Часть вторая. Горы и моря

29

В качестве прощального подарка северные отроги Асимильских гор преподнесли Несарине и Сартаку бури.

Проснувшись и едва взглянув на темные клочья туч, принц велел Несарине надежно придавить камнями всю поклажу. Кадара переминалась с лапы на лапу, шелестела перьями, а ее золотистые глаза следили за надвигающимся ураганом.

Удар грома расколол небо, и эхо ответило ему из всех расщелин. Несарина и Сартак вжались в каменную стену под навесом. Порывы ветра хлестали по ним. Содрогались окрестные горы. Кадара стойко переносила бурю, заслоняя людей надежной стеной белых и золотистых перьев.

И все же ледяной дождь прорвался в их укрытие и проморозил Несарину до мозга костей. Не спасли ни густые перья рукки, ни толстое шерстяное одеяло, в которое по настоянию Сартака она завернулась. Зубы стучали так яростно, что заныла челюсть. Онемевшие руки Несарина сунула под мышки, где еще сохранялось тепло.

Даже в детстве, до того как магия исчезла с Эрилеи, Несарина не мечтала о магических способностях. Позже, когда адарланский король несколькими указами «упразднил» магию и повел безжалостную охоту на бывших магов, она вообще запретила себе думать о подобных вещах. Несарина добросовестно училась стрелять из лука, владеть мечом и кинжалом, метать ножи. Она неутомимо упражняла тело, пока и оно не стало оружием. На вопросы отца и сестры, зачем ей все это, она давала один и тот же ответ: магия способна исчезать, а хорошая сталь никогда не подведет.

Сейчас, сидя на пронизывающем ветру, под ледяным дождем, успев забыть ощущение тепла, Несарина впервые пожалела, что не может пустить по жилам магический огонь. А еще лучше, если бы на вершину горы вдруг явилась какая-нибудь Огненосица, согрела бы их и раскинула над головами магический купол, загородив от разгулявшихся стихий.

Но где сейчас Аэлина – никто не знает. Во всяком случае, такие донесения получала Хасара. Несарина была склонна верить принцессе. Вопрос: что послужило причиной исчезновения Аэлины и ее двора? Грязные «моратские игры»? Или собственные замыслы террасенской королевы?

В Рафтхоле Несарина вдоволь насмотрелась на возможности Аэлины и узнала ее главную привычку: никого не посвящать в свои замыслы и ни с кем не советоваться. Скорее всего, королева исчезла сама, чтобы затем самой же выбрать место и время появления. И время будет выбрано с удивительной точностью. Это и нравилось Несарине в королеве. Аэлина строила долгосрочные замыслы и позволяла внешнему миру считать себя необузданной хвастуньей. А замыслы, о которых знала только она, потихоньку осуществлялись. Стратегия настоящего полководца: чем меньше знают о том, что ты вознамерился сделать, тем меньше возможностей тебе помешать.

И сейчас, слушая завывания бури и стук льдинок, Несарина думала: вдруг у Аэлины Галатинии сыщется в рукаве такая карта, о которой не знает даже ее двор? Только бы нашлась. Почему-то Несарине казалось, что от действий террасенской королевы зависит судьба всего мира.

Но магия однажды уже подвела целый континент. Несарина напомнила себе об этом под стук собственных зубов. Нужно искать способ победить Мората без магии.

Прошел не один час, прежде чем буря отправилась терзать другие части континента. Увидев, что Кадара отряхивается, Сартак поднялся. Они с Несариной получили дополнительную порцию холодного дождя, но жаловаться было бы несправедливо. Все это время рукка стойко принимала на себя основной напор стихий.

Их седло, конечно же, насквозь промокло. Несарине казалось, что она сидит в луже. Однако запасного седла у принца не было. Кадара взмыла вверх, навстречу расчистившимся небесам и холодным потокам ветра, дувшим с гор на окрестные луга и равнины.

Буря украла у них драгоценное время, вынудив устроить еще один привал с ночлегом. На этот раз Сартак выбрал небольшую рощицу с полянкой посередине. И опять – никакого огня. Даже маленького костерка, чтобы немного согреться. Несарина молчала, понимая, что принц вовсе не издевается над нею, а руководствуется соображениями безопасности. Холод поселился у нее в костях. Толстая подстилка не спасала от корней, врезавшихся в спину. На ужин – снова фрукты, вяленое мясо и успевший зачерстветь хлеб. Желудок Несарины сердито урчал, требуя более внушительной пищи.

Она была не вправе упрекать принца. Он и так отдал ей свое одеяло и предложил переодеться в сухую одежду. Его одежду. Несарина вежливо отказалась. Почему? Она отправилась в путь с человеком, с которым была едва знакома. Полетела на остроглазой рукке, где их спутником было сульде принца… Пустилась за тридевять земель почти с незнакомцем.

Раньше такие мелочи не слишком заботили Несарину. Служба в городской гвардии каждый день сталкивала ее с незнакомцами: разозленными, испуганными, подавленными. Приятные встречи можно было пересчитать по пальцам; особенно в последние полгода, когда тьма накрыла Рафтхол и устроила охоту в его подземельях.

Но что касается Сартака… Дрожа от холода и ворочаясь без сна, Несарина снова и снова обдумывала свое решение. Не слишком ли она поспешила? Союз с хаганом очень важен, и все же…

Сквозь верхушки тонких сосен пробивался серый рассвет. У Несарины ломило руки и ноги. Глаза воспалились после бессонной ночи. Кадаре, топтавшейся на месте, не терпелось поскорее оказаться в воздухе. Пока сворачивали лагерь и усаживались, они с Сартаком едва обменялись парой слов. Сегодня он рассчитывал добраться до гнезда руккинов.

Чем дальше на юг, тем холоднее становились ветры. Через два часа полета Сартак прошептал ей на ухо:

– Глянь-ка туда.

Его рука указывала на восток.

– Если лететь полдня, достигнешь северного края степей. Сердце Дарганца.

– Вы там часто бываете?

Сартак мешкал с ответом, будто она задала сложный вопрос.

– Они больше признают Кашана, – наконец ответил он. – И Тумелуну… признавали.

Интонация, с какой он произнес имя покойной сестры, говорила о многом.

– Когда-то руккины и дарганцы составляли единый народ. Мы скакали на муникийских лошадях, преследовали рукков и загоняли этих птичек вглубь Таванских гор.

Он махнул в направлении юго-востока. На горизонте высилась череда высоких зубчатых вершин. Кадара устремилась туда. Горы, кое-где покрытые снегом, перемежались лесами.

– Нам долго не удавалось приручить рукков. Жертвы были с обеих сторон. А когда это произошло, часть конников и их предводители не захотели возвращаться в степи.

– Теперь понятно, почему у вас так много схожих традиций. – Несарина взглянула на сульде, надежно прикрепленное к седлу.

Далеко внизу колыхалось золотое море иссохших трав, перерезанное извилистыми нитями рек.

Несарина быстро перевела взгляд на горы. Она почти свыклась с мыслью, что смерть летит с ними рядом, однако мысль не могла унять беспокойно урчащий живот.

– Да, – отозвался Сартак. – И потому на войне наши воздушные всадники часто объединяются с дарганцами. Способы сражения, конечно же, разные, но мы неплохо научились действовать сообща.

– Кавалерия внизу и воздушное прикрытие сверху, – подытожила Несарина, стараясь не высказывать особой заинтересованности. – А вы участвовали в войнах?

Принц опять помедлил с ответом:

– В таких, как бушуют на вашем континенте, нет. Наш отец старается убедить все земли, входящие в хаганат: верность вознаграждается, а сопротивление обрекает на смерть.

Спина Несарины покрылась ледяным панцирем.

– Меня дважды посылали напомнить эту простую истину жителям нескольких земель, где назревал мятеж.

Его дыхание согревало ей ухо.

– И потом, руккины тоже делятся на кланы. Иная вражда длится десятками лет, если не больше. Я научился обходить острые углы, не принимая чью-либо сторону. Приходилось и споры улаживать.

Он лишь не добавил, что порою улаживание не было исключительно словесным.

– Тебе в городской гвардии наверняка приходилось заниматься тем же самым.

– До таких высот я не доросла. – Несарина хмыкнула. – В основном несла службу на городских улицах. Повышения пролетали мимо.

– Я думал, с таким искусством стрельбы ты командовала всей рафтхольской стражей.

Несарина улыбнулась. Обольститель. Под суровой внешностью принца скрывался бесстыжий ухажер. Вопрос Сартака не был сложным. Ответ она нашла еще несколько лет назад.

– Адарлан не настолько открыт, как хаганат, если говорить о роли женщин в армии или городской страже. Мои навыки ничего не значили. Повышение получали мужчины, а моей участью год за годом оставался обход улиц. Что с городским дном, что с повздорившей знатью разбирались гвардейцы чином повыше. И конечно же, учитывалось адарланское происхождение.

Узнав, что Несарину снова обошли повышением, ее сестра начинала шумно выражать недовольство. Предлагала, даже требовала «поговорить с ними напрямую». Несарина не возмущалась и не спорила с сестрой. Посмей она что-то потребовать у начальства или даже повысить голос… Остальное зависело от настроения начальства. В лучшем случае она могла услышать: «Скажи спасибо, что тебя вообще приняли в городскую стражу». В худшем – от нее бы потребовали сдать меч, форменную одежду и проваливать на все четыре стороны. Почему она не уходила со службы? Не только и не столько из-за жалованья. Среди рафтхольских стражников было крайне мало тех, кто по-настоящему помогал попавшим в беду. А потому Несарина продолжала служить и не возмущалась, когда весьма посредственные ее сослуживцы-мужчины получали повышение.

– Да. Я слышал, адарланцы не очень-то благоволят к выходцам из других краев.

– Это еще мягко сказано! – вырвалось у Несарины.

Тем не менее отец твердо решил пустить корни в Рафтхоле, утверждая, что жизнь там дает больше возможностей. Даже когда Адарлан начал завоевывать соседние государства, отец не тронулся с места. А как мама уговаривала его вернуться в Антику – город, который она полюбила всем сердцем. Повзрослев, Несарина пыталась понять, что́ же двигало отцом. Возможно, упрямство. Возможно, желание выстоять наперекор тем, кто вновь устраивал гонения на чужестранцев.

Несарина искренне старалась не винить отца в последствиях его выбора. Правда, иногда она срывалась и выплескивала гнев. Сестра и здесь ее не понимала. Делара всегда любила Рафтхол, любила шумную, пеструю жизнь адарланской столицы. Ей удавалось расположить к себе адарланцев и победить их нетерпимость к «чужакам». Неудивительно, что замуж она вышла за уроженца Рафтхола. «Дитя Адарлана» – эти слова были вполне применимы к Деларе. Адарлана, каким он когда-то был и каким, возможно, станет снова.

Поймав быстрый воздушный поток, Кадара понеслась в его струях. Мир внизу слился в одну разноцветную полосу. Горы становились все ближе.

– Тебя когда-нибудь… – начал Сартак.

– О таком не стоит говорить, – перебила его Несарина.

Не стоит… особенно когда она и сейчас чувствовала камень, ударивший ей в голову, и слышала оскорбительные дразнилки адарланских сверстников. Детство давно прошло, а ощущения остались.

– Простите, ваше высочество, – добавила она, глотая скопившуюся слюну.

– Опять мой титул выплыл, – засмеялся Сартак, но поддразнивать ее не стал. – Я намерен попросить тебя в среде руккинов не называть меня принцем и вашим высочеством.

– Вы намерены попросить или уже про́сите?

Его руки на мгновение обхватили Несарину. Это могло сойти за дружеский жест предостережения.

– Мне понадобилось несколько лет, прежде чем руккины перестали спрашивать, не подать ли мне шелковые шлепанцы и не позвать ли слуг, чтобы расчесали мои волосы.

Несарина усмехнулась.

– Среди них я просто Сартак. Или капитан.

– Капитан? – удивилась она.

– У нас нашлась еще одна общая черта.

Бесстыжее ухаживание. Иначе не назовешь.

– Но вы же управляете шестью кланами руккинов. И они подчиняются вам.

– Подчиняются. Когда мы собираемся вместе, там я принц. Но внутри Эридунского клана – а этот клан меня воспитал, и я считаю его родным – я всего лишь капитан их войск. Там я подчиняюсь приказам матери-по-очагу.

Он снова обнял Несарину – якобы для подкрепления своих слов.

– Такую же линию поведения я посоветую и тебе, если не хочешь, чтобы тебя раздели догола и привязали к скале во время бури.

– Боги милосердные, – прошептала Несарина.

– Вот именно.

– Неужели она…

– Да. И, повторяя твои слова, о таком не стоит говорить.

Однако Несарина снова засмеялась. Все это время она только и делала, что улыбалась.

– Принимаю ваше предостережение, капитан.

Таванские горы превращались в серую каменную громаду. Их стена была значительно выше всех гор, какие она видела в Эрилее. Правда, ее впечатления по части гор были небогаты. Семья Несарины крайне редко путешествовала по Адарлану и соседним королевствам. Отец постоянно был занят. Существовала и другая, более важная причина. В сельской местности к «чужакам» относились настороженно, если не сказать, враждебно. Даже если дети родились на адарланской земле и от адарланской матери. Это обстоятельство особенно злило селян.

Несарина молила всех здешних богов, чтобы руккины оказались более доброжелательными.

Отец рассказывал ей о гнездах руккинов. Но действительность превосходила его рассказы. Если не видеть это своими глазами, можно было бы упрекнуть рассказчика в досужей выдумке. В самом сердце Таванских гор три высоченные соседние вершины и их склоны были усеяны жилищами руккинов.

Это не были гиры – широкие шатры с деревянным каркасом. Те годились для кочевания по степям и равнинам, но в горах не продержались бы и дня. Эридунский клан строил из камня. Правильнее сказать, вырубал в камне дома, коридоры и помещения. Многие из них были пещерами, некогда служившими гнездами для рукков.

