Оранжевый уровень опасности
Рассказ

Ну и напоследок расскажу про самый, скажем так, опасный полет в США. Рейс на Вашингтон в годовщину 11 сентября.

Оранжевый уровень опасности. Где-то за час до прилета наш самолет заставили снизиться. Всех пассажиров усадить, пристегнуть. Открыть шторки на иллюминаторах. Мы сначала не поняли, что за ерунда такая. Не поняли и пассажиры. И как так – терпеть? В туалет до посадки не ходить? Тут же народ зашумел, начал вспоминать Женевскую конвенцию и права человека на пописать. Ну и, как водится у нас, даже те, кто не хотел, повскакивали со своих мест и бодро потопали к туалетам. Кто-то из чувства протеста, кто-то про запас.

Пошумели недолго – до тех пор, пока не открыли все шторки у иллюминаторов и не увидели картину маслом: с обеих сторон наш несчастный «Боинг» сопровождали истребители. Американских ВВС. И так близко они летели, что видны были даже лица летчиков. Я помахала одному, самому симпатичному, но он что-то не отреагировал. Вернее, повел себя совсем неправильно: заерзал и начал что-то докладывать в микрофон. Зато моментально отреагировал наш командир. Буквально через минуту позвонил к нам на кухню и голосом, не предвещавшим ничего хорошего, сообщил, чтобы не выпендривались. Пассажирам пристегнуться, и моментально. Кто не успел добежать до кресла, пусть плюхаются на пол и ползком, ползком… Чтобы через иллюминаторы не было видно движения. Ибо истребители летят не просто так. А с большим подозрением, что наш самолет захвачен террористами. 11 сентября – оранжевый уровень опасности. Американцы ожидают любых подвохов. И сопровождают все самолеты при подлете к территории США. Наш им показался самым подозрительным. Уж больно странно пассажиры передвигаются по салону, еще и кто-то из бортпроводников махал, видимо, сигналя, что у нас проблемы. И если хаотичное движение в кабине не прекратится вот прямо сейчас, нас собьют. Имеют на это право. А с той дурой в форме бортпроводника, что махала руками в иллюминатор, он отдельно разберется. В Вашингтоне. Если долетим, конечно.

Мы в веселых тонах озвучили информацию пассажирам по громкой связи. Повисла пауза. Пассажиры у туалетов писать перехотели. Сразу стали лапушками. Неуклюже начали приседать и в позах зю, на корточках, пробираться к себе на места.

Обстановка накалялась. Летчики ВВС повернули головы в нашу сторону и наблюдали за салоном. Мы наблюдали за ними, и от их неподвижных поз становилось все больше не по себе. Как-то сразу все поняли, что есть еще и третий истребитель. Который у нас в хвосте, и пилот держит палец на гашетке. Лететь оставалось еще минут пятьдесят. Сорок восемь, сорок пять. Пассажиры затаили дыхание и старались не шевелиться в надежде, что от нас отстанут эти серые страшные фантомы.

И тут мертвую тишину прорезал рык. «Ну че? Спал я? Когда прилетим?? Да пропусти меня, мне вещи взять с багажной полки, и в туалет хочу! Да че держишь меня? Руки убери!»

Это проснулся пассажир, которого нам в алкогольной коме загрузили в «Шереметьево». И который проспал с громким храпом все интересное. В принципе в полете он особых проблем нам не доставлял. Наоборот, проходя мимо спящего, мы обращали внимание на полустертые татуировки на его свесившейся руке, и мужик подкинул нам интересную тему для диспута на весь рейс. Что значат буквы ЛОРД на пальцах, восходящее солнышко и милый кот в сапогах.

И вот тело проснулось и ракетой взмыло вверх. Отодрав руки державшего его соседа. На фоне полной неподвижности остальных пассажиров это выглядело страшно. Настолько страшно, что весь салон, как по команде, резко наклонил головы вперед, к коленям, и зажал уши руками. Ибо грохот, летящие сумки, кресла и обломки обшивки виделись единственным логичным продолжением действий этого недоумка…

Я тоже закрыла голову руками и вместо молитвы зачем-то начала считать. Раз-два-три-четыре… На цифре пять откуда-то с заднего ряда раздался старческий голос: «Слышь, братишка! Не кипишуй!» Дальше следовало несколько фраз. Которые мы, в силу отсутствия специфического опыта, разобрать не смогли. Я убрала руки от лица и подняла голову. Спина вставшего героя замерла. Потом дернулась, как будто пуля попала между лопатками, и наш бывший пьяный с солнышком, даже не поворачиваясь назад, сполз обратно в кресло.

