ТЕКУЩИЕ СТРАТЕГИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ Левиафан как «единственный» путь

Офулс (Ophuls, 1973, р. 228) утверждает, например, что «из-за трагедии общего экологические проблемы нельзя решить посредством сотрудничества... и поэтому преобладают основания для применения государством принуждения». Офулс приходит к выводу, что «даже если мы и сможем избежать трагедии общего, то только путем обращения к трагической необходимости Левиафана» (1973, с. 229; курсив мой. — Э. О.)⁷. Через десять лет после своей предыдущей статьи Гарретт Хардин утверждал, что мы окутаны «облаком невежества» относительно «подлинного характера основных политических систем и влияния каждой из них на сохранение окружающей среды» (1978, с. 310). «Облако невежества», однако, не помешало ему предположить, что единственной альтернативой дилемме общего есть, по его словам, «система частного предпринимательства», с одной стороны, или «социализм» — с другой (1978, с. 314). С уверенностью, что «об альтернативе общему страшно даже думать» (1968, с. 1247), Хардин отметил, что изменения все-таки должны начаться, «какие бы силы ни понадобились, чтобы эти изменения стали неизбежными» (1978, с. 314). Другими словами, «если в перенаселенном мире и удастся избежать гибели, то лишь потому, что люди будут реагировать на принуждение за пределами их индивидуальной психики, на "Левиафан", если употреблять термин Гоббса» (Hardin, 1978, р. 314).

Презумпция необходимости внешнего Левиафана во избежание трагедий общего приводит к наставлениям центральным органам власти контролировать большинство систем природных ресурсов. Хейлбронер (Heilbroner, 1974) высказал мнение, что для контроля над экологическими проблемами нужно «железное правительство», возможно, военное. Менее драконовские взгляды выразил Эренфельд (Ehrenfeld, 1972, р. 322), который предположил, что «от частных интересов нечего ждать защиты общественного достояния; необходимо внешнее регулирование общественных учреждений, правительств или международных органов власти». В своем анализе проблем, связанных с водными ресурсами в развивающихся странах, Каррутерс и Стоунер (Carruthers and Stoner, 1981, p. 29) утверждают, что без общественного контроля будет «чрезмерное использование общих пастбищ, эрозия почв и уменьшение количества рыбы». Они пришли к выводу, что «ресурсы в общей собственности требуют государственного контроля, если предполагается экономическая эффективность как результат их развития» (1981, с. 29; курсив мой. — Э. О.)⁸. Широко распространен, особенно в странах «третьего мира», следующий стратегический совет — централизовать контроль и регулирование использования природных ресурсов, таких, как пастбища, леса, рыболовные угодья.

Проиллюстрировать взгляды сторонников централизованного контроля можно модификацией игры «скотоводы Хардина», введя предположения, лежащие в основе этого стратегического совета: внешние государственные органы должны определять такую стратегию скотоводства, которую центральная власть считает лучшей в конкретной ситуации. То есть центральная власть должна решать, кто и когда может использовать пастбище и сколько животных можно выпасать. Предположим, что центральная власть решает налагать штраф в размере двух юнитов на каждого, кто, по мнению этого органа, применяет «ошибочную» стратегию. Если центральный орган знает постоянную урожайность пастбища (L) и может безошибочно выявлять и наказывать любого скотовода, который выбрал «ошибочную» стратегию, то этот вариант игры назовем Игра 2. Решением в этой игре является «сотрудничество» для обоих игроков. Оба игрока получили прибыль в 10 единиц каждый, а не 0, как в Игре 1. Если внешний орган правильно определяет потенциал общего ресурса, справедливо его распределяет, контролирует действия скотоводов и неизменно применяет санкции за несоблюдение условий использования ресурса, то централизованный орган может трансформировать игру «скотоводы Хардина», чтобы обеспечить оптимальное равновесие для скотоводов. Затратам на создание и поддержание такого органа внимание почти не уделяется: это считается внешним относительно проблемы фактором, он не является параметром Игры 2⁽⁹⁾.

Однако вероятность равновесия, достигнутого с помощью централизованного контроля, основана на предположениях о точности информации, мониторинге возможностей, неотвратимости наказания и нулевых затратах на администрирование. Без достоверной и надежной информации центральный орган может допускать ошибки, в том числе и в определении потенциала, назначении слишком высокого или слишком низкого штрафа, в наказании «сотрудничающих» скотоводов или ненаказании «ошибочных». Последствия всех видов неполноты информации достаточно интересны. Однако для примера я хотела бы сосредоточиться исключительно на тех, которые связаны с неполнотой информации у центрального органа о стратегии скотоводов. Согласно неявному предположению Игры 2, центральный орган следит за действиями скотоводов беззатратно и налагает санкции правильно.

В Игре 3 мы предполагаем, что центральный орган имеет полную информацию о потенциале пастбища, но неполную информацию

о конкретных действиях скотоводов. Итак, центральный орган допускает ошибки в применении наказаний. Пусть центральный орган справедливо наказывает «ошибочных» с вероятностью у и не наказывает «ошибочных» с вероятностью 1—у. Предположим также, что центральный орган ошибочно наказывает «сотрудничающих» с вероятностью х и правильно не наказывает «сотрудничающих» с вероятностью 1—х. Выигрышные параметры указаны на рисунке 1.3.

Центральный орган, имея полную информацию, не будет ошибаться в уровне наказаний. В этом случае х = 0, у = 1. Так, Игра 2 будет частным случаем Игры 3, в которой х = 0, у = 1. Однако, если центральный орган не имеет полной информации о действиях скотоводов, он будет налагать санкции правильно с вероятностью 0,7 (х — 0,3, у = 0,7). Пример выигрыша в этой игре показан как Игра 4 (рис. 1.4). С учетом такой структуры выигрыша скотоводы снова сталкиваются

с «дилеммой заключенного». Они будут скорее применять «ошибочную» стратегию (перевыпасать скот), чем «сотрудничать» (выпасать в пределах потенциальной емкости пастбища). В Игре 4, как и в исходной Игре 1, результаты равновесия для скотоводов были (0, 0). В игре, в которой центральный орган применяет санкции правильно с вероятностью 0,7, результаты равновесия — (—1,4, —1,4). В регулируемой игре равновесие имеет меньшее значение по сравнению с нерегулируемой игрой. Имея заданный потенциал ресурса и возможности доходов в Игре 1, центральный орган должен иметь достаточно информации для того, чтобы правильно накладывать санкции с вероятностью более 0,75, чтобы не подталкивать обоих скотоводов к «ошибочной» стратегии¹⁰.

