Расти в начале семидесятых в Англии — значило расти в серой и мрачной стране. Так происходило до тех пор, пока ты не включал Top Of The Pops, что было бунтарским карнавалом макияжа, сапог на платформах и примеров парикмахерского безумия. Переодевание в женские одежды быстро превратилось в повальное подражание, но это не имело значения: глэм веселился над собственной тупостью, а заумь критиков была похожа на ворчание родителей. Глэм-рок чаще всего ругают, однако это была, возможно, одна из самых золотых эпох британского попа. Сингл был королем, и недостатка в них не было. Возможно, Боуи и Болан и собирали букеты критиков того периода, но Slade (Нодди Холдер — один из лучших британских вокалистов), Sweet, Mott the Hoople, Arrows, Mud и тысячи других групп были любимы не в меньшей степени, и по-своему их бодрые песни с раздолбайскими припевами оказали большое влияние на панк. Глэм всегда был пафосным и скандальным, как и положено поп-музыке. Это действительно была народная музыка.

Задолго до панка, когда мне было шестнадцать, я слушал Led Zep, Black Sabbath. Потом я стал слушать более радикальные вещи, вроде Velvet Underground, Stooges — разную музыку, которая предшествовала панку. Я ходил на концерты T. Rex, Дэвида Боуи. Это было очень здорово. Я увидел T. Rex, когда мне исполнилось пятнадцать — они были очень, очень классными.

Когда распались The Beatles, мы искали что-нибудь современное, и T. Rex подавали большие надежды. Они были самой моей любимой глэм-группой. Немного повзрослев, я стал слушать Боуи. Когда собрались Undertones, мы всегда играли каверы T. Rex, Glitter Band и Slade.

Я был одним из бесчисленного множества прыщавых подростков, которые росли в Восточном Белфасте в начале семидесятых и которым хотелось стать следующим Джорджем Бестом. На музыку я не особо обращал внимание, хотя купил сингл «Belfast Boy» Дона Фардона о нашем Джорджи! Всего же у нас дома было около десяти синглов и еще меньше лонгплеев.

Вот так все и шло, до одного судьбоносного дня, когда я пришел после школы домой и включил новый цветной телевизор, взятый напрокат, и развалился перед ним на полу, чтобы посмотреть ту муть, считавшуюся в те дни детским телевидением. Волею судьбы по телеку показывали Lift Off With Ayshea. Мне просто крышу снесло, когда они показали фильм о T. Rex, игравших «Jeepster». Меня просто загипнотизировало, и я побежал покупать пластинку в Грэмс Рекорд Шоп на Альбертбридж Роуд в ту же субботу, как только у меня появились карманные деньги. Эта сорокапятка до сих пор моя самая любимая! Думаю, я подсел, и с того момента все полетело к чертям! Через пару недель Джордж Бест и футбол вообще остались лишь приятными воспоминаниями.

Когда я учился в колледже, у нас было два лагеря — лагерь T. Rex и лагерь Slade. Я находился в лагере Slade. Мне еще нравились кое-какие альбомы Sweet.

«Ride A White Swan» T. Rex на Top Of The Pops стала очень важным событием. Следующим основополагающим моментом была песня Дэвида Боуи «Starman», которую показали на Lift Off With Ayshea за две недели до судьбоносного выступления для многих людей — показа «Starman» на Top Of The Pops.

Как и многие, через Боуи я открыл для себя Игги и Velvets. Я пошел и купил себе Raw Power, Berlin, Max's Kansas City, так что в возрасте тринадцати лет я уже слушал то, что слушаю сейчас — что, кстати, очень приятно осознавать. Это была правильная музыка в правильное время, и она прошла со мной до сих пор.

С другой стороны, мне также нравились Genesis! Я видел их играющими «I Know What I like (In Your Wardrobe)» и меня засосал и прог-рок тоже. Двумя крайностями тогда были прог-рок и глэм. Я ненавидел Yes и Emerson, Lake and Palmer, но мне нравилось кое-что из Genesis. Это было немного театрально, понимаешь? (Смеется.) Люди в расклешенных джинсах, сандалиях и в армейских пальто, на которых сзади написано Led Zeppelin, у них была своя тема, а нам нравились Боуи и Genesis, и никоим образом эти две крайности не пересекались.

До панка я слушал все подряд. Я начал слушать музыку году в 1971-72-м, Дэвид Боуи и глэм — мне казалось, это было очень круто. Также много американской музыки, типа Нила Янга, Little Feat. Я был большим почитателем Фрэнка Заппы. Pink Floyd. Я просто большой поклонник музыки. Так, собственно, я и узнал о панке.

