Весь доход уходит на расширение производства, плюс к тому оборот увеличивают заемные средства, выплаты по которым – дело малоприятное. Свободных средств нет, а на подходе – рисовое хозяйство общей площадью в шесть тысяч гектаров. Действующая рисовая система, земля и гидросооружения в собственности, техника в наличии – в общем, покупай да пользуйся. Выращивай рис, обрабатывай зерно, фасуй, развози по точкам и выставляй на продажу. Только вот, как обычно, выгода от этого дела маячит лишь в перспективе, причем в долгосрочной. Потому и злится Алексей.

– Пойми ты, чудак-человек, мы же по ветру пойдем, если не остановимся! – возмущенно махал он своими короткими руками.

И сам он какой-то короткий. Роста ниже среднего, широкоплечий, толстобрюхий, ноги маленькие, кривые. Нос укороченный, подбородок широкий, будто стесанный снизу. Но что-то же нашла в нем Ольга… Или у нее просто не было выбора…

– Ты и отцу это говорил, а дела идут.

– Идут! За счет долгов! А долги уже до критической массы доросли! Хочешь, чтобы весь этот неподъемный груз нам на голову свалился?

– Если не удержим его, то свалится. А мы удержим… Я вот думаю, может, нам с Рыжовым скооперироваться? Его банк инвестирует в промышленность, в порт, почему бы не разбить с ним долю в рисе пополам? Нам пятьдесят процентов плюс одна, и ему пятьдесят с минусом…

– Да, но наша доля тоже заемная, – усмехнулся Алексей.

– Ну, выходит, что так.

– И займешь ты ее у Рыжова.

– Ну, можно и у него…

– У него и займешь. Больше не у кого.

– Я думаю, он согласится.

– Да, но контрольный пакет оставит за собой.

– А это как мы договоримся.

– Может, договоришься, а может, и нет.

– Я договорюсь?! – нахмурился Костя. – Я займу, я договорюсь… Это все я должен делать? А твое дело, я так понимаю, сторона?

– Ну, я, конечно, в деле, – слегка смутился Алексей. – Но, будь моя воля, я бы воздержался.

– Я твою волю понял. Торговали бы сейчас в шести магазинах, будь твоя воля.

– Да, сейчас у нас не шесть магазинов. И я снимаю шляпу перед Евгением Дмитриевичем. Но Евгений Дмитриевич нам сейчас не помощник… – Алексей взял паузу, как будто для того, чтобы Костя продолжил за него:

– А на меня надежды нет, ты это хотел сказать?

– Надежда есть всегда. Только одной надежды мало.

– А это не я пробивал мясокомбинат, рыбозавод, консервный цех, мукомольно-фасовочную линию? – возмущенно спросил Костя.

– Ты пробивал. На пару с отцом.

– Если с отцом, то личного опыта не набрался, да?..

Костя и дальше готов был выговаривать в том же духе, хотя понимал, что надо бы остановиться. Но разошелся он, распалился, поэтому мог наговорить лишнего. И хорошо, что положение спасла секретарша Елизавета. Эта симпатичная фигуристая женщина лет тридцати вошла в кабинет с подносом, на котором дымились две чашечки кофе.

Кабинеты генерального директора и его заместителя выходили в одну приемную, и у Елизаветы поэтому было два шефа. Костя всерьез подозревал, что у Алексея с ней тайный роман, права на который он не имел. Ни перед отцом не имел, ни перед Костей, ни тем более перед Ольгой.

И все-таки это его личные проблемы, и Костя не хотел в них вмешиваться. Хотя и можно было бы сыграть на этом. Ведь ясно же, что все недовольство политикой отца исходит от Алексея. Это его обошли, когда исполнять обязанности генерального директора поставили Костю. Это его возмущение выражала Ольга. Задвинь Алексея, и работать стало бы проще. При всем своем большом опыте к числу незаменимых специалистов он не относится, и на его место запросто можно назначить другого человека. Если Алексей изменяет жене с Елизаветой, то Костя мог бы его на этом поймать и выставить перед Ольгой в неприглядном свете, а лучше всего – спровоцировать развод и девичью фамилию. Тогда Алексей вышел бы из игры… Этот ход можно было бы назвать честным, если бы он не был подлым… Нет, Костя на такое не пойдет. Каким бы неудобным ни был Алексей, надо искать точки соприкосновения с ним, идти на компромисс. Нельзя делать бизнес заложником семейных раздоров, это путь в никуда.