Я сама немного привстала, чтобы понять, откуда шел голос… Ага. Предпоследний ряд. Милейший дедулечка, профессор в золотых очках. Закончив тираду, снова закрыл глаза и продолжил дремать.

Так мы и долетели до Вашингтона. В звенящей тишине и с гипсовыми статуями замерших пассажиров.

Как только самолет совершил посадку, нарушитель спокойствия, уже, впрочем, полностью протрезвевший, первым вскочил, схватил сумку с багажной полки и, старательно не оглядываясь назад, рванул к выходу… Сбивая и расталкивая только-только начинавших подниматься с кресел пассажиров.

Я увидела горящий сигнал над креслом дедули.

Он просил стаканчик водички.

– Конечно! Ничего не жалко для спасителя. – Спасибо вам! – сказала я, подавая деду минералку. – Как здорово вы этого уголовника! Бежал, как заяц. Даже не оглянулся. Спасибо!

– Да что ты, дочка. Пустое! – блеснул очками дед и протянул за стаканом руку. Сухенькую руку в синих перстнях.

Нда. И каких пассажиров только не встретишь на рейсе в Вашингтон!

Но оказалось, что долететь и приземлиться – это еще не все. Да и приземлялись, скажем, так себе. Самолет грохнулся об посадочную полосу и долго перепрыгивал с правых шасси на левые. Видимо, даже у автопилота сдали нервы. Но обошлось, слава богу. Мы живы-здоровы и подруливаем к терминалу аэропорта имени Даллеса. Пассажирский гипс отмер. Все облегченно выдохнули, радостно зашумели, стали вскакивать за сумками и вещами. Но оказалось, что не все так просто.

Первыми на борт влетели полицейские. Их было много. Человек десять-двенадцать. Быстрая команда всем занять свои места и приготовить паспорта.

Мы и охнуть не успели, как несколько офицеров молниеносно прочесали все потайные закоулки самолета. Вторая группа так же молниеносно проверяла паспорта пассажиров, выудила несколько показавшихся подозрительными личностей и попросила с собой на выход. Личности были, кстати, ничем не примечательные и весьма положительные с виду. В том числе одна семья с ребенком.

Вечер переставал быть томным. Мы собрали свои манатки, сдали самолет такому же обалдевшему представителю нашей авиакомпании и на ватных ногах пошли на паспортный контроль. Впрочем, ноги были ватными не зря. Как выяснилось очень скоро, зацепили практически весь экипаж. Кого на паспортном контроле, кого дальше, на таможне. Я, например, попала с новой американской визой. Она была свеженькая, только что из консульства, и открывать ее надо было как раз в этот прилет в США. А незадолго до этого вышли правила, что фотографироваться на визу надо исключительно без улыбки, с открытыми лбом и ушами.

Отстояв очередь на границе, протянула паспорт в окошко молоденькому офицеру. Он поднял голову и вдруг замер в оцепенении. Рука, так и не дотянувшись до красной книжечки, зависла в воздухе. Дело в том, что на рейс в Вашингтон я примерила образ уолтдиснеевской принцесски. Светлые локоны, хлопающие ресницы, напомаженные губы цвета утренней зари. Не хватало только синего платья с кринолином и фальшивой диадемы в волосах. Пограничник, судя по первой пробивающейся щетине и прыщам, совсем недавно отметил свое совершеннолетие. И воспоминания о сказках были все еще живы в памяти. Да не удивлюсь, если он в свободное от работы время смотрит мультики, а в отпуске съездил в Диснейленд… Американский подросток, зачем-то нацепивший на себя форму, зачарованно уставился на мои кудри, заглянул в чистые голубые глаза и достаточно дружелюбно хмыкнул, что могло считаться высшей степенью одобрения со стороны американского должностного лица при исполнении.

Не сводя глаз с моей доброй улыбки, пограничник все же дотянулся до паспорта, автоматом прокатал его в сканере. Потом начал листать, разыскивая среди десятков виз нужную. Наконец – вот она. Мальчик открыл паспорт на визе, мельком глянул на фотографию – и завис уже во второй раз. Прыщи покраснели, лицо начало непроизвольно вытягиваться. Поднес мою фотографию поближе. Глаза защипало. Он протер их, отгоняя страшные видения. Но не помогло.

Видимо, я немного перестаралась, выполняя требования властей США. В визе на фото была не нежная принцесса из сказки, а инопланетное чмо. С огромным лбом, непередаваемым выражением глаз и перекошенным ртом. Если не изменяет память, меня запечатлели в перерывах матерных тирад, которыми поливала заглючивший автомат моментальной съемки на документы.