В начале семидесятых Дэвид Боуи выступал с Ziggy Stardust and Spiders From Mars, и они были приличной группой. Это не был тот Боуи, которого мы все знали, «Space Oddity» Дэвид Боуи. Это было по-другому. Эту группу мы принимали всерьез.

Мы еще ходили на концерты Faces — Род Стюарт и Faces, не путать со Small Faces. Нам нравились Род Стюарт и Ронни Вуд, и мы везде за ними следовали. Позже я увидел Mott the Hoople.

Честно говоря, поначалу я не был таким уж фанатом Боуи; я на него подсел только после выхода Ziggy Stardust и «John I'm Only Dancing».

Я экспериментировал со своими волосами, обесцвечивая их и ставя иглы, пытаясь копировать «дикобразную» прическу Боуи, воруя мамин гель для волос! Еще я проколол ухо, к большому удивлению пожилой леди в ювелирном магазине, куда мы зашли. Я даже повыдергивал себе брови, чтобы выглядеть как Зигги, но когда я пришел на следующий день в школу, мои брови распухли.

Мне всегда нравился Дэвид Боуи. Мне были интересны его вещи, записанные до «Space Oddity». Man Of Words/Man Of Music — меня потрясла его способность писать песни на этом альбоме. Сама идея была потрясающей и то, как это было сделано. Roxy Music использовали тот же трюк на своем первом альбоме. Классика: отличные песни, классные тексты, интересные аранжировки. Ты открываешь обложку альбома и видишь их в этих потрясающих шмотках. Мне очень нравилось оформление их альбома. Куда лучше обычного дерьма.

Остальной глэм-рок мне не был интересен. Не знаю, зачем они связались с этими Чинничэп — группами, которые сейчас, возможно, и уважают, но они находились на абсолютно противоположном конце — они являлись полностью сфабрикованным мусором. Они были настолько технически продуманными и рассчитанными на подростков.

Я был большим, невъебенным фэном Боуи. Создавалось ощущение, будто Боуи — это искусство, такое впечатление создавалось от прослушивания альбомов Hunky Dory и Ziggy Stardust. Помимо этой музыки ничего не существовало. В то время просто не о чем было говорить. Тот факт, что люди по-прежнему говорили о Боуи во времена панка, демонстрирует, насколько важен он был для того поколения, и его ни в коем случае не ругали, хотя, мне кажется, в последнее время он немного сдал.

Мне почему-то нравились люди, не умевшие толком петь. У меня большие проблемы с приличным пением поп-звезды, с этим «Уууухааааху!» голосом, который должен означать приличное пение — это то, от чего песня звучит как дерьмо. Есть нечто чистое в том, как это выходит у кого-то изо рта. Когда я был помоложе, я очень уважал таких людей, как Ино и Роберт Уайатт. Мне всегда больше нравилось пение Ино, чем Брайана Ферри. Я понимал, что делает Ферри. Ферри был очень манерным, в английском стиле. Я очень люблю ранних Roxy Music, однако есть в них что-то очень пустое и стерильное, слишком манерное.

Этот период T. Rex/Боуи был для очень маленьких детей. Поп с помадой. Когда они подросли немного и им стало скучно, когда они поняли, какой куче очень, очень бедных трансвеститов они поклонялись, то отчаянно стали искать что-то еще. А потом пришли Roxy Music и сделали модными коктейльные пиджаки. Развращенность Брайана Ферри добавила декадентского аспекта жизни, ставшей определенно интересной для избранного круга лиц. Сигареты St. Moritz и дешевое вино совершенно естественным образом привели меня к другим вещам.

Первой, повлиявшей на меня музыкой, стали «Ziggy Stardust» и «Virginia Plain» Roxy Music, являющийся моим любимым синглом всех времен. Первой вещью, которая мне очень, очень понравилась, как я помню, была «Maggie May» Рода Стюарта. Потом, некоторое время, мне нравились Faces, но в них было что-то, с чем я себя не мог идентифицировать. Я не был на 100 % с Боуи до Ziggy Stardust. Я до сих пор не понимаю «инопланетность» Боуи, но в эстетическом отношении, на мой взгляд, это было потрясающе. Я ходил на выступления Roxy Music в Rainbow. Многие были разодеты. Оттого, что их было пятеро, появлялось много различных элементов, и можно было легко различить все эти влияния в их музыке.