Другие политические аналитики под влиянием тех же моделей употребляют такие же сильные выражения, призывая к введению частной собственности на общие ресурсы (Demsetz, 1967; O. Johnson, 1972). «И экономический анализ общих ресурсов, и трактовка трагедии общего Хардином» заставили Роберта Дж. Смита (Robert J. Smith, 1981, p. 467) предположить, что «единственным способом избежать трагедии общего относительно природных ресурсов и дикой природы является прекращение совместной собственности путем создания системы прав частной собственности» (курсив мой. — Э. О., см. также работу Синна (Sinn), 1984). Смит подчеркнул, что именно из-за «обращения с ресурсом как с общей собственностью нас неизбежно ожидает его уничтожение» (1981, с. 465). уэлч (Welch) выступает за введение полных частных прав на общее, утверждая, что «создание полных прав собственности необходимо, чтобы избежать неэффективности перевыпаса» (1983, с. 171). Он также утверждает, что приватизация общего является оптимальным решением для всех проблем, связанных с общими ресурсами. Его основные опасения касаются того, как ввести частную собственность на общие ресурсы, ведь нынешние пользователи этого не хотят.

Рекомендации о приватизации привели бы к разделу пастбища пополам — одна половина для первого скотовода, а другая половина — для второго. Теперь каждый скотовод будет скорее играть против природы, чем против другого игрока. Им необходимо будет инвестировать в заборы и их обслуживание, а также в средства контроля и обеспечения сохранения имеющегося распределения пастбища (B. Field, 1984, 1985b). Предполагается, что каждый скотовод теперь будет выбирать X/2 животных для выпаса как результат стимула к собственной прибыли¹¹. Также предполагается, что пастбище однородно относительно имеющихся кормов. Если осадки выпадают неравномерно, то одна часть пастбища может быть покрыта густой сочной травой, тогда как другая часть не сможет прокормить X/2 животных. В следующем году дождь может пройти где угодно. Поэтому в каком-то году у одного из скотоводов может не быть прибыли, а другой заработает много. Если плодородие пастбища неоднородно и резко меняется из года в год, то распределение общего пастбища может обеднить обоих скотоводов и привести к перевыпасу в тех местах, где корма временно плохие. Конечно, скотовод, имеющий избыточные корма в одном году, может продавать их другому скотоводу. Кроме того, у них есть возможность создать систему страхования, чтобы распределить риски в условиях неопределенности. Однако затраты на внедрение нового рынка или новой системы страхования будут значительны и не нужны до тех пор, пока скотоводы распределяют корма и риски с помощью совместного использования больших пастбищных угодий.

Трудно точно определить, что именно аналитики имеют в виду, когда отмечают необходимость развития частных прав на некоторые общие ресурсы. Очевидно, что, когда речь идет о земле, они подразумевают раздел земли на отдельные участки с отдельными правами владения, пользования и распоряжения ими по собственному усмотрению индивидуального владельца (при условии соблюдения общеобязательных юридических норм относительно правил использования и отчуждения земли). в случае же нестационарных ресурсов, таких как водные запасы и рыболовецкие угодья, что подразумевается под внедрением частных прав — не понятно. По словам Колина Кларка (Colin Clark), «„Трагедия общего" особенно ярко проявляется в отношении морских рыбных ресурсов, где о внедрении индивидуальных прав собственности практически не может быть и речи» (1980, с. 117). Что касается нестационарных ресурсов, то разные права на них можно установить предоставлением отдельным лицам прав на использование определенных видов оборудования, ресурсов в определенное время и в определенном месте или на получение определенного количества ресурсных юнитов (если их можно подсчитать). Но даже если отдельные права унифицированы, определены количественно и их можно отчуждать, то ресурсная система по-прежнему находится скорее в совместном владении, чем в индивидуальном¹². Опять же, касательно рыболовства Кларк утверждает, что «общее владение является фундаментальным фактом, который касается почти каждого режима управления рыболовным ресурсом» (1980, с. 117).

Аналитики, сталкиваясь с эмпирической ситуацией со структурой, считающейся дилеммой общего, часто призывают к решению с помощью внешнего фактора: «единственный путь» для решения дилеммы общего — это делать X. В основе таких утверждений лежит уверенность в том, что именно X является необходимым и достаточным для решения этой дилеммы. Но содержание X вряд ли может быть достаточно разнообразным. Одни аналитики считают, что центральная власть должна взять на себя ответственность и внедрить унитарные решения для конкретного ресурса. Другие предполагают, что центральная власть должна распределить ресурс и позволить людям действовать по собственному усмотрению в рамках четко определенных норм относительно прав собственности. И те, и другие — сторонники централизации и приватизации — придерживаются основного принципа, согласно которому институциональные изменения должны прийти извне и быть навязанными заинтересованным лицам. И хотя все они разделяют веру в необходимость и эффективность «государства» в деле изменения институций для повышения эффективности, желаемые институциональные изменения оказываются на практике диаметрально противоположными.

Если одна рекомендация правильная, то другая, соответственно, нет, потому что противоречивые позиции не могут быть правильными одновременно. Я не спорю ни с одной из них. Как по мне, обе слишком радикальны в своих утверждениях. Я считаю, что не может быть одного решения для одной проблемы, а вместо этого есть немало способов решить много разных проблем. Вместо утверждений, что оптимальные институциональные решения может разработать и внедрить внешняя власть, я утверждаю, что правильное внедрение институций — это тяжелый, длительный процесс, провоцирующий конфликты. Это процесс, который требует достоверных сведений о времени и месте, а также широкого спектра принятых общественной культурой правил. На практике новые институциональные механизмы не работают так, как в абстрактных моделях, кроме случаев, когда модели детально определены и эмпирически действующие, а участники понимают, как сделать так, чтобы новые правила работали.

Вместо утверждений о том, что индивидуальные пользователи ОР неизбежно попадают в ловушку, из которой не могут выбраться, я утверждаю, что способность индивидуумов выпутываться из различных дилемм разная в различных ситуациях. Примеры, которые мы обсудим в этой книге, иллюстрируют как успешные, так и неудачные попытки избежать трагичных результатов. Вместо презумпции беспомощности людей я хочу узнать больше о «полевом» опыте отдельных лиц. Почему усилия одних по решению проблем общего провалились, а другие достигли успеха? Что мы можем почерпнуть из опыта, который поможет стимулировать разработку и использование лучшей теории коллективных действий — такой, что определяет ключевые переменные, которые усиливают или ослабляют способность отдельных лиц решать проблемы?

Институции редко бывают только частными или только государственными — «рынок» или «государство». Многие успешные институции ОР являются пестрыми смесями «частноподобных» и «государствоподобных» институций, отрицая классификацию стерильной дихотомии.