Часть гнезд сохранялась и поныне; особенно те, что находились близ жилья руккина и его семьи. Это позволяло мгновенно позвать птицу, свистом подав ей команду. Иногда руккин просто забирался в гнездо по бесчисленным веревочным лестницам на склонах. Через них поддерживалось сообщение между домами и пещерами. Но лестницы устраивались и внутри горной толщи, в основном для детей и стариков.

Сами дома имели широкий вход (обычно использовался естественный вход в пещеру), куда могли залетать рукки. Дальше начинались жилые помещения. На склонах кое-где виднелись окна, показывая, что там живут. Окна обеспечивали доступ свежему воздуху.

Впрочем, недостатка в свежем воздухе здесь не ощущалось. Ветер постоянно дул между тремя соседними горами, в которых обитал родной клан Сартака. Небо пестрело парящими, взлетающими и садящимися рукками. Они отличались размерами и цветом перьев. Несарина попыталась сосчитать все горные жилища, но очень скоро сбилась со счета. Их были сотни. Еще столько же, если не больше, находились внутри горной толщи.

– И все это – только один клан? – спросила давно молчавшая Несарина.

Кадара устремилась к средней вершине. Несарина качнулась в седле и уткнулась в теплую спину Сартака. Принц подался вперед, стараясь уберечь ее от лишней качки. Его колени уткнулись ей в бедра. На земле… Несарина не знала, как бы в этом случае повела себя на земле. Здесь же, учитывая, что седло не имело второй пары стремян, она была только благодарна.

– Эридунский клан – один из крупнейших. И самый древний, если мы примем их точку зрения.

– Кто-то сомневается в этом? – удивилась Несарина.

Казалось, гнездо на склонах существует не одну сотню лет.

– Каждый клан утверждает, что он – самый древний и, конечно же, самый первый по мастерству и боевой славе. – Сартак засмеялся. Смех принца отдавался не только в ушах Несарины, но и во всем теле. – Когда мы собираемся на Слет, сразу же вспыхивают споры. Руккин скорее стерпит, если ты оскорбишь его жену, чем если скажешь в лицо, что твой клан древнее.

Несарина улыбнулась и тут же зажмурила глаза. Ей было страшно смотреть вниз. Она успела заметить широкую площадку, что-то вроде естественной веранды, куда сейчас держала путь… правильнее сказать, камнем падала Кадара. Из-под громадной арки, ведущей в пещеру, на площадку выходили люди. Заметив Кадару, они приветственно махали.

Сартак улыбался. Это чувствовалось по его голосу.

– Мы сейчас летим в подобие дворцового большого зала. Только здесь он называется Альтунским горным залом. Здесь живут моя мать-по-очагу и моя семья.

За время путешествия Сартак кое-что рассказал ей об этих местах. Горная пещера, куда они опускались, называлась Альтун, что в примерном переводе означало «Гавань ветров». Три горы имели общее название – Доргос, или же Три певца. Гора, где находилась пещера, была выше соседних. Высота пещеры достигала сорока локтей, а ширина – втрое больше. Приоткрыв глаза, Несарина заметила в глубине колонны. Помещение и в самом деле напоминало просторный зал.

– Здесь у нас зал для приемов и торжеств, – пояснил Сартак.

Кадара стремительно неслась к площадке, и ему пришлось еще крепче обхватить Несарину. В каком виде она предстанет перед кланом принца? С зажмуренными глазами, поскольку ей было страшно смотреть вокруг? Едва ли руккины встретят ее с восхищением.

Несарина подалась чуть вперед, одной рукой держась за седельную луку. Вторая упиралась в колено Сартака, больно давившее на ее подколенные ямки.

– У знаменитой лучницы все-таки есть слабые места, – тихо засмеялся принц.

– Очень скоро я узнаю про ваши, – парировала Несарина, чем заработала новый смешок.

На удивление плавно Кадара опустилась на почти блестящую поверхность веранды. Все, кто там находился, поспешили внутрь, чтобы не попасть под крылья рукки и сильный порыв ветра.

Вот Кадара замерла. Несарина быстро выпрямилась, разжала пальцы и стала разглядывать зал. Его колонны были не каменными, а деревянными, с росписью. Светильники отбрасывали мягкий золотистый свет, приглушая роспись, где преобладали красный и зеленый тона. Основное пространство пола покрывали плотные ковры с яркими узорами. Несарина увидела круглый стол, а возле дальней стены – небольшой помост. Рядом начинался коридор, освещаемый факелами и уходящий в толщу горы. По обеим сторонам коридора темнели двери.

Самую середину Альтунского горного зала занимал очаг.

В полу была выдолблена внушительная яма, настолько глубокая, что вниз вели широкие ступени. Сооружение чем-то напоминало амфитеатр, где место сцены занимал огонь. Действительно очаг. Лучшего слова не подберешь.

Настоящее место, настоящее окружение для Крылатого Принца.

Несарина расправила плечи. К Кадаре устремились люди разного возраста. Они широко улыбались. Кто был в знакомых кожаных доспехах, кто – в ярких длиннополых плащах из плотной шерсти. Почти у всех – черные шелковистые волосы и золотисто-коричневая обветренная кожа. Сартак разом перестал быть наследным принцем, превратившись в одного из руккинов.

– Надо же, прилетел, – растягивая слова, произнесла молодая женщина, постукивая сапогом по гладкому полу.

На женщине был длинный красно-синий плащ. Несарина приказала себе замереть и выдержать сверлящий взгляд обитательницы гнезда. Черные косы женщины, скрепленные красными кожаными лентами, спускались почти до пояса. Одну она закинула через плечо.

– Смотрите, кто променял роскошные наряды и купание в благовонных маслах, чтобы вернуться в нашу глушь.

Несарина усиленно старалась придать лицу выражение сосредоточенного спокойствия. Сартак лишь опустил поводья Кадары и посмотрел на Несарину. «Я тебя предупреждал». Затем наклонился в сторону насмешливой женщины. Несарине показалось, что та – ее ровесница, если не младше.

– А кто еще привезет тебе, Борта, несколько пар изящных шелковых туфелек? Только не пытайся меня уверить, что не мечтала о них и не просила богов напомнить мне.

Несарина закусила губу, не позволяя себе улыбнуться. Остальные не только улыбались во весь рот, но и откровенно посмеивались.

– Раз ты сам обожаешь в них щеголять, то наверняка знаешь, где их купить, – не унималась Борта.

Сартак засмеялся. Громко. Весело.

Несарину снедало желание глазеть на него, открыв рот. Помнится, во дворце он лишь улыбался. Смех принца она слышала впервые.

А когда она сама в последний раз заливисто смеялась? Даже в обществе дяди и тетки ее смех был сдержанным, словно внутри стояла невидимая преграда. Несарина мысленно перебрала свою жизнь. Пожалуй, так беспечно она смеялась, когда только поступила на службу в городскую стражу и знать не знала о разной нечисти, обитавшей в сточных каналах под Рафтхолом.

Сартак ловко выпрыгнул из седла и протянул Несарине руку.

Только протянутая рука и заставила собравшихся обратить внимание на Несарину. Все, кроме Борты, разглядывали ее со сдержанным любопытством. Хозяйка длинных кос смотрела на нее внимательно и придирчиво. Естественно, Борта заметила ее кожаные доспехи и то, что по облику Несарина никак не может быть их соплеменницей.

Знала бы Борта, как давно и часто на Несарину глазели незнакомые люди и сколько их суждений слышала она за спиной. История повторялась даже здесь, в горном зале Альтуна, среди руккинов.

Не замечая протянутой руки Сартака, Несарина заставила одеревеневшее тело подчиняться ее приказам. Она быстро перекинула ногу через седло и спрыгнула вниз. Ступни и колени ощутили силу удара, однако внешне спуск прошел гладко. Несарина удержалась от излюбленной привычки запустить руку в волосы. Там сейчас, невзирая на короткую косу, было настоящее крысиное гнездо.

В темных глазах Борты мелькнуло одобрение.

– Бальрунийская женщина в руккинских доспехах. Зрелище, надо сказать.

Сартак молча посмотрел на Несарину. Это было приглашение и вызов. И потому Несарина засунула руки в карманы облегающих кожаных штанов, неторопливо подошла к принцу и встала рядом с ним:

– Тебе будет легче, если я сообщу, что не далее как утром Сартак водил пилочкой по ноготкам?

Несколько секунд Борта молча смотрела на Несарину, затем буквально взвыла от смеха.

Сартак бросил на нее одобрительный, хотя и чуть сердитый взгляд:

– Познакомься с Бортой, моей сестрой-по-очагу, внучкой и наследницей Хулуны – моей матери-по-очагу.

Подойдя к Борте, он по-мальчишечьи дернул ее за косу. Она хлопнула принца по руке.

– А ты, Борта, познакомься с капитаном Несариной Фелак… Она командует королевской гвардией Адарлана.

Стало тихо. Черные брови Борты удивленно изогнулись.

Вперед вышел пожилой руккин в кожаных доспехах:

– Чему здесь изумляться больше? Тому, что бальрунийская женщина стала их капитаном? Или тому, что адарланский капитан забралась так далеко?

– Вечно ты лезешь с пустой болтовней и нелепыми вопросами, – отмахнулась Борта.

К удивлению Несарины, старик лишь поморщился, но послушно закрыл рот.

– Есть более существенный вопрос… – Борта лукаво посмотрела на Сартака. – Она прилетела сюда как посланница? Или как невеста?

С лица Несарины мигом сдуло все спокойствие. Какое же положение занимает здесь эта особа?

– Борта! – рявкнул на сестру Сартак.

Она все так же лукаво посмотрела на него:

– Сартак еще ни разу не привозил сюда таких красавиц. Ни из Антики, ни тем более из Адарлана. Так что, капитан Фелак, не подходи слишком близком к обрывам. Местные девчонки могут ненароком и столкнуть.

– И ты в том числе? – Щеки Несарины вспыхнули, однако голос звучал спокойно.

– Не думаю, – хмуро ответила Борта.

Кое-кто из собравшихся снова засмеялся.

– Она же моя сестра-по-очагу, – пояснил Сартак, ведя Несарину к стульям возле круглой ямы. – Это то же самое, что кровное родство. Я считаю Борту своей родной сестрой.

Борта перестала язвительно улыбаться и присоединилась к Сартаку:

– Как твои в Антике?

В глазах Сартака что-то мелькнуло, и только.

– Все в делах, – лаконично ответил он.

Не ответ, конечно, однако Борта кивнула. Видно, хорошо изучила принца в разных состояниях и знала, куда лучше не углубляться.

Несарина уселась на расписной деревянный стул с низкой спинкой. Как же ей не хватало этого чудесного, жизнетворного тепла. Она вытянула окоченевшие ноги, ожидая, когда прогреется кожа сапог.

– Сартак, ты что же, не мог раздобыть для своей милой сапоги потеплее? – прошипела Борта.

Сартак огрызнулся на Борту. Несарине вспомнилась история этих сапог. Конечно, они не годились для дальних перелетов и столкновения с ледяными дождями и пронизывающими ветрами. Эти сапоги из мягкой тонкой кожи преподнес ей Дорин Хавильяр. Они стоили куда дороже, чем остальная ее обувь. Помнится, Несарина отнекивалась, но король настоял, объявив сапоги частью капитанской формы и озорно ей подмигнув.

Где-то сейчас Дорин? Удается ли ему и сейчас весело улыбаться и щедро одаривать?

Несарина присмотрелась к сапогам Борты. Тоже кожаные, но более плотные. Внутри толстый слой овчины. Для здешнего холода – в самый раз.

– Ты у нас девушка запасливая, – сказал принц своей сестре-по-очагу. – Наверняка отыщешь Несарине теплые сапожки.

Они пошли к дремавшей Кадаре. Несарина осталась сидеть.

Сартака окружили руккины. Они говорили довольно тихо, и ей было не расслышать. Принц непринужденно улыбался, снимая тюки и передавая близстоящим. Затем он освободил Кадару от седла, погладил по золотистым перьям шеи и хлопнул по боку. Через мгновение рукки в пещере уже не было.

Несарина понимала: надо встать и помочь с переноской тюков, но ноги не хотели расставаться с теплом и куда-либо двигаться.

Зал опустел. Сартак с Бортой возвращались к очагу. Несарина только сейчас обратила внимание на человека, сидевшего в отдалении, под одним из светильников. Возле его стула, на столике, стояла кружка с дымящимся напитком. На коленях лежал свиток, однако его взгляд был устремлен на Несарину.

Вероятно, он много бывал на солнце, о чем свидетельствовал бронзовый загар. Однако человек этот не был уроженцем Южного континента. Его короткие каштановые волосы не имели ничего общего с длинными шелковистыми косами руккинов. Да и одежда была, скорее, адарланского покроя.

У пояса висел кинжал. Другого оружия Несарина не увидела. При его широких плечах и развитых мускулах, в нем не ощущалось ни чванливости, ни безжалостной уверенности, присущих адарланским воинам. Судя по лицу, ему было под пятьдесят. Белесые морщинки в уголках глаз говорили о привычке щуриться от солнца или ветра.

Борта повела Сартака не к очагу, а мимо колонн, к столику, где сидел тот человек. Он вскочил на ноги и поклонился. Ростом он почти не уступал Сартаку. Расстояние и треск пламени не помешали Несарине услышать его слова на ломаном халхийском:

– Для меня большая честь встретиться с вами, принц.

Борта фыркнула.

Сартак приветствовал его легким кивком и заговорил на адарланском:

– Мне сказали, что ты несколько недель задержался у нашей матери-по-очагу.

– Она гостеприимно встретила меня и предложила побыть здесь некоторое время.

Чувствовалось, звуки родной речи несколько успокоили его. Он снова глянул в сторону Несарины. Она даже не попыталась скрыть, что слушает их разговор.

– Я стал невольным свидетелем… здесь упоминалось о каком-то адарланском капитане.

– Этот капитан сидит возле очага. Капитан Фелак, командир королевской гвардии Адарлана.

– Значит, теперь она, – пробормотал адарланец, не сводя с Несарины глаз.