– В общем, рисовым хозяйством займусь я сам, – решил он. – И перспектива в этом есть, и отец этого хотел…

– Ну, если отец хотел, – недовольно глянул на него Алексей.

В тот же час Костя договорился о встрече с банкиром, занялся экономическим обоснованием под кредит… Вечером он отправился в супермаркет на улице Победы. Контроль поступления и реализации товаров, бухгалтерии, ключевых показателей работы… Контроль, контроль и еще раз контроль.

Костя имел власть над персоналом супермаркета, но это не касалось покупателей. А так вдруг захотелось подчинить их, когда он неожиданно увидел Аллу, шедшую по торговому залу с корзинкой. Судя по тому, с какой легкостью она донесла ее до кассы, покупок в ней было немного. Женщина, обремененная семьей, обычно выносит из магазина полные сумки.

Костя не должен был подходить к ней, но Алла была такой неотразимо красивой, что удержаться он не смог. Вышел из магазина, дождался, когда появится она.

– Привет!

– Здравствуй… – улыбнулась Алла. – Мне кажется, что я не удивлена.

– Почему?

– Я как знала, что встречу тебя. Это же твой супермаркет.

– Ну, в каком-то смысле… Тебя подвезти?

– Ну, подвези.

Костя забрал у нее пакет с продуктами, положил его на заднее сиденье своей машины. Алла не стала ждать, когда он откроет ей дверь, – сама позаботилась о себе.

– Как там Вика твоя поживает?

– Спасибо, ничего. В Анапе она, в санатории.

Апрель для санатория не самое подходящее время, но это лучше, чем, например, февраль. К тому же жителю Южноморска, в принципе, все равно, где отдыхать. Лето на море от Вики в любом случае никуда не денется.

– А Миша?

– Миша… – замялась она. – Дался тебе этот Миша!

– Этот? – сразу взбодрился Костя.

– Не придирайся к словам. – Алла отвернулась к боковому окну.

– Ты уже не с ним?

– Уже, – вздохнула она.

– Давно?

– Давно. Уже почти год.

– А почему не сказала?

– А я должна была сказать?

– Ну, я же спрашивал. В прошлый раз…

– Может, я еще надеялась… – пожала она плечами. – Да и зачем тебе знать, что там у нас да как?

– Уже никак?

– Уже никак… А ты чего улыбаешься?

– Я улыбаюсь? – смутился Костя.

А ведь улыбка действительно растягивала его губы. Он пытался сдерживаться, но радость распирала его. Безотчетная радость, бесконтрольная. И семья у него, и Алла не горит желанием сблизиться с ним, но его все равно радует, что Миша убрался из ее жизни.

– Да, улыбаешься.

– Тебе показалось.

– Показалось?

– Ну да.

– Значит, показалось… – кивнула она. – Тогда почему не улыбаешься? Тебя не радует, что я ушла от Миши?

– Ну, если ты сама от него ушла.

– Сама… А ты думаешь, он мог меня бросить? – В ее голосе прозвучало возмущение.

– Ты не из тех женщин, которых бросают, – совершенно серьезно сказал он.

– Ты бы меня не бросил?

– Так я тебя и не бросал… Ты всегда была со мной. В душе.

– Именно поэтому женился?

– Женился. В параллельной жизни женился.

– А в реальной?

– Реальная жизнь – это реальная жизнь. Что есть – то есть, чего нет – того нет, – уклончиво ответил Костя.

– И чего в ней нет? – продолжала подзадоривать его Алла.