Для мальчишки увидеть живьем Roxy Music являлось всем, о чем можно было только мечтать. Позже, когда ты сам играешь в группе и сидишь за кулисами, запивая чипсы колой, ты понимаешь, что для них это всего лишь еще один концерт, после которого они сядут в автобус и поедут в Шеффилд или куда-то еще. Но тогда я этого не понимал, и Roxy Music могли проецировать этот искушенный образ. Они вышли из немного другой сцены. Они были старше. Брайан Ферри был достаточно старым. Ему было 27! Старый мод.

Помню, на концерте Roxy Music, на мне была такая черная юбка из тафты, которую я носила с черными сапогами на высоких каблуках в стиле сороковых годов, и черный свитер с V-вырезом и блестками. Так я сначала и одевалась, плюс еще мамин пиджак — болеро из материала типа ангоры. Когда я начала сама носить шмотки Biba, то открыла для себя оранжевые тени для глаз. Я сильно перебирала с красными тенями, которые очень подчеркивали мои голубые глаза.

Помимо пост-хиппи сцены, также имела место более претенциозная арт-сцена, типа Roxy Music и иже с ними. Я выступала с Johnny Rondo Trio, джазовым квартетом из Бафа, Сомерсет. Я еще была диджеем в местном хиппи-пабе «Шляпа и Перо». Я играла такие вещи, как «Wild Thing» Troggs или «Diamond Dogs». Мне очень нравились Roxy Music. Roxy играли на Bath Arts Festival, так что я увидела эти группы еще до того, как они стали знаменитыми. Они были комбинацией раздолбайского театра и музыки. Музыка возлагалась на Энди Маккея и Брайана Ино, а Брайан Ферри своим образом напоминал манерного актера.

Перед панком я слушал диско и электронику — моей любимой записью была «Rock Your Baby» Джорджа Мак Крея. В числе моих любимых групп были Kraftwerk. Еще я был фанатиком Боуи. Боуи стал ролевой моделью для многих, он формировал вкусы в те времена. Он диктовал, во что одеваться, какие книги читать, в какие клубы ходить — от Сомбрерос на Кенсингтон-Хай-стрит до Родс в Фулхэме. Я всегда был открыт для новых экспериментов, готов был сделать любую фантазию реальностью. Гей-сцена дала Боуи диско, а после этого он стал слушать электронику. Боуи открыл людям Игги. Изначально Боуи был бардом и мимом. Он увидел Игги в 1969 году, в Нью-Йорке. Он изменился, стал слушать New York Dolls и Velvet Underground, появлялся у Уорхола — именно тогда он стал знаменитым Зигги Стардастом. Он познакомил нас с американскими группами. Боуи был единственным англичанином, видевшим своими глазами происходившее в Америке и сделавшим собственную версию из всего этого. Марка Болана называют создателем глэма, но его версия глэма была такая уютная. Глэм Боуи был опасным и интеллектуально вызывающим.

Roxy Music были очень гетеросексуальными. Это были большие парни, одевавшиеся в глэмовые шмотки и заигрывавшие с супермоделями, вроде Джерри Холл. У них не было опасной сексуальной политики, как у Боуи. Он поднял много шума. Он ответил на феминизм того периода: как раз вышла книга «Женщина — евнух» Жермейн Грир. Андрогинность глэма была реакцией на это, мужики вроде как украли феминизм для себя.

Я попал на концерт Игги в Кингз Кросс Синема в 1972 году. Это стало большим откровением. Он даже не возглавлял список выступавших. Он бегал по зрителям, выхватил девушку из аудитории, плюнул ей в лицо. Группа играла повторяющиеся рифы, а он прыгал со сцены. Это было самым выдающимся из всего, что мне приходилось видеть. Я не осознавал, что вокруг меня находятся люди. Большинство из них пришли туда посмотреть выступление хедлайнеров, Flaming Groovies. Еще было несколько подражателей Боуи. Но не было никого, кто был бы вовлечен в панк. Не было Малкольма Макларена. Джонни Роттен был слишком молод. Он утверждает, что был там. Может и так…

Я пошел на Игги в Скала, круглосуточный кинотеатр на Кингз Кросс. Мощная энергетика Stooges была супер, как огнемет! Дело было под утро. Еще там выступал Лу Рид. Мы нюхали «спид», и кайфовали под «скоростью» всю ночь. На рассвете Кингз Кросс выглядел как сказочный замок; под кайфом он смотрелся фантастически! Потом начался ужасный отходняк: очень жесткий, чувствуешь себя как дерьмо. Мы тогда даже не курили. Я закурил в первый раз только тогда, когда мы поехали на гастроли! Был вынужден.