«Давай глазей на меня, сколько влезет», – мысленно подзадорила его Несарина.

– А как твое имя? – резко спросил Сартак.

– Фалкан Эннар, – представился адарланец, переводя взгляд на принца.

– Торговец, – пояснила на халхийском Борта.

Если он прибыл сюда с Эрилеи… Несарина вскочила на ноги и почти бесшумно пошла к столику. Фалкан безотрывно смотрел на нее, давая понять, что знает, откуда эта грациозность в ее походке. Отнюдь не дар, каким иногда награждает женщин природа, а результат долгих упражнений, научивших ее подкрадываться незаметно.

Окончательно убедившись в этом, Фалкан напрягся. Понял: в поединке с Несариной никакой кинжал его не спасет, если у него хватит глупости вытащить оружие из ножен.

Хорошо. Это делало его смышленее великого множества рафтхольских мужчин.

– Тебе известны новости? – спросила Несарина, останавливаясь в нескольких шагах.

Вблизи глаза торговца были не темными, как ей показалось, а синими, как небо перед вечерними сумерками. Наверное, в молодости он был довольно привлекателен.

– Новости о чем? – осторожно спросил Фалкан.

– Об Адарлане. Обо… всем.

Фалкан застыл, будто статуя. Вероятно, привычка ремесла, когда приходилось торговаться за свою выгоду.

– Я был бы рад, капитан, сообщить тебе хоть какие-то новости. Но я нахожусь на Южном континенте уже более двух лет. Вероятно, ты знаешь больше.

Скрытое предложение поделиться сведениями.

Несарина на него не откликнулась. Она не собиралась во всеуслышание обсуждать дела Адарланского королевства. Пожав плечами, Несарина повернулась с явным намерением возвратиться к блаженному теплу очага.

– Когда я покидал Эрилею, – произнес ей вслед Фалкан, – капитаном королевской гвардии был молодой человек. Некто Эстфол. Ты назначена взамен его?

Игнорировать и этот вопрос было бы глупо. Но нужно осторожничать, чтобы не сообщить лишнее. Хотя здесь и не дворец хагана, бдительность не бывает излишней.

– Господин Эстфол нынче занимает пост главного советника короля Дорина Хавильяра.

Услышанное явилось для торговца настоящим потрясением. Несарина видела все чувства, промелькнувшие у него на лице. Он не обрадовался, не вздохнул с облегчением, но и не разгневался. Просто удивился. Откровенно и неприкрыто.

– Дорин Хавильяр уже король?

Прочитав в глазах Несарины встречный вопрос, Фалкан пояснил:

– Я много месяцев провел в невообразимой глуши. Новости доходят туда медленно и очень редко.

– Странное место ты выбрал для своей торговли, – пробормотал Сартак.

Несарина была того же мнения.

Фалкан лишь сдержанно улыбнулся принцу. Похоже, у адарланца были свои тайны.

– Путешествие сюда было долгим, – вмешалась в разговор Борта, беря Несарину под руку и разворачивая лицом к тускло освещенному коридору. – Капитану Фелак необходимо вымыться и отдохнуть.

Несарина не знала, благодарить ли Борту или огрызнуться на непрошеное вмешательство. Однако… Переполненный мочевой пузырь напоминал о себе тупой болью. А по-настоящему она мылась… ой как давно это было.

Сартак и Фалкан не сделали попыток их остановить. Принц и торговец возобновили свой негромкий разговор. Борта повела Несарину по коридору, уходящему в толщу горы. Часть дверей была открыта. Наряду с жилыми комнатками, Несарине попалась и небольшая библиотека.

– Странный он человек, – сказала на халхийском Борта. – Я пыталась узнать у бабушки, зачем он приехал и что ищет в наших краях. Она не стала со мной говорить.

– Может, хочет торговать? – предположила Несарина.

Борта покачала головой. Пройдя еще несколько шагов, она толкнула одну из закрытых дверей. Комната ничем не отличалась от уже виденных Несариной. Небольшая. Узкая кровать возле стены. Возле другой – сундук и стул. В дальнем углу – лохань и кувшин. На кровати была сложена стопка чистой одежды.

– Нам нечего продавать, – продолжила начатый разговор Борта. – Обычно мы сами занимаемся торговлей. Перевозим товары во все концы континента. Наш клан не особо этим промышляет, зато другие… Их гнезда полны сокровищ, привезенных отовсюду. Не то что этот старый хлам, – поморщилась она, постучав носком сапога по ножке шаткой кровати.

– Наверное, Фалкан решил помочь вам расширить торговлю, – усмехнулась Несарина.

– Скажешь тоже! – Борта тряхнула косами. – Он ни с кем не встречается. Да и особого интереса к торговле я у него не заметила. – Она пожала плечами. – Мне-то что. Он – бабушкин гость. Только никак не могу понять, зачем он ей понадобился.

Несарина быстро разложила по внутренним полочками обрывки сведений. Фалкан не показался ей посланцем Мората. Но кто знает, как далеко нынче протянулась рука Эравана? Если она достигла Антики, можно предположить, что валгские интересы не ограничатся столицей хаганата. Надо будет проследить за этим Фалканом. Сартак наверняка уже пришел к такому же выводу.

– Я видела, как ты наблюдала за ним, – призналась Борта, накручивая на палец кончик косы. – Ты ведь тоже сомневаешься, что его сюда привели интересы торговли.

Несарина вновь задумалась, стоит ли говорить правду, и решила, что стоит:

– Нынче мы все переживаем странные времена. Я научилась не оценивать людей по их словам и внешности.

Борта отпустила косу:

– Неудивительно, что Сартак привез тебя домой. Ты рассуждаешь, как он.

Несарина спрятала улыбку, умолчав, что считает эти слова похвалой.

Борта обвела рукой комнату и наморщила нос:

– Роскоши, как во дворце хагана, у нас нет, но всё лучше, чем спать на отвратительных подстилках Сартака.

– Думаю, любая кровать лучше подстилок, – улыбнулась Несарина.

– Я ведь тебе правду сказала. Тебе обязательно надо вымыться. И волосы расчесать.

Несарина все же решилась потрогать волосы и даже поморщилась. Не голова, а густой подлесок. Она не представляла, как будет их распутывать.

– Даже Сартак лучше умеет заплетать косу, – съехидничала Борта.

– Сестра столько билась со мной, пытаясь научить, – вздохнула Несарина. – Ну не мое это дело – заплетать косы. Теперь понятно, почему я предпочитаю короткие волосы? – Она подмигнула Борте.

Помнится, сестра чуть в обморок не упала, когда пятнадцатилетняя Несарина пришла домой и ее укороченные волосы едва достигали ключиц. С тех пор она никогда не позволяла волосам вырастать хоть на полпальца длиннее. Отчасти это делалось, чтобы позлить Делару, которая все никак не могла успокоиться. Но главной причиной было удобство. Короткие волосы доставляли меньше хлопот. На освоение премудростей стрельбы из лука и сражения на мечах Несарина не жалела времени. А возиться с прическами… Была еще одна причина, о которой она не говорила сестре. Появись она в казармах городской стражи с замысловатой прической, это было бы истолковано отнюдь не в ее пользу.

Борта лишь кивнула. Похоже, она поняла доводы Несарины.

– Перед тем как снова полетишь, скажи мне. Я сама заплету тебе косу… Видишь арку в левой стене? Там лесенка. Нужно спуститься вниз, и попадешь в наши купальни. Я провожу тебя до арки.

Несарина только сейчас почувствовала, что от нее выразительно пахнет давно не мытым телом. Теперь понятно, отчего морщилась Борта.

– Ну и жуть, – поморщилась она сама.

– Удивительно, как у Сартака не заслезились глаза, – захихикала Борта.

Они снова вышли в коридор и направились к арке. Несарина понимала, что здешние купальни устроены гораздо проще. Но ей и не нужны благовонные масла и лепестки цветов в воде. Ей нужна горячая вода и мочалка пожестче.

Поймав на себе цепкий, оценивающий взгляд Борты, она спросила:

– Что?

– Ты ведь выросла в Адарлане?

Несарина догадалась, почему ее спрашивают:

– Да. Я родилась и выросла в Рафтхоле, но мой отец родом из Антики.

Борта молчала. И только возле арки с узкими каменными ступенями она вдруг улыбнулась:

– В таком случае добро пожаловать домой.

Пожалуй, более прекрасных слов Несарина еще не слышала.

Она не ошиблась в своих предположениях. Здесь мылись в старинных медных лоханях, куда наливали горячую воду. К счастью, Несарине не пришлось ждать, и вскоре она уже сидела в лохани.

Через час, отмывшись до скрипа, распутав и расчесав волосы, она восседала за громадным круглым столом в большом зале и уплетала жареную крольчатину. Борта пожертвовала ей теплую одежду. Рукава плаща были покрыты затейливой вышивкой. Рассматривать темно-синие и желтые узоры доставляло Несарине не меньше удовольствия, чем обильная мясная пища. Здесь одежду шили из нескольких слоев. Только так можно было защититься от пронизывающего холода, который ощущался даже рядом с очагом. Ожившие пальцы ног тоже наслаждались теплом. Борта выполнила просьбу Сартака и нашла ей сапоги с подкладкой из овчины.

Сартак сидел рядом с Несариной и ел с не меньшим аппетитом. Вымыться он еще не успел, но сумел расчесать волосы и заплести новую косу, доходящую до середины его мускулистой спины.

Живот Несарины наполнялся. Пальцы уже не так проворно хватали новые куски мяса. Поймав на себе взгляд Сартака, Несарина подняла голову. Принц смотрел на нее и улыбался:

– Это получше холодных виноградин и вяленого мяса?

Несарина кивнула на горку обглоданных костей на своей тарелке и на жирные пальцы. Не покоробит ли принца, если она их оближет? Грех пропадать такой потрясающе вкусной подливе.

– Моей матери-по-очагу в гнезде нет, – перестав улыбаться, сообщил Сартак.

Несарина прекратила жевать. Они же летели к этой женщине за советом.

– Я допытывался у Борты. Вроде должна вернуться завтра или послезавтра.

«Я ждала и побольше двух дней», – подумала Несарина. Молчание бывает не менее полезным, чем заданные вопросы.

Сартак отодвинул тарелку, упер ладони в стол:

– Знаю: время у тебя поджимает. Сам бы за ней слетал, но даже Борта не знает, куда она отправилась. Хулуна сама похожа на ветер. Увидела, куда показывает грива сульде, вскочила на рукку и полетела вслед. И горе тому, кто попытается ее остановить.

Сартак махнул в сторону входа, где находилась стойка для копий. Теперь сульде принца стояло там.

– Очень необычная женщина, – улыбнулась Несарина.

– Так и есть. В чем-то она мне ближе, чем…

Он оборвал фразу, но Несарина легко догадалась: «Чем родная мать». Во дворце, с братьями и сестрами, он не позволял себе такой открытости, как с этой занозистой Бортой.

– Я подожду, – сказала Несарина, стараясь не морщиться. – Господину Эстфолу все равно требуется время на полное выздоровление. Я предупредила, что меня не будет недели три. Пара лишних дней разницы не составят.

«Но только, боги, сделайте так, чтобы я здесь не застряла», – добавила она про себя.

Сартак кивал, постукивая пальцем по столу, пережившему не одно поколение руккинов.

– Сегодня мы будем отдыхать, а завтра… – Он едва заметно улыбнулся. – Хочешь посмотреть окрестности?

– Почту за честь.

Сартаку это понравилось.

– Может, заодно и из лука постреляем. – От его искренности Несарина даже заерзала на стуле. – Так хочется посостязаться со Стрелой Нейты. Да и здешние молодые воины не откажутся.

– Они тоже слышали обо мне? – удивилась Несарина.

– Я им немного рассказал, когда прилетал в прошлый раз. Потому-то нас и встречало столько руккинов. Стали бы они тащиться к выходу ради одного меня. Велика важность: Сартак прилетел!

– Но у Борты был такой вид…

– А разве Борта похожа на тихую девочку, которая будет стоять в сторонке, потупив глазки?

Несарина вдруг почувствовала, как же она соскучилась по таким разговорам. Даже внутри оттаяло.

– Тогда откуда они знали, что я тоже прилечу?

Ответная улыбка была вполне дворцовой. Так должен улыбаться самоуверенный принц.

– Я им заранее сообщил, что, быть может, прилечу не один.

Несарина более не могла сохранять эту маску спокойствия. Разинув рот, она смотрела на принца. Сартак встал, собрал их тарелки:

– Помнишь, я тебе сказал, что молился о твоем согласии полететь сюда? Теперь представь, какую встречу устроила бы мне Борта, явись я без спутницы.

30

Комнатка, отведенная Несарине, не имела окна, и определить, раннее ли сейчас утро или уже позднее, было невозможно. Казалось, после утомительного полета она погрузится в крепкий сон. Но спала она беспокойно, то и дело просыпаясь и вслушиваясь в звуки за дверью. Сартак не стал бы ее отчитывать за излишне долгий сон, зато руккины… Несарина помнила, как вчера они поддразнивали принца насчет дворцовой жизни. Здесь не привыкли залеживаться в постели. Таким поведением она вряд ли завоюет расположение соратников Сартака.

Несарина ворочалась с боку на бок, поддаваясь на несколько минут дреме и снова поднимая голову. Потом полосу тусклого факельного света, пробивавшегося из-под двери, пересекли тени. Значит, кто-то уже встал. Пора и ей.

Несарина оделась и торопливо умыла лицо. В комнате было достаточно тепло, и вода в кувшине не покрылась корочкой льда. Хотя для ее воспаленных глаз подошла бы именно ледяная вода.

Полчаса спустя, оказавшись с Сартаком в седле, она пожалела, что вообще умывалась.

Принца Несарина застала седлающим Кадару. Большой зал был пуст, словно обитатели гнезда еще спали. Огонь в очаге пылал все так же жарко. Вероятно, кто-то за ним следил. Пока усаживались в седло и закрепляли постромки, в зале никто не появился. Кадара бесшумно выпорхнула из пещеры.