– Жена вроде бы есть, но ее как бы и нет. Тебя в этой жизни нет, но ты вроде бы рядом. Сейчас я отвезу тебя домой, и ты даже не пригласишь меня на чашку чая.

– А вдруг приглашу?

– Пригласи.

– Я должна знать, примешь ты приглашение или нет.

– Приму.

– Тогда приглашаю, – кокетливо повела она бровью.

Костя не верил в происходящее до тех пор, пока не оказался у нее дома.

В этой квартире и раньше было комфортно, и сейчас здесь все на высшем уровне – свежий ремонт в суперсовременном стиле, дорогая мебель… Капитаны дальнего плавания сейчас зарабатывают хорошо, тем более отец Аллы оставлял на берегу не только дочь, но и относительно молодую и интересную супругу, которая хотела жить, а не прозябать… А может, это Миша постарался? Может, наколотил денег на большой дороге да поделился с Аллой? Гражданскую жену ведь тоже нужно содержать…

Свои вопросы Костя озвучивать не стал, прошел вслед за Аллой на кухню.

– Ты в гостиную иди, – улыбнулась она, доставая из шкафа медную турку. – Я туда кофе подам… Или хочешь чего-нибудь покрепче?

– Я уже пьяный, – сказал он. – От тебя.

Костя вплотную приблизился к Алле и обнял ее за плечи.

– Это что такое? – спросила она тоном, который мгновенно отрезвил его.

Он в смущении одернул руки, а ноги сами понесли его прочь из кухни.

– Куда ты? – с беззлобной насмешкой бросила Алла.

– Ну, ты же сказала в гостиной побыть…

– Там в баре бутылка «Мартеля», думаю, это как раз то, чтобы встречу обмыть.

– Бутылка «Мартеля»?

– Ну да, тебе же домой ехать надо, – в ее голосе послышался легкий сарказм. – Жена, дети, все дела…

– Дело не в том.

– А в чем?

– «Мартель» – это дорогое удовольствие. Если бы за мой счет…

– Предложи денег, – усмехнулась Алла.

– Да как-то неудобно… Лучше я два таких же «Мартеля» потом занесу.

– Ты планируешь второй заход?

– Ну, если позволишь…

– А жена позволит?

– Я у нее спрашивать не буду.

– А я у Миши не спрошу… Да и спрашивать не надо. Все равно ничего не будет… Хотя… Ну, чего ты стоишь? Иди, коньяк открывай!

Алла наскоро накрыла журнальный столик, они выпили за встречу.

– Ты знаешь, я ведь раньше дурой была, – сказала она. – Все чего-то необыкновенного ждала. И дождалась. Мишу дождалась.

– Но ты же его любила.

– Ну, так я и тебя полюбить бы смогла, если бы встретила так же, как Мишу.

– Как так?

– Он как снег на голову свалился. Снег в июне – это же необыкновенно… А ты мне казался таким будничным, таким обыкновенным. И еще проходу мне не давал… Ты был таким надежным, а я этого не понимала… Давай выпьем за то, чтобы мужчины не осуждали женщин, даже если они полные дуры!

Коньяк шел легко, разгоняя жалкие остатки сомнений. Может, Костя и поступал подло по отношению к жене, но он не мог отказаться от столь долгожданного приглашения. Он очень любил Аллу и в этом видел свое оправдание.

– А ты знаешь, я тебя раньше даже ненавидела, – призналась Алла. – Ты мне казался таким занудой… Вроде бы крутой пацан, все тебя боятся, уважают, а все равно – зануда занудой. – Она сидела лицом к нему, положив локоть на спинку дивана, и в каком-то кокетливом раздумье пальцами теребила свое ухо. – И все потому, что ты мне проходу не давал.

– Любил потому что.

– Да, но меня это злило. Может, поэтому я не могла в тебя влюбиться.

– А сейчас?

– Сейчас я Мишу люблю.

– Вы же с ним расстались.

– Да, но любовь осталась… Правда, ты с ним теперь в равных условиях, – загадочно улыбнулась она. – Я его тоже ненавижу.

– И его?