В тот день ехала домой после ночного рейса. Злая. Срочно требовалось сдать фотографии в визовый отдел авиакомпании, и, как на грех, две из трех фотобудок по пути были в нерабочем состоянии. У меня лопались терпение и любовь к технике. И людям заодно. Единственное желание на тот момент – взорвать планету к чертям и потом домой и спать. Все это очень даже достоверно отразилось на фотографии, сделанной в третьем, кое-как работающем, автомате…

Пограничник еще раз посмотрел на реальную меня, на милое фото предыдущей американской визы. Опять посмотрел на чмо. Светлые прилизанные волосы под слишком яркой вспышкой создавали эффект лысого черепа. И обнажали торчащие уши, которые делали картину завершенной.

– Что ЭТО?

– Это ваши новые требования для фотографий на визу. Я без улыбки, с открытым лбом и ушами.

– Это не вы. – Надежда, что Золушка не превращается в полночь в тыкву, еще теплилась в душе ребенка.

Передо мной встала дилемма: либо поддержать человека в его романтических заблуждениях, касающихся природы красивых девушек. Но в случае данного гуманизма через час я бы летела домой, уже без надежд вернуться в США. Либо проявить жестокость и нанести бедному любителю сказок психологическую травму.

Подумав, что я не благотворительная организация, твердо призналась, что ЧМО на фото – это Я.

Пограничник обмяк, заморгал рыжими ресницами и нажал кнопку вызова подкрепления. Через секунду за моей спиной вырос полицейский и попросил «пройти с ним для выяснения».

Я обернулась к окошку. Мой несостоявшийся принц так и остался сидеть в той же позе. С остекленевшими глазами. Видимо, вспомнил роковой момент своего детства. Когда узнал, что Санта-Клауса не существует, а те бородатые Санты в шопинг-центрах – просто переодетые актеры-неудачники.

В комнате, куда меня отвели «до выяснения», двое офицеров оказались более опытными и более стойкими к моим метаморфозам. Хотя в первые минуты рассматривания фотографии в паспорте тоже слегка растерялись. Потом, попивая кофе из высоких стаканов, обменялись историями про волшебных фей из бара, которых наутро увидели при ярком свете без макияжа и причесок. Поржали, откатали отпечатки пальцев, сделали скан радужки глаз и минут через десять все же выяснили, что я – это я. За стеклянной перегородкой, в соседнем закутке, видела спину своей коллеги, которую так же пытали американские погранцы.

Только расслабилась, что не одна такая и недоразумение вроде исчерпано, как наш разговор пошел по второму кругу. Теперь уже офицеров интересовал вопрос: «С какой целью я обманула консульство и сдала на визу фотографию, которая мне явно не соответствует? В чем умысел?» По десятому разу рассказала, что умысла никакого не было. Летаю много, до фотоателье дойти времени нет. Нашла автомат моментальной фотографии – ну а там как вышло, так вышло. Да, вышло фигово! Ну а кто виноват, что у половины этих фотоавтоматов что-то с объективом и фокусом? Но еще один подход – еще 250 рублей, восемь долларов. И тоже никаких гарантий! Я не настолько богата, взяла что дали. Сейчас жалею, так как сижу и объясняюсь.

Как ни странно, объяснения, что зажала восемь долларов, американцев успокоили. Меня отпустили, напоследок порекомендовав поменять визу. Я представила вытянутые лица паспортисток нашей авиакомпании, когда подойду с просьбой. Зажмурилась. Не. Вообще не тема. Лучше каждый раз на контроле в США принимать полудурошный вид, соответствующий фотографии. Зачесывать все волосы назад. Выкатывать глаза. И – не улыбаться! Правда, с таким имиджем уже другие риски. Но попробуем.

Пока меня пытали в застенках, багаж был разобран, лента остановлена. И вся толпа наших пассажиров переместилась к таможенному контролю.

Да. А вы что подумали? Оранжевый уровень опасности и вот так вот просто бери чемодан и иди? Нет. Потрошили все вещи. У всех. Включая депутатов, дипломатов и экипаж.

Таможенники (и таможенницы) в белых перчатках выкладывали в пластиковые контейнеры все, что хоть отдаленно могло вызывать подозрения. Таблетки без рецептов, тюбики с зубной пастой и флакончики лосьонов. Про продукты, которые оказались у каждого пятого, я вообще молчу. Как только коробочка наполнялась, несчастного перевозчика потенциально опасных предметов отправляли на допрос к офицерам в офис. Приблизительно такой же, как пять минут назад покинула я. Только тут уже были не пограничники, а таможенники.