Морозный ветер сразу же влепил Несарине пару пощечин. Морщась, она огляделась по сторонам и заметила еще нескольких птиц. Вылетели на утреннюю охоту, как пояснил ей принц. Говорил он тихо, словно не хотел нарушать безмолвие утра. Кадара тоже летела добывать себе завтрак. Она миновала три вершины, в недрах которых обитал Эридунский клан, и понеслась дальше, к горам, чьи склоны покрывали еловые леса.

Долго разыскивать завтрак Кадаре не пришлось. Рукка снизилась над бирюзовыми водами стремительно несущейся речки и одного за другим поймала и проглотила пять-шесть жирных серебристых лососей. Каждую рыбину она цепляла клювом, подбрасывала в воздух и отправляла себе в глотку. Убедившись, что Кадара сыта, Сартак взял направление на цепь сравнительно невысоких гор.

– Это место учебы, – пояснил он.

Плоские вершины, более пологие склоны. Ущелья больше напоминали овраги.

– Здесь новички учатся летать.

Присмотревшись, Несарина увидела, что и эти горы таят немало опасностей для неопытного руккина.

– Вы говорили, что взяли Кадару птенцом. Так поступают все всадники?

– Нет. Обычно дети сначала учатся летать. Им подбирают спокойных птиц, которые считаются старыми и не годятся для долгих перелетов. На этих рукках мальчишки летают лет до тринадцати или четырнадцати, а затем выбирают себе птенцов, растят их и начинают упражняться по-взрослому.

– До тринадцати?

– Детей сажают в седло года в четыре. Я, как ты знаешь, опоздал на несколько лет.

– И вы позволяете четырехлетним малышам одним летать между горами?

– Поначалу их сопровождает кто-то из семьи или соплеменников. Пока не привыкнут держаться в седле и управляться с поводьями.

Несарина смотрела на цепочку «учебных» гор и безуспешно пыталась представить своих племянников и племянниц летающими. Пока что они обожали носиться по дому нагишом, а слово «мыться» заставляло их вопить во все горло. Родители боялись сажать их даже на смирную лошадку. Что уж там говорить про воздушного коня!

– Дети в степных кланах конников проходят такое же обучение, – продолжал Сартак. – К шести годам многие уже умеют ездить не только сидя, но и стоя. Владеть луками и стрелами они начинают учиться, едва только их ноги достают до стремян. Единственно, стоя на рукках не летают даже взрослые, – усмехнулся принц. – В остальном все очень похоже.

Появившееся солнце приятно согревало кожу, успевшую задубеть на обжигающем ветру.

– Армии первого хагана обладали несомненными преимуществами, потому он и сумел завоевать континент. У нас были прекрасные всадники, привыкшие двигаться в любых условиях и возить с собой все необходимое. Армии наших противников… Те королевства считали, что снег и лед надежно защищают их города, поскольку никто не отважится нападать на них зимой. В составе армии хагана были искусные ремесленники, умевшие изготовить из подручных материалов все необходимое. В первую очередь оружие. Поэтому наши войска двигались налегке. И по сей день Академия Ремесел в Бальруне ценится очень высоко. Выучку, которую она дает, едва ли получишь на других континентах.

Несарина не впервые слышала об Академии. Отец постоянно говорил о ней. Там учился кто-то из его дальних родственников. Потом этот человек даже прославился, создав приспособление для уборки зерна.

Сартак направил Кадару к югу, где белели заснеженные вершины:

– Упование на зиму было первым крупным просчетом тех королевств. Вторым была их уверенность, что никто не ударит им в тыл. Они думали, будто их защищает могучая естественная преграда, преодолеть которую никто не рискнет.

Сартак махнул в западном направлении, где горизонт напоминал белесую полосу:

– Там лежит Кизултумская пустыня. Столетиями она считалась непреодолимой границей между степями и плодородными южными землями. Все прежние завоеватели нашего юга всегда двигались в обход Кизултума. Южные государства обычно успевали собрать достаточную армию, и появление захватчиков не было неожиданным. Когда на юге услышали, что к ним движется стотысячная армия хагана, они объединили силы и направили свою армию на перехват. Туда, где предполагали встретить противника.

В каждом слове принца звучала гордость.

– А теперь представь их удивление и ужас, когда они узнали, что армия хагана уже на пороге. Наши конники пересекли Кизултумскую пустыню, завязав дружеские отношения с местными кочевниками. Южные королевства смотрели на них сверху вниз, считая дикарями. Хаган применил военную хитрость. Впереди он пустил племена кочевников, на которых никто не обращал внимания. Города в той части оставались незащищенными, и армия хагана захватывала их один за другим.

Как и вчера, дыхание принца приятно согревало ей ухо. Кажется, Сартак улыбался. Несарина слышала лишь обрывки историй о завоевании континента. А тут – обстоятельный рассказ, да еще из уст потомка славного рода хаганов.

– Что было потом? Началась открытая война?

– Нет. Первый хаган старался избегать прямых столкновений везде, где только возможно. Естественно, в южных королевствах нашлись те, кто выступил против него. Он казнил главных зачинщиков, причем жестоко. Говорят, страх летит быстрее ветра. Пример подействовал. Другие города открывали свои ворота, войска складывали оружие и принимали его условия сдачи. В обмен эти земли получали надежную защиту. Хаган владел оружием страха столь же искусно, как своим сульде.

– Я слышала, что у первого хагана было два сульде.

– Да. И у моего отца их тоже два. Мы называем их Черный Волос и Белый Волос. Копье с белым конским волосом носят в мирные времена, а с черным – когда идет война.

– Наверное, хаган выступил в поход с Черным Волосом.

– Разумеется. С этим сульде он пересек Кизултум, захватил первый вражеский город и показал, что́ ждет каждого, кто вздумает сопротивляться. Когда весть об этом понеслась на юг, когда узнали про Черный Волос хагана, в соседнем королевстве даже не попытались собрать армию. Они сдались. Хаган щедро их вознаградил и позаботился, чтобы об этом узнали и в других королевствах… Насколько знаю, адарланский король применял иные способы завоевания? Ни мудрости, ни снисхождения, – помолчав, добавил Сартак.

– Ему такое было не знакомо, – ответила Несарина, сглатывая.

Этот человек лишь разрушал, грабил и порабощал. Не человек – демон внутри его.

– Армия, собранная Эраваном… Все началось гораздо раньше, когда Дорин и Аэлина еще были детьми. Шаол… господин Эстфол рассказывал мне об обширных подземельях под королевским замком в Рафтхоле. Там годами велись опыты над людьми и валгами. Прямо под ногами беспечных придворных.

– Невольно встает вопрос: зачем? – рассуждал вслух Сартак. – Если он завоевал почти весь Северный континент, для чего собирать такую силу? Аэлину Галатинию он считал мертвой и вряд ли допускал, что Дорин Хавильяр тоже вздумает сопротивляться.

Несарина не рассказывала принцу о Ключах Вэрда. Что-то и сейчас удерживало ее.

– Мы всегда считали, что Эраван склонен завоевать весь мир. Чем не побудительное стремление? Нам так казалось.

– Однако сейчас ты сомневаешься.

– Сейчас… да. Я не понимаю, зачем ему это понадобилось. К чему новые завоевания, если втайне он уже управляет нашим континентом? Эраван неутомимо плодит ужасы. Может, он хочет ввергнуть наш мир в кромешную тьму? Или назвать себя хозяином планеты?

– Возможно, демонам чужды такие понятия, как «причины» и «побудительные стремления». Подозреваю, ими движет лишь одно желание – разрушать.

Несарина качала головой, щурясь от солнца, которое поднималось все выше и делалось ослепительно-ярким.

Вернувшись в Эридунское гнездо, Сартак оставил Кадару в большом зале. Меж тем показ достопримечательностей продолжался. Принц не стал подтрунивать над Несариной и предлагать ей путешествие по веревочным лестницам, опоясывающим склоны горы. Он воспользовался внутренними лестницами и переходами. Если она хочет побывать на двух соседних горах, – как бы невзначай сообщил Сартак, – туда придется лететь или идти по мостам. Мосты были веревочными: между нижними веревками крепились дощечки, верхние служили перилами. Едва взглянув на мост, Несарина заявила, что сегодня она к такому путешествию не готова.

Одно дело – лететь на Кадаре. Несарина доверяла птице, доверяла хозяину рукки. Но качающийся мост, как бы надежно он ни был построен… Ей бы понадобилась хорошая порция крепкого вина, прежде чем решиться по нему пройти.

Но много интересного было и внутри горы, которая называлась Рокаль (Шептун). Его собратья, составлявшие Доргос, назывались Арик (Вещун) и Торке (Крикун). Так их прозвали из-за звуков, издаваемых ветром, когда он дул над их склонами и вершинами.

Самым крупным и наиболее обжитым был Рокаль. Его жемчужиной считался Альтунский зал возле вершины. Но и в недрах горы Несарина едва успевала вертеть головой, когда принц вел ее по ветвящимся коридорам, показывая разные помещения.

Чего здесь только не было! Кухни и небольшие каменные гостиные, жилье руккинов, мастерские и, конечно же, гнезда рукков. Несколько птиц имели такое же золотистое оперение, как Кадара. У других оно состояло из разных оттенков коричневого: от светлого до почти черного. На нижних ярусах были кузницы, изготовлявшие оружие и доспехи. Металл выплавляли из местной руды. В дубильных мастерских готовили кожу для седел и делали сами седла. Сартак показал Несарине и подобие лавок, где можно было обменять меха и шкуры на домашнюю утварь и иные полезные вещицы.

Последним местом, куда они поднялись, были площадки для упражнений и состязаний на вершине Рокаля.

Вершина горы была широкой и плоской. Никаких стен или ограждения не было. Из построек – только небольшой круглый домик, служивший укрытием от ветра и холода. Туда же выходила и лестница.

Несарине вспомнился подъем на минарет. Она и сейчас, поднявшись в домик, хватала воздух ртом. Но стоило ей открыть дверь и вновь оказаться на пронизывающем ветру, как у нее окончательно перехватило дыхание. Теперь уже от вида, что открывался с вершины.

Несарина уже летала над горами и между горами. Но в полете картина все время менялась. Здесь можно было стоять и неторопливо рассматривать другие вершины, покрытые снегом, нетронутые и дремлющие с незапамятных времен. Неподалеку, внизу, блестело узкое вытянутое озеро. Его окружали две одинаковые горные гряды. Вода в озере была зеленовато-голубой. Над ним мелькали тени рукков.

Такую первозданную, суровую красоту она видела впервые. В сравнении с этими громадами она казалась себе ничтожной букашкой, и одновременно что-то внутри твердило ей: она – часть всего этого, и ее настоящая родина здесь.

Сартак стоял рядом и смотрел туда же, куда смотрела Несарина. Они словно объединили свои глаза. Когда Несарина обратила внимание на широкую гору, одиноко стоящую в дальнем конце озера, принц тихо вздохнул. На темных склонах горы не росли деревья. Ее вершину и часть примыкающих уступов покрывал снег.

– Это Арундин, – тихо пояснил Сартак, будто боясь, что ветер услышит. – Четвертый Певец.

Со стороны Арундина дул холодный, стремительный ветер.

– Но певец особый. Молчаливый. Мы так и зовем эту гору – Молчун.

Несарина ощутила странную тишину, висящую над вершиной. Гора отражалась в водах озера. Казалось, нырни туда – и обнаружишь другой мир. Мир теней.

– Почему? – спросила Несарина.

Сартак отвернулся, словно ему было тяжело долго смотреть на Арундин.

– На склонах этой горы руккины хоронят мертвых. Если подлететь ближе, ты увидишь, что все склоны покрыты множеством сульде. Единственные памятники тем, кто покинул наш мир.

Вопрос, вертевшийся на языке Несарины, был неуместным и даже невежливым, но она все же спросила:

– Когда настанет день, где вы прикажете положить ваше тело? Здесь или на священной земле степей, где покоятся ваши предки?

Носком сапога Сартак ковырял гладкий камень, слагавший вершину горы.

– Я еще не сделал выбор. Двум частям моего сердца предстоит затяжная война.

Несарина поняла его ответ. Принца разрывало между двумя областями.

В вечной тишине Арундина было что-то манящее, но вершина Рокаля заявляла о себе криками и лязгом металла, напоминая о площадках для состязаний.

Их было несколько, и ни одна не пустовала. Мужчины и женщины в летных доспехах упражнялись в стрельбе из лука, метали копья и состязались на мечах. Между ними расхаживали воины постарше. Эти отдавали распоряжения, указывая на ошибки в положении тела или оружия.

Лучники собрались в дальнем конце. Когда Сартак и Несарина прошли туда, на них почти не обратили внимания.

Стрелять на ветру, когда зябнут руки… Несарина взялась прикидывать в уме, как будет стрелять она. Здесь требовалось особое мастерство. Местные лучники вызывали у нее искреннее восхищение. Мишенями служили подобия человеческих фигур. Вполне ожидаемо среди стрелков обнаружилась и Борта, чьи длинные косы вились на ветру.

– Что, братец, снова решил прокатиться по льду на заднице? – усмехаясь, спросила Борта.

Чувствовалось, она предвкушала развлечение.

Сартак опять заливисто рассмеялся, выбирая лук себе по руке. Потом взял колчан, повесил на плечо. Сестру-по-очагу он бесцеремонно оттолкнул бедром и с щегольской небрежностью приладил стрелу. Прицелившись, Сартак выстрелил. Стрела угодила в шею мишени.

– Недурно для их высочества, – заявила Борта. – Ну а ты? – спросила она Несарину.

Несарина не строила иллюзий. В таких условиях она еще не стреляла. Сбросив тяжелый шерстяной плащ, она кивнула Борте и подошла к стойке с луками и стрелами. Горный ветер сразу набросился на ее кожаные доспехи, но Несарина перестала слышать шепот Рокаля, едва ее пальцы коснулись резного дерева. Здесь были луки из тиса и из рябины. Несарина выбрала тисовый, проверила его тяжесть, гибкость, силу отдачи. Достойное боевое оружие.

