Глава 14. Сергей
05 октября, вечер
Выбрались из города на удивление благополучно.
Темнело, но уличного освещения не было, и ехали мы медленно. Осторожничали. Дорожное движение в предместьях города присутствовало, притом довольно оживленное. То и дело проносились машины с мигающими проблесковыми маячками, но не останавливались. Даже мимо лежащих на дороге трупов проезжали, а одно тело так и вовсе переехали.
А вот нижняя дорога вдоль моря, когда на нее выехали, была довольно пустынна. Здесь тоже не горели фонари, не светились витрины ни одной из многочисленных сувенирных лавок или магазинчиков. Здесь я все больше жался к обочине, так как несколько раз из-за поворотов вылетали машины, с визгом резины проносясь мимо.
Один из отелей горел.
Зарево мы увидели довольно далеко, а когда подъехали, я сбавил скорость, осматриваясь.
Большое, вытянувшееся по второй линии здание весело полыхало: огонь лизал белые стены, закрашивая их копотью, и зрелище напоминало Белый Дом в девяносто третьем. Только огня было значительно больше. У ворот отеля собралась немаленькая толпа, озаряемая всполохами пламени.
Местные.
- [Черт], - выдохнул Махмуд рядом, - давай Серег, по встречке объезжай. Иэй, наклонись, а? – обернулся он назад.
- Зачем? – недоуменно выдохнула светленькая на заднем сиденье.
- Голову [быстро] спрячь!
- Ух ты, - удивился я, глянув на Махмуда.
Обычно добрый, тихий, вежливый. А как в убеждение умеет, оказывается.
- [Черт-черт-черт], - сдавленно и напряженно повторял Махмуд, пока я объезжал группки арабов, шумно переговаривающих и наблюдающих за полыхающим отелем.
- [Ай шайтан]! – еще раз выдохнул Махмуд протяжно и с полустоном, когда несколько человек шагнули в нашу сторону.
- Двери блокируйте, - негромко произнес я, чуть повернув голову назад, обращаясь к девушкам.
Нога будто вросла в пол, так сильно я выжал сцепление. На нейтральную скорость не скидывал, рука лежала на склоненном вперед рычаге коробки – первая передача включена.
Один из направившихся к нам арабов что-то сказал, несколько подошло к капоту машины, будто путь перегораживая. Махмуд вновь выругался, негромко, но очень грязно.
- Аллечто-то там? – спросил меня один из арабов, подходя.
- Братан, [ничего] не понимаю, - покачал я головой, - спик инглиш?
Что-то не понравилось мне, как подошедший усмехнулся.
- Серега, это жопа, - пробормотал рядом Махмуд.
- Рашен? – поинтересовался я у подошедшего.
Араб снова усмехнулся, и только сейчас я обратил внимание, что у него в руках небольшая бейсбольная бита. И в метании призрачных теней от горящего неподалеку отеля было видно, что бита в чем-то вязком и темном. Явно не малиновое варенье.
В тот момент, когда один из арабов, обступивших машину, дернул ручку пассажирской двери, я бросил педаль сцепления, одновременно топая по педали газа.
- Ааа! – громко заорал я, а Симбол, куце и быстро взвизгнув резиной по асфальту, прыгнул вперед, подминая под себя нескольких человек. На мгновенье капот задрался вверх, и меня как холодной водой окатило – а ну как сейчас на задавленных телах машина вывесится и не поедет? Вот нас тут оприходуют то, а!
Брызнуло осколками стекло – я еле успел отдернуть голову, кто-то надрывно закричал от боли внизу, еще несколько ударов прилетело по кузову, завизжали сзади девчонки. Перепрыгнув через тела, машина дернулась и полетела вперед. Раздался еще один удар – кто-то не успел отбежать в сторону, и лобовое стекло глубоко прогнулось внутрь, покрывшись паутиной трещин. Я продолжал жать на педаль, и круто дернул рулем, так что тело тяжело улетело в сторону.
