ГЛАВА 5

Обуться мы не успели. Переговариваясь о том, хватит ли нам всего одной бутылочки вина, стали свидетелями того, как распахивается дверь. В квартиру все-таки ввалились представители органов правопорядка. Статные мужики в форме, с лицами кирпичом и горой мускулов, выпирающих то оттуда, то отсюда. Красота, да и только… Мы со Стэф откровенно залюбовались и даже сопротивляться не стали, когда они объявили нас нарушителями порядка.

— Накажите нас как следует, — улыбнулась подружка, откидывая назад белые локоны. — Только позвольте, я своему зае отзвонюсь? Чтоб отпустил с вами на прогулку.

— Издеваетесь? Ничего, в отделении вас научат уважению.

— Милый, я даже не сомневаюсь. — Стэф поднесла к губам визофон и дала команду голосом: — Кор Маллоун.

Все произошло так быстро, что мужики отреагировать и отнять у нее визофон не успели, а потом уже просто не решились.

— Да! — рявкнул кто-то с той стороны так, что у меня сердце зашлось.

— Зай, ты занят? — продолжая улыбаться, уточнила Стэф.

— Да.

— Ну, ты освободи там пару минуток. Я через десять минут приеду. С твоими парнями. С мигалками. Мы же с мигалками поедем? — Глупо моргая, подружка уставилась на мужиков, лица которых становились все более приветливыми и человечными.

— Какого черта?! — Некто Кор Маллоун явно удивился заявлению Стэфани. — Что за самоубийцы решили тебя покатать?!

— Как вас зовут? — Подружка уперла любопытствующий взгляд в ближайшего представителя органов.

Тот нахмурился, отступил к сослуживцам и покачал головой, кивая на самого левого. Тот обнаружился прямо рядом со мной.

— Капитан Томпсон, — спокойно произнес он, и я прям загордилась: бесстрашный какой, хоть один не боится стоять на страже закона.

— Я жду вас в своем кабинете через пятнадцать минут, лейтенант! — раздалось из визофона Стэф. — Лишние пять минут даются вам, чтобы вы успели принести извинения девушке, которую задержали по ошибке! Меня слышно?!

— Так точно. — Скулы не то капитана, не то теперь уже лейтенанта сильно напряглись, отчего лицо стало еще более квадратным.

Связь тут же прервалась, а Стэф удивленно моргнула:

— Все-таки ошибка?

— Видимо, так, — низким голосом заговорил Томпсон, кинув на меня быстрый опасливый взгляд.

И я вдруг поняла, что пялюсь на него не отрываясь уже несколько минут. Вот и сказывается отсутствие мужчины несколько последних месяцев. Сухой паек никогда добром не заканчивается.

Поспешно отведя взгляд, уставилась на подругу, которая, перестав строить из себя блондинку, вдруг сообщила очень серьезным и не терпящим возражения тоном:

— Господа, мы с Кэтрин Поук, хозяйкой этой квартиры — это может подтвердить любой житель дома, — столкнулись с проблемой. Приехав отметить ее день рождения, обнаружили, что дверь с умным замком заклинило. Пришлось вызывать мастера и открывать квартиру, не дожидаясь ее супруга: ну не стоять же нам на лестничной клетке?

— От господина Поука поступило заявление о взломе, — заявил Томсон.

— Ошибочное, — напомнила ему Стэф, ненавязчиво демонстрируя свой визофон и напоминая о звонке некоему Маллоуну. — Неужели вы считаете, что Кэт и я стали бы взламывать чужую квартиру ради сомнительной наживы? Прости, дорогая, но я действительно не вижу у вас дома ничего уникального, чем жаждала бы завладеть.

— Ну, знаешь, а как же мои украшения? — притворно обиделась я. — Там есть пара очень неплохих вещичек.

— И они поспорят красотой с тем, что есть у меня? — вздернула бровь подружка.

— Вряд ли, — смиренно вздохнула я. — Ради них даже я не стала бы двери взламывать.

— Покажите ваш чип-паспорт, — вклинился в наши дебаты Томпсон.

