А что, если реальность вмешается в эту удобную иллюзию? Что, если враг у нас на глазах сделает что-то хорошее? Или, наоборот, друг сделает что-то плохое? Разве подобные ситуации не угрожают разрушить ту сущность, которую мы привыкли видеть в друзьях и врагах?

Да, угрожают. Вот только наш мозг отлично справляется с подобными угрозами! Более того, там, похоже, есть механизм, специально предназначенный для борьбы с ними. Можно назвать его механизмом сохранения сущности.

Оказалось, что фундаментальная ошибка атрибуции (склонность переоценивать роль личности и недооценивать роль обстоятельств) работает вовсе не так просто, как поначалу думали психологи. Иногда мы умаляем роль личности и преувеличиваем влияние обстоятельств.

Обычно это происходит, когда складывается одна из двух возможных ситуаций.

Если наш враг или соперник делает что-то хорошее. В таких случаях мы склонны приписывать это влиянию обстоятельств – например, он подал денег нищему только для того, чтобы впечатлить стоявшую рядом женщину.

Если наш близкий друг или союзник делает что-то плохое. Тогда мы оправдываем его поведение обстоятельствами – если он накричал на нищего, то исключительно из-за того, что перенервничал на работе.

Такая гибкость интерпретации влияет не только на нашу личную жизнь, но и на международные отношения. Герберт Келман, социальный психолог, так описывал действие этого механизма в отношении врагов: «Механизмы атрибуции… помогают поддерживать первоначальный образ врага. Враждебные действия приписываются ему диспозитивно, а значит, служат дополнительным доказательством непременно агрессивного поведения врага. Мирные действия объясняются реакцией на конкретную расстановку сил в каждой ситуации – как тактические маневры, ответ на внешнее давление или временное ослабевание позиции – а значит, их не нужно принимать во внимание и каким-либо образом менять первоначальный образ». Это объясняет, почему с началом войны те, кому она выгодна, начинают демонизировать лидера страны-противника. Перед одной из иракских кампаний редакция журнала «Новая Республика» поместила на обложку фотографию Саддама Хусейна, президента Ирака. Из-за ретуши снимка его усы выглядели точно так же, как у Гитлера. Грубо, зато эффективно – аккуратно поместив кого-либо в «упаковку» врага, мы из-за действия механизмов атрибуции уже не сможем легко его оттуда «вынуть». Например, если такой политик, как Хусейн, позволит международным инспекторам посетить свою страну и убедиться, что у него нет оружия массового поражения (а именно это он сделал в 2003-м, вскоре после первой войны), то доверять ему ни в коем случае нельзя. Это обман, он точно прячет где-то оружие! Ясно же, что он плохой и вообще злодей!

Хусейн действительно творил ужасные вещи. Но неспособность ясно оценить его личность привела к еще более страшным событиям: в ходе иракской кампании и от ее последствий погибли более 100 000 мирных жителей.

Война – яркий пример того, как приписываемая сущность может распространяться на множество уровней. Начинается все с идеи о том, что лидер нации ну очень плохой человек. Чуть позже вам начинает казаться, что и сама нация, будь то иракцы, немцы или японцы, – ваши враги. А потом влияние становится еще шире, и вот уже вы думаете, что все солдаты этой страны – или даже все ее население – ну очень плохие люди. А плохих людей можно убивать с чистой совестью. США сбросили две ядерные бомбы на Хиросиму и Нагасаки – на города, а не на военные базы, – и практически никто из американцев не запротестовал.

К счастью, большинство из нас подвержены стадному чувству в гораздо меньшей степени, и обычно оно не имеет столь роковых последствий. Но менее страшные примеры подобной работы нашей психики, изменяющей восприятие и смещающей моральный компас, встречаются повсюду. Вернемся в 1951 год и перенесемся на милю от Принстонской теологической семинарии, где в 1973 году пройдет эксперимент о добрых самаритянах.