Успокоив себя доводом, что в ополчении у меня больше шансов сохранить башку на плечах, чем в свите у Душечки, я стал обживаться. Ведь правда, в старой колее всегда уютно – ни тебе забот, ни хлопот.

С другой стороны, я слишком долго гулял на воле, а от солдатской лямки отвыкаешь быстро. И вот теперь тянуло за ворота, хотелось где-нибудь спокойно посидеть, хлебнуть пивка. Так сильно тянуло, что я понял: при первой же возможности дерну отсюда.

Это желание только окрепло, когда сержант в первый раз вывел нас на тренировку с оружием. Мы стояли кольцом по щиколотку в грязи, и нас грыз холодный ветер. Половина ребят была одета не по погоде.

Но вовсе не это меня расстраивало, а то, что говорил нам сержант.

– Слушайте внимательно, солдаты. До нас дошла весть, что уже завтра может пожаловать враг. И на то, чтобы научиться чему-то, у вас один-единственный день. Шансы выжить плюгавые, так что разуйте уши и глаза. Из оружия вы получите только копья. Значит, только копейному бою и будем учиться.

Он указал на солдат, которые держали охапки копий. Наконечники были в деревянных чехлах, чтобы не уколоться и не порезаться.

– Вот этих двоих нам одолжили «Ночные хищники». Они свое дело знают туго, покажут вам приемы. Не будете слушаться этих парней, надеру вам задницы, как будто вы не слушались меня.

Он дал знак одному из «хищников». Я прикинул, что свою науку они все постигали в одном месте.

«Ночной хищник» снял чехол с наконечника:

– Это копье.

Да он никак решил поделиться с нами сокровенными знаниями. Впрочем, если старине Ящику довелось наиграться с этой цацкой, то многим другим – нет. Возможно, кому-то из них объяснения пригодятся. Сначала человек учится ползать, потом ходить, и только потом – бегать. Это не относится разве что к Редису, моему самому младшему брату; он, помнится, побежал, как только выбрался из материнской утробы.

– Этим лезвием впору бриться. Острие пробьет доспех, если приложить силенки. Копье – оружие универсальное, им можно резать, рубить, колоть, лупить. Сгодится и как стойка для шатра, и вместо удочки. А вот чего нельзя с ним делать, так это метать. Копье – не дротик. Метнул – и все, кранты котенку. Первый же парень, который захочет выпустить тебе кишки, с легкостью это сделает.

Да-да, правило номер один. И все такое прочее, пока мы не отморозим себе задницы.

Но наконец-то дошло до отработки самых простых приемов в учебных поединках. «Ночные хищники» предложили выйти семерым, чтобы потренировались с нашими армейскими наставниками. Я мог гордиться собой – рекруты впитали мою науку, никто не вызвался добровольцем.

Тогда «хищники» сами выбрали семерых. Сержант присматривал за четырьмя парами, его приятелю достались три.

Как я и ожидал, когда пошла работа на скорости, солдат по имени Кэдди «случайно» нанес травму своему партнеру.

«Ночной хищник» развел их:

– Еще семеро. Живо, живо!

Кен Как-Его-Там, горячая голова, рвался наказать подонка. Но я не сомневался, что он только сам будет бит, а потому велел паре ребят:

– Подержите Кена, успокойте и не подпускайте его к Кэдди.

А сам подошел к рекруту, схлопотавшему от серого, и взял его копье. У бедняги шла носом кровь.

Кэдди не выглядел ловким и шустрым, и я решил прикинуться увальнем: споткнусь и заеду ему как бы ненароком. Может, и дойдет до него, что с ребятами надо бы помягче. Конечно, я малость закис, но ведь у меня отличный навык работы со стандартным пехотным копьем. Во время службы это было мое любимое оружие.

Меня выдала мышечная память. Не задумываясь, я принял стойку.

На роже у Кэдди отразилось недоумение. Такая мина у него появлялась по любому поводу – верно, его подлость происходила из его тупости.

Подошел «Ночной хищник», передвинул мои руки, ноги и задницу в стойку, которую считал более правильной. А потом заставил нас с Кэдди выполнять движения вслед за собой. По мере того как они ускорялись, мне все труднее было притворяться нескладехой. Мускулы и кости не потеряли выучку, они хотели все делать как надо.