Несмотря на то что подошла одной из последних, отпустили меня быстро. Хотя, конечно же, с собой тоже было. От парфюма до завалившейся за подкладку карамельки. Ну и так, по мелочи: аптечка с таблетками, косметика, паста. Но очень повезло попасть на испаноговорящего сотрудника, и я использовала свои познания языка в благих целях. Есть маленький лайфхак. Если знаете испанский, при въезде в США старайтесь и на границе, и на таможне попасть к офицеру латиноамериканской внешности, благо и в Нью-Йорке, и в Лос-Анжелесе их много таких. «Buen dia! Que tal?» сразу расположат к вам, поверьте. А если еще поболтаете немного: поинтересуетесь, из какой страны Латинской Америки данный красавчик, женат ли, есть ли дети, то вам простят много прегрешений.

У меня один раз был прецедент. В сумке везла два яблока. Вот с прошлого рейса в Прагу как болтались, так и забыла выложить. Залеталась. И, как на грех, на таможне в Нью-Йорке их нашли. Вообще, вещь это серьезная. Можно запросто за такие «забывашки» лишиться визы и, грызя яблоко, тем же самолетом улететь домой. Но мне везло, так как в аэропорту Джона Кеннеди латиносов работало, наверное, больше, чем всех белых и черных американцев, вместе взятых. Десять минут извинений, комплиментов и покаяний на испанском позволили избежать последствий. Таможенники Диего и Алехандро, выходцы из солнечной Колумбии, где отношения всегда стояли превыше закона, отпустили меня на американскую землю с миром.

Если не знаете испанский, но собираетесь в США, тоже не поленитесь. Выучите хотя бы «добрый день» и «спасибо!». Облегчит жизнь как по прилете, так и в стране.

Возвращаясь к досмотру в Вашингтоне. После моих улыбок и пятиминутного трепа на испанском вернули мне мой баралгин, линекс, колгейт и сказали – «bienvenido!». К экипажному автобусу я подошла одной из первых. Потом еще ждали остальных. Бортпроводника Мишу так и не дождались. Нервный представитель, из последних сил пытающийся не заработать инфаркт, пообещал привезти коллегу прямо в отель, попозже. Если отпустят.

Мишу отпустили ближе к вечеру. Вид у него был сутулый и смущенный. Не глядя на наш комитет по встрече, расположившийся на диванах в холле, быстро прошмыгнул к лифтам. На ужин тоже не вышел. Ну если гора не идет к Магомеду, Магомед идет к горе, подумали мы, сгорающие от любопытства, и двинули к белобрысому Мише-Магомеду в номер устраивать допрос с пристрастием: «Что именно он вез и что с ним делали столько времени американские таможенники?»

Нашего невезучего товарища нашли уже принявшим пару шкаликов виски и слегка успокоившимся.

– Рассказывай!

– Да ну чего рассказывать? У меня каждый прилет в США такая песня. Часов на пять. В компьютере я.

– Как?

– Да как… Полгода назад имел глупость диски с музыкой перевезти, икру, сигареты. Несколько больше, чем разрешено.

– И?

– Поймали. Визу не отняли, но в базу внесли. А это, девчонки, личный досмотр и еще куча развлечений на американской таможне. В целях профилактики. Уже не могу больше. Ходил сколько раз к планировщикам, просил. А они, как на зло, на Америку постоянно планируют, тоже, видимо, в педагогических целях. Вот такой тонкий троллинг, а я страдаю. Может, паспорт потерять, а? – озарило Мишу под третий шкалик из отельного мини-бара. Оставив несчастного с его думами, мы пошли отсыпаться после тяжелого дня.

Ночью мне приснились банки черной икры, открывшиеся в моей сумке и заляпавшие паспорт. Я в спадающей диадеме и американский пограничник в костюме принца по очереди отковыриваем присохший деликатес со страниц, пытаясь выяснить, есть ли у меня виза. И вот, когда надежда уже потеряна, под очередной отколупанной деликатесной корочкой находим ее. Только вместо инопланетной моей рожицы с огромным лбом и торчащими ушами с фотографии на нас смотрит пьяный Миша. Офицер внимательно разглядывает светлый лик Мишани, потом меня и радуется, как ребенок: «Вот видите, теперь нормальная фотография! Теперь ваше лицо! Я же знал, что Дисней не обманывает!» Я протягиваю руку за паспортом. «Подождите! – голова влюбленного принца уткнулась в монитор, а прыщи снова покраснели. – Вы же у нас в базе! Как пытавшаяся провести контрабанду на территорию США!» Нажатие кнопки, за спиной вырастают Диего и Алехандро. С картонными стаканами из «Старбакс». Меня ведут на личный досмотр…

Несмотря на кошмары, утром настроение поднялось. Вкусный завтрак окончательно растворил воспоминания о пережитом в аэропорту. Мы допили свой кофе, доели круассаны и пошли гулять. Вашингтон в сентябре прекрасен! Солнце в листве, легкий запах осени и жирные белки у Белого дома.