- Махмуд! Не вижу [ничего]! – я уже переключился на третью передачу и еще сильнее разгонял машину ориентируясь по обочинам и мутным очертаниям впереди. . Лобовое стекло превратилось в белую скатерть трещин, и я высунул голову в разбитое боковое. Позади захлопали выстрелы, слышались пронзительные крики боли и ярости. Многочисленные фигуры перед нами шустро разбегались в стороны.
- Махмуд!!! – снова крикнул я, - стекло! Выбей [его наконец]!
Узбек понял, и быстро развернувшись – он смотрел назад, изогнулся интегралом на сиденье и буквально выстрелил ногами вверх. Полотно лобового стекла от удара вылетело, но стало еще хуже – оторвался край с пассажирской стороны, а с моей нет.
Ругаясь на своем, Махмуд вновь замахал ногами, его ботинки мелькнули прямо рядом с моим лицом, один раз больно заехав мне по уху, и вдруг стекло птицей взлетело вверх, чиркнув по крыше.
- [Черт]!!! – заорали мы с узбеком одновременно, когда Симбол капотом боднул нерасторопного араба. Хорошо тело в салон не влетело – хрустнула боковая стойка (или кости?), и сбитый отлетел в сторону.
- [Давай]! Альбина, [давай]! Забудь про макияж! – чтобы совладать со страхом, заорал я слова школьного гимна, бешено крутя руль, уходя от столкновения с придорожными деревьями.
Вылетев под громкий удар амортизаторов на небольшой поребрик, я с диким криком вновь вывернул руль, теперь уходя от столкновения с каменным забором отеля, и даже наклонился, помогая Симболу повернуть. Бок машины прочертил по декоративной кладке. Ревущая двигателем машина как будто нехотя оторвалась от забора и, скулой задев мусорный бачок, вылетела на дорогу. От громкого хлопка вместе со скрежетом, когда Симбол приземлился на брюхо, плюнув искрами, у меня опустился ком паники внутри – казалось все, приехали. Но двигатель продолжал реветь, колеса крутились, а Рено ехал. Мелькали перед глазами бешеной каруселью изгибы дороги – я только успевал руль крутить.
- Серега они за нами едут! – заорал вдруг Махмуд.
Я даже обернулся на мгновенье, но никого не увидел.
- Две машины за нами выезжало! – обернувшись ко мне, крикнул Махмуд. Серная дырка его рта был совсем рядом со мной – машина в очередной раз накренилось, и узбек еле удержался, чтобы на меня не свалиться.
- Жми, Серега, жми! – орал Махмуд, наконец, уцепившись одной за ручку над боковым стеклом, второй за свою дверь.
Прижавшись вниз, едва не ложась грудью на руль, я жал. И так не видно ни черта – теперь всего одна фара светит, так еще и стекла нет, встречный ветер лицо треплет, заставляя щуриться.
Девчонки на заднем сиденье визжали и кувыркались – пристегиваться надо было. Кинул мельком взгляд – показалось, что их там узлом завязало.
Дорога резко вильнула раз, другой, на одном из поворотов завизжала резина, захрустела подвеска – Симбол встал на два колеса, но тут же грохнулся снова на все четыре. Машина закачалась, я еще сильнее топнул на педаль, выводя автомобиль из заноса.
Помогла пальма, которую боком облизал под скрежет сминаемого металла. Кое-как выпрямив машину, продолжал безумную гонку. Пролетев очередной поворот я, повинуясь наитию, поднявшись даже с сиденья, обеими ногами уперся в пол – одной ногой наступив на педаль сцепления, второй на тормоз. Завизжав, Симбол проехался по дороге, чертя резиной и замедлив сумасшедший бег, но тут же снова двигатель нещадно взревел – выкрутив руль, я бросил машину в сторону, в приоткрытые ворота одного из отелей.
- Тут дороги нет! – заорал пронзительно Махмуд, когда ветки от кустов прилетели в салон.
А то я не вижу, [действительно]!
Пролетев через длинную лужайку, и проложив просеку по декоративным кустам, мы выехали у фасада отеля. Тут уж я не успел затормозить – сбив несколько столиков и зонтов, Симбол на миг завис в воздухе, и глухо хлопнулся пузом в воду бассейна.
Хорошо здесь не глубоко.