«Черт! — мысленно воскликнула я. — Он же остался в спрятанной сумочке».

— Считайте отпечаток, — предложила вслух, протягивая руку. — Не помню, где документы.

Мужики недовольно переглянулись, но Томпсон, видимо не жаждущий становиться лейтенантом, кивнул. Мне протянули небольшую книжку-сканер и, скривив губы в подобие улыбки, уточнили:

— Руки мытые?

Подняв яростный взгляд на трусоватого типа, первым испугавшегося звонка Стэфани, я ответила ледяным тоном, прикладывая к сканеру подушечку среднего пальца:

— Мытые, дорогой. Не удивлюсь, если твой аппарат и считать ничего не сможет — он к подобной роскоши явно не привык.

В общем, личность мою подтвердили, за ошибку перед нами извинились, но за дверь все-таки выставили, ненавязчиво проверив, чтобы я не взяла с собой ничего из вещей, даже несчастную бутылку вина и сыр. Мол, заявление о взломе было, и они обязаны отреагировать соответствующе, хотя, конечно, задерживать нас не станут, ведь понимают, что это ошибка.

Гады, короче. Органы мне в тот день сильно разонравились, и больше я на мужиков в форме не западала, как раньше.

Стоило отряду тестостерона укатить, оставив нас на пороге моей бывшей квартиры, как я вспомнила о вещах, оставленных за лифтом.

— Успела что-то прихватить? — спросила Стэф, глядя, как я прижимаю к груди заветные сумки.

— Кое-что из шмоток и какую-то наличность. Кажется, с Южного континента, — ответила я, решив не скрывать только ту часть, что касалась денег. — Родж обычно все хранит на счетах в банке и расплачивается кредитками, а тут — бумажки… Взяла, пригодятся.

— Само собой, пригодятся. Молодец. Завтра в обменник сходишь и поменяешь на наши. И к адвокату тогда наведаешься, есть у меня один знакомый…

— Пока не нужно. — Я отвела взгляд и соврала, как учил Адам Боннер: — Вдруг Роджер опомнится и решит поговорить? Не хочу делать что-то сгоряча, все нужно обдумать.

— Не поняла. — Стэф развернула меня за плечи, заставляя посмотреть на нее. — Хочешь сказать, если твой супруг появится и позовет назад, ты согласишься?! После того унижения, что мы испытали сегодня? Да он тебя выкинул из вашего дома, как бродячую собачонку.

— Знаю. Но мне все еще нужны его объяснения. Понимаешь?

Я и сама не верила в то, что говорила. Стэфани была права во всем, но по плану моего адвоката нужно было дождаться, пока Родж позовет меня назад, и даже сделать вид, что между нами все налаживается. Как это сделать, я не знала, но и правду рассказывать не хотела, потому что если секрет знают трое, то он больше не секрет.

— Какая же ты дура! — воскликнула подруга, отпуская меня и выбегая из лифта. — Что с женщинами делают мужчины? Они же лишают нас не только индивидуальности, но и мозгов, превращая в самок, способных только на тупое блеяние!

— Прекрати. — Я шла следом за Стэфани и очень старалась сохранить спокойствие. — Никто не говорил о прощении, но и врагами расставаться после стольких лет брака противно. И давай закроем тему, прошу. Я слишком подавлена и расстроена, чтобы и дальше спорить.

— Как скажешь. — Подруга всплеснула руками, едва не зацепив меня сумкой. — Мне и самой говорить на эту тему надоело. Жди у моря погоды, а я буду решать дальше свои дела! Сейчас отправлю тебя к себе и уеду ненадолго.

— К Маллоуну? — усмехнулась я. — Кто он?

— Нет, не к нему. С ним, слава богу, проблем нет, одно удовольствие. Жалко, что женат давно и безнадежно.

— Женат? — опешила я. — Мне показалось, между вами что-то есть.

— Конечно, есть. Что-то. Не будь такой занудой, Кэт. Мы иногда встречаемся, когда обоим становится одиноко. Но он не из тех, кто бросит семью ради любовницы, а я не из тех, кто хочет чего-то более серьезного, чем легкий секс по выходным.