Под «успешными» я имею в виду институции, которые позволяют индивидуумам достигать продуктивных результатов в ситуациях, когда всегда есть соблазн для «безбилетничества» и уклонения. Конкурентный рынок — воплощение частных институций — сам по себе общественное благо. Если на рынке есть конкуренция, то отдельные лица могут свободно войти и выйти из него независимо от того, вносят ли они свой вклад в поддержание рынка. Ни один рынок не может долго существовать без основных общественных институций для его поддержания. На практике общественные и частные институции не существуют в изолированных мирах, а часто бывают смешанными и зависят друг от друга.

А сейчас, чтобы открыть обсуждение институциональных возможностей решения дилемм общего, я хочу представить пятую игру, в которой скотоводы сами заключают обязательные для выполнения соглашения. В них они обязуются придерживаться стратегии «сотрудничества», которую сами и разработали. Чтобы подать эту договоренность в рамках «несотрудничающей» игры, в структуру нужно привлечь дополнительные возможности. в рамках теории «несотрудничающих» игр обязательный контракт интерпретируется как неуклонно обеспечиваемый внешним фактором — так же, как мы раньше определяли санкции, которые накладывает центральный орган.

Самый простой способ продемонстрировать это — добавить один параметр для выигрыша, а также стратегию к стратегическому набору обоих скотоводов¹³. Этим параметром будет стоимость соблюдения соглашения; она будет обозначена как е. Скотоводы в Игре 5, прежде чем выводить животных на пастбище, должны провести переговоры, чтобы обсудить различные стратегии распределения потенциала пастбища и расходы на обеспечение их соглашения. Контракт вступает в силу лишь по обоюдному согласию скотоводов. Любое предложение одного скотовода, если оно не связано с равным распределением потенциала пастбища и расходов на обеспечение выполнения соглашения, может быть ветировано другим. Следовательно, единственной возможной сделкой — и равновесием в результате игры — для обоих скотоводов является справедливое распределение потенциальной доходности пастбища и расходов на обеспечение выполнения соглашения, пока доля каждого скотовода в выполнении соглашения составляет менее 10⁽¹⁴⁾.

Кроме того, в Игре 5 игроки всегда могут гарантировать: худшее, что они способны сделать, — это выбрать «ошибочную» стратегию и, соответственно, получат тогда результат, как в Игре 1. Они не зависят от точности информации, полученной далекими официальными институциями относительно их стратегий. Если первый игрок предложит договор на основе неполной или предвзятой информации, другой может не согласиться. Они заключают свой собственный договор и требуют принудительного исполнения лишь тех условий, на которые сами согласились. Если принудительное исполнение будет слишком дорогим [любое число, равное или больше B(C, C) — B.(O, O), i = 1, 2], то на такой договор не согласится ни один игрок.

Решение дилеммы общего через инструментарий, предложенный в Игре 5, — не единственное решение этой дилеммы. Это лишь один из способов. Но этот путь почти полностью игнорируется как в политикоаналитической литературе, так и в формально-теоретической. Размышления в этом направлении порождают многочисленные вопросы. Во-первых, можно ли предусмотреть вариант, когда пастухи нанимают частного агента для принудительного исполнения договора? Это не так надуманно, как может показаться на первый взгляд. Долгосрочные деловые отношения имеют структуру «дилеммы заключенного»¹⁵. Бизнесмены не спешат верить обещаниям относительно будущей деятельности, а предпочитают контракты, предусматривающие принудительное исполнение, особенно в начале новых деловых отношений. Однако для снижения затрат на принудительное исполнение часто прибегают к частному арбитражу, а не к общим судам¹⁶. С такими проблемами, в частности, сталкиваются все профессиональные спортивные лиги, ведь в профессиональной игре всегда есть соблазн сыграть нечестно и нарушить правила. Инциденты действительно случаются, а правила нарушают даже те игроки, которые собирались их соблюдать. Спортивные лиги обычно используют частный мониторинг, чтобы путем принуждения обеспечить соблюдение правил¹⁷.

Как только мы допустили возможность, что частное лицо возьмет на себя роль внешнего принудительного исполнителя, то природа «решения» в Игре 5 открывает более широкий набор альтернативных применений для дилеммы общего. Игра с самофинансированием принудительного исполнения договоров позволяет участникам осуществлять более широкий, чем в Игре 2 или 3, контроль над тем, кому разрешено пасти скот и какие ограничения установлены на численность животных. Если стороны используют частный арбитраж, они не дают арбитру навязать себе условия договора. Арбитр просто помогает сторонам разрешать споры, возникающие в рамках правил, согласованных сторонами. Поэтому арбитраж, суды и другие механизмы для обеспечения принудительного исполнения договоров и урегулирования споров позволяют отдельным лицам начать долгосрочные отношения, которые они по-другому не могли бы поддерживать¹⁸. далее, если считать Игру 5 решением, то это уже маленький шаг к осознанию возможности найма нескольких арбитров, которые обеспечат принудительное исполнение договоров по разным ценам на разных стадиях переговоров. Главной целью является достижение согласия касательно арбитра, который будет работать за наименьшую плату е.

Ключевая разница между Игрой 5 и Играми 2 и 3 состоит в том, что участники Игры 5 сами разрабатывают договоры согласно имеющейся у них информации. Скотоводы, которые из года в год используют одно и то же пастбище, имеют детальную и точную информацию о его производительности. Они наблюдают за поведением других пастухов и заинтересованы сообщать о нарушениях договорных обязательств. Арбитрам даже не нужно присматривать за деятельностью сторон договора. Тех, кто заключил контракт, заставляют контролировать друг друга и докладывать о нарушении договора собственные интересы, тогда как регулирующий орган всегда должен нанимать собственных наблюдателей, поэтому и сталкивается с проблемой, как обеспечить выполнение ими своей работы.

Сторонники «решения Левиафана» предполагают, что такие учреждения имеют точную информацию и могут изменить мотивацию, создавая нечто вроде Игры 2. Центральной власти сложно иметь достаточно актуальной информации, чтобы адекватно оценивать и производительность общего ресурса, и размер штрафов для побуждения к правильному поведению. Я считаю, что ситуации, подобные Игре 3, в которых неполнота информации приводит к ошибкам с наказанием, встречаются чаще, чем об этом пишут в политической литературе. Особенно острой потребность во внешнем мониторинге и органах принуждения становится тогда, когда принудительно выполняется решение внешнего агента, который возлагает на участников избыточные затраты.

Но есть еще одна проблема, которую следует рассмотреть. Аналитики и государственные чиновники могут ошибочно отнести игры, в которых органы принудительного исполнения договоров действуют по взаимному согласию, к таким, в которых нет никаких соглашений о сотрудничестве и соблюдении условий договоров. Иными словами, некоторые примеры Игры 5 можно ошибочно принять за Игру 1⁽¹⁹⁾. Эти ситуации могут быть истолкованы как «неофициальные», с презумпцией их незаконности, что приводит к фундаментальным предположениям о природе правительств как внешних агентов, управляющих сообществами.