Высунув руки, я прижал ладони к крыше. Потные и влажные ладони скользили по металлу, но сумел выбрался из машины еще до того, как Симбол колесами дна бассейна коснулся.
Матерясь и оскальзываясь, я выбрался на крышу и начал всматриваться в сторону ворот. Как раз в этот момент с той стороны несколько раз завывающе пронеслись звуки ревущих двигателей. Но машины пролетели и понеслись дальше, по дороге!
Неужто пронесло?
Снизу все булькало – вода постепенно заполняла салон машины, из него сейчас глухо раздавался испуганные визги девчонок.
Спрыгнув в воду, я нырнул и, распахнув дверь, помог выбраться из машины темненькой. Вынырнув, девушка протяжно закашлялась, а когда я вытащил ее на бортик, упала вниз и оперевшись на локти, принялась блевать.
Вот ведь, вроде и неглубоко нырнули. Хотя у меня окно открыто было, я сразу выбрался, а эти – пока сообразили, пока блокираторы подняли, двери было уже не открыть – тяжесть воды мешала. Да и паника тоже – пока поймешь что делать – темнота, удар, вода, [чистилище]. Еще и узбек на своем узбекском русским матом ревет.
Светленькая, которую Махмуд приволок, не блевала, но дышала с трудом – тоже не сразу выбралась, воды наглоталась. Махмуд нырнул еще раз, открыл багажник и достал изрядно потяжелевшие сумки со едой.
Кинув последний взгляд на избитый Симбол, который продолжал светить единственной фарой под водой, я кивком попрощался с машиной и двинулся за спутниками, которые оставляя за собой широкие мокрые следы, уже двигались в сторону шумевшего прибоя.
На крыльце здания появилось несколько человек, но к нам никто не подошел. Да и мы тоже знакомиться ни с кем сейчас желанием не горели. Миновав столики бара у большого бассейна, за которыми сидело с пивом несколько человек, вышли к пляжу.
Пока шли по берегу, вымотался вообще в край. И у меня еще сумка меньше, чем у Махмуда – он так и пер здоровенный баул.
После расспросов девушек выяснилось, что они из отеля, который находится недалеко от нашего. Но после недолгого раздумья обе легко согласились с тем, что сегодня им лучше переночевать у нас в отеле.
Когда вдали показались знакомые очертания пляжа – соломенного цвета зонтики с синей окантовкой, байдарки на песке, широкая лесенка спуска к пляжу, я облегченно вздохнул. Ремень сумки последние минут двадцать вот-вот собирался перерезать меня напополам, а ноги буквально отваливались от усталости.
- Ничего себе! – прокомментировал Махмуд, когда мы поднялись к бассейну. Да и я удивился – в здании рецепшена, совмещенном с рестораном, горел свет – на его фоне были видны импровизированные укрепления из мебели и явно караулящие здание люди.
- Стоять! Кто такие!? – раздался голос, едва мы приблизились к бассейну, и из тени к нам вышло несколько человек с дубинами.
- Свои, - узнав одного из спутников Влада, буркнул я.
Все, можно выдохнуть. Дошли.
На меня накатилась такая усталость, что я дальнейшее я воспринимал довольно смутно. Поздоровавшись с Владом, который демонстрировал вокруг бурную деятельность, я позволил себя обнять, поблагодарить, а потом, сославшись на усталость, поднялся из-за стола куда меня усадили и собрался в свой номер.
- Серега, стой! – шагнул ко мне Влад, придерживая за предплечье, - мы в третьем корпусе все кооперируемся, он тут рядом! Давай, бурги утром уехали, новых не завезли, так что места есть…
- Влад…
- Человека по четыре в номере, но это лучше, чем…
- Влад, слушай…
- Вещи соберешь и давай…
- Влад, [послушай же наконец]!
Казалось, его надбровные дуги за сегодняшний день стали выпирать еще больше.
- Влад, я пойду в свой номер, - негромко, так чтобы люди вокруг не слышали, произнес я. – Махмуд тебе расскажет позже, почему. Да? – обернулся я к узбеку, стоящему рядом.
- Угу, - едва слышно буркнул тот и опустил глаза.