— Звучит ужасно.

— Нормально звучит. — Стэф вытянула руку, и около нас остановилось такси. — Садись. Вот чип-ключ от входа. Чувствуй себя как дома, а я поеду в другую сторону. Увидимся позже.

— Ты обиделась? Поэтому…

— Кэти, я давно перестала обижаться по мелочам. Просто дела не терпят отлагательств. Садись же. Приеду поздно, меня не жди.

Открыв переднюю дверь, подруга заглянула в салон, чиркнув кредиткой по счетчику.

— Спишите за поездку с меня. Пока.

— Я буду тебя ждать! — крикнула ей, высунувшись в окно, и увидела, как она качает блондинистой головой.

Черт знает что. Придумала какие-то дела ни с того ни с сего… Обиделась, точно. Что ж, поделом мне, развела тайн. Вернется домой — расскажу ей все, заодно и посоветует, как быть дальше. В конце концов, Боннера я знаю всего ничего, в то время как со Стэфани нас связывает не один год дружбы…

Оказавшись в квартире подружки в одиночестве, я быстро заскучала. Неуемная натура требовала продолжения банкета или просто разговора по душам, но ни того ни другого не предвиделось. Зато я вспомнила про добытые секретики из мужниного тайника. Вытряхнув сумку, разложила перед собой ключи, деньги и запечатанный конверт, решив поиграть в детектива. Но удавалось это плохо.

Почти пять минут гадала, что же может храниться внутри конверта, щупая его и поглаживая… В итоге, не придумав ничего толкового, все-таки порвала бумагу и удивленно уставилась на плотный комок упаковочной пленки из полиэтилена. С пупырышками. Сто лет не видела подобной диковинки. Снова подавшись в дебри своей сумки, вынула миниатюрный набор артефактора, которым пользовалась в редкие минуты ностальгии. Там хранилось ровно семьдесят небольших инструментов для работы с мелкими предметами. Аккуратно разрезав ножницами пленку, я с удивлением уставилась на «сокровища». Сломанные серебряные часы, карманный фонарик и золотое кольцо с гравировкой на внутренней стороне: «Любимому Д. от К.».

Сделав задумчивый вид, еще пару минут пялилась на находки, очень стараясь собрать мысли в кучу и хоть как-то проанализировать увиденное. Не вышло. Зачем мужу прятать чьи-то сломанные часы, потрепанный жизнью фонарик и чужое кольцо, пусть и золотое, было не ясно абсолютно.

Если бы я курила, то в тот миг непременно встала бы, подошла к окну и вдохнула в легкие густой табачный дым, одновременно пробуждая серые клеточки мозга. Так поступали все киношные детективы, после чего непременно фонтанировали гениальными идеями. Но, увы, множество просмотренных фильмов ничем не помогли, а меня хватило только на одну умную мысль — я достала свой визофон, велев вызвать по видеосвязи Адама Боннера.

Тот долго не отвечал. Настолько долго, что я передумала рассказывать ему большую часть того, что случилось, решив посвятить лишь в некоторые детали прошедшего дня.

— Слушаю! — рявкнуло из темноты в тот миг, когда я уже собиралась сбросить вызов.

— Странно. Я не вижу вашего изображения на экране.

— И не увидите. Что случилось?

Я нахмурилась и… тоже отключила камеру. Так даже лучше — говорят, по моему лицу можно читать эмоции как по открытой книге.

— Хотела рассказать вам нечто, показавшееся важным…

— Про ваше задержание при взломе собственной квартиры? — перебил меня Боннер.

Я округлила глаза и замолчала, немного потрясенно глядя на экран.

— Время, миссис Поук! — напомнил о себе адвокат, шурша чем-то наподобие фантика.

— Откуда вы знаете? То есть… Все закончилось благополучно, но, кажется, муж меня выселил, забыв предупредить. Вы уверены, что он позвонит мне и попытается вернуть?