Как станет видно из последующего анализа эмпирических случаев, пользователи ОР разработали очень разнообразный набор соглашений, воплощающихся с помощью многих механизмов. Некоторые из этих механизмов — внешние правительственные органы. Другие предусматривают привлечение членов общины для мониторинга и принудительного исполнения договоров. Еще в некоторых мониторингом занимаются сами пользователи. Когда механизмами принудительного исполнения договоров становятся не внешние правительственные агентства, некоторые аналитики предполагают, что органов принудительного исполнения нет вообще. Вот почему Игра 5 ошибочно принимается за Игру 1.

Самофинансируемая игра с вариантом принудительного исполнения договоров — отнюдь не панацея. Такие институциональные механизмы имеют много недостатков. Скотоводы могут переоценить или недооценить производительность пастбища. Их собственная система мониторинга может не сработать. внешний орган принудительного исполнения договоров не сможет обеспечить выполнение постфактум, ранее пообещав это сделать. В «полевых» условиях, так же как и в идеализированной системе Левиафана или в частно-правовых институциях, может возникнуть множество проблем.

Структура институциональных механизмов, которые встречаются в «полевых» условиях, конечно, гораздо сложнее структуры простых игр, приведенных здесь. С помощью этих примеров я старалась отобразить различные способы осмысления механизмов, которые можно использовать, чтобы избавиться от дилеммы общего. И способы эти отличаются от тех, которые обычно встречаются в политической литературе. Чтобы бросить вызов устойчивому набору ментальных штампов, нужны лишь простые механизмы, иллюстрирующие альтернативы для преимущественно доминирующих решений.

Игра 5 иллюстрирует теоретическую альтернативу централизации и приватизации как способам решения проблем ОР. Кратко рассмотрим решения, разработанные участниками «в поле» (Алания, Турция), которые нельзя охарактеризовать ни как централизованное регулирование, ни как приватизацию. Прибрежное рыболовство в Алании, описанное Фикретом Беркесом (Berkes, 1986b), — относительно небольшой бизнес. Большинство из примерно 100 местных рыбаков ловит рыбу с двух-, трехместных лодок различными типами сетей. Половина рыбаков являются членами местного кооператива. Беркес пишет, что начало 1970-х годов было «черной полосой» для Алании. Экономической жизнеспособности рыбного промысла угрожало два фактора. Во-первых, неограниченное использование рыбных запасов привело к враждебности, а порой и насильственным конфликтам между пользователями. во-вторых, конкуренция среди рыбаков за лучшие места лова увеличила производственные затраты, а также степень неопределенности относительно потенциального улова каждой лодки.

В начале 1970-х годов члены местного кооператива начали экспериментировать с оригинальной системой выделения рыболовных мест для местных рыбаков. Спустя более чем десятилетие проб и ошибок появились такие правила, действующие среди прибрежных рыбаков Алании:

• Каждый сентябрь составляется список всех лицензированных рыбаков Алании, независимо от членства в кооперативе.

• Перечисляются все потенциальные места ловли в пределах района, который обычно используют рыбаки Алании. Эти участки распланированы так, чтобы установленные сетки не блокировали ход рыбы на соседние места.

• Указанное распределение мест действует с сентября по май.

• В сентябре рыбаки распределяют между собой указанные места ловли жеребьевкой.

• С сентября по январь каждый рыбак ежедневно перемещается на восток, на следующее место. С января рыбаки перемещаются в обратном направлении — на запад. Это дает им равные возможности для ловли рыбы, которая с сентября по январь мигрирует в этом районе с востока на запад, а с января по май — в обратном направлении.

(Berkes, 1986b, p. 73—74)

Эффективность системы заключается в том, что расстояние между рыбаками во время промысла достаточно велико, что оптимизирует продуктивный потенциал каждого места ловли. Также все рыболовные суда имеют равные шансы на ловлю в лучших местах. На поиск или борьбу за него не расходуются ресурсы²⁰. Признаков избыточности не наблюдается.

Список мест для ловли одобряется каждым рыбаком и отдается на хранение мэру и местным жандармам один раз в год, во время проведения лотереи. Мониторинг и обеспечение функционирования системы осуществляется самими рыбаками как побочный стимул созданной системы ротации. В день, когда рыбак должен ловить на одном из лучших мест, он наверняка воспользуется этой возможностью (если не помешает внезапная проблема с оборудованием). Другие рыбаки, соответственно, ожидают, что он непременно будет ловить на этом месте. Итак, попытка обмануть систему, вылавливая рыбу на хорошем месте в день, когда надо ловить на худшем, вряд ли останется незамеченной. Этот обман отследят сами рыбаки, которые имеют право ловить на лучших местах и готовы защищать свои права, если придется, даже силой. И их права поддержат все остальные, потому что никто не хочет, чтобы узурпировали их собственные права тогда, когда наступит их очередь ловить на лучшем месте. Немногочисленные нарушения, которые все-таки случаются, рыбаки легко улаживают в местном кафе (Berkes, 1986b, p. 74).

Хотя это и не система частной собственности, права на использование рыболовных мест и обязанности уважать эти права четко определены. Это и не централизованная система, но национальное законодательство предоставило таким кооперативам полномочия устанавливать «местные механизмы», и руководство кооператива использует эти полномочия для легитимизации своей роли в разработке действенного набора правил. То, что местные чиновники признают ежегодно подписанное соглашение, также повышает легитимность.

Фактический контроль и обеспечение соблюдения правил, однако, остается за рыбаками.

Центральная власть не смогла бы создать такой свод правил без назначения штатных сотрудников для длительной работы в этом районе. Места для ловли различной экономической стоимости обычно связаны с прибрежным рыболовством (Christy, 1982; Forman, 1967), но их почти невозможно нанести на карту, не имея опыта ловли. Обозначение такого набора мест для рыбалки, где ловля с одной лодки не приведет к сокращению миграции рыбы в других местах, было бы нелегкой задачей, если бы не большой объем текущей актуальной информации, предоставленной рыбаками, и их готовность экспериментировать с различными картами и системами в течение десяти лет. Алания является примером системы самоуправляемой общей собственности, в которой правила разрабатывают и изменяют сами участники. Они также контролируют и обеспечивают их соблюдение.

Прибрежное рыболовство Алании — это только один эмпирический пример из многих институциональных механизмов, которые разрабатывают, изменяют, контролируют и воплощают пользователи возобновляемых ОР для ограничения индивидуального поведения, которое в противном случае может привести к уменьшению производительности ресурса. Кроме примеров, которые мы исследуем в разделах 3, 4 и 5, хорошо задокументированы продуктивные институциональные механизмы управления ОР для многих систем орошения, управляемых фермерами, общественных лесов, прибрежных рыболовных угодий, пастбищ и охотничих угодий²¹.