Я думала, что в Лондоне все будут без ума от Игги Попа, потому что у меня оказалось несколько номеров NME. А потом я приехала туда, и оказалось, что никто о Игги Попе не слышал, и я очень обломалась. Но, в конце концов, столкнулась на вечеринке с одним парнем, написавшем статью о Игги, которую я вырезала, и звали его… Ник Кент.

Игги записал несколько очень классных пластинок. Для меня самой важной частью являются тексты, а по-настоящему хороших текстовиков маловато.

Я торчал от Дэвида Боуи, хотя так и не видел его живьем. Глэм — это была музыка, шмотки, сексуальность — все, что угодно, и именно потому я и стал панк-рокером.

Мне нравились Velvet Underground, Stooges — такая вот музыка. И еще Small Faces и The Who за их шероховатость. Мне не нравились Slade. Они были какими-то слишком развеселыми. Надо сказать, в те времена группы были более интересными в плане шоу. Sweet были отличными. «Ballroom Blitz» до сих пор одна из лучших рок-н-ролльных вещей.

В начале семидесятых Гари Глиттер был моим первым героем. Мне не совсем по кайфу признаваться в этом сейчас! Но он записал потрясающие пластинки. В те времена я торчал от ударных, и мне очень нравилось, что у него в группе два барабанщика.

Во времена глэма мне нравились T. Rex, Sweet — «Ballroom Blitz» был козырным синглом. Roxy Music — я оценил их позднее. Помню, посчитал офигенной вещь «Virginia Plain». Дэвид Боуи был для меня немного странноват; я для него был еще слишком маленьким. Я слушал то, что слушал мой старший брат Джон. Мне нравились вещи Slade «Cum On Feel The Noize» и «Coz I Luv You». Поскольку я из Ирландии, то первым купленным мною диском был альбом Horselips.

Мне еще нравились Status Quo. И мне не стыдно в этом признаться! «Down Down» — отличный сингл, они были на пике тогда — и еще «Caroline». Когда я учился играть на гитаре, Quo были королями. Они были такими простыми.

У Status Quo был очень легкий и простой звук, который было просто научиться извлекать, так что ты мог сделать что-то, что звучало бы как настоящая группа. Это большой шаг вперед, когда ты начинаешь.

Stooges были очень забавными. Я учился в школе с парнем, у которого была фотография группы с обратной стороны обложки Raw Power. Он был эдаким очкариком и большим фанатом Игги, и он же подсадил меня на него. Самое забавное, мне никогда не нравились МС5. Помню, что купил «Kick Out The Jams» в Вулворте, хотя и был слишком мал для этого — это было еще в шестидесятые — потом принес домой и мне жутко не понравилось. Наверное, технических возможностей не хватило, чтобы передать драйв их живых выступлений.

Мы пошли на фестиваль Phun City в Уортинге на МС5, и там еще играли Pink Fairies. Это было первое выступление МС5 в Англии. Моя перегруженная память дала сбой! Это был отличный фестиваль!

МС5 были отличной группой. Именно это я и попытался повторить с Motörhead.

Я торчал от Slade, Глиттера и Боуи, но еще больше торчал от футбола. Я ходил в «ливайсовских» Sta-Prest и «инспекторах» — таковы были требования того времени. Музыка была бэкграундом и не имела важного значения. А вот футбол был очень важным. Я был фанатом Сандерленда. Хотя я так и не попал на финал Кубка 1973 года. Не достал билета и очень из-за этого расстроился.

Дублин был очень, очень подавленным. Много безработных, проблемы, взрывы бомб и героиновая эпидемия. Это была здорово выебанная страна. За последние десять лет стало намного лучше. В детстве моим единственным спасением, оттого что я не любил футбол, были Roxy и Боуи. Тогда они были богами. У меня было такое предубеждение тогда, что нужно быть супергением, чтобы играть в группе. Мне было двенадцать, когда я стал слушать T. Rex и Боуи в 1972 году. Я никогда не слушал хиппи-музыку. После Боуи я стал слушать Лу Рида, Velvet Underground, Игги.

В 1971-72 годах у меня были длинные волосы, и я ездил по фестивалям, но мы ненавидели хиппи. У Лайдона тогда тоже были длинные волосы. После Боуи я постригся и стал их красить.

В 1973 году я попал на концерт Roxy Music с Брайаном Ино, и это было чем-то, чего я прежде никогда не видел и не слышал на концертах. Мне просто крышу снесло. Когда я пришел на концерт, то увидел странных людей, да и музыка была странноватая. Еще у меня был их бутлег, прежде чем вышел их лонгплэй, где слышно, как Ино безумствует со своими синтезаторами, и это потрясающе.

Еще я слушал Van Der Graaf Generator. Как ни странно, но у них тоже были безумные живые концерты — такая трансовая, гипнотическая, громкая музыка.