Я говорила торопливо, сбиваясь и переживая: вдруг Боннер решит отказать мне в помощи из-за происшествия?

— Уверен. Проблемы с продажей дома уже устроили. Вы только об этом хотели меня спросить?

— Нет… Понимаете, дома я искала Роджера, чтобы поговорить с ним. Хотела получить объяснение его поступку. Но не нашла. Даже в кабинете его не оказалось… Зато там нашлись деньги. В тайнике.

— Какие деньги? Наличность?

— Да, причем не местные. С Южного континента. Там изображены море и корабли…

— Я понял. Еще что-то?

Бросив взгляд на диван, где лежали ключи с распотрошенным пакетом и «сокровищами», перевела дух и соврала:

— Нет, это все.

Боннер помолчал. А потом экран мигнул, продемонстрировав мне весьма злую рожу некроманта. Бледную, с темными мешками под глазами. Он что-то жевал, глядя прямо на меня.

— Итак, в тайнике были только деньги? — переспросил адвокат.

— Ну да, — отозвалась я, в панике задерживая дыхание. — Н-наличные.

— Я вас не вижу, миссис Поук, — холодно заметил Боннер, снова шелестя фольгированной бумагой.

Да он и вправду конфетки ест!

— У м-меня заело что-то, — ляпнула, понимая, что не смогу включить камеру при всем желании. Словно, если он увидит мое лицо, сразу поймет, что лгу. А так вроде и ничего, попробуй еще докажи…

— Что ж. — Он сунул в рот шоколадную карамель. — Тогда до завтра.

И отключился!

Как до завтра-то?! Мы же договаривались пару дней выждать и никому не показываться вместе! Рука сама потянулась к кнопке повтора вызова, но вовремя остановилась. Нет уж! Лучше и правда потом поговорим. Зачем мешать некроманту есть конфеты в свободное время? Я же не самоубийца, в конце концов…

К сожалению, больше позвонить оказалось некому, а по мононоду шла какая-то ересь; ни одного приличного фильма. В итоге взгляд снова упал на найденные в тайнике вещи.

Включив настольную лампу, я перенесла часы, фонарик и кольцо на небольшой столик, где решила тщательно все рассмотреть. Колечко попалось первым. Старенькое, с потертой гравировкой, из чего можно было сделать вывод, что его носили не один год. Печать на нем была вполне обыкновенная, с мелким тиснением в виде маленького дракончика. Такие носили многие коллеги Роджа, а вот он сам не любил украшения, предпочитая им дорогую качественную одежду и обувь.

Фонарик так же оказался очень старым и даже погрызенным с одной стороны то ли детьми, то ли собакой, то ли самим хозяином в минуты задумчивости… Работал он на допотопных аккумуляторных батарейках без всякой магии. И снова я поразилась тому, зачем Роджер подобную ерунду сунул в тайник. Может, предполагал, что я полезу туда, и решил так посмеяться? Включив фонарик нажатием кнопки, посветила на одну из стен — ничего необычного. Холодный равномерный свет, причем диаметр светового круга неплохой для такой мелкой штуковины.

Последними взяла часы. Классический серебряный браслет, выполненный из качественного материала, с вполне стандартным плетением, ничем особенным не выделялся. Циферблат круглый, три стрелочки… Примерно такие были у моего отца, пока он не перешел наконец на более современные, электронные. Однако откладывать их я не спешила, неосознанно поглаживая и задумчиво глядя на плетение браслета. В какой-то момент даже показалось, что чувствую от часов магический отклик — жалобный такой, тоскующий. От мимолетного ощущения сердце вдруг споткнулось, сбиваясь со спокойного ритма. Давно забыла, каково это — понимать вещь, слышать ее, как живое существо. Думала, уже и не испытаю подобного.