Игра 5 и эмпирические примеры успешного управления ОР предоставляют теоретические и эмпирические альтернативы утверждению, что проблем, которые возникают при использовании ресурса несколькими лицами, избежать нельзя. Главным в моих аргументах является то, что некоторые люди вырвались из ловушки дилеммы общего, тогда как другие и дальше находятся в ее плену, безжалостно уничтожая свои ресурсы²². И я спрашиваю, чем отличаются те, кто разорвал путы этой дилеммы, от тех, кто не смог этого сделать. Различия могут быть связаны с внутренними факторами определенной группы. Возможно, участники просто не имеют возможности общаться друг с другом, и нет способа укрепить доверие между ними. Может, они еще не понимают, что у них общее будущее. Кроме того, влиятельные люди, которые выигрывают от сложившейся ситуации, тогда как другие проигрывают, могут блокировать усилия, которые прилагают менее влиятельные люди для изменения правил игры. Чтобы вырваться из порочной логики их положения, такие группы могут нуждаться во внешней помощи в определенной форме.

Различия между теми, кто выпутался из дилеммы общего, и теми, кто не смог, также могут заключаться во внешних факторах. Некоторые участники не имеют права самостоятельно изменять свои организационные структуры; внешняя власть, равнодушная к недостаткам дилеммы общего или даже наживающаяся на них, лишает их возможности внести конструктивные изменения. Кроме того, внешние изменения могут быть слишком быстрыми, и у группы не останется времени, чтобы создать внутренние структуры для избежания неоптимальных результатов. Некоторые группы страдают от порочной системы стимулирования, внедренной политикой органов центральной власти. На вопрос, почему определенные люди не достигают коллективных выгод для себя, тогда как другим это удается, сразу приходит на ум много ответов. Но пока аналитики предполагают, что люди не могут изменить ситуацию самостоятельно, они, конечно, не ставят вопрос, какие внутренние или внешние переменные могут усиливать или препятствовать попыткам общин творчески и конструктивно решать такие проблемы, как трагедия общего.

Стратегические аналитики, которые рекомендуют один-единственный рецепт решения проблем общего, уделяют мало внимания тому, как различные институциональные механизмы работают на практике. Центристы считают, что унифицированная власть будет работать «в поле» именно так, как они запланировали в учебниках, — определяя наиболее эффективные стратегии относительно ресурсов, выбранные на основе достоверных научных теорий и адекватной информации. Предполагается также, что такая политика будет воплощаться без ошибок. Мониторинг и наказания рассматриваются как непроблематичные, рутинные вопросы.

Те, кто выступает за приватизацию, предполагают, что наиболее эффективным способом использования ОР будет распределение прав доступа и управления такими ресурсами. Систематические эмпирические исследования показали, что частные фирмы, которые занимаются электричеством, транспортом, медицинскими услугами, как правило, более эффективны, чем аналогичные государственные фирмы (обзор соответствующей литературы см. у de Alessi, 1980). Но сравнительная отраслевая эффективность частной и государственной форм собственности, особенно если определенных потенциальных выгодоприобретателей нельзя исключить, — это уже совсем другой вопрос. Речь идет о типах учреждений, которые будут наиболее эффективными для управления и руководства различными ОР, для которых хотя бы некоторые потенциальные выгодоприобретатели не могут быть исключены. Приватизация ОР не обязательно будет иметь такие же положительные результаты, как приватизация авиакомпании. Кроме того, приватизация может вообще не означать «распределения». Она может также означать признание эксклюзивного права на «урожай» с ресурсной системы за одним человеком или фирмой.

Многие стратегические рекомендации сами по себе являются лишь метафорами. И «централизаторы», и «приватизаторы» часто отстаивают упрощенные, идеализированные институции — как это ни парадоксально, почти «безинституциональные» институции. Утверждение, что необходимо централизованное регулирование, не говорит ничего о том, как именно должен быть структурирован центральный орган, каковы его полномочия, какие ограничения этих полномочий необходимо сохранить, как он будет получать информацию или как должны отбирать его агентов и как они будут мотивироваться к работе, какими будут мониторинг, система поощрений или санкций. Утверждение о необходимости установления права частной собственности не говорит ничего о том, какая совокупность прав должна быть определена, как будут определяться различные характеристики благ, кто будет платить за устранение несобственников от доступа, как будут решаться конфликты по поводу прав или как будут учтены остальные интересы правообладателей ресурсной системы.

Тщательно изучая систематические исследования ученых, связанные с «новым институционализмом», можем усвоить важный урок: значимы именно «институциональные детали»²³. Возможно ли равновесие и принесет ли оно улучшение для заинтересованных лиц (или других лиц, которые зависят от них), будет зависеть от структуры институций. в общем все организационные механизмы можно представить как развернутую игру. Следовательно, определенные варианты, порядок их реализации, информация, а также соответствующие поощрения и наказания могут изменить достигнутые результаты, в зависимости от комбинаций. Кроме того, конкретная структура физической среды также будет существенно влиять на структуру игры и ее результаты. Таким образом, свод правил, используемый в одной физической среде, может привести к существенно иным последствиям, если применять его в других физических средах.

Если за основу для стратегических советов принимать метафоры, это может привести к результатам, существенно отличающимся от прогнозируемых. Национализация лесов в странах «третьего мира», например, отстаивалась на основании того, что местные жители якобы не могут управлять лесами, сохраняя их производительность и ценность как средства уменьшения эрозии почв. в странах, где небольшие села из поколения в поколение владеют местными общественными лесами, национализация означает экспроприацию. В таких населенных пунктах жители давно установили существенные ограничения на способы и количество сбора лесной продукции. В некоторых из этих стран центральная власть разрабатывает правила использования лесов, но она не способна нанять достаточное количество лесников, чтобы обеспечить соблюдение этих правил. Да и работающие лесники получают настолько низкую зарплату, что взятки для них — распространенный вид дополнительного дохода. Вследствие этого национализация создает ресурсы с открытым доступом там, где раньше существовали ресурсы в общей собственности. Катастрофические последствия национализации лесов, ранее бывших коммунальными, хорошо задокументированы в Таиланде (Feeny, 1988a), Нигерии (Thomson, 1977; Thomson, Feeny and Oakerson, 1986), Непале (Arnold and Campbell, 1986; Messerschmidt, 1986) и Индии (Gadgil and Iyer, 1989).

Такие же проблемы возникают и в прибрежном рыболовстве, если национальная власть устанавливает свою исключительную юрисдикцию над всеми прибрежными водами (Cordell and McKean, 1986; W. Cruz, 1986; Dasgupta, 1982; Panayoutou, 1982; Pinkerton, 1989a).