В этом луке ощущалось что-то знакомое, словно ей встретился давний друг. Пока была жива мать, она вообще не притрагивалась к луку. В последующие годы, когда весь мир состоял из горя и оцепенения, телесные упражнения, где требовалась сила и сосредоточенность, превратились в настоящую отдушину. Там она забывалась. Там же училась жить заново.

Интересно, пережил ли кто-то из ее прежних наставников нападение на Рафтхол? Сумели их стрелы поразить драконов или хотя бы замедлить наступление, чтобы спасти кому-то жизнь?

Несарина отогнала мешающие мысли и занялась выбором стрел. Металлические наконечники были тяжелее, чем у ее адарланских стрел, а древки – чуть толще. Только такие стрелы и могут сопротивляться жутким ветрам, не теряя скорости. При удачном выстреле можно и дракона свалить.

Несарина выбрала стрелы из разных колчанов и положила в свой. Повесив его за спину, она подошла туда, где Борта, Сартак и еще несколько лучников молчаливо наблюдали за ее приготовлениями.

– Куда целиться? – спросила она у Борты.

– В шею, сердце, голову, – самодовольно усмехнулась та.

Это предполагало один выстрел по каждой мишени. Ветер раскачивал их, создавая иллюзию движения. Несарина поняла: стрелять придется, учитывая не только их положение, но и противоборствующую силу ветра. Борта наверняка знала об этом, да и остальные воины – тоже.

Продолжая разглядывать мишени, Несарина потянулась за стрелой. Оперение было обманчиво мягким. Она вслушивалась в шепот ветра над Рокалем. Стихия бросала ей вызов. Ее стихия, отзвуки которой звучали у нее в сердце. Недаром мама говорила, что она готова нестись вслед за ветром.

Колчан так и висел у Несарины за спиной. Она ощупью вытаскивала стрелы, вкладывала в лук и стреляла. Одну за одной… одну за одной.

Когда она закончила стрелять, ответом ей был лишь вой ветра, примчавшегося со стороны Торке-Крикуна. Крики и лязг оружия на вершине Рокаля смолкли. Все смотрели, куда угодили стрелы Несарины.

Вместо трех стрел она выпустила девять. У каждой мишени были поражены сердце, шея и голова. Ни одна стрела не ушла мимо и не вонзилась где-то рядом. Вопреки упорствованиям ветра, стрелы вошли точно в названные места.

Несарина обернулась. Сартак улыбался во весь рот. Ветер раскачивал его косу. Совсем как сульде.

– Покажи, – выдохнула подскочившая Борта.

Несарина провела на вершине Рокаля не один час, рассказывая и показывая, как она стреляла, учитывая вес стрел и зигзаги ветра. Так ее учили в Адарлане. Местные воины показывали ей свои навыки: например, как стрелять в полете, если противник находится сзади, чтобы не выпасть из седла. Несарина узнала, какие луки они берегут для сражений, а с какими летают на охоту.

Ее щеки пылали от холода и ветра, пальцы онемели, но она довольно улыбалась. Ей давно не было так легко и хорошо. Несарину продолжали забрасывать вопросами. Отвечая, она не сразу заметила запыхавшегося воина, выскочившего наружу из круглого домика. Он подбежал к Сартаку.

Хулуна вернулась в гнездо.

В лице Сартака ничего не изменилось. Он кивнул Борте, и та напомнила зрителям, что им пора возобновить упражнения и состязания. Руккины расходились, улыбаясь и благодаря Несарину.

Сартак вернул на место свой лук и колчан, забрав и лук Несарины. Она разминала озябшие и затекшие пальцы.

– Несарине нужно отдохнуть, – заявила принцу Борта. – В горах да еще с непривычки… сам знаешь.

В руках у Борты был короткий меч, и она не торопилась покидать вершину.

– Думаешь, мне хочется снова получить ложкой по лбу? – спросил Сартак.

Подавив смех, Несарина натянула и туго подпоясала желто-синий плащ. Вместе с принцем они зашли в домик и двинулись вниз по тускло освещенной лестнице. По сравнению с вершиной здесь было тихо и тепло. Несарина спускалась вслед за Сартаком, приглаживая растрепанные ветром волосы.

– Борте суждено со временем возглавить Эридунский клан. Неужели и ей нужно упражняться, как рядовым воинам?

– Да, – не оборачиваясь, ответил Сартак. – Матери-по-очагу – такие же воительницы, как и остальные женщины клана. Они умеют сражаться, нападать, обороняться. Но обучение Борты куда разностороннее.

– Это я уже поняла. Ее основательно учат чужим языкам.

Борта говорила на адарланском с той же легкостью, что и Сартак.

– Языки. История и многое другое. Но о той стороне даже я ничего не знаю. Борта молчит, а ее бабушка и подавно.

Каменные стены возвращали каждое произнесенное слово.

– А где же мать Борты? – решилась спросить Несарина.

Плечи Сартака напряглись.

– Ее сульде… на склоне Арундина.

– Какая утрата, – прошептала Несарина, сразу ощутив холод в голосе принца.

– Да, утрата, – согласился Сартак.

– Ее отец жив?

– Неизвестно. Мать Борты встретила его в далеких краях и провела с ним всего одну ночь.

Дерзкая, где-то даже необузданная Борта. Но воинской дисциплины ей не занимать. Несарина вспомнила, как сосредоточенно та вела себя на площадке для состязаний.

– Хорошо, что у нее есть вы и бабушка.

Сартак пожал плечами. Несарина почувствовала: она вступает на опасную тропу, откуда лучше поскорее уйти.

– А ты – хорошая учительница, – вдруг сказал принц.

– Спасибо, – только и могла ответить Несарина.

Все время, пока она рассказывала и показывала руккинам свои навыки, Сартак находился рядом, но говорил мало. Не в его характере постоянно обращать внимание на себя и утомлять чужие уши хвастливыми речами.

– Я был рад убедиться, что легенды не лгали.

Голос принца обрел прежние интонации. Несарина облегченно вздохнула:

– А у вас были сомнения?

Они достигли коридора, выходящего в большой зал. Здесь можно было идти рядом.

– Донесения порою умалчивают о важном. Это заставляет меня сомневаться в их точности.

Озорной блеск его глаз заставил Несарину спросить:

– И о чем же они умолчали, сообщая обо мне?

Большой зал был почти пуст. Только по другую сторону очага виднелась фигура в плаще. Рядом сидел еще кто-то.

Вопрос заставил Сартака оглядеть Несарину с ног до головы. Потом еще раз.

– Они ни слова не сказали о твоей красоте.

Несарина открывала и закрывала рот, ощущая себя рыбой, выброшенной на берег. Подмигнув ей, Сартак шагнул вперед.

– Эдж! – крикнул он.

Так руккины обращались к матери. Несарина узнала об этом утром. Она поспешила вслед за принцем, огибая яму очага. Женщина, сидящая на верхней ступеньке, откинула капюшон плаща.

Несарина почему-то ожидала увидеть согбенную, беззубую старуху. Но спина Хулуны была совершенно прямой. Ее коса оставалась черной, хотя и с прожилками седины. Женщина хмуро улыбнулась Сартаку. Никто не рискнул бы назвать ее лицо молодым, но это было лицо Борты лет через сорок.

Одежда матери-по-очагу состояла из обычных кожаных доспехов и синего плаща, накинутого на плечи. Рядом с Хулуной сидел не кто иной, как Фалкан. Его лицо было не менее хмурым. Сапфировые глаза буравили пришедших. Сартак даже замедлил шаг. Возможно, принца рассердило, что не он первый удостоился внимания предводительницы. А может, он был недоволен самим присутствием торговца при их встрече.

Придворный этикет остался далеко. Подчеркнуто не замечая адарланца, Сартак спрыгнул на первый уступ очажного амфитеатра и пошел прямо к Хулуне. Когда он был совсем близко, она поднялась и обняла принца. Объятие было крепким и недолгим. Ростом Хулуна почти не уступала Сартаку. Несарина залюбовалась ее сильными плечами и крепкой фигурой.

– Печаль все еще гнетет твои плечи. – Хулуна внимательно оглядела Сартака и рукой в шрамах провела по его щеке. – И тревога тоже.

– Я скучал по тебе, эдж, – произнес он, закрыв глаза и склонив голову.

– Льстец, – упрекнула его Хулуна, потрепав по щеке.

Несарина с большим удовольствием смотрела, как принц покраснел.

Пламя очага придавало седине в волосах Хулуны золотистый и красноватый оттенок.

– А вот и лучница с севера залетела в наши края. – Взглянув поверх плеча Сартака, она обратилась к Несарине и слегка кивнула гостье. – Я – Хулуна, дочь Докина, но ты можешь называть меня «эдж». Так меня здесь все зовут.

Едва взглянув в карие глаза Хулуны, Несарина поняла: эта женщина умеет подмечать почти каждую мелочь.

– Для меня большая честь встретиться с вами, – склоняя голову, ответила Несарина.

Мать-по-очагу долго смотрела на нее. Несарина не отводила глаз, стараясь не шелохнуться. Пусть Хулуна высматривает в ней все что угодно.

Наконец взгляд Хулуны переместился на Сартака.

– Нужно поговорить.

Несарина облегченно выдохнула, но не позволила себе даже слегка опустить плечи.

Сартак тоже испытал облегчение, было видно по его лицу. Фалкан молча наблюдал за ними.

– Думаю, эдж, такие разговоры лучше вести наедине, – сказал принц, косясь на торговца.

Грубостью это не назовешь, но и учтивостью не пахнет. Несарина не знала, относятся ли слова Сартака и к ней тоже.

– Тогда это подождет, – махнула рукой Хулуна. – Садись.

– Эдж… – неуверенно пробормотал Сартак.

Фалкан шевельнулся, показывая, что готов уйти. Но Хулуна зыркнула на него, молча приказывая оставаться на месте:

– Хочу, чтобы вы все слышали.

Сартак послушно сел. Легкое постукивание ноги подсказывало, что Фалкан все равно ему мешает. Несарина села рядом. Хулуна вернулась на прежнее место:

– В глубине наших гор пробуждается древняя злоба. Я потратила несколько дней, высматривая ее проявления.

– Эдж…

Чувствовалось, Сартак встревожен не сообщением Хулуны, а тем, что его мать-по-очагу странствовала одна.

– Не забывай, мальчишка: я еще не настолько стара, чтобы сульде падало у меня из рук. – Хулуна сердито посмотрела на принца.

Ни у кого бы и язык не повернулся назвать ее старухой.

– Что именно заставило тебя говорить о древней злобе?

Хулуна быстро оглядела зал – нет ли кого рядом.

– Что заставило? Разграбление гнезд рукков. Ночью оттуда украли яйца. Исчезло несколько птенцов. Бесследно.

Сартак вполголоса грязно выругался. Несарину удивило, что он позволяет такое в присутствии Хулуны. У нее самой от слов предводительницы свело живот.

– Расхитители гнезд десятки лет не осмеливались соваться в наши горы, – сказал принц. – Осмелели, значит. Но тебе, эдж, все равно не стоило гоняться за ними одной.

– Я искала не расхитителей. Нечто похуже.

Лицо Хулуны помрачнело. Несарину пронзила страшная догадка. Если валги добрались и сюда…

– Моя эдж называла их харанкаями.

– Это значит «тень» или «тьма», – шепнул Несарине Сартак.

Известие ужаснуло и его.

У Несарины бешено колотилось сердце. Значит, валги уже здесь…

– Но в ваших землях у этих тварей иное название, – продолжала Хулуна, глядя на нее и Фалкана.

Адарланец сглатывал. Несарина лихорадочно прикидывала: как поубедительнее соврать, что она впервые слышит о валгах, и не проболтаться.

Фалкан кивнул. Когда он заговорил, его голос был едва слышен сквозь треск пламени.

– Мы их называем стигианскими пауками.

31

У Несарины отлегло от сердца.

– Стигианские пауки – просто досужие выдумки, – сказала она Хулуне. – И паучий шелк – такая же сказка. Хоть бы кто его видел. Простите, эдж, но вы гонялись за призраками.

Фалкан смотрел на нее так, как взрослые смотрят на детей, несущих явную чушь.

– Позволю с тобой не согласиться, капитан Фелак.

Он полез к себе за пазуху. Несарина напряглась, рука потянулась к кинжалу на поясе.

Но адарланец достал не оружие.

В его руке был квадрат странной белой ткани величиной с носовой платок. Даже не белой, а переливчатой, похожей на свет звезд. Даже Сартак присвистнул. Если верить легендам, паучий шелк стоил бешеных денег.

– Паучий шелк, – объявил Фалкан. Помяв ткань, он тут же убрал свое сокровище обратно, добавив: – Прямо от пауков.

Несарина разинула рот.

– Значит, ты собственными глазами видел эти ужасы, – сказал Сартак.

– На Эрилее я заключил с этими тварями сделку, – поправил принца Фалкан.

На его лице вновь появилась мрачная улыбка. И тени. Множество теней.

– Это было почти три года назад. Кто-то назовет меня отъявленным глупцом, но в результате сделки я получил триста локтей паучьего шелка.

На один его платок в Рафтхоле можно было бы купить приличный дом. А на полотно длиной в триста локтей…

– Должно быть, ты богат, как хаган, – вырвалось у Несарины.

Адарланец пожал плечами:

– Я узнал, что истинное богатство – не в сверкающем золоте и не в драгоценных камнях.

– И чем же ты заплатил?

Несарина вспомнила: за свой шелк стигианские пауки брали не золотом и не драгоценностями. Осязаемые вещи им вообще были не нужны. Пауки требовали мечты, желания и…

– Двадцатью годами. Двумя десятками лет своей жизни. Мне не урезали ее на двадцать лет. Они забрали у меня лучшие годы.

Несарина пригляделась к адарланцу. Не мальчик, конечно, но и стариком его не назовешь. В волосах – ни единого седого волоса.

