– Коррузоново левое полупопие… ну и громадина, – пробормотал у меня над ухом Дариан.

– Дариан! – я невольно рассмеялась. – Смотри не ляпни такое при Мабире.

– А ты посмотри на него. Копьеносцами становятся только самые здоровенные и самые сильные драконы.

Когда Шуджа и незнакомец оказались рядом, сразу стало ясно, кто из них крупнее. Если бы я буквально накануне не увидела Летнего дракона, то наверняка восхитилась бы его размерами.

Он был великолепной особью утесной породы, водившейся у берегов океана далеко на востоке, – судя по масти и почти отсутствующему гребню.

Всадник, выскользнувший из седла, оказался не менее впечатляющим – рослый мужчина, пусть и не такой высокий, как отец, с удовлетворением заметила я. Меня удивили рисунки на его коже. Это были не простые татуировки, а насечки – работа служителей Храма. Они обладали особыми свойствами: улучшали сноровку, укрепляли мышцы, помогали исцелиться или создавали особые связи. Они покрывали всадника от самой макушки бритой головы, окружая метку связи на шее, вились ниже затылка, спускались по рукам – почти перекрывая метки звания – и даже заходили на тыльную сторону ладоней. Шагал мужчина поступью человека, привыкшего к уважению, держался с типичным для всадника драконерии высокомерием.

Отец протянул ему руку, которую тот охотно пожал. Я попыталась незаметно подобраться поближе и послушать их разговор, но чуть не утонула в потоке ринувшихся на разведку любопытных драконят.

– Дариан! Майя! – помахал нам Томан. – Помогите с седлами!

Пока отец по очереди приветствовал всех гостей, Шуджа шагнул под подъемный механизм. Ранну и Одакс выстроились следом. Дариан забрался Шудже на спину, чтобы прицепить кольца седла, а мы с Томаном работали внизу.

– А он новый офицер? – спросила я его, кивнув на копьеносца с драконом.

– Похоже на то, – сощурился Томан. – Опасный тип – только посмотри на его насечки. Те, что на руках, – для силы. Те, что вокруг глаз… я даже не знаю. Они явно обошлись ему недешево. Деньги у него, скажу я тебе, точно водятся.

Завихрения символов и странных узоров, казалось, очерчивали линии мускулатуры и вен, скрытых под ними, и уходили под кожаный колет – а значит, покрывали и торс всадника.

– В метке звания – четыре когтя. Еще четыре на знамени. – Томан указал на изящное, гнущееся древко со стягом, прикрепленное к задней части седла. – Он капитан, военнослужащий командного состава. Несомненно, продвигается по службе и стремится в политику. Может стать ценным союзником. Риату пригодятся друзья в столице.

– У него такой большущий дракон. Меловые скалы?

– Верно. Из Гала. Крупная порода, но немного дикая. Посмотри на размеры метки связи у всадника. Ее несколько раз усиливали.

– Усиливали?..

Метки связи были важными – даже важнейшими! – татуировками. Они укрепляли взаимодействие, обостряли обоюдное чутье, подпитывали связь между всадником и драконом. Такие метки – кольцевой узор из рун и символов – имелись у каждой пары на задней стороне шеи. У капитана метка оказалась крупной и убористо исписанной.

– Ему почему-то нужно больше контролировать своего дракона. Возможно, со зверюгой иногда сложно справиться. Или это его второй дракон, и первую метку пришлось перекрывать. Кстати, если дракон ранен, связь может ослабнуть. Бывает и такое. А если всадник проявляет излишнюю жестокость, ему нужно больше власти.

– Тогда почему он здесь, а не сражается на войне?

– Хороший вопрос.

– Снят! – недовольно пророкотал Шуджа.

Это означало «снять». Мы совсем позабыли про работу.

– Ха! А он раскомандовался! – сказал Томан, подмигнув мне.

Вдвоем мы стянули с Шуджи седло, и Дариан скатился с ним в амуничник. Шуджа тотчас выбрался из-под механизма, его место занял Ранну. Теперь на его спину залезла я и дождалась возвращения Дариана. Так мы и менялись – один наверху, другой внизу с Томаном, пока все драконы не были расседланы. Наши действия напоминали танец – отработанные, четкие движения механизма и мышц.

Я подцепила кольца седла быстрее, чем мои браться справились внизу со своей работой, и решила, пока есть возможность, рассмотреть копьеносца и его дракона получше. Всадник был моложе моего отца, но старше Томана. Года тридцать три – тридцать четыре. Он постоянно хмурился, как будто нес на плечах тяжкий груз, а рисунок вокруг глаз, уходящий на бритую макушку подобно затейливым крыльям, только подчеркивал его суровую внешность.