Я развернулся, и двинулся прочь, но тут же почувствовал, как кто-то дергает за руку. Едва удержавшись от резких действий и слов, я обернулся, столкнувшись взглядом со светленькой девушкой. Пока мы шли к нашему отелю, они плелись позади, и переживая о ближайшем будущем, чувствуя как пульсирует кровь в глубокой прокусанной ране, я уж и почти забыл о девчонках.
- Сергей, спасибо тебе, - большие, удивительного оттенка лазури глаза – влажные, наполненные слезами, были совсем рядом. В них я постарался не смотреть, разглядывая веснушки на носу и щеках девушки. Внутри колыхнулся тяжелый ком раздражения, даже злобы. Ведь если бы не эта компания, меня бы никто не покусал.
- Меня Наташа зовут, и…
- Да мне насрать, как тебя зовут, - вырвал я свою руку, отступая на шаг. Слезы побежали по веснушчатым щекам, Наташа эта дернулась, как от удара, но шагнула вперед.
- Сергей, прости нас. Выздоравливай, пожалуйста, - сдавленным голосом сказала она мне в спину.
С большим трудом удержавшись, чтобы не втащить ей прямым в нос, я пошагал к отелю. Тяжелое раздражение в груди уже трансформировалось в глухую злобу, даже ненависть ко всему миру.
Пока дошел до темного корпуса, немного успокоился, и отступившая на фоне вспышки возбужденного состояния вернулась липкой слабостью усталость, вновь потянуло болью в ранах и ушибах.
Осторожно поднявшись по темной лестнице, дошел до своего номера. Черт, как же давно было сегодняшнее беззаботное утро! Когда солнышко приветливо ласкало меня сквозь щели в не задернутых шторах, а все вокруг было привычно доброжелательно. Всего-то часов пятнадцать, а мир вокруг изменился кардинально.
Электричества в номере не было. Зато до сих пор была вода, чем я и не преминул воспользоваться. Принимая душ, смывал с себя заскорузлую кровь и грязь, открыв нараспашку балкон и дверь, чтобы хоть немного света было.
Выйдя из душа, поменял съехавшую, наложенную Наташей повязку, стараясь не смотреть на явно выделяющиеся следы зубов на предплечье. Мыслей почти не было, злость ушла, осталась только тяжкая тревога. Вернулся в душевую, и когда чистил зубы, негромкий стук в дверь заставил меня дернуться, так что едва не кувырнулся в скользком кафельном полу.
- Кто? - выключив воду, глухо спросил я, пытаясь справиться с волнением.
- Свои, - ответил негромкий голос из коридора. – Открывай, тут темно и страшно! – через несколько мгновений донеслось недовольно.
Обмотавшись полотенцем, я прошлепал босыми ногами по кафелю и открыл дверь.
- Привет, - тут же скользнула в дверь Катя.
- Привет, - негромко ответил я.
Сказал и понял, что за сегодняшний день я так вымотался, что очень, очень хочется спать. Даже ртом шевелить, разговаривая, сложно, а уж поддерживать разговор и делиться новостями с молодой мамой совершенно не хотелось. Усталый мозг принялся подбирать варианты фраз, которые отправят Катю домой, но беседовать она и не собиралась. Быстро закрыв дверь, вскользь поцеловала меня – мазнув влажно мне по лицу, шее и груди, она резко присела на колени. Ее ладони скользнули мне по плечам и вниз, по животу, бедрам. Невесомо упало на пол полотенце, а я уже почувствовал ее горячие губы.
Даже не дожидаясь, пока я возбужусь, девушка начала активно работать языком. Опустив взгляд вниз, я неожиданно столкнулся с ее блестевшими в темноте глазами.
Вот это нормально – первый раз в жизни мне делают минет и беззастенчиво смотрят в глаза при этом. Несколько секунд, и я уже не чувствовал усталость и ломоту во всем теле, а чуть позже и на боль перестал внимание обращать.