– Мне двадцать семь лет. А выгляжу я почти на пятьдесят.

Боги милосердные!

– Тогда что тебя принесло в Таванские горы? – не слишком учтиво спросила Несарина. – Собрался еще прикупить паучьего шелка?

Хулуна цокнула языком:

– Должна тебе сказать, девочка, что шелк производят только паучихи. И только у вас, на вашем континенте. Здешние не нашли себе достойного занятия. Харанкаи ничего не создают. Только разрушают. Они с давних пор живут в пещерах и на перевалах вокруг Дагульских гор. Так называется гряда к югу от нас. Расстояние немалое. И до сих пор мы соблюдали негласную договоренность: мы не летали над их владениями, а они не совались к нам.

– Тогда почему ты думаешь, что теперь они решили воровать яйца наших рукков? – спросил Сартак.

Он посмотрел на вход в пещеру, где несколько птиц дожидались хозяев, затем склонился, уперев локти в колени.

– А кто еще? – возразила мать-по-очагу. – Расхитители гнезд давно забыли дорогу сюда. Чтобы проникнуть в гнездо рукка, нужно сначала подняться высоко в горы. Кому такое по силам? Я несколько дней летала над их владениями. Там все в паутине. Она тянется с вершин и склонов до сосновых лесов в ущельях. Под нею не остается никакой жизни.

Хулуна повернулась к Фалкану:

– Смотри, как получается. Харанкаи вновь занялись разбоем, и именно в это время у нас в гнезде появляется адарланский торговец, пострадавший от их соплеменниц с Северного континента. Ему понадобились ответы. Я не верю в простое совпадение.

Сартак сердито посмотрел на Фалкана. Тот примирительно поднял руки:

– Я действительно пострадал от стигианских пауков… или паучих. Но я ничего не знал о харанкаях, а потому не мог ни разыскивать их, ни чего-то требовать. Почему я здесь? До меня доходили сведения о сокровищнице знаний, которая есть у вашей матери-по-очагу. Я надеялся получить ее совет, прежде чем отваживаться на какие-либо действия.

– И чем, как ты думаешь, тебе поможет ее совет? – спросила Несарина, искоса поглядывая на торговца.

– Я хочу вернуть свою молодость, – не поднимая головы, ответил он.

– Он продал все триста локтей паучьего шелка, но по-прежнему думает, что сможет вернуть время, – с усмешкой пояснила Сартаку Хулуна.

– Я на самом деле могу его вернуть, – почти выкрикнул Фалкан.

Хулуна сурово поглядела на него. «Не забывайся, где находишься и с кем говоришь», – предупреждал ее взгляд. Адарланец взял себя в руки и продолжал:

– У меня есть замыслы, которые до сих пор не дают мне покоя. Я хочу их осуществить, пока меня не одолела дряхлость. Мне говорили: единственный способ вернуть бездумно отданные годы – это убить паука, поглотившего их.

– Тогда что ж ты не остался на Эрилее? – удивилась Несарина. – Там бы и охотился. Зачем тебя понесло сюда?

Фалкан не отвечал. За него ответила Хулуна:

– Ему сказали еще кое-что. Убить харанкая способен только великий воин. Лучший из лучших. И незачем врать, Фалкан, что ты ничего не знал о здешних харанкаях. Пусть не много, но знал. Потом ты узнал о руккинах, живущих в отдаленном соседстве с этими тварями, и решил попытать счастья. Прежде всего узнать, что́ нам известно о пауках и возможных способах их уничтожения.

Чувствовалось, даже Хулуна была слегка ошеломлена такой стратегией.

– А еще Фалкан втайне рассчитывал найти какой-нибудь обходной путь. Более легкий способ вернуть свои годы здесь, чтобы не вступать с пауками в сражение у себя на континенте.

Что ж, для человека, свихнувшегося на мысли вернуть обратно годы жизни, замысел Фалкана звучал вполне разумно.

– Но каким образом все это связано с украденными яйцами и птенцами? – спросил у Хулуны Сартак.

Принц не питал сочувствия к торговцу, продавшему свои лучшие годы, пусть и за сказочное богатство. Фалкан это уловил и поспешил повернуться к огню.

– Хочу, чтобы ты их нашел, – сказала Хулуна.

– Эдж, может, и есть надежда отыскать яйца. А птенцы, скорее всего, уже мертвы.

– Эти твари дорожат добычей. В их коконах птенцы могут долго оставаться живыми… Хотя, пожалуй, ты прав. Они сожрали и яйца, и птенцов.

Гнев исказил лицо Хулуны, и Несарина увидела воительницу. Такой же воительницей становилась Борта.

– Как только произойдет новая кража, ты отправишься на поиски. И напомнишь этим грудам дерьма, что мы не смотрим сквозь пальцы на похищение наших птенцов.

Она кивнула Фалкану:

– Когда настанет время, ты полетишь вместе с ними. Может, там и найдешь ответы.

– Но почему надо ждать? – спросила Несарина. – Почему не выследить харанкаев и не наказать?

– Потому что пока у нас нет неопровержимых доказательств, – ответил Сартак. – А если мы ударим без повода…

– Харанкаи – давние враги рукков, – пояснила Хулуна. – Когда-то между ними происходила настоящая война. Это было раньше, чем степные конники поднялись в горы.

Она тряхнула головой, словно прогоняя мысли о далеких временах:

– И потому эти сведения нужно держать в тайне. Не хватало только, чтобы руккины и рукки вылетали отсюда, обуреваемые гневом. Паника нам тоже ни к чему. Передай, чтобы бдительнее следили за гнездами, но причину не называй.

– Как скажешь, эдж, – ответил Сартак.

– А теперь мне надо поговорить с моим капитаном, – сказала Хулуна, поворачиваясь к Фалкану.

Тот незамедлительно встал:

– Я целиком в вашем распоряжении, принц Сартак.

Изящно поклонившись, Фалкан ушел. Когда его шаги стихли, Хулуна заговорила вполголоса:

– Неужели все начинается заново? – Она мельком взглянула на Несарину. – Спящий пробудился.

– Эраван, – выдохнула Несарина.

Ей показалось, что пламя очага качнулось в ответ.

– Эдж, ты знаешь о нем? – спросил Сартак, пересаживаясь на место Фалкана.

– Ты видела их, – продолжала Хулуна, пристально глядя на Несарину. – Его исчадий тьмы.

Несарина поставила заслон воспоминаниям, рвущимся на поверхность:

– Да, видела. На нашем континенте, в Морате, он создал из этих чудовищ целую армию. И она продолжает разрастаться.

– Отец знает? – спросила Хулуна у Сартака.

– Обрывки сведений. Целостной картины нет. Его горе…

Сартак повернулся к огню. Хулуна коснулась его колена.

– В Антике напали на целительницу из Торры, – сказал он.

Хулуна выругалась, столь же грязно, как ее сын-по-очагу.

– Мы думаем, к нападению причастен кто-то из ставленников Эравана, – продолжал Сартак. – Я пробовал говорить с отцом о своих догадках и понял бессмысленность этих попыток. Мне вспомнились твои сказания, и я решил не тратить время понапрасну, а полететь сюда. Быть может, ты знаешь что-то, чего не знаю я.

– А если я скажу тебе? – Взгляд Хулуны стал свирепым, как у рукки. – Если я тебе расскажу все, что мне известно об этой угрозе, как ты поступишь? Опустошишь все гнезда, соберешь воздушную армию и полетишь через Узкое море, чтобы не вернуться обратно?

У Сартака дернулся кадык. Несарина вдруг поняла: он летел сюда не за ответами.

Возможно, принц и сам достаточно знал о валгах, чтобы решить для себя, какую позицию занять перед лицом угрозы. Он прилетел, чтобы заручиться поддержкой своих соратников. Поддержкой этой женщины. Хаган и вся империя могли думать, будто он командует руккинами. Но в здешних горах законом было слово Хулуны.

Не так уж далеко отсюда, на молчаливых склонах Арундина… стояло сульде ее дочери. Хулуна хорошо знала цену жизни. Вряд ли она позволила бы своей внучке отправиться с легионом на Эрилею. Возможно, она вообще запретит руккинам Эридунского клана участвовать в войне.

– Если у нас зашевелились харанкаи, а на севере пробудился Эраван, опасность грозит нам всем, – осторожно сказал Сартак и склонил голову. – Но я очень хочу услышать о том, что тебе известно, эдж. Возможно, ты знаешь такое, о чем давным-давно забыли королевства Эрилеи. Время и междоусобные войны ослабляют память. Странно, что наш народ, живущий далеко на юге, знает эти истории, хотя войны демонов никогда не велись на нашей земле.

Хулуна долго смотрела на них обоих, затем с легким кряхтением поднялась на ноги:

– Вначале я должна поесть и отдохнуть. Потом расскажу.

Она посмотрела на выход из пещеры. Неяркое солнце серебрило каменные стены.

– Сюда движется буря. Я ее обогнала. Скажите остальным, пусть приготовятся.

Хулуна покинула очаг. Несарина смотрела ей вслед. Шаги предводительницы были усталыми, но она не позволяла себе горбить спину или опускать плечи. Это была походка воина: ни одного лишнего движения.

Несарина думала, что Хулуна отправится на ближайшую кухню, но та открыла дверь помещения, в котором находилась библиотека.

– Она является нашей Хранительницей Сказаний, – пояснил Сартак, перехватив взгляд Несарины. – Рядом с книгами и свитками пробуждается ее память.

Мать-по-очагу, знающая историю руккинов. Этому Несарина не удивлялась. Но Хулуна обладала священным даром Хранительницы Сказаний. Редким даром помнить и рассказывать историю и легенды всего мира.

Сартак встал и тоже покряхтел, разминая затекшие ноги:

– Хулуна никогда не ошибается в предсказании бурь. Надо предупредить руккинов. Ты пройдешься по здешним ярусам. Я слетаю на две соседние горы.

Несарина не успела спросить, есть ли здесь кто-то вроде младших командиров, кому она должна в первую очередь сообщить. Принц был уже возле Кадары.

И опять она осталась наедине с мыслями, а мысли – не из приятных. Тут тебе и обезумевший торговец, решивший охотиться на пауков, чтобы вернуть молодость или хотя бы узнать, как затребовать свои годы у стигианских паучих Эрилеи. Несарина представила этих тварей, проникающих в гнезда и пожирающих беззащитных птенцов. Чудовищнее всего, когда страшная легенда оказывается правдой.

Наверное, Эраван созывал под свои знамена все самое темное, страшное и отвратительное, что обитало в этом мире.

Несарина старательно растерла ладони, чтобы заставить тепло разлиться по телу. В здешних коридорах было ненамного теплее, чем в большом зале.

Близится буря. Надо просто говорить об этом всем, кто ей встретится.

Пройдя несколько шагов, Несарина хлопнула себя по лбу. Как же она раньше не догадалась? Нужно прогуляться наверх, к Борте, и о буре узнает все гнездо.

Буря атаковала горы вечером, едва стемнело. Огненные когти молний рвали небо. Раскаты грома сотрясали не только склоны, но и все, что находилось в толще.

Несарина вновь сидела в очажном амфитеатре, поглядывая на выход из пещеры. Его завесили плотными занавесками, закрепив их нижние концы камнями. Порывы ветра лишь надували их, как паруса, однако сдвинуть камни не могли. Занавески вешали внахлест, и все же иногда между ними появлялись щели, позволяющие взглянуть на разгул стихии снаружи.

Невдалеке от входа, на подстилках из тряпок и соломы, дремали три рукки: Кадара, свирепая коричневая рукка Хулуны и совсем молодая красновато-коричневая, с серым отливом рукка Борты. «Надежная пташка», – только и сказала за обедом Борта, хотя она явно гордилась своей питомицей.

Вытянув гудящие ноги, Несарина наслаждалась теплом. Сартак принес ей одеяло – укутать колени. Переложить задачу целиком на Борту не получилось. Подземелья были слишком обширными. Несколько часов Несарина поднималась и спускалась по лестницам, мерила шагами коридоры, предупреждая всех, кто ей встречался. Стоило ей произнести: «Хулуна сказала», как все понимающе кивали.

Кто-то благодарил ее торопливым кивком и мчался дальше, кто-то зазывал к себе, угощал горячим травяным чаем и тем, что варилось или жарилось. Иные спрашивали Несарину, откуда она и зачем здесь. Когда она отвечала, что родилась в Адарлане, но ее отец родом с Южного континента, ей неизменно говорили: «Добро пожаловать домой».

Не успев отдохнуть после утренних занятий, она задала телу новую нагрузку. Лестницы и коридоры сморили ее. Обед лишь усилил усталость. После обеда Борта объявила, что идет спать. Фалкан был бы не прочь остаться, но ему никто не предложил, и он тоже ушел к себе. Хулуна вновь села между Несариной и Сартаком. К этому времени Несарина уже клевала носом.

По стенам пробегали неяркие серебристые отсветы молний. Хулуна смотрела на огонь и молчала. Гремел гром, по занавескам барабанил дождь, трещало пламя. В эти звуки вплетался знакомый храп Кадары.

– Ненастные вечера – золотое время для Хранителей Сказаний, – нараспев, по-халхийски, произнесла Хулуна. – Мы слышим бурю, когда она еще очень далеко. Мы чуем запах молний, как гончая чует запах зверя. Нас предупреждают: «Готовьтесь. Собирайте соплеменников и внимательно слушайте».

Невзирая на тепло очага, плащ и одеяло, у Несарины по телу поползли мурашки.

– В незапамятные времена, – продолжала Хулуна, – когда не было ни хаганата, ни степных конников, ни Торры; когда смертные еще не правили на нашем континенте, да и на других тоже… Здесь, в этих самых горах, появилась щель.

Лицо Сартака оставалось непроницаемым. Несарина шумно сглотнула.

Щель между мирами. Открытые Врата Вэрда. И не где-нибудь, а здесь.

– Щель открылась и через мгновение закрылась. Быстро, как вспышка молнии.