Перед учеными, изучающими политические науки, стоит важная задача, и заключается она в разработке теории организации человеческого общества на основе реалистичной оценки человеческих возможностей и ограничений в ситуациях, которые априори связаны с некоторыми или даже всеми аспектами трагедии общего. Эмпирически подтвержденные теории человеческой организации должны быть важными элементами политической науки, которая может информировать о возможных последствиях принятия решений относительно множества способов организации деятельности человека. Теоретическое исследование включает в себя поиск закономерностей. Оно также требует абстрагирования от сложностей реальной жизни и дальнейшего установления теоретических переменных для учета этих сложностей в моделях. Конкретные теоретические модели включают в себя дальнейшее абстрагирование и упрощение для еще более тонкого анализа логических взаимосвязей между переменными в замкнутой системе. Как теоретик, а порой и конструктор моделей, я вижу в этих усилиях основу политической науки.

Однако, как оказалось, можно попасть в ловушку своей же интеллектуальной паутины. Когда на развитие достаточно сильной и элегантной теории потрачено много лет, аналитик, конечно же, хочет применить этот инструмент в максимальном количестве ситуаций. Мощность теории пропорциональна разнообразию ситуаций, которые она может объяснить. Но все теории имеют ограничения, а теоретические модели имеют еще больше ограничений, поскольку многие параметры в них должны быть фиксированными, а не переменными. Если путать модель — например, безупречно конкурентный рынок — с теорией, которую она представляет, это еще больше ограничивает возможности других применений.

Научное знание — это не только понимание разнообразия ситуаций, к которым подходит теория или ее модели, но и понимание их ограниченности, убеждение, что все физические структуры можно описать набором совершенных форм — круга, квадрата и треугольника — ограничивало развитие астрономии, пока Иоганн Кеплер не разорвал путы классической мысли и не обнаружил, что орбита Марса — эллиптическая, и это открытие сам Кеплер сначала считал глупостью (Koestler, 1959). Годвин и Шепард (Godwin and Shepard, 1979) отмечают, что десять лет назад ученые, изучающие политические науки, занимались чем-то похожим на «вбивание квадратов, треугольников и эллипсов в парадигму круга», используя модель дилеммы общего, не уделяя серьезного внимания тому, соответствуют ли переменные эмпирического мира теоретической модели, После публикации статьи годвина и шепарда было проведено много теоретических и эмпирических исследований, которые настроили ученых на еще более скептический лад касательно применения ограниченного набора моделей для анализа разнообразия ситуаций под общим названием «проблемы ОР», К сожалению, многие аналитики — в учебных заведениях, специальных группах по интересам, в правительствах и прессе — по-прежнему считают, что проблемы ОР являются дилеммами, в которых участники самостоятельно не могут избежать неоптимальных, а в некоторых случаях — и катастрофических результатов.

Чего не хватает в наборе инструментария политического аналитика (и во множестве воспринятых, хорошо развитых теорий организации человеческого общества), так это адекватно сконструированной теории коллективных действий, в рамках которой группа принципалов («поручителей» — антоним к agent — «исполнитель» — Прим. пер.) может собственными усилиями добровольно самоорганизоваться. А примеров самоорганизации достаточно. Такими очевидными примерами являются большинство юридических фирм: группа юристов объединяет свои активы для покупки библиотек и оплаты совместной исследовательской и секретарской помощи, Они разрабатывают собственные внутренние механизмы управления и формулы распределения расходов и доходов между партнерами. Такими примерами являются большинство кооперативов. Случаи самоорганизующихся и саморегулируемых ОР, которые мы будем рассматривать в главе 3, также являются показательными. Но пока не будет полностью разработано и воспринято теоретическое, основанное на человеческом выборе объяснение для самоорганизующихся и саморегулируемых предприятий, главные политические решения по-прежнему будут приниматься с презумпцией того, что люди не могут организоваться сами и всегда будут нуждаться во внешней власти.

Кроме того, на все организационные механизмы влияют стрессы, слабости и неудачи. Без адекватной теории самоорганизации коллективных действий никто не способен ни предвидеть, ни объяснить, когда именно люди не смогут самостоятельно решить проблему общего путем самоорганизации; возможно ли будет выяснить, какие из многочисленных стратегий вмешательства могут быть эффективными для оказания помощи в решении конкретных проблем. Как уже говорилось ранее, есть большая разница между презумпцией необходимости регулирующего органа и презумпцией необходимости надежной судебной системы для мониторинга и обеспечения принудительного исполнения самостоятельно заключенных договоров. Если теории, которые используются в политической науке, не включают в себя возможности самоорганизующихся коллективных действий, то может не признаваться и значение судебной системы, которую могут использовать самоорганизующиеся группы для мониторинга и обеспечения принудительного исполнения заключенных договоров²⁴.

Я надеюсь, что эта книга станет вкладом в развитие эмпирически подтвержденной теории форм самоорганизации и самоуправления коллективных действий. В ней я пытаюсь совместить стратегию, которую используют многие ученые — сторонники «нового институционализма», и стратегию, которую применяют биологи в эмпирических исследованиях для лучшего теоретического понимания биологического мира.

Как институционалист, который изучает эмпирические явления, я предполагаю, что люди пытаются решить проблемы настолько эффективно, насколько могут. Это предположение дисциплинирует меня. вместо того, чтобы предполагать, что одни люди — некомпетентные, злые или иррациональные, а другие — всезнайки, я считаю, что люди имеют достаточно похожие ограниченные возможности разобраться в структуре сложных условий. Это мой долг как ученого — выяснить, какие проблемы люди пытаются решить и какие факторы помогают или мешают им в этом. Когда проблемы, которые я вижу, связаны с нехваткой предсказуемости, информации и доверия, а также с высоким уровнем сложности и транзакционными трудностями, то в своих попытках объяснить эти проблемы я должна принимать эти факторы во внимание, а не отвергать напрочь. Разрабатывая объяснения поведению людей, я использовала богатую литературу, написанную другими учеными, интересующимися институциями и их влиянием на отдельные стимулы и поведенческие модели в «полевых» условиях.

Биологи тоже сталкиваются с проблемой изучения сложных процессов, которые они плохо понимают. Их научная стратегия часто включает в себя эмпирические наблюдения за простейшими организмами, в которых процессы происходят в прозрачной или даже гипертрофированной форме. Такие организмы они выбирают не потому, что те являются представителями всех организмов, — просто с ними отдельные процессы можно изучить эффективнее, чем с другими.

