотели бы нас выгнать оттуда, но не могли. Но меня затолкали в подвал, и так появился Acme Attractions, ставший впоследствии почти легендой.

Джон Крайвин управлял магазином на антикварном рынке. Они продавали барахло пятидесятых годов: роботов и фляжки с Суперменом, которые привозили из Америки. Они перебрались в подвал в 1975 году и открыли Acme Attractions. Я для них делал буклеты. Потом я начал замечать, что там тусуются все эти персонажи. Однажды пришел Дэйв Вэниан: помню, он пах каким-то бальзамом! У него было очень белое лицо и черные волосы, и еще он работал могильщиком.

Магазин Sex был за углом. Он был намного более креативным местом, там делали одежду, а в Acme только шмотки пятидесятнические продавали. Оба эти магазина были местами тусовок.

В магазине было круто. Это было на самом деле очень классное место. Я приторговывал травой и у меня была своя клиентура.

На антикварном рынке некоторое время был магазинчик Берни Роудса. Он продавал футболки с надписями и крутил пластинки реггей на маленьком проигрывателе Dansette. Он мог бы быть главным чуваком вместо меня. Я был так рад познакомиться с этими парнями, с Берни и Малкольмом.

Все это происходило, когда панк приобретал свои корни. Мои белые приятели чувствовали себя отчужденными. Работы не было, а имело место такое общее ощущение отсутствия будущего — закон, позволяющий полицейским обыскивать и задерживать лишь по подозрению, высокий уровень безработицы, забастовки. Я чувствовал себя освобожденным с самого первого дня. У меня была музыка, реггей, помогавшая смягчить давление. Что еще было в то время? Дерьмовый стадионный рок, абсолютно оторванный от того, что происходило на улицах. Люди пели об Отеле Калифорния, толком не зная, где именно эта Калифорния находится, не говоря уж о том, чтобы снять номер в долбанном отеле! Мои белые собратья начали создавать саундтрек для людей, который потом станет известен как панк-рок. Это был 1975 год.

Я вырос на окраинах Бристоля. Наши друзья рулили саунд-системами и знали людей с Сент-Пола, недалеко оттуда, где я жил. В Бристоле у тебя был топ-микс. Мы никогда не делали различий в стилях. Фанк был первым, на что я подсел. Мне нравился реггей. Я был организатором Эйвон фанк-армии: черные ребята/белые ребята. Мы танцевали, как роботы, под эти тяжелые фанковые бас-линии со старшими братьями тех ребят, которые позже организовали Massive Attack. Это стало возможностью выглядеть вызывающе. Это была местная тема; некоторые из ребят были очень крутыми.

Когда в Лондоне открылся Sex, многие устремились туда, чтобы закупиться вызывающими шмотками. Дело было не в музыке. Никто о ней не знал. У одной моей подруги были такие резиновые дангари — она их носила, чтобы шокировать. Нам нравилось шокировать. Благодаря Боуи многие ребята стали вызывающе одеваться и прикалываться. Но фанк был саундтреком для Бристоля.

Там был такой магазин, называвшийся Paradise Garage, владельцем которого был Алан Джонс, саксофонист из Amen Corner. Он дружил с Малкольмом Маклареном и Ллойдом Джонсоном, у которого был большой магазин одежды пятидесятых на Кенсингтон Маркет. Он тут же начал привозить многое из Let It Rock, и подростки скупали все, как черные, так и белые.

Многие люди не могли позволить себе одежду из магазина Sex. Именно поэтому мой магазин был постоянно полон. Персонал нам давал шмотки бесплатно! И по этой причине у многих, кого я знал, были вещи из магазина Sex. Майкл Коллинз однажды дал мне прорезиненную футболку оттуда, и это чуть меня не прикончило. Я живу со своей семьей, и вот я иду в туалет, чтобы надеть эту футболку. Она немного душная и тесная и мне кажется, что теперь это уже не я, и тут она застревает у меня на горле и душит меня. Но, естественно, я никого не зову на помощь! Это было вроде ауто-эротической асфиксии. Так что Вивьен Вествуд едва меня не прикончила!

Чего не отнять у магазина Малкольма и Вивьен, так это того, что они дали панк-року образ и индивидуальность, но что касалось социального общения, то Acme Attractions был именно тем местом, где это происходило. Мы продавали прозрачные сандалии, пластиковые прозрачные маски, флуоресцирующие розовые штаны со складками. Костюмы зут цвета синий электрик. Еще джукбоксы и пинбол-автоматы. Все приходили туда потусоваться. Приходил в магазин и Боб Марли, который попытался склеить Дженетт, пока я разбирался с его травой под прилавком!