Волосы у Кати по-прежнему были стянуты в тугой хвост, основание которого я рукой и ухватил, понемногу надавливая на голову. И тут девушка вообще повергла меня в шок – оторвав от моего бедра руку, она обхватила мою ладонь у себя на голове и начала сильно давить, насаживаясь глубже. И еще глубже. При этом Катя начала постанывать, изредка прерываясь кряхтеньем и утробными хрипами.
И все это не отрывая взгляда от моих глаз.
Раздался громкий чмок, когда она резко отдернула голову, первый судорожный вздох и после девушка начала глубоко дышать. Несмотря на темноту, я рассмотрел блестящую в лунных лучах нитку слюны у нее на подбородке.
За пару мгновений отдышавшись, Катя вдруг дернулась, и с силой ударилась мне лицом в лобок, снова насаживаясь до упора. Обхватив руками мои ягодицы, она напирала все сильнее и сильнее, утробно постанывая. Не в силах сдерживаться, я схватил двигавшуюся туда-сюда голову девушки руками, что было сил насадил на себя. Когда Катя захрипела и забилась от недостатка воздуха, я отпустил ее, но отпрянула она едва на секунду – снова влажный громкий «чмок», судорожный вдох и тут она наскочила бешено, принявшись просто [любить] меня своим ртом.
Только сейчас глаза она закрыла.
Помогая ей руками, я настолько впал в астрал, что даже не волновался о сохранности ее лица – настолько сильными были удары. Снизу по-прежнему доносились утробные стоны, и резкий вскрик, когда она вновь решилась заглотить на всю длину, а я в порыве страсти рванул ее от себя за уши.
Чувствуя горячее объятия ее горла, я прикрыл глаза и, запрокинув голову, понял, что означает выражение «Небо в алмазах».
Еще через пару минут, когда стонавшая Катя по-прежнему с силой упиралась в меня лицом, я узнал новую грань выражения «Высосать душу».
Мои ноги подкосились, и с трудом удержавшись, чтобы не сползти на пол, я даже отнял одну руку от головы девушки, оперевшись о стену.
- Фу… - выдохнул я, пытаясь пошевелить ногами так, чтобы карточным домиком не сложиться при этом.
- Понравилось? – негромко, но игриво спросила Катя.
- Слушай, как у тебя муж с такой женой в танчики то играет? – едва приоткрыв один глаз и с трудом удерживаясь на ногах, поинтересовался я.
- С какой такой женой? – с непередаваемой интонацией спросила Катя - тут же я почувствовал ее юркий язык внизу и влажные объятия губ.
- Я за такое не только танчики бы удалил, но и компьютер бы в окно выкинул… - посмотрел я вниз, в блестящие глаза, погладив девушку по волосам. В этот момент Катя отдернула голову, снова звонко чмокнув губами.
- Если я такой минет мужу сделаю, - легко поднявшись, утерла девушка рот тыльной стороной ладони, - он меня вопросами [замучает], где так научилась.
Она потянула она меня за собой и, остановившись у кровати, быстро стянув через голову легкой платье, как кошка скользнула на покрывало, и грациозно прогнулась, поворачиваясь ко мне задом.
- Я же у него девочка приличная, при слове «хуй» краснею, - произнесла она, обернувшись, в ожидании обхватывая руками подушку.
Преодолевая вновь сковавшую меня истому, я с трудом шагнул к ней, пристраиваясь. Она выжидательно поводила бедрами и негромко застонала, когда я провел рукой ей по позвоночнику. Спина ее тут же выгнулась, живот почти прижался к кровати, а ягодицы приподнялись еще выше.
- Скажи, что на банане тренировалась, - усмехнулся я.
- Давай же… быстрее… - протянула Катя, не обращая внимания на мои слова.
Отодвинув в сторону тонкую ниточку трусов, которые Катя не сняла, я раздвинул ей ягодицы.
- Только не в попку, у меня все болит после вчерашнего, - опомнившись, почти нормальным голосом сказала Катя, вновь обернувшись, но я сильнее сжал руки, чуть приподнимая ее зад, и она спрятала лицо в подушке. Поначалу я двигался не торопясь, чувствуя, как Катя подается навстречу. Но в груди неожиданно вновь появилась глухое раздражение, очень быстро превратившись в неясную злобу на весь мир. Я рванулся вперед так, что Катю даже откинуло вперед под звонкий шлепок. Вскрикнув, девушка приподнялась на руках, но тут новый удар бросил ее вперед. Закипевшая во мне злоба сконцентрировалась вся на девушке – руки сжались на ее ягодицах так сильно, что она вскрикнула.