Мой «организм» — это определенные человеческие ситуации. Я назвала их «ситуациями общих ресурсов (ОР)» и точно определяю этот и другие ключевые термины в разделе 2. В этой книге я не охватываю все возможные ситуации ОР в рамках определенного термина, а полностью фокусируюсь на небольших ОР в пределах одной страны; число лиц, которые экономически существенно зависят от ОР, колеблется от 50 до 15 000. Такими ОР прежде всего являются зоны прибрежного рыболовства, небольшие по площади пастбища, подземные водные бассейны, системы орошения и общественные леса. Поскольку это — сравнительно небольшие по масштабам ситуации, их можно серьезно исследовать со всеми их сложностями и определить основные сходства и процессы. Участники ситуации экономически существенно зависят от таких ОР, поэтому серьезно мотивированы на решение общих проблем по повышению производительности своих ОР. усилия для самоорганизации в таких ситуациях могут быть несколько преувеличены, но именно поэтому и хочется изучать этот процесс в таких условиях. Кроме того, если самоорганизация не удается, знаю, что это произошло не потому, что возможные коллективные выгоды были неважны для участников.

Есть ограничения на типы ОР, которые будут здесь исследоваться:

1) скорее возобновляемые ресурсы, чем невозобновляемые;

2) ситуации с существенным дефицитом, а не наоборот;

3) ситуации, в которых пользователи могут нанести существенный вред друг другу, а не ситуации, в которых они могут нанести существенный внешний ущерб другим.

Следовательно, исключаются все асимметричные проблемы загрязнения, как и любые ситуации, в которых группа может сформировать картель и контролировать часть рынка, достаточную для влияния на рыночную цену.

В эмпирических исследованиях я излагаю выводы из важных примеров ОР, которые помогли моему пониманию процессов самоорганизации и самоуправления. Эти примеры ни в коем случае не являются «случайной» выборкой. Это те примеры, которые предоставляют четкую информацию касательно:

1) долгосрочного успешного управления ОР;

2) трансформации существующих институциональных механизмов;

3) ОР, не сумевших преодолеть свои проблемы.

Случаи эти, соответственно, можно рассматривать как набор важнейших «сырьевых» материалов, с которыми я работала, пытаясь понять, как именно люди организуются и управляют собой для получения общей выгоды в ситуациях, когда есть серьезное искушение «безбилетничества» и нарушения обязательств.

Исследуя и анализируя эти примеры, я попыталась разработать обоснованные гипотезы того, почему одним людям удается организоваться и управлять ОР, а другим — нет. Я пыталась идентифицировать основные принципы построения институций, которые используют те, кто успешно управляет своими ОР уже длительное время, и как они стимулируют участников продолжать инвестировать время и усилия в управление и руководство их ОР. Я сравниваю институции, которые используются в успешных и неудачных случаях, и стараюсь определить внутренние и внешние факторы, которые могут затруднить или расширить возможности людей, использующих и управляющих ОР.

Надеюсь, что эти гипотезы станут вкладом в развитие эмпирически подтвержденной теории самоорганизации и самоуправления хотя бы по одной четко определенной группе проблемных ситуаций. Эта группа ситуаций включает в себя существенную долю возобновляемых ресурсов, которые интенсивно используются людьми в разных частях света. Например, по оценкам, более половины рыбы, потребляемой ежегодно, 90 % рыбаков в мире добывают именно на небольших прибрежных рыболовных угодьях, включенных в рамки этого исследования (Panayoutou, 1982, p. 49). Кроме того, мой выбор среды ОР для интенсивного исследования основывался на убеждении, что я способна узнать о самоорганизации и самоуправлении, которые могут касаться более широкого выбора сред.

Учитывая сходство между многими проблемами ОР и проблемами, касающимися небольшого коллективного имущества, выводы этой книги должны способствовать пониманию факторов, которые могут усиливать или уменьшать возможности отдельных лиц по организации коллективных действий для управления общим имуществом. Все такие усилия то ли внешней власти, то ли предпринимателя или группы принципалов, желающих получить общую выгоду, связаны с общим набором проблем. Они вынуждены иметь дело с «зайцами», решать проблемы обязательств, внедрять новые институции и мониторить соблюдение правил. Исследование, посвященное тому, как избежать «безбилетничества», достичь высокого уровня выполняемости обязательств, ввести новые институции, организовать мониторинг соблюдения правил в условиях ОР, должно также способствовать пониманию того, как люди берутся за эти важнейшие проблемы и в других условиях.

А теперь — кратко о структуре книги. В разделе 2 дается определение того, что имеется в виду под ситуацией ОР и под индивидуальным выбором в ситуации ОР. Далее я рассматриваю ряд важнейших вопросов, на которые должна дать ответ любая теория коллективных действий. В конце этого раздела рассматриваются два предположения, на которых построена моя предыдущая работа, и обсуждаются альтернативы, на которых основывается мой анализ. В эмпирической части этой книги, а это разделы 3, 4 и 5, изучаются конкретные случаи долгосрочного существования успешных институций ОР, происхождение и развитие институций ОР, неудачи и слабые места ОР. в конце каждого раздела я подытоживаю, что именно можно почерпнуть из примеров этого раздела и как способствовать развитию лучшей теории самоорганизации, связанной со средами ОР. В разделе 6 суммируются и объединяются воедино все теоретические рассуждения, содержащиеся в конце разделов 3, 4, 5, и все эти гипотезы используются для разработки институций самоорганизации и самоуправления.

В разделе 1 я описала мою стратегию «нового институционалиста», который берет для изучения маломасштабные ситуации ОР, поскольку процессы самоорганизации и самоуправления легче изучать именно на таких примерах, центральным вопросом в этом исследовании является то, как именно группа лиц в условиях взаимной зависимости может организоваться и самоуправляться для длительного получения общих выгод, несмотря на соблазны «безбилетничества», уклонений или иных оппортунистических действий. Параллельно исследуются вопросы комбинаций переменных, которые будут:

1) увеличивать вероятность первичной самоорганизации;

2) расширять способности людей длительное время поддерживать самоорганизацию;

3) увеличивать потенциал самоорганизации для решения проблем ОР без внешней помощи,

У данного раздела несколько целей. Во-первых, я определяю, что именно подразумеваю под ОР и каким вижу индивидуальное поведение в сложных и неопределенных ситуациях ОР. Далее рассматриваю общие проблемы, возникающие перед людьми в ситуациях ОР: как организоваться, чтобы избежать неблагоприятных последствий независимых действий. Эта общая проблема решается внешними агентами в рамках двух общепризнанных теорий: теории фирмы и теории государства. Эти теории объясняют, как создаются новые институции, откуда возникают обязательства, каковы действия агентов и что именно следует эффективно мониторить, используя в одном случае фирму, а в другом — государство как организационное устройство. Способ, которым группа лиц — сообщество граждан — может самоорганизоваться и решить проблемы институционализации, обязательств и

мониторинга, по-прежнему является теоретической головоломкой. Учитывая, что некоторые эту головоломку все же решают, а некоторые — нет, изучение успешного и неудачного опыта решения проблем ОР следует рассматривать как важное задание, которое касается теории коллективных действий и разработки более эффективной стратегии, связанной с ОР. Многие попытки анализа проблем коллективных действий были ограничены предположениями, что все такие проблемы можно представить как игры «дилемма заключенного», что одного уровня анализа достаточно и что транзакционные издержки незначительны и могут не приниматься во внимание. В последней части этого раздела я выдвигаю предположения, являющиеся альтернативными точками зрения на анализ коллективных действий.