Кэдди вознамерился сломать мне нос. Он уже замахнулся, но тут меня резко шатнуло в сторону и мое древко «случайно» стукнуло его по голени. Он взвизгнул.

Кто-то из зрителей воскликнул:

– Ура!

Еще кто-то засмеялся. Кэдди это взбесило, и он попер буром. Я неуклюже двинулся по кругу, пытаясь защищаться в манере зашуганного ребенка. Если бы мы дрались насмерть, я бы уже несколько раз успел его прикончить.

И тут он открылся так, что не промахнулся бы даже слепой. Я порвал ему левое ухо, подсек древком ноги, заставил проехаться по грязи. Отпрянул с таким видом, будто сам перепугался до смерти и не могу поверить в содеянное.

– Хватит! – рявкнул наш сержант. – Зелень, отдал копье и встал в строй. Кэдди, ступай, помойся. И ухо полечи.

Я вернул копье и отошел. Парни изо всех сил старались не ухмыляться.

– Зелень! – Это был сержант из «Ночных хищников». – Подойди.

Я подошел, стал смирно. Он впился взглядом в мои глаза. Затем тронул порез на щеке. Отошел, взял копье у одного из серых, снял и отшвырнул чехол:

– Дайте ему копье.

Опустилась гробовая тишина. Никто не понимал, что за хрень происходит, – никто, кроме моего сержанта. Да еще, пожалуй, меня.

Мост Королевы.

Но это же давняя история. Сейчас-то в чем дело?

Мой сержант пытался возражать, «хищник» не ответил ему, лишь прорычал:

– Копье ему!

Я посмотрел «хищнику» в глаза – лучшее подражание взгляду Ворона в моем исполнении – и постарался не слишком дрожать, когда снимал чехол с поданного копья. Но я не отбросил деревяшку так же картинно, как сержант. Этот тип настроен серьезно, значит и я не буду в игры играть и фокусы показывать.

Он сделал для разминки несколько финтов.

У меня жутко пересохло во рту.

Когда он повернулся ко мне, я уже был в левосторонней стойке. Обычно этот прием на пару минут сбивает противника с толку. Чехол я держал в правой руке. Сержант проверил мою защиту выпадом с прицелом в глаза. Я мягко отразил удар, работая только левой. Правую кинул вперед и попал чехлом по костяшкам его пальцев. Вроде и легкая плюха, а боль адская. Это отвлекло на секунду «хищника», а я крутанул копье вокруг себя, по-прежнему действуя одной рукой. Он отскочил, чтобы не получить рассекающий горло удар. Я перехватил копье правой рукой и сместился в правостороннюю стойку, не задержавшись в ней даже на миг. Тупой конец древка летит вперед, я лечу следом – и попадаю противнику в «солнышко», сбивая дыхание.

Оставались сущие пустяки: обезоружить его, опрокинуть в грязь и приставить наконечник к горлу. На весь поединок ушло секунд десять-двенадцать, не больше.

– Ты ошибся, – сказал я сержанту, – меня там не было. Но если бы даже не ошибся, полезно было бы вспомнить, что «Ночные хищники» – не самые лучшие. Вы на втором месте.

Я отошел, надел чехол, отдал оружие капралу Ройэлу, занял свое место в строю. При этом страстно молился, чтобы пронесло. Никто не смел посмотреть мне в глаза – парни перепугались до усеру.

«Ночной хищник» очухался не сразу. Такой бледности я не видел даже у истекающих кровью. Этот человек понимал, что запросто мог бы ею истечь.

От помощи он отмахнулся. Поднял копье, чехол и не нашел себе другого занятия, кроме чистки оружия на глазах у сорока семи парней, которые ждали, что будет дальше.

Потом он оглядел строй и сказал:

– Кто не дурак, тот каждый день чему-то учится. Следующие шестеро.

Все перевели дух, и я в том числе. Разборка откладывается.

Я вдруг обратил внимание, что Кен, горячая голова, глядит на мою щеку так, будто впервые увидел метку. Должно быть, холод сделал ее заметней.