Глава 11
Кража по горячим следам раскрывается лишь в исключительных случаях. Гораздо чаще такие дела теряются во времени, чтобы когда-нибудь всплыть с победным результатом. Но случается, что это никогда не происходит.
Телефон Горбунова появился рано, прошло всего чуть больше недели. Оперативники из районного уголовного розыска перехватили мобильник, сверили с ориентировкой, прессанули покупателя, вышли на продавца.
Матвей подключился к этому делу. Он лично допросил скупщика телефонов, и тот опознал человека, который принес ему мобильник.
В тот же день капитан выдернул на допрос Ковалькова. Он усадил его за стол и поставил перед ним старую шкатулку, обитую замшелым бархатом.
— Что это такое? — спросил Кириллов.
— Шкатулка, — исподлобья глянув на него, буркнул Ковальков.
Он поддался на провокацию Матвея, попытался обидеть лоха, который заехал к нему в камеру. Сначала Семен отобрал у него сигареты, затем схватил за шкирку и заставил вымыть пол. Тем самым он причинил потерпевшему физические и психические страдания путем насильственных действий. Ковальков собственными руками нарисовал себе любимую сто семнадцатую статью. На три года его, конечно, не закроют, но и на волю он теперь не просился, понял, что его подставили, потому и дулся.
— Ларчик это, Сема, — откинув крышку, весело сказал Матвей. — Тот самый, который просто открывался. — Он торжественно извлек из шкатулки телефон и предъявил его незадачливому истязателю. — Смерть, Сема, на кончике иглы, а игла эта в телефоне. Ну а телефон, сам видишь где.
— В гнезде!.. — Ковальков скривился. — Какая смерть, начальник? Какой конец?
— Смерть гражданки Белозеровой.
— Сколько раз говорить, не знаю такую!
— А Виталия Горбунова знаешь?
— Знать не знаю!
— Ну да, конечно. Ты же на подхвате был. Телефон этот Толик Михайлов дернул, а ты в это время на стреме стоял.
— О чем ты, начальник?
— А о том, что просил тебя Толик, избавься, мол, от этого телефона! Так нет, ты его барыге снес. Почему Толика не послушался? — заорал на Ковалькова Матвей.
Тот аж подпрыгнул на стуле от потрясения. Видимо, Кириллов поставил ему правильный диагноз. Семен завис в напряженном раздумье, а тут громкий крик в самое ухо!..
— Какого Толика?
— Ты уже и Толика не знаешь. — Матвей едко усмехнулся.
— А-а, Толика!..
— Тебя видели с ним в магазине номер сорок восемь на улице Стаханова. Михайлов стащил у Горбунова телефон, позвонил по нему Белозеровой. — Матвей вскочил, с угрожающим видом схватил Ковалькова за грудки, с силой тряхнул. — Звонил он ей? Или СМС-сообщение послал?
— Да!
Ковальков не просто произнес это слово, Матвей вырвал его. Именно поэтому оно прозвучало нечетко.
— Повтори! Ты сказал, что вы СМС-сообщение Белозеровой отправили!
— Какое сообщение? Что за Белозерова?
Ковальков дернулся, пытаясь вырваться из захвата, но Матвей и сам отпустил его. Мужик вдруг грохнулся на пол вместе со стулом.
— Эй, ты чего, начальник? — вскипел Ковальков.
В голову ему стукнула моча, в глаза хлынула кровь, и он в бешенстве набросился на Матвея. А руки у него были свободными.
Не стоило Матвею будить в нем зверя, но ведь он знал, на что шел. К тому же Кириллов не был зеленым лейтенантом, которого пугают матерые уголовники.
Короткий удар кулаком в подбородок отрезвил Ковалькова. Тут же последовал захват и ловкий бросок через бедро, после чего в ход пошли наручники. Если Семен хотел прочувствовать на своей шкуре всю силу Матвея Кириллова, то он своего добился.
В кабинет ворвался Верютин, но Матвей дал понять, что в его помощи не нуждается.