Весь день по музеям, к вечеру пришла идея пошопиться. Тут еще кто-то из наших раскопал Super Sale в соседнем с отелем магазине кухонной утвари. Огромные красные буквы в витрине обещали минус 70 процентов от цен. Это же прекрасно! Не правда ли? У кого хватило денег, купили модные кофеварки округлых форм. Больше похожие на болиды «Формулы-1», чем на предметы домашнего обихода. Остальные набирали наборы ножей Super Cook. Грех было не взять. Всего по десять долларов против прежних семидесяти. Острейшие, самозатачивающиеся тесаки в количестве пяти штук, в красивой коробке. Кто-то брал по два, по три набора. Покупатели кофеварок тоже подтянулись на наши радостные эмоции. И тоже заняли очередь.

У бортпроводников хватило ума сообразить, что такие ножички – универсальный подарок на дни рождения и семейные праздники. Нагруженные потенциальным счастьем родных и друзей, ворвались в отель и в холле столкнулись с нашими летчиками. По их скучающему виду было заметно, что раздумывают, куда бы потратить остатки суточных. Мы люди не жадные. Поделились новостью про ликвидацию товара и шикарные подарки за недорого. Мужики идею оценили и рванули в магазин, пока еще было.

Вечер все посвятили распихиванию покупок по чемоданам. Коробки с ножами объемные. И никак не хотели влезать. Пришлось распотрошить наборы. Картонки отдельно, ножи отдельно. Что влезло – в чемоданы, что не влезло – убралось в ручную кладь.

Я не знаю, где в тот момент были наши мозги. Как взрослые люди с высшим образованием, стажем по профессии и не первый раз прилетевшие в командировку, мы не подумали головой, когда складировали самозатачивающееся оружие в портпледы и сумки Samsonite? Я не знаю… А может, нас сбил с толку принцип всех аэропортов США – к нам ничего нельзя, а от нас – хоть слона на веревочке? Когда регулярно тащишь из Нью-Йорка автозапчасти и масла для своей ласточки, а из Лос-Анджелеса продукты, закупленные в Сostco (в промышленных, между прочим, объемах… Чтобы семья хорошо питалась настоящим сыром «Филадельфия» и говяжьими стейками вплоть до следующей твоей командировки в этот благословенный город), ты уже ничего не боишься. Ведь, главное, не вывезти это из Америки, а ввезти. Через нашу родную шереметьевскую таможню. Чтобы уже наши офицеры оценили твой груз правильно, мол… «для личного пользования»… И не попросили поделиться. Мы, закаленные в боях по перемещению в родное московское гнездо различных тяжеловесных предметов со всего мира, даже и не подумали, что с ножичками могут быть какие-то проблемы. Ну какой интерес они могут вызвать? Что там какие-то кухонные безделушки на фоне коробки передач на «Форд», комплекта летней резины или пудовой упаковки миндаля? Видимо, только этим можно объяснить наше полное разгильдяйство по подготовке к рейсу в Москву…

На следующий день, ровно в 13.30, мы выгружали свой багаж из автобуса. Командировка закончилась, нас ждала Россия. Кто-то пошел за тележкой, кто-то – выкурить последнюю сигарету перед долгим перелетом. Настроение было благостное и какое-то расслабленное.

И кто бы мог подумать, что всего через десять минут в аэропорту Даллеса начнется великий шухер.

Всего через десять минут, когда мы без задней мысли поставим свои сумки и чемоданы на ленту контроля. И когда сотрудники безопасности с округлившимися глазами обнаружат в вещах российского экипажа более 100 единиц холодного оружия Super Сook. Слепя нас, загорится оранжевая лампочка тревоги. Мерзко, на весь терминал, завоет сирена. На пол попадают пассажиры и служащие аэропорта. Когда со всех концов к нашей ленте рванут полицейские с оружием наголо и в суматохе попутно разобьют стеклянную перегородку какого-то закутка. И стекла посыплются на пол со страшным звоном, перекрывающим сирену и визг испуганных людей, не успевших отползти в безопасные зоны за колоннами. Когда наши летчики и бортпроводники в красивой форме будут стоять лицом к стене и с поднятыми руками, а представителя авиакомпании хватит сердечный приступ.

Но всего этого мы пока не знали. Мы выгружали чемоданы, смотрели на синее вашингтонское небо и настраивались на длинный рейс в дождливую Москву.