Первой группой, увиденной мною вживую были Queen, разогревавшие публику перед выступлением Mott the Hoople в сентябре 1974 года. Я и Стив Хэнли росли вместе, и мы вдвоем ходили на концерт. У нас обоих были такие ужасные коричневые шерстяные костюмы. В общем, мы вот так вот посмотрели на выступление Queen. Mott the Hoople были супер, и остальная аудитория выглядела круто, и мы за пятнадцать минут стали такими же крутыми! Мы вернулись домой, и наши родители поинтересовались: «А куда делись ваши шерстяные костюмы?»

В то время Mott the Hoople были очень важной группой. Йен Хантер говорил, что Мик Джонс — это их маршал, потому что он следовал за ними повсюду, был их основным фэном, типа рок-н-ролльного префекта.

Mott очень хорошо с нами обращались. Мы ездили за ними повсюду. Мы спали на ступенях таун-холлов в каждом городе. Это было вроде тура, только без гостиниц. Еще мы зайцами ездили на поездах — тогда это было намного легче сделать, чем сейчас. Один из нас работал на железной дороге, и у него был проездной. Мы прятались по туалетам!

Mott привозили из Америки всякие диски и вещи. В те дни можно было купить потрясающие гитары в комиссионках в Штатах, что они и делали.

Я был фэном Mott the Hoople. Книга Йена Хантера «Дневник Звезды Рок-н-Ролла» вышла в 1974 году. У меня она до сих пор лежит — только еще больше закладок стало.

Книга Йена Хантера 1974 года «Дневник Звезды Рок-н-Ролла» была чем-то вроде руководства к действию! Она рассказывала о мире рок-н-ролла. Она была вроде брошюры о том, каково это быть в рок-группе, что нужно делать, так что мы ее прожили. Мы попытались сделать ее реальностью. Более, чем кто-либо еще, мы были последователями Mott. У них был собственный стиль, но мы одевались почти как Faces. Другие их последователи работали на Кенсингтон Маркет, и у них был маленький стенд в подвале, у этих двух сестер из Шотландии, которых звали Энн и Кэрол. Они продавали туфли на платформе, и там их все и покупали заодно с костюмами. Костюмы светлых тонов с туфлями на платформе, очень длинные волосы, рубашки с оборками — на тот момент это было очень крутым прикидом; поскольку шло все от хиппи, все это было слегка показным. Мы были детьми, фанатами, очень счастливыми оттого, что были там. Видеть это было вроде: «Уау, так вот оно как!» Нам слегка намекали их подружки, типа: «Валите, Йен хочет помыть шею в ванной», — а мы думали: «Вот это жизнь!» Просто посмотреть на те альбомы, которые у них были, уже было Святым Граалем! Одним альбомом был Crazy Horse, The Youngbloods еще — отличные диски, и Mott привозили их из Америки.

Увидев живьем Mott the Hoople, мы стали ходить на их концерты постоянно. Вторым концертом, который я увидел, были T. Rex, третьим было выступление Марка Ронсона, четвертым — Лу Рида. Это был отличный период. Если бы мы начали ходить на концерты на несколько месяцев раньше, то мы бы так же застали Боуи и Roxy в Free Trade Hall. Наряду с концертом Лу Рида в Пэлэс с его альбомом Berlin, это как раз три концерта, на которые мне бы очень хотелось тогда попасть. Если бы только я мог вернуться на эти три месяца назад и увидеть те три пропущенных концерта, этого было бы для меня более чем достаточно — я не жадный!

Еще была здесь такая группа с названием Silverhead с Майклом дес Барресом — он был одним из тех людей, которые выскакивают из аудитории, и это пугало людей до усрачки. Лично мне было страшно! И когда я увидел Игги, то подумал: «Это просто офигеть!» Нереально был видеть, как он выходит и общается с аудиторией.

Я ходил в Стоунграунд в Гортоне. Я видел группы типа Silverhead — у них был альбом, называвшийся 16 And Savaged. Немного было похоже на Dolls и Stones. Бас-гитарист впоследствии стал играть в Blondie, его звали Найджел Харрисон. Майкл дес Баррес был вокалистом. Изначально они были сырой группой. Я ходил и смотрел на концерты таких вот групп. Мне нравились Led Zeppelin — у них была динамика и грубость. Они были очень мощными. Даже несмотря на то, что к ним относились как к хиппи, они не были такими уж мирными и любвеобильными. Мой приятель говорил, что в средней школе ребята слушали Deep Purple, а в общеобразовательной Led Zep.