В те времена магазины были центром креативности. До этого такие магазины, как Granny Takes A Trip, Alkazura и Mr. Freedom были такой темой, а потом и наши магазины — они стали типа клубов, местами, где одинаково думающие люди могли встречаться.

В магазине Acme Attractions продавались секонд-хенд вещи, вроде ботинок челси, брюки и рубашки, вещи, которые были недорогими. Дон Леттс там работал. Еще у них был джукбокс. Они не возражали, если ты там тусовался. Дон был отличным парнем, Дженетт была классной. Еще был Бифхарт Маркет, там же, на Кингз Роуд. Worlds End в Челси находился там, где раньше у Адама Анта был магазин, и еще разные другие люди держали магазинчики, например, Олли из Unwanted. Все эти группы имели собственные маленькие магазинчики и делали свои кустарные футболки и всякое другое.

Мне не нужна была работа. Я тусовался на разных вечеринках в Вест Энде, и ты выглядел очень круто в шмотках, купленных в Оксфам и секонд-хендах, когда ты их сам сочетал. Можно было купить рубашку за 50–60 пенсов или что-то такое — можно было легко одеваться модно, сочетая разные недорогие вещи.

Терпеть не могу всю эту бунтарскую хрень и ерунду насчет Кингз Роуд, кроме пары парней из Pistols, которые были хорошими людьми. Приходившие туда люди покупали бондажные шмотки за 200 фунтов. Представьте себе это в сегодняшних деньгах. Единственными людьми, которые могли себе это позволить, были богатые мудаки. Они разгуливали в садо-мазо шмотках и говорили всем, что они де не настоящие панки! На хер их всех! Это просто глупо. Самым великим в панке было то, что он сподвиг ребят из рабочего класса, у которых не было денег и которые сидели на пособии, пойти в сэконд-хенд, купить старый пиджак, разодрать его еще больше, натыкать в него булавок и вот это уже высокая мода. И самое забавное было в том, что модели и всякие модники, эквивалент сегодняшней Кейт Мосс, одевались как можно более небрежно. Им приходилось быть такими же как ты, чтобы быть в модной теме, и это было круто, потому что уравнивало всех.

Первый раз, когда я попал в магазин Sex, мне он показался дурацким, ужасным и еще там не было туалета. Приходилось ходить в соседний кебаб-хаус, чтобы отлить — очень классно. В этом магазине никто не тусовался, не за такие цены. Малкольм и Вивьен делали доставки для нужд модников из Венесуэлы.

Они начали продавать резиновую одежду, которую я нашел интересной. Не оттого, что я торчу от резиновых шмоток — я носил их и нашел эту одежду самой некомфортной, самой мерзкой вещью, которая существует, так что для меня эта одежда была естественным выбором. Я не красавец и у меня нет гордости по поводу того, как я выгляжу, так что я носил эти вещи без всякого стыда. Я считаю жизнь очень смешной и курьезной, и уверен, что над ней нужно смеяться.

Привлекательность Let It Rock состояла в том, что они продавали такие шузы, которых нигде больше нельзя было найти. В углу у них стоял джукбокс, на котором играла очень хорошая музыка. В основном они продавали длиннополые пиджаки и туфли, а с другой стороны был выбор всяких резиновых вещей, садо-мазо костюмов и футболок с безумными надписями вроде футболки с двумя ковбоями, вывалившими свои члены, — в те дни это было очень вызывающе. Прогуливаясь в одной из таких вещей, ты ощущал себя очень круто!

Идеи Малкольма вызвали куда большую реакцию, чем он мог бы получить в наши дни. Два ковбоя, соприкасавшихся членами, — такая футболка считалась шокирующей.

Интересно, насколько изменилось отношение общества — картинка с голым подростком на другой футболке вызвала сейчас бы куда больше шума, чем два голубых ковбоя. Они печатали на футболках свастику, чтобы доставать старшее поколение, или перевернутый крест, или фотографию Кембриджского насильника.

Футболка с Кембриджским насильником была изъята из продажи, когда Малкольм находился в Америке, в 1975 году. Вернувшись, довольный, он добавил других элементов в дизайн — включая и отвратительный слух, циркулировавший в музыкальной индустрии о слабости менеджера Beatles, Брайана Эпстайна, к содомии — и вернул футболку в продажу.