— Зубы решил показать? — Капитан вернул Ковалькова на место, но уже со скованными за спиной руками. — Думаешь, я волков не видел? Целые стаи! Зачем телефон у Горбунова дернули? — зло и с лютым напором спросил он.
— Кто? Я такого не делал!
— Михайлов дернул, а ты барыге отнес. Так было? — нависая над задержанным, спросил Матвей.
— Не было!
— Барыга тебя опознал!
— Нашел я телефон!
— Где? В кармане у Горбунова?
— Не знаю никакого Горбунова!
— Ты натуральный идиот!.. Мы же точно знаем, что телефон дернул Михайлов. Ты рядом стоял, а потом этот телефон барыге снес. Не ты его тащил! Не ты Белозерову убивал! Но мы все на тебя свалим! Все на тебя!
— Да, снес я барыге мобильник! И что? Это ж не Белозеровой телефон!
Ковальков мог логически мыслить, но процессор в голове у него был слабый, поэтому быстро работать не мог. Он зависал или выдавал глюк.
— А что с телефоном Белозеровой не так?
— Что не так? — спохватился Ковальков.
— Что ты про телефон Белозеровой знаешь?
— Ничего! — в замешательстве завибрировал мужик.
— Ты не знаешь, что вашу «десятку» видели на пляже в час убийства Белозеровой. Это тебе неизвестно! — Матвей и сам «узнал» об этом только сейчас, но Ковальков пребывал не в том состоянии, чтобы отличить хитрость от правды.
— Какая «десятка»? Там ее не было!
Чувство реальности покинуло голову Ковалькова. Оно растворилось в лихорадочном брожении мысли.
На дурака не нужен нож, его как следует тряхнешь…
Матвей снова схватил Ковалькова за грудки.
— Где телефон Белозеровой? — заорал он. — Зачем ты убил девчонку?.. Вам же Коригова нужна была! Девчонку зачем убивать было? Что она вам такого сделала?
— Не убивал я! — не выдержал прессинга Ковальков.
— А кто убил?
— Косой убил!
— Кто такой Косой? — отпустив его и успокаиваясь, спросил Матвей.
— С нами он был. Толик телефон дернул. Мы номер там нашли, СМС сбросили. Выходи, мол. Вот она и вышла.
— Кто она?
— Белозерова. Мы чисто поприкалываться…
— Вот как?
— Мы ничего не хотели, а Косой в сейф к ней под юбку полез. Она залупнулась. Он волыну достал и…
— Значит, просто приколоться хотели?
— Да.
— А как узнали, что Ирина — Белозерова?
— Так в телефоне было написано. Ира Белозерова!
Ковальков обогнул один риф, но тут же налетел на другой.
— И место там указано было, где Ира Горбунова ждала?
— Мы знали, — ляпнул он.
— Значит, вы следили за ней и за Горбуновым!
— За телефоном охотились.
— За мозгами надо было охотиться! Ума тебе не хватает! Несешь какую-то ересь! Сам себя в дерьмо вмазываешь!.. Кто такой Косой?
Матвей безостановочно давил на Ковалькова, не позволял ему прийти в себя. Он чувствовал, что Косой — выдуманный персонаж, за которым Ковальков пытался спрятать себя или своего напарника. Как бы то ни было, но лед с треском тронулся.
— Он с нами был.
— Кто такой?
— Я не знаю. Толик его где-то нашел.
— Лучше бы он голову тебе вместо жопы с ушами нашел!.. Вам не Белозерова была нужна. Вы за Кориговой охотились. Вам ее нужно было подставить, так?
— Да не знаю я никакую Коригову!
— Зато она вас не забыла, обоих опознала! Вы ее в Москве доставали! Она от вас сюда сбежала, фамилию поменяла, но вы ее и здесь нашли!
— Если ты все знаешь, начальник, то зачем спрашиваешь? — буркнул Ковальков.
— А что я спрашиваю? Зачем вы Коригову на деньги раскручивали? Так мне плевать на нее! И на вашего Стригуна наплевать!.. Вы мне за Ирину Белозерову, твари, ответите!
Ковальков клацнул зубами — с такой силой тряхнул его Матвей.