Я как с цепи сорвался – не до конца осознавая, что делаю, яростно двигался, с каждым стоном и всхлипом девушки сжимая руки на ее ягодицах все сильнее. Закрыв глаза, я едва не зарычал – хотелось сделать ей больно, смять, растоптать, разорвать…
Катя уже кричала в голос, безуспешно пытаясь закрыть лицо подушкой. Не получалось – девушку трясло и кидало как тряпичную куклу, а ее стоны прерывали ритмичные удары наших тел.
Зажмурившись, понимая, что происходит что-то не то, я сжал зубы, услышав их скрежет. Открыв глаза, попытался справиться с собой, убрав ладони с ягодиц девушки, где остались красные полоски отпечатков, но не в силах держать руки свободными, схватил Катю за плечи.
Она сейчас пыталась бессвязно что-то сказать. Наклонившись, я зажал ей рот рукой, чувствуя, как поддаются под ладонью губы, как натыкаются пальцы на скользкие влажные зубы. Я с силой потянул голову Кати к себе, где-то далеко понимая, что делаю Кате больно. Девушка застонала, второй рукой я обхватил ее за шею. Мне захотелось вцепиться в такую нежную кожу, снять ее с плеч, как одежду. Испугавшись своих мыслей, я попытался отпрянуть.
- Нет, нет, нет! – сдавленно застонала девушка вперемежку со всхлипами, подаваясь ко мне. Не в силах справиться с собой, я все же отпрянул, но Катя вдруг изогнулась, бросившись на меня как кошка. Завалив на спину и запрыгнув сверху, она начала прыгать на мне.
Сжав ее груди, вновь вызвав болезненный вскрик, я почти сразу схватил девушку за шею и принялся ее душить, надавливая все сильнее. Замычав, Катя безуспешно постаралась освободиться. Из последних сил она изогнулась, захрипев, руки ее бессильно скользнули по моим, и тут она конвульсивно задергалась в очередном оргазме.
В этот момент ко мне как сознание вернулось – оторвав руки от шеи крупно дрожащей девушки, я грубо скинул ее с себя, отпрянув. Катя завалилась ничком на кровать, зарывшись лицом в смятую простыню, ноги девушки при этом продолжали конвульсивно дергаться.
Вскочив с кровати, я отпрыгнул к стене и вжался в нее спиной, пытаясь понять и осознать то, что сейчас произошло. Чувствуя, что сам начинаю дрожать, я сползал по стене все ниже, обхватив голову руками. На Катю не смотрел – боялся того, что сейчас сделал, ведь…
Трясло меня вовсе не оттого сейчас, что я убил ее. Колотило меня от осознания того, что я не смог себя контролировать. Совсем.
- О… [вот это да]… - выдохнула вдруг Катя. Она протяжно застонала, пытаясь перекатиться на живот. Побарахтавшись немного, как перевернутый на спину жук, она заплела ноги ножницами и осталась лежать на боку.
- Охохо… - дрожащим голосом произнесла Катя, и присмотревшись, я увидел, как ее ноги продолжает мелко потрясывать.
- Ты в порядке? – оторвавшись от стены, подошел я к кровати и склонился над девушкой.
- чти… как хорошо…
Выдохнув, я сглотнул невольно. Поднял ладони на уровень глаз, приблизив их к лицу. Сфокусировав взгляд, увидел как подрагивают пальцы.
- Ты только предупреждай, если снова с удушением будет, - с трудом переворачиваясь на живот и пытаясь свести вместе ноги, произнесла Катя. Протяжно вздохнув, она попыталась принять более удобное положение, но бросила эти попытки, так и оставшись лежать с широко раскинутыми ногами.
Машинально кивнув, я пошел в ванную смывать с себя пот. Укушенная рука ныла и пульсировала болью.