Отвечая словам Хулуны, снаружи мелькнула ветвистая молния.

– Но этого мгновения было достаточно. Сюда успела проникнуть вся нечисть. Харанкаи и другие исчадия тьмы.

Слова Хулуны эхом отзывались внутри Несарины.

– Харанкаи – стигианские пауки… и прочие захватчики. Не просто чудовища из другого мира. Валги. Разные породы демонов.

Хорошо, что Несарина сидела, иначе у нее подкосились бы ноги.

– Валги были здесь? – спросила она.

Ее голос прозвучал непривычно громко и слишком обыденно для мрачной торжественности вечера.

Сартак хмуро посмотрел на Несарину. Перебивать Хранительницу Сказаний не полагалось – это могло нарушить поток повествования. Хулуна ответила легким кивком:

– Большинство валгов покинули здешние края. Правители затребовали их на Северный континент. Что касается этого места… Возможно, сюда прибыл их передовой отряд. Осмотрели земли и не нашли того, чего искали, а потому перебрались в другие места. А харанкаи – прислужники короны тьмы – остались. Постепенно пауки научились языкам людей. Они пожирали глупцов, забредавших в горы. Некоторым счастливчикам удавалось выбраться. Их потом расспрашивали, почему пауки остались в Дагульских горах. Ответы были разные. Кто говорил, что горы напоминают паукам их собственный убогий мир. Иные утверждали, будто пауки остались охранять путь назад. Они ждут, когда Врата откроются снова и они смогут вернуться в свой мир.

Несарина слушала и думала, что действительность порою бывает причудливее сказок.

– А на востоке, в древних фэйских землях, полыхала война. Трое демонов-королей сражались против армии фэйской королевы. Демоны явились в наш мир, чтобы его завоевать.

Хулуна продолжала рассказ. Эту часть повествования Несарина уже слышала раньше. Она ослабила внимание, ибо ее мысли целиком занимали стигинаские пауки. Разновидность валгских демонов, которые и не думали прятаться.

Дальнейшие слова Хулуны заставили Несарину забыть о пауках и снова обратиться в слух.

– И наступило время, когда валгов выгнали обратно в их мир, когда последний из демонов-королей скрылся в темных глубинах нашего мира, а сюда пришли фэйцы. Народ фэ, как они себя называли. Они появились в этих горах и научили рукков сражаться с харанкаями. Более того, они научили птиц своему языку и языкам людей. В горах фэйцы построили сеть сторожевых башен, а по всему континенту поставили сигнальные башни. Кем были эти фэйцы? Военной силой, на дальних подступах занявшей оборону против харанкаев? Или, подобно паукам, они тоже дожидались, когда щель между мирами откроется вновь? Когда кто-то додумался до таких вопросов, фэйцев и след простыл. Остались лишь их сторожевые башни.

Хулуна надолго умолкла. Решив, что настало время для вопросов, Сартак спросил:

– Есть ли… какой-либо способ победить валгов помимо открытого сражения? Есть ли сила, на чью помощь мы можем рассчитывать в сражении с ордами Эравана?

– Спроси у нее, – ответила Хулуна, взглянув на Несарину. – Она знает.

Сартак скрючился, будто его ударили плетью.

– Этого я рассказать не могу, – прошептала Несарина. – Никому из вас. Морат слышит на любом расстоянии. Если он уловит хотя бы шепот, мы лишимся последней крупицы надежды.

Ключи Вэрда… О них Несарина не решалась рассказать даже Хулуне и Сартаку.

– Давно я так глупо и бесцельно не тратил время, – ледяным тоном отчеканил принц.

– Не торопитесь с выводами, – не выдержала Несарина. – Мы еще очень многого не знаем. Я, например, только сейчас узнала, что здешние пауки – тоже порода валгских демонов. Они не просто так застряли и здесь, и на нашем континенте, в Руннских горах. Возможно, это как-то связано. Быть может, и у валгов существуют уязвимые места, и это даст нам преимущество.

Несарина водила глазами по пустому залу, успокаивая взбесившееся сердце. Страх еще никому не помогал.

Хулуна мельком взглянула на них обоих:

– Большинство фэйских башен превратились в пыль, но некоторые стоят и поныне, хотя и они наполовину разрушены. До ближайшей отсюда лететь полдня. Начните оттуда. Узнайте, осталось ли что. Быть может, Несарина Фелак, ты найдешь там разгадку. И не одну.

– А до меня… до нас там никто не бывал?

– Фэйцы снабдили башни ловушками, чтобы пауки не сунулись. Они покинули континент, но ловушки остались. Находились желающие попасть в башни. Что-нибудь разузнать или просто пограбить. Никто не вернулся.

– Стоит ли рисковать? – задал вполне обоснованный вопрос капитан руккинов своей матери-по-очагу.

– Я вам рассказала то, что смогла. По сути – жалкие обрывки прежних знаний, которые бесследно исчезли, не оставив даже воспоминаний. Но если харанкаям снова неймется… Кто-то должен побывать в той башне. Может, обнаружите что-нибудь полезное. Узнаете, как фэйцы сражались с этой нечистью и не давали паукам перейти черту.

Недра горы в очередной раз содрогнулись от раската грома.

– Возможно, твоя крупица надежды станет побольше, – сказала Хулуна, разглядывая Несарину.

– Или мы тоже сгинем в развалинах сторожевой башни, – хмуро бросил Сартак.

Его любимица мирно храпела, даже не догадываясь, куда ей придется лететь.

– За все значимое приходится платить, мой мальчик, – возразила Хулуна. – Но ни в коем случае не оставайтесь в башне после наступления темноты.

32

– Хорошо, – сказала Ириана.

Тяжелая нога Шаола упиралась ей в плечо. Ириана медленно вращала ногу, разрабатывая икроножную мышцу.

С той страшной ночи прошла почти неделя. Ногой Шаола Ириана занималась на полу одной из комнат лечебницы, примыкающей к Торре. День выдался знойным. В такую погоду немудрено взмокнуть от пота. Ириана и взмокла бы, но в сухом климате пот высыхал мгновенно, не успев пропитать одежду. Но она чувствовала пот у себя на лице и видела на лице Шаола. Сам он, похоже, не замечал липкой влаги. Его лицо было напряженным и сосредоточенным.

– Смотрю, твоим ногам очень нравятся упражнения, – сказала она, утыкаясь пальцами в его мускулистые бедра.

О том, что́ изменилось и почему Шаол стал упражняться на плацу, вместе с караульными, Ириана не расспрашивала. Он тоже ничего не рассказывал.

– Да, нравятся, – только и сказал Шаол, почесывая щетинистый подбородок.

Утром он не успел побриться. Ириана пришла через несколько минут после его возвращения с плаца. Шаол сказал, что хочет проехаться по городу и сменить обстановку.

Желание было искренним. Шаола так тянуло посмотреть город и почувствовать себя частью городской жизни. Ириана не посмела отказаться. Покатавшись по улицам и улочкам Антики, они приехали в лечебницу. Все комнаты здесь были одинаковыми: стол, койка и шкафы у противоположной стены. Каждое помещение имело по одному окну с видом на аккуратные грядки огорода лечебных трав. Неудивительно, что жаркий воздух комнаты наполняли ароматы розмарина, мяты и шалфея.

Ириана опустила на прохладный каменный пол его левую ногу и взялась за правую. Шаол отозвался негромким кряхтением. Магическая сила с легким жужжанием перетекала из рук Ирианы в его тело. Целительница старалась не касаться черного пятна, которое медленно, слишком медленно опускалось вниз по позвоночнику.

С этим пятном они сражались четвертый день. Воспоминания пожирали Шаола, высасывали из него силы. Ириана оттесняла их, отпихивала стену тьмы, приносящую ему столько мучений.

Порою Ириане удавалось мельком увидеть в бурлящей черной яме то, что выдерживал Шаол. Боль, гнев, чувство вины, печаль. Но все это проносилось мимо нее, как тонкие струйки дыма. Шаол не обсуждал с ней свои видения. Ириана и не пыталась спрашивать. Она неутомимо сражалась с темной волной. Казалось, она взялась постепенно разрушить валун, откалывая по кусочку. Но лучше так, чем никак.

Закрыв глаза, Ириана направляла свою магическую силу в ноги Шаола. Она представляла стаю белых светлячков. Они неслись в темноте, находили поврежденные участки, не отзывавшиеся на упражнения. Приказы от мозга к ногам все еще шли по узким тропкам, хотя после усилий Ирианы должна была бы появиться если не дорога, то дорожка.

Ириана открыла глаза, продолжая заниматься его правым бедром.

– Я тут вычитала кое-что интересное, – сказала она. – У древних целительниц был удивительный способ помощи людям с увечьями спины и позвоночника. Когда-то жила целительница по имени Линкена. Она умела создавать магический каркас для всего тела. Невидимый внешний скелет. Люди могли ходить и что-то делать, а не лежать, дожидаясь целительской помощи. Иногда каркас применяли, если целительство не давало желаемых результатов.

– Ты хочешь сказать, что у нынешних целительниц ничего подобного нет?

Ириана покачала головой, опустила его правую ногу и снова взялась за левую. Эти упражнения требовали многократных повторений.

– Линкена изготовила всего восемь или девять таких каркасов. Все они магически связывались с талисманом, который надлежало постоянно носить на шее. Время не сохранило ни талисманы, ни способ изготовления каркасов. Была и другая знаменитая целительница – Саанви. Рассказ о ней похож на легенду. Саанви удавалось почти мгновенно исцелять пациентов. Все то, что я делаю сейчас, оказалось бы ненужным. Она вживляла в мозг пациента крошечный осколок магического камня.

Шаол поежился.

– Не волнуйся, я не предлагаю тебе никаких опытов над твоими мозгами. – Ириана похлопала его по бедру. – В этом нет необходимости.

Шаол облегченно вздохнул.

– Но как столь ценные и важные знания могли затеряться? – удивился он. – Я думал, в библиотеке Торры хранится все, начиная с момента ее создания.

– То-то и оно, что обе целительницы трудились не в Торре, а далеко от Антики. На континенте есть четыре целительских заведения. Туда из Торры направляют целительниц, и там они живут и принимают нуждающихся. Ведь далеко не каждый может добраться до Антики. Сейчас сообщение намного лучше, а тогда… Линкена и Саанви работали в глуши. Возможно, и записи не всегда делали. Когда в Торре спохватились и отправились туда, было поздно. Сказания и легенды – это все, что сохранилось.

– А ты делаешь записи? Отмечаешь, как у меня подвигается дело?

– Частично. – Ириана покраснела. – И не в те дни, когда ты себя ведешь как упрямый осел.

Шаол улыбнулся. Ириана опустила его ногу, однако за другую не взялась, словно решила передохнуть. Посвящать Шаола во все тонкости записей она не собиралась.

– Я тебе уже говорила: такие увечья на нашем континенте не редкость. Их научились исцелять, и сведений хватает. Мне важнее сознавать, что я перепробовала все способы и получила результат. Исцеление идет не так быстро, как хотелось бы. Я знаю, тебе не терпится поскорее вернуться…

– Да, не терпится. Но я ни в коем случае не тороплю тебя.

Шаол сел на полу. Теперь это давалось ему намного легче. «До чего же он рослый», – в который раз подумала Ириана. Шаол медленно вращал ногой и морщился. Мышцы выше икр отчаянно сопротивлялись.

Подняв голову, Шаол поймал взгляд Ирианы и понял, что́ снедает ее.

– Кто бы за тобой ни охотился, у него или у них не будет ни малейшего шанса причинить тебе вред. А закончится ли мое выздоровление завтра или через полгода – значения не имеет.

– Знаю, – тихо ответила она.

Кашан и его караульные не нашли ни малейших следов того, кто пытался на нее напасть. И хотя последующие ночи были спокойными, Ириана почти не спала. Не помогало даже сознание того, что Торра надежно охраняется. Только усталость после занятий с Шаолом давала ей драгоценные минуты сна.

– Нам нужно снова побывать в библиотеке и поговорить с Нушей, – объявила Ириана.

– Зачем? – насторожился Шаол.

Ириана покосилась на открытое окно. Сад жил своей жизнью. На легком ветерке, дувшем с моря, покачивались кусты лаванды. Над ними жужжали пчелы. И никого на дорожках. Можно не опасаться, что ее слова подслушают.

– Мы ведь так и не спросили, каким образом те книги и свитки попали в библиотеку.

– Книги очень старые, – сказала Нуша. – Тогда никаких записей о поступлении не велось.

С Ирианой и Шаолом она говорила на адарланском. В ее тоне и облике ощущалось больше недовольства, чем в прошлый раз.

Мимо проходили целительницы и библиотекарши. Кто-то шепотом здоровался с Ирианой и Нушей. Сегодня на кресле возле очага возлежала оранжево-рыжая бастинская кошка. Ее пронзительно-зеленые глаза следили за докучливой парой.

Зная характер главной библиотекарши, Ириана действовала с мягкой настойчивостью. Она усердно пыталась улыбаться Нуше.

– Быть может, есть какие-либо упоминания о том, зачем вообще эти книги здесь понадобились?

Нуша уперлась локтями в свой внушительный письменный стол:

– Когда поиск определенных знаний влечет за собой охоту на ищущих, у них это должно бы вызывать хотя бы беспокойство. Думаю, излишне напоминать, что все началось не раньше и не позже, а с того времени, как ты занялась своими изысканиями.

Шаол подался вперед.

– Это угроза? – оскалив зубы, спросил он.

Ириана коснулась его локтя. После той ночи он был готов опекать ее везде и всюду. Но в разговоре с Нушей такое вряд ли поможет.

– Я понимаю, что это опасно. Вероятно, кому-то не нравятся мои поиски. Но мною движет не праздное любопытство. Пойми, Нуша, любые дополнительные сведения о книгах: откуда поступили, кто их запрашивал, – могут оказаться предельно важными.

– Чтобы снова поставить его на ноги, – сухо бросила ей Нуша, явно не веря в такое утверждение.

