Глава 4
Экстаз, блаженство и более важные причины для медитации

Строго говоря, «ретрит безмолвной медитации» – не совсем точное название. На том первом в моей жизни ретрите летом 2003 года ученики дважды в неделю все-таки разговаривали с наставником. В одном из этих случаев восемь или девять из нас собрались в комнате рядом с залом для медитаций. В течение сорока пяти минут мы могли говорить о том, что нас волнует.

Это было здорово – лично меня очень волновало, что я не могу медитировать! Мой великий прорыв с отстраненным наблюдением за собственной передозировкой кофеина еще не случился – к тому моменту я успел лишь провести полтора дня в безуспешных попытках сконцентрироваться на дыхании. Я пытался, снова и снова, но так и не смог «отключить голову». И когда подошла моя очередь высказаться, я рассказал именно об этом.

Последовавший диалог с наставником звучал примерно так:

– Ты замечаешь, что твой разум не может успокоиться?

– Да.

– Это хорошо.

– Хорошо, что мой разум не успокаивается?

– Нет, хорошо, что ты это замечаешь.

– Но это происходит постоянно.

– Тем лучше. Значит, ты многое замечаешь.

Если наставник тем самым пытался меня воодушевить, то ему это не удалось. Мне почудилась в его словах некоторая снисходительность. Вспомнились те времена, когда одна из моих дочерей была еще малюткой. Если у нее не получалось что-то, пусть даже очень простое, я как мог старался ее подбодрить. Например, если она падала, пытаясь залезть на трехколесный велосипед, я говорил что-то вроде: «Молодец, поднялась, как большая девочка!» Хотя, вообще-то, большие девочки, забираясь на трехколесные велосипеды, не падают.

Но позже я осознал, что та первая обратная связь, полученная от наставника, не была судорожной попыткой меня приободрить. Наставник был прав – замечая, что мой разум никак не хочет успокоиться, я фактически открывал для себя новую территорию. В обычной рутинной жизни, когда я начинал блуждать в собственных мыслях, то мог забраться чрезвычайно далеко, даже не замечая, как они ведут меня. Теперь же я следовал за ними не слишком далеко, а потом видел, что происходит, и освобождался. Пусть вскоре все начиналось с начала, но я хотя бы понимал, что мысли уводят меня за собой, и позволял этому осознанию занять их место.

Говоря научным языком, я начал наблюдать за тем, что психологи называют «сеть пассивного режима работы мозга». Эта сеть, согласно исследованиям мозговой активности, функционирует, когда мы не заняты ничем конкретным, – не разговариваем с другими людьми, не работаем, не занимаемся спортом, не читаем книгу и не смотрим фильм. По этой сети странствует наш разум в те минуты, когда не может успокоиться. И куда же он отправляется? В самые разные места, конечно, но, согласно исследованиям, чаще всего в прошлое или в будущее. Вы можете обдумывать недавнее прошлое или возвращаться к событиям, которые произвели на вас глубокое впечатление много лет назад; вы можете бояться предстоящих дел или сгорать от нетерпения ими заняться; вы можете планировать стратегию выхода из надвигающегося кризиса – или фантазировать о возможной интрижке с симпатягой за соседним столиком.

Когда ваш разум не может успокоиться, вы делаете все, что угодно, – кроме того, чтобы присутствовать «здесь и сейчас». С одной стороны, выйти из пассивного режима работы мозга очень просто – нужно лишь заняться чем-то, что требует концентрации. Порешайте кроссворд или попытайтесь жонглировать тремя теннисными мячиками. И пока не станете профессиональным жонглером, вряд ли вы сможете одновременно мечтать о человеке за соседним столиком.

Куда тяжелее выйти из пассивного режима, если вы ничем толком не заняты, – к примеру, сидите в зале для медитаций с закрытыми глазами. Поэтому вы и пытаетесь сконцентрироваться на собственном дыхании – разуму нужен некий объект внимания, чтобы отучиться от блужданий по этим извилистым тропам.

Но, даже используя подобный ментальный костыль, вы можете столкнуться с теми же трудностями, что были у меня в начале ретрита, а именно – вы будете снова и снова ловить себя на том, что блуждаете в мыслях, совершенно не в силах с этим совладать.

И каждый раз у вас будет соблазн ощутить расстройство, или злость, или – вот это мое любимое – отвращение к себе. Но тратить на это время не стоит – лучше просто отметить тот факт, что ваш разум вновь отправился в странствия, можно даже запомнить его маршрут (мысли о пугающей работе, ожидание ланча, размышления о неудачном ударе в гольфе), а после – вновь вернуться к дыханию. Именно об этом говорил мой наставник, отмечая лучик надежды в тучах моего рассеянного внимания. Этот лучик указывал в правильном направлении.

Нарушая пассивный режим работы моего мозга, выскальзывая из его сетей, осознавая, что мой разум вновь не может успокоиться, а после – возвращаясь к концентрации на дыхании, я начал выбираться из-под его влияния. Чем лучше и дольше у меня получалось концентрироваться на дыхании, тем менее активной становилась сеть пассивного режима. По крайней мере я так думаю. Потому что исследования, в которых производилось сканирование мозга начинающих адептов медитации, показали, что именно это с ними и происходит. А у опытных людей, которые промедитировали за свою жизнь десятки тысяч часов, активность сети пассивного режима во время медитации и вовсе чрезвычайно низкая.

Ощущать спокойствие разума может быть очень приятно – словно вы наконец освободились от «белого шума» и почувствовали глубокое умиротворение. Это ощущение не обязательно посетит вас во время каждой медитации. Но некоторых людей именно это чувство, проявляющееся довольно часто, заставляет возвращаться к практике на следующий день, действуя как позитивное подкрепление.

Как только вы достигнете этой точки и научитесь с помощью дыхания останавливать поток мыслей, то окажетесь на своеобразном перекрестке. И вам предстоит выбрать один из двух путей, один из двух разных типов медитации.