— Как вам такое в голову пришло, девчонку ни за что убить! У нее мать больная! Отец инвалид! Вы хоть понимаете, что натворили? Я же вас на британский флаг рвать буду!
Он тряс Ковалькова, пока тот не взмолился:
— Да не убивал я ее!
— А кто это сделал?
— Толик!
— А Косой?
— Не было никакого Косого. Придумал я его.
— Зачем?
— Чтобы Толика отмазать!
— А ты думаешь, мы не возьмем твоего Толика?
— Да пошел он!.. Я ему талдычил, не надо девку мочить!.. А он говорит, надо! Морж сказал, значит, надо!
— Морж? Жора Моржаков?
— Ну да.
— Тот, который Коригова убил?
— Да.
— Как это произошло?
— Не знаю. Я тогда еще срок мотал.
— Но ведь убил!
— Так не я же. Морж его грохнул. Вломился к нему в дом, забрал деньги, посадил в машину и увез в лес, яму заставил выкопать и застрелил. Я не видел, Толик рассказывал.
— Он знает, где могила?
— Да, он там был.
— Дальше что?
— Потом Морж Коригову на бабки разводить пытался.
— На чем?
— Вроде она мужа убила. Наехал на нее, деньги, говорит, гони. А у нее ствол был. Короче, отбилась она. Моржа пулями нашпиговала как утку яблоками. Он чуть кони тогда не двинул.
— Дальше что?
— Морж оклемался, снова на Коригову дернулся, а ее нет в Москве. Компанией какой-то мужик заправляет, а она, говорят, за кордон рванула, где-то на Сардинии зависает. Моржа это не остановило, он искать ее начал и нашел. Здесь, в Державске.
— Он ее снова разводить начал?
— Ну да, на деньги. Она говорит, подумать надо. А Морж смотрит, баба охрану завела, решил, что страх потеряла. В прошлый раз она его умыла, могла и теперь. Он решил с охраны ее снять, вот этот план и придумал насчет Белозеровой. Не с ней конкретно. Коригова с альфонсом каким-то жила, Морж его замочить хотел, а тот из дома вообще никуда не выходил. Белозерова в магазин ездила, с этим Горбуновым тусовалась. Он ее на хату к себе возил. Блин, они, как кролики, пять минут, и готово! — Ковальков осклабился.
— Что-то ты разговорился, урод! — Матвей презрительно скривился.
Ему, конечно, интересна была история с Кориговой-Сумароковой, но все-таки это мелочь по сравнению с убийством Белозеровой. Это ж каким чудовищем надо было быть, чтобы убить девчонку фактически ни за что! Хотел бы Матвей найти ублюдка, который отдал такой приказ. Душу бы ему с корнем вырвать, да так, чтобы его самого наизнанку выкрутило.
Ковалькову не понравилось, какими глазами смотрел на него капитан Кириллов.
— Эй, это не я девчонку убил! — затрепыхался он.
— Скажешь, как Моржа найти?
— Так я откуда знаю, где он? Меня же повязали, значит, они с Толиком свалили.
— Откуда? Адрес!
— Да не могу я! Они ж меня из-под земли достанут!
— Я тебя, падлу, из-под земли достану! На всю катушку за Белозерову спрошу!..
— Поселок Чеховский, улица Лесная, дом восемнадцать. Только я ничего не говорил!
— Говорил! Еще как! Сейчас ты под протокол признаваться будешь.
— Нет, начальник, так дело не пойдет!
— А куда тебе теперь деваться?
Сначала Матвей отправился к Зайцеву, вкратце обрисовал ему обстановку и попросил выслать группу захвата. Он и сам хотел бы отправиться в Чеховский за Моржом, но ему нужно было ковать железо, пока горячо. Может, и виноват был Горбунов перед Белозеровой за то, что бросил ее, но это не тот грех, который искупают в неволе.
Ковальков попытался уйти в глухую оборону, но мысль о бессмысленном и жестоком убийстве снова взбесила Матвея. Он вытряс из этого паразита признание, которое открывало Горбунову путь на свободу.