Ириана не отваживалась взглянуть на Шаола.

– Как видите, наши успехи скромные и достигаются не быстро, – с заметным напряжением произнес Шаол. – Возможно, опыт древних помог бы ускорить мое выздоровление.

«Не думайте, что я даже на минуту поверю вашему вранью», – было написано на лице Нуши. Сказать это вслух она не могла, а потому лишь церемонно вздохнула и развела руками:

– Я уже говорила: никаких записей о поступлении тех книг у нас нет. Но… – добавила она, когда Шаол открыл рот. – Ходят слухи, будто в пустыне есть пещеры, где собраны подобные сведения. Правильнее сказать, были. Большинство не сохранилось, однако та, что в Аксарском оазисе, цела.

Нуша многозначительно посмотрела на Ириану. Та поморщилась.

– Думаю, вам стоит начать оттуда.

К выходу Ириана шла молча, жуя нижнюю губу. Коридор позволял Шаолу ехать рядом. Почти у самых дверей, за которыми был двор, его лошадь и обратный путь во дворец, Шаол спросил:

– Чем тебе так не понравился ответ Нуши?

Ириана смотрела перед собой. Коридор и обширная передняя пустовали. Близилось время обеда. Скоро здесь начнется столпотворение.

– Этот оазис, Аксара. Туда не так-то просто добраться.

– Далеко?

– Не сказать чтобы далеко. Это владения семьи хагана. Туда никого не пускают. Там они отдыхают от превратностей дворцовой жизни.

– Понятно. – Шаол поскреб колючий подбородок. – И просить в открытую – нарваться на кучу вопросов.

– Совершенно верно.

Шаол внимательно смотрел на нее, щурясь от солнца.

– Предложишь обратиться к Кашану? – прошипела Ириана. – И не заикайся.

– Я бы и не посмел. – Шаол поднял руки. – Однако в ту ночь он явился по первому твоему зову. Кашан – хороший человек.

Ириана уперла руки в бока:

– В таком случае почему бы тебе не пригласить его в романтическое странствие по пустыне?

Шаол усмехнулся. Ириана зашагала к дверям. Он толкнул колеса кресла:

– Я не особо сведущ в придворных интригах, но у тебя есть к кому обратиться помимо Кашана.

К Хасаре. Ириана снова поморщилась, закусив уже не губу, а кончик косы:

– Принцесса больше не просила меня шпионить. Не хочется снова открывать ту дверь.

– Можно и по-другому. Например, ты могла бы ее убедить, что надо немного поразвлечься. Например, прокатиться в пустыню.

– Думаешь, я могу управлять принцессой?

Шаол хотел поскорее встать на ноги. Но не любой ценой.

– Если тебя это не устраивает, поищем другой способ.

– Я не сказала, что не устраивает. Замысел вполне осуществимый. Просто Хасара чуть ли не с пеленок плетет интриги. Она видит меня насквозь. Чуть что – симпатии мигом обернутся ненавистью. Мстить она умеет… Нуша высказала предположение, и не более того. Так стоит ли из-за предположения навлекать на себя гнев принцессы?

Шаол задумался над ее словами. Всерьез, как обычно делала только Хазифа.

– Ты права. Мы это обдумаем со всех сторон. С Хасарой нужно держать ухо востро.

Ириана вышла во двор, подозвала ближайшего караульного и попросила привести из конюшни лошадь господина Эстфола.

– Интриганка из меня неважная, – сказала она, виновато улыбаясь.

– Мне приятно это слышать, – признался Шаол, дотрагиваясь до ее руки.

Судя по его глазам, он не лукавил. Ириана ему поверила и слегка покраснела.

Она вошла в тень Торры, задрала голову к самому верху, где было окошко ее комнаты с видом на море. А далеко за морем находилась ее родина.

Вновь повернувшись к Шаолу, Ириана увидела, что он больше не улыбается. Лицо адарланца успело помрачнеть.

– Прости, что втянул тебя во все это. И не только тебя.

– Не надо извиняться. Возможно, нашим противникам этого только и надо: сковать нас страхом, наполнить чувством вины. Словом, остановить любой ценой.

Ириана смотрела на его гордо поднятый, пусть и щетинистый, подбородок, на разворот плеч. В каждом дыхании этого человека ощущалась сила.

– Меня всерьез тревожит, что время не на нашей стороне. И потом… чувствую я, той ночью охота не кончилась. Будет продолжение.

Шаол кивнул.

– Справимся и с продолжением, – твердо сказал он.

Так тому и быть. Вместе. Вместе они обязательно справятся.

Ириана слегка улыбнулась.

Караульный подвел к ним лошадь. Сейчас Шаол отправится во дворец, а она побредет к себе наверх и будет ходить из угла в угол, обуреваемая тревожными мыслями…

Пусть это глупо с ее стороны, но Ириана выпалила:

– А ты не хочешь остаться на обед? Повариха слезами обольется, когда узнает, что ты был здесь и не заглянул к ней.

Ириана знала: ею движет не только страх. Ей хотелось еще какое-то время побыть рядом с ним. Поговорить с ним так, как она редко говорила с кем-либо.

Минуту или две Шаол молча смотрел на нее, словно она была единственным человеком в мире. Ириана мысленно приготовилась услышать отказ. Быть может, он устал, и не надо его задерживать.

– А если мы пообедаем в другом месте?

– Ты хочешь сказать, в городе? – спросила Ириана, указывая на открытые ворота.

– Если, конечно, кресло выдержит поездку по улицам.

– Пешеходные дорожки ровные. – У нее забилось сердце. – А какая еда тебе нравится?

Они намеревались пересечь некую границу. И дворец, и Торра были местами пусть не закрытыми, но достаточно обособленными от внешнего мира. И здесь и там сохранялись их роли целительницы и пациента. А в город они отправятся как мужчина и женщина.

– Попробую… всего понемножку, – ответил Шаол.

Чувствовалось, он совершенно искренен. Он действительно хотел выйти с нею в город. Не столь уж важно, какую еду им подадут. Судя по тому, как жадно смотрел он сквозь ворота на вечерние улицы… Ему, как и ей, хотелось на время забыть о зловещей тени, нависшей над ними.

Ириана извинилась перед караульным: лошадь господину Эстфолу понадобится несколько позже.

– Я знаю, куда мы с тобой отправимся.

На него почти не обращали внимания. Люди торопились по домам; им было некогда глазеть на Шаола, едущего в кресле рядом с Ирианой.

Ехал он самостоятельно, как привык в коридорах дворца. Помощь Ирианы понадобилась всего в нескольких местах, где на пути встречалась колдобина или улица круто шла вниз. До выбранного Ирианой заведения нужно было проехать пять улиц. Ничего подобного в Рафтхоле Шаол не видел. Вместе с Дорином он бывал в нескольких местах, но там собиралась высшая знать. Попасть туда, даже имея деньги, было непросто – пускали лишь завсегдатаев и их гостей.

Место, куда привела его Ириана, напоминало рафтхольские заведения разве что обилием столов и стульев. Но сюда, как в таверну, мог зайти каждый. Фасад здания из светлого камня имел несколько дверей. В ожидании вечернего наплыва они были широко открыты. За дверями находился зал, а чуть дальше – такие же двери во внутренний двор. Впрочем, двор был не совсем внутренним. Он выходил на соседнюю улицу, от которой был отделен легкой оградой. Посетители могли одновременно наслаждаться видом города и любоваться звездами над головой. А вдалеке серебрилась под лунным светом гладь моря.

В воздухе плавали соблазнительные ароматы. Шаол узнал лишь чеснок. Остальные резкие, пряные и дымные запахи были ему незнакомы.

Их приветствовала распорядительница зала. Ириана что-то сказала ей. Женщина подозвала слугу, и кресло Шаола проворно вкатили во двор. Столик был на двоих. Тот же слуга быстро убрал лишний стул. Ириана села напротив Шаола. Посетители за соседними столами оборачивались и смотрели.

Не на него. На Ириану. Целительницу из Торры.

Похоже, Ириана не замечала их взглядов. Вернулся слуга и на одном дыхании выпалил названия всех кушаний, какие у них сегодня готовили. Ириана на своем ломаном халхийском сделала заказ.

– Тебе здесь нравится? – через некоторое время спросила она, обведя глазами двор.

Шаол смотрел на быстро темнеющее небо, где появлялись первые звезды. Когда в последний раз он просто сидел, забыв о своих обязанностях? Когда ел не только ради насыщения желудка, а не спеша, наслаждаясь едой?

Он подыскивал слова. Свыкался с непринужденной обстановкой.

– Такого у меня еще не было, – наконец признался он.

Ему вспомнился день рождения, который он праздновал с Аэлиной в оранжерее. Это был праздник наполовину. Половина его мыслей оставалась в стеклянном замке: кто на каких постах стоит, где может находиться Дорин. Но сейчас…

– Ты никогда не был в подобных заведениях? Или прежний король запретил и их?

– Нет, конечно. И в заведениях бывал, хотя и редко. Но я никогда не обедал, будучи просто самим собой.

Наверное, его неуклюжие объяснения лишь запутали Ириану, ничего не объяснив. Он не знал, как передать то, что он испытывал сейчас.

– Почему?

Ириана наклонила голову, и ее коса поползла по плечу.

– В родительском доме я был сыном управителя и наследником. В Рафтхоле – капитаном королевской гвардии. Теперь я – главный советник короля.

Ириана внимательно смотрела на него, терпеливо слушая сбивчивые объяснения.

– А здесь меня никто не знает, – продолжал Шаол. – Здесь вообще не слышали об Аньеле. И это…

– Дарит тебе свободу?

– Это делает меня другим человеком, – улыбнулся он.

Из внутреннего зала лился мягкий золотистый свет, играя на покрасневших щеках Ирианы.

– Я… очень рада.

– А ты? Ты часто приходишь сюда с друзьями, оставляя целительницу за порогом?

Ириана смотрела на прохожих.

– Друзей у меня не много… Не потому, что они мне не нужны, – торопливо добавила она, и Шаол улыбнулся. – У целительниц Торры заняты все дни. Нередко и вечера тоже. Бывает, мы ходим сюда. Но свободные часы редко совпадают. Поесть в нашей трапезной быстрее и проще. Так что целительницы – не слишком компанейские люди. Наверное, потому я и уцепилась за дружбу с Кашаном и Хасарой. Они вносили разнообразие в мою монотонную жизнь. Но их месяцами не бывает в Антике. И потом, дружба с людьми такого положения…

Шаола подмывало спросить, ходила ли она сюда с другими мужчинами, однако его вопрос мог испортить всю непринужденность этого вечера.

– Получается, ты, как и я, постоянно думала о своем ремесле.

Ириана кивнула:

– Возможно, когда-нибудь у меня и получится тратить часть времени только на себя. Научусь наслаждаться жизнью, отодвигая мысли о помощи другим. А пока не могу. Даже сейчас мне немного совестно.

– От таких мыслей надо освобождаться.

– Ты пробовал? И как? Получилось?

Шаол усмехнулся. Слуга принес кувшин с холодным мятным чаем.

– Мы с тобой научимся жить по-иному… если переживем эту войну.

Шаолу показалось, что в стол вонзился острый холодный нож. Но Ириана расправила плечи. Она улыбалась одними губами, хотя улыбка была дерзкой.

– За жизнь, господин Шаол, – сказала она, поднимая оловянный бокал с чаем.

Он поднял свой. Они чокнулись.

– За то, чтобы хоть пару часов чувствовать себя просто людьми.

Шаол наелся до отвала. Каждое кушанье, обильно сдобренное пряностями, было маленьким откровением.

Вкусная еда располагала к разговору. Ириана рассказывала о первых месяцах учебы в Торре, когда она чуть ли не падала от напряжения, торопясь узнать и усвоить как можно больше. Потом она спросила, как он постигал премудрости гвардейской службы. Шаол сник. Не хотелось ему в этот вечер говорить о Брулло и других, но Ириана так чудесно улыбалась, а ее любопытство было таким искренним, что Шаол переломил себя.

Рассказывая о Брулло – человеке, проявившем к нему больше отеческой заботы, чем родной отец, – Шаол испытывал боль. Время сгладило ее остроту. Если можно хотя бы так отдать дань памяти этому замечательному воину, Шаол был готов терпеть.

Когда разговор сам собой иссяк, они покинули заведение и отправились в обратный путь, к сияющим белым стенам Торры. Шаолу казалось, что он по-настоящему провожает Ириану, а не просто едет рядом с нею, толкая колеса кресла. Ириана и сама сияла, не переставая улыбаться.

Они остановились возле ворот, ожидая, пока Шаолу подведут лошадь.

– Спасибо за прекрасный вечер и прекрасное общество, – сказала Ириана, и ее щеки снова вспыхнули.

– Рад, что не подвел, – смущенно ответил он.

– Завтра с утра, во дворце?

Вопросы был излишним, но она все-таки спросила. Шаол кивнул.

Ириана переминалась с ноги на ногу, продолжая улыбаться. Сейчас она напоминала последний яркий луч солнца, еще долго окрашивающий небо после захода светила.

– И тебе спасибо за этот вечер, – сказал Шаол, подавляя слова, готовые спрыгнуть с языка: «Мне сегодня глаз не отвести от тебя».

Караульный подвел лошадь.

– Спокойной ночи, – прошептала Ириана, отходя в сторону.

Шаол подался вперед и коснулся ее руки. Пальцы Ирианы сложились, будто лепестки нежного цветка.

– Спокойной ночи.

Шаол ехал к ярко освещенному дворцу и чувствовал странную легкость. Груз, давивший на грудь и плечи, куда-то исчез. Столько лет… пожалуй, всю жизнь… он жил, ощущая эту тяжесть. И теперь, когда она пропала… Нет, остальной мир не изменился. Угроза, нависшая над Адарланом и теми, кто был дорог Шаолу, по-прежнему существовала и, скорее всего, лишь усиливалась. И вдруг эта непонятная легкость.

Назад: Часть первая. Город богов

Дальше: Огненное сердце