Со своей позиции метку связи у самого дракона я не разглядела, но зато поняла, что на шее и плечах у него вовсе не полоски, а хитросплетение узоров и символов. Орнамент не отличался витиеватой отделкой, как военный рисунок, насеченный на крыльях, но это тоже были насечки. Они же украшали и жуткий шрам на верхней губе – для лучшего заживления, – отчего казалось, что зверь постоянно ухмыляется.

Томан и Дариан справились со сбруей и отправили меня в амуничник на седле. Я ловко отстегнула его и присоединилась к Томану. Под механизм шагнул Одакс, и Дариан полез ему на спину.

Я проследила за тем, как спешились остальные всадники. Двое, судя по одежде, были военными – наверняка отставными, чьи драконы, тоже в силу возраста не способные участвовать в сражениях, пока еще служили драконерии: утешали заключенных в клетки драконят. Военные казались мне знакомыми – думаю, я где-то их встречала, может, в один из предыдущих Дней выводка.

Третьим всадником был мерихем – министерский священник.

– Это новый мерихем, да? – спросила я.

– Ага, – отозвался Томан. – Они каждые пару лет меняются… а как же иначе?

Дхалла, подобно нашему Мабиру, тоже были священниками, но их первостепенные обязанности заключались в обучении и наставлении простого народа во всем, что касалось повседневной жизни по канонам Драконьего Храма. Дхалла знали искусство нанесения основных насечек – например, исцеляющих, – и многие, как Мабир, могли начертать драконам и их всадникам метки связи.

А вот мерихемы являлись элитой среди священнослужителей – целители и знатоки Храмовой Науки в военной иерархии, особенно в драконерии. Они проходили многолетнее обучение в столице, Авигале, в Мактаа – религиозной школе при Драконьем Храме. Их познания тонкостей и возможностей Храмовой Науки были непревзойденными. Замысловатые насечки у копьеносца и его дракона – явно дело рук искусного мерихема. У меня создалось впечатление, что они были близки к храмовым «власть предержащим». По крайней мере, ближе, чем мог бы оказаться наш местный священник.

Прибывший мерихем выглядел моложе капитана драконерии – лет двадцать восемь, наверное. Он был облачен в черный наряд. Голову с заплетенными в множество косичек длинными черными волосами венчала положенная ему по статусу цилиндрическая шапочка. Он с интересом наблюдал за возней дитей и нисколько не беспокоился, когда они обнюхивали его одежду или задевали его в ходе бурной игры.

– Готово, – Томан хлопнул меня по спине, возвращая из размышлений к реальности, и мы переправили Дариана на седле Одакса в амуничник.

Когда Дариан вновь спустился, к нам подошли отец с копьеносцем, за которым следовал мерихем.

– Томан, Джем, Дариан, Майя, поприветствуйте капитана Роува ад-Рейнага, командующего реквизицией в нынешнем году.

Копьеносец поклонился – решительно и по всем правилам. Томан не ошибся: он явно из богатой семьи.

– А это Беллуа ад-Рейтла, мерихем Расаала.

Ясно. Он – священник Храма в Министерстве. Расаал же был главой религиозной структуры.

Мерихем тоже поклонился, однако не столь церемонно. Вблизи он оказался очень привлекательным – квадратный подбородок, прямой нос, ямочки на щеках, которые появились, когда он мне улыбнулся.

Отец поклонился в ответ.

– Господа, это мой старший сын, Томан, его жена, Джем, его брат, Дариан, и моя дочь, Майя. Все они к вашим услугам. Если вам что-то понадобится, без колебаний обращайтесь к любому, – отец сделал широкий приветственный жест, мол, не стесняйтесь. – Ну а сперва, пока вы будете осматривать наших замечательных дитей, ваших драконов расседлают и хорошо накормят.

Томан отвесил поклон – вышло довольно неплохо, – после чего пожал гостям руки. Джем последовала его примеру. Дариан поклонился как запутавшаяся в ниточках марионетка и тоже, сияя широкой улыбкой, обменялся с важными гостями рукопожатиями.

Я отчаянно постаралась изобразить приличный поклон, но воины уже увлеклись беседой с моим отцом. Копьеносец, Роув, отвернулся к Томану и Джем. Мою протянутую руку пожал лишь Беллуа.

– Приятно познакомиться, миледи, – произнес он. – А вы, несомненно, украшение этого гнездовья, настоящий цветок. Дикорастущий цветок диких земель.

Я вспыхнула и понадеялась, что Беллуа ничего не заметил. Он еще раз поклонился, а потом, сцепив руки за спиной, ушел бродить между не прекращающими возню дитями.

Капитан Роув подозвал своего белого зверя к подъемному механизму и помог Дариану забраться в седло. Дариан похлопал дракона по шее.

– Как его зовут?

– Чейен.