– Ну да, раньше тебя ненавидела, теперь его. Тебя ненавидела, его любила. Сейчас его ненавижу, а тебя… Нет, не люблю. Но и ненависти больше нет. Уважение есть, а ненависти нет… А может, и не только уважение… Ну чего сидишь, наливай! – весело засмеялась Алла. Так обычно ведут себя женщины, собираясь перешагнуть черту, за которой начинается шальное безрассудство…

Но после нескольких рюмок она вдруг загрустила.

– Мишка оказался козлом. Ты спрашивал, бандит он или нет? Бандит. С большой дороги. Гастролировал по всему побережью, меня за собой таскал. А я за ним как дура… Два с половиной года за ним, как ниточка за иголочкой… Нет, как консервная банка за велосипедом… Как дура за козлом!.. Столько всего было, что лучше не рассказывать!

– Он и сейчас гастролирует?

– Ну да, денег вагон, чего ж не гастролировать? То в Сочи, то в Крыму. В Испании были, во Франции, в Италии… Красиво жили, не спорю. Но как в той басне, лето целое пропела… Нет, лето еще продолжается. Мне же всего двадцать лет. Хотя такое ощущение, что все тридцать… Забыть бы все это, – вздохнула она.

– Забудь.

– Забываю.

– Ты, главное, сама себе не напоминай.

– Может, на тебя переключиться?

– Переключись, я только «за», – разволновался Костя.

– Может, поздно уже? Жена у тебя, дети.

– Если надо будет, я разведусь с ними.

– А надо будет? – Взгляд ее затуманился.

– Я не знаю.

– А ты узнай. – Алла подалась к нему, словно в ожидании поцелуя.

– Попробую.

Он обнял за плечи, привлек к себе, жадно и вместе с тем неторопливо поцеловал ее в губы. Затем уложил на диван и целовал до тех пор, пока она совсем не обмякла.

Костина мечта началась сбываться, и он бы в эти минуты добился своего, но… неожиданно открылась входная дверь, и в квартиру кто-то зашел.

– Алла! – донесся до них Мишин голос.

Алла в панике оттолкнула от себя Костю, но было уже поздно. Миша зашел в комнату, включил свет, оторопело уставился на нее и буквально взвыл от возмущения:

– Ну, ты и тварь!

Костя догадывался, что сейчас произойдет, поэтому решил сыграть на опережение и ринулся в атаку. Но Миша, увы, не позволил застать себя врасплох. Он вытащил из-под куртки вороненый револьвер и приставил ствол к его голове. Ему совсем не нужно было снимать пистолет с предохранителя и взводить курок тоже не обязательно, револьвер тем и хорош, что из него можно стрелять сразу.

– Ты?! – со злостью и удивлением смотрел он на Костю. – Я же говорил тебе, не приближайся к Алле!

Костя вдруг понял, что его не удивляет эта ситуация. Это же проклятие какое-то – стоит ему только увидеться с Аллой, как тут же выскакивает черт из табакерки.

– Миша, но мы же расстались! – Алла стояла у окна, с жалким видом кутаясь в халат.

– Брехня! – Он обращался к ней, но продолжал испепеляюще смотреть на Костю.

Вот-вот, казалось, нажмет на спуск и выстрелом разнесет ему голову.

– Ну, чего ждешь! Стреляй!

– Хочешь сдохнуть? Трахнул мою бабу, а дальше хоть потоп? Так я ведь тебя сейчас действительно грохну!

– Давай! Только быстрей!

– На колени, падла!

– Да пошел ты на хрен! – заорал Костя, пытаясь перекричать собственный страх.

После таких слов Миша просто обязан был выстрелить, но вместо этого он вдруг ударил Костю кулаком в солнечное сплетение. С левой руки ударил, а когда тот согнулся, опустил ему на шейные позвонки рукоять револьвера.

Сознания Костя не потерял, но и сопротивления оказать не смог. А Миша сполна использовал свое преимущество. Еще несколько мощных ударов, и Костя все-таки лишился чувств.