Больше десяти лет назад, еще на первом курсе университета, профессор артефакторнки подолгу учил нас настраиваться, сосредотачиваться и погружаться в своеобразный транс, выйти из которого было не так-то просто. Когда студенты возвращались в реальный мир после первых таких «погружений», на них больно было смотреть. Беда заключалась в том, что, услышав «просьбу» страдающей вещи, мы становились ее заложниками. Пока не найдешь способ помочь, ходишь словно больной, постоянно возвращаясь мыслями к проблеме. И ладно, если это дамское колечко и оно просто хочет, чтобы янтарь в оправе ярче сиял, но попадаются и безнадежно сломанные штуковины, которым приходится дарить новую жизнь.

Часы в моих руках просили, а ведь я больше пяти лет не слышала зов вещей. Помню, сначала не обратила на это внимание, а потом разволновалась, поняв суть произошедшего. Все врачи в один голос заверили, что магия во мне сильна, а значит, я по-прежнему могу работать по профессии, если захочу. Но я не могла. Мне нужны были подсказки, пожелания, хотя бы намеки от вещей… Последней инстанцией помощи стал как раз тот старенький профессор из университета. Выслушав меня, он печально улыбнулся и объяснил подобный феномен просто: «Ты потеряла кое-что важное, связавшись с Поуком, Кэти. Он не хочет, чтобы ты была собой, и ты подчинилась: бросила дар артефактора на жертвенный алтарь».

И это было правдой. Мне так хотелось угодить мужу. Любимому…

Идиотка.

И ведь никто не остановил, не переубедил… Впрочем, возможно ли доказать что-то влюбленной курице, потерявшей голову от бурлящих в крови гормонов? Как говорила Стэф, пока я сама не решила проснуться, будить меня решился бы только самоубийца.

— Восемнадцать часов! — пророкотал встроенный в настенные часы будильник голосом подруги. — До встречи с Омели — тридцать минут.

Кто такая Омели, я не знала, зато вдруг поняла, что именно меня напрягло в последней вещи из тайника. Наручные часы шли как-то странно. Нет, они не сбились с верного времени, просто секундная стрелка перемещалась раз в пару секунд. Словно прихрамывала… И снова я почувствовала от них зов, не откликнуться на который не смогла.

Забрав с дивана набор инструментов, сделала лампу поярче и впервые за последние годы забылась в работе. Малюсенькие детальки и возможность выплеснуть скопившуюся энергию увлекли меня настолько, что я очнулась, лишь услышав тихий ход секундной стрелки. С умилением посмотрев на необычное заводное колесо, напитанное чужеродной магией, прикрыла механизм крышкой и тщательно закрутила, удовлетворенно выдохнув. По телу разливалась приятная слабость, а руки слегка подрагивали от усталости. Откинувшись на спинку стула, я закрыла глаза, чуть слезящиеся от напряжения, и вдруг засмеялась. Вот чего мне не хватало все эти годы! Пользуясь даром, я жила, чувствовала себя нужной, важной… А без него стала сломанной вещью, которую выкинули за ненадобностью. Но теперь пора было вспомнить все, чему меня учили долгие годы, и восстановить себя, починить. Это я всегда делала лучше однокурсников, просто потом забыла.

Пришло время вспоминать!

Запрятав все найденные в тайнике вещи под подкладку сумки, я взглянула на время и осознала, что давно пора спать. Наскоро приняв душ и расстелив диван в гостиной, улеглась и, прикрыв глаза, постаралась отрешиться от всех мыслей-тараканов, бегающих в моей голове. Стэф я ждать не стала, потому как подруга ясно дала понять, что может сильно задержаться, а утро и день обещали быть весьма насыщенными на события.

Уже засыпая в чужой постели, вдруг подумала, что совсем не скучаю по родной квартире, постепенно смиряясь с тем, что она больше не моя. Еще вчера я готова была биться за жилплощадь и собственного супруга, не желая ничего менять в своей жизни, а сегодня радовалась временному пристанищу и отсутствию Роджа поблизости.

Судьба часто преподносит сюрпризы, и только от нашего восприятия зависит, станут ли они началом чего-то хорошего или опустят нас на самое дно. Мне хотелось верить в лучшее, и потому, перед самым погружением в сон, я дала себе установку: «Все самое страшное уже произошло, теперь жизнь наладится».