– Он великолепен! – Дариан ощупал седло. – А это настоящая броня копьеносца?

– Да, но мы сняли крепление для копья, рычаг и клапан. Для поставленной задачи они не нужны.

Я понятия не имела, зачем такое сопровождение вообще могло бы понадобиться для покупки и перевозки дитей. Неужели на обоз кто-то нападал?

– Сколько ему? – Дариан, казалось, совсем не обращал внимания на немногословность капитана.

– Двенадцать.

– Наш отец тоже служил копьеносцем. Шудже двадцать восемь… Шуджа – дракон отца, – с готовностью указал на него Дариан. – Надеюсь, что вскоре я заполучу одного.

Выражение лица Роува оставалось непроницаемым.

– Это факт?

Дариан тотчас прикусил язык.

– Ну, раньше был.

– Прошу прощения. – Томан нырнул под лапы Чейена и с сомнением взглянул на ремни. – Не сочтите за наглость, но не могли бы подсказать, как с ними быть?

Томан тайком мне подмигнул – он вмешался специально, чтобы Дариан избежал дальнейшего позора. Однако что-то в его лице выдавало напряжение, как будто на кону стояло куда больше, чем просто честь Дариана.

– Конечно, – сказал Роув. – Начинайте.

Вдруг над подъемником зазвонил колокол – кто-то у подножия скалы желал подняться наверх.

– А это Мабир, дхалла нашего Храма, – отец учтиво поклонился. – Господа? С вашего позволения…

Меня одновременно охватили надежда и страх, к которым прибавились желание, предвкушение, ужас… Утром Дариан отказывался со мной говорить, что встревожило меня не на шутку. Увидит ли Мабир в появлении Гетига знак, что мы должны получить драконят (по крайней мере, как считал Дариан)? Или из-за вчерашнего происшествия меня накажут? Я понятия не имела, чего мне ожидать.

Я до сих пор ощущала тепло крови Френа на руках.

Я поискала взглядом Джем, но она оказалась занята – сгоняла малышей к драконам-нянькам. Сглотнув, я направилась к подъемнику, где находился отец.

– Я тебе помогу.

Отец стиснул зубы и опустил ладонь мне на плечо, приободряя. Мои неприятности еще не закончились, но, может, расплаты все-таки удастся избежать.

Отец запустил механизм «корзины» – обнесенной перилами платформы размером в десять квадратных футов, которая предназначалась для перемещения вещей и людей вверх-вниз. Она начала движение, и я выглянула за парапет.

Из деревни к скале, на вершине которой было построено наше гнездовье, змеилась дорога. Уже неподалеку от площадки подъемника она переходила в мост через реку под названием Дикая: ее всегда скрывала дымка – подарок водопада.

Механизм же был устроен так, что вместо «корзины» к нему могли подцепить и клетки. Вскоре нам предстояло поднимать их по одной в гнездовье, наполнять детенышами и аккуратно опускать обратно.

Первые повозки уже пересекали мост над бурлящей рекой.

А у подножия скалы стояла черная телега – на ней и приехал Мабир. Раньше у него, как и у всех священников, имелся дракон, и он мог бы прилететь в наше гнездовье вместе с остальными. Но старый зверь скончался пять лет назад. Если бы Мабир, будучи и сам в возрасте, установил связь с новым драконом, тот бы его наверняка пережил. А после смерти всадника дракона, вероятно, пришлось бы убить. Поэтому Мабир предпочитал путешествовать на телеге, лететь на спине чужой особи или ходить пешком.

«Корзина» приземлилась, и я увидела, как к ней направился Мабир. Отсюда он казался совсем крошечным. Вскоре опять зазвонил колокол. Я отпустила рычаг блокировки и взялась за рукоять лебедки.

– Можем открыть акведук, Майя. Пусть его поднимет водяное колесо.

– Ладно, но я, пожалуй, начну. Работа хоть отвлечет, не хочу дергаться и трястись, когда придется говорить с Мабиром, – я с надеждой улыбнулась.

Отец кивнул и, встав со мной рядом, помог крутить рычаг. Ось скрипела и стонала, постукивали друг о друга шестерни. Еще несколько мгновений – и в дело включится поток воды.

Я закрыла глаза – из деревни, лежащей у подножия скалы, доносились музыка, ликующие возгласы. Поблизости шумели разыгравшиеся дити: скоро наши самки неохотно отойдут, и малышами займутся драконы-няньки. Там будет и моя орехово-желтая девочка. Наступит первый этап разлучения, страшного предательства.

«Она все равно станет моей», – успокоила себя я.

Водяное колесо шевельнулось. Я отступила назад и открыла глаза. Спустя некоторое время раздался громкий лязг, и «корзина», зацепившись за скобы на краю платформы, замерла. Мабир прибыл.