Термин «общий ресурс» используется для определения естественной или искусственной ресурсной системы, которая достаточно велика, чтобы сделать дорогим (но не невозможным) устранение потенциальных выгодоприобретателей от получения выгод от ее использования. Чтобы понять процессы организации и управления ОР, важно различать ресурсную систему и поток ресурсныхюнитов, производимых этой системой, одновременно признавая их зависимость друг от друга.

Ресурсные системы лучше рассматривать как набор переменных запаса, которые способны при благоприятных условиях производить максимальное значение переменной потока без вреда для запаса или собственно ресурсной системы. Примерами ресурсных систем являются зоны рыболовства, подземные водные бассейны, пастбища, ирригационные каналы, мосты, парковки, компьютерные системы, ручьи, озера, океаны и другие водоемы. Ресурсные юниты — это то, что отдельные лица присваивают от ресурсной системы или используют в ней. Ресурсные юниты измеряются тоннами рыбы, которая вылавливается на соответствующей территории ловли, акро-футами или кубическими метрами воды, которая выводится из подземных бассейнов или ирригационных каналов, тоннами кормовой массы, потребляемой животными на пастбищах, количеством переходов в год через мосты, заполняемостью парковочных мест, мощностью центральных процессоров для пользователей компьютерной системы, количеством биологических отходов, поглощаемых в течение года ручьем или другим водным ресурсом. Разница между ресурсом как запасом и потреблением «урожая» как потоком — особенно полезна в связи с возобновляемыми ресурсами, где можно определять уровень восстанавливаемости. Пока средний темп изъятия продукции не превышает средних темпов восстанавливаемости, возобновляемый ресурс может существовать долго¹.

Доступ к ОР может быть ограничен: устанавливаться лишь для лица, фирмы, нескольких лиц или группы лиц, которые используют ресурсную систему одновременно. ОР, которые исследуются в этой книге, используются несколькими лицами или фирмами. Как Плотт и Мейер (Plott and Meyer, 1975), я называю изъятие ресурсных юнитов из ресурсной системы «присвоением», а тех, кто изымает юниты, — «присваивателями»². Таким образом, один термин — «присваиватель» — может использоваться для обозначения скотоводов, рыбаков, ирригаторов, пассажиров и вообще любого, кто присваивает ресурсные юниты ресурсной системы определенного вида. Во многих случаях присваиватели используют или потребляют ресурсные юниты, которые они изымают (например, когда рыбаки ловят рыбу прежде всего для потребления). Присваиватели также используют ресурсные юниты как ресурсы для производственных процессов (например, ирригаторы применяют воду на полях для выращивания риса). В других случаях присваиватели немедленно передают свои права владения ресурсными юнитами другим, кто их потом непосредственно использует (например, рыбаки продают свой улов сразу по прибытии в порт).

Анализ ограниченных возобновляемых ресурсов осуществляется с перспективы присваивателей. Это не единственная перспектива, которую можно использовать для анализа сложных проблем ОР. Если присваиватели ресурсных юнитов приобретают значительное рыночное влияние, например, путем создания картеля для контроля над ценами, то их стратегии начинают влиять не только на них, но и на других. Текущий анализ касается ситуаций, в которых присваиватели ОР никоим образом не влияют на рынки товаров для конечного потребителя, а их действия имеют незначительное влияние на среду обитания людей, живущих за пределами соответствующих ОР.

Термин, который я использую для обозначения тех, кто занимается поставкой для ОР, — «поставщики», «снабженцы». Применяю термин «производитель» для обозначения тех, кто реально конструирует, ремонтирует или принимает меры для обеспечения долгосрочного существования самой ресурсной системы. Часто поставщики и производители являются одними и теми же лицами, но это не обязательно (V. Ostrom, Tiebout and Warren, 1961). Национальное правительство может стать «поставщиком» оросительной системы касательно организации ее финансирования и проектирования. Правительство может договориться с местными фермерами о ее создании и поддержании в рабочем состоянии. Если местные фермеры получат полномочия для организации технического обслуживания, тогда они станут одновременно снабженцами и производителями ремонтных работ, связанных с ОР.

Ресурсная система может быть «поставлена» и/или «произведена» совместно, несколькими лицами или фирмами. Сам процесс присвоения ресурсных юнитов с ОР может осуществляться несколькими присваивателями одновременно или последовательно. Ресурсные юниты, однако, не являются предметом совместного использования или присвоения. Рыба, выловленная одной лодкой, не предназначена для кого-то другого. Вода, орошающая поля одного фермера, не может орошать поля другого. Итак, ресурсные юниты не используются совместно — совместно используется ресурсная система. Поскольку от этой ресурсной системы зависят несколько присваивателей, то и усовершенствования системы одновременно полезны для всех присваивателей.

Устранить одного из присваивателей ресурсной системы от внесенных в нее улучшений стоит дорого (а в некоторых случаях и вообще невозможно), все присваиватели получают выгоду от поддержания в рабочем состоянии оросительного канала, моста или компьютерной системы независимо от того, приобщаются ли они к этому поддержанию,

Неспособность различать отъемлемость ресурсных юнитов и объединенность ресурсной системы в прошлом способствовали путанице относительно того, к какому имуществу следует относить ОР — публичному или общему³, Майкл Тейлор так определил разницу между ОР и общим имуществом:

Существует, в частности, очень важный класс проблем коллективных действий, которые возникают в связи с использованием ресурсов, к которым есть свободный доступ — тех ресурсов, которыми беспрепятственно может воспользоваться любой, Эти ресурсы не должны быть публичным имуществом.

(M. Taylor, 1987, p. 3)

Относительно высокие затраты на физическое устранение объединенных присваивателей от ресурса или внесенных в ресурсную систему улучшений приблизительно такие же, как и расходы на устранение потенциальных выгодоприобретателей от пользования публичным имуществом. Именно это обстоятельство и «ответственно» за вечное искушение — «безбилетничество» («фри-райдерство», «халявниче-ство», «дармовщину» — кому как больше нравится. — Прим. пер.), которое характерно и для ОР, и для публичного имущества. Соблазн избежать взносов на поддержание ресурсной системы так же велик, как и соблазн не принимать участие в обеспечении общественного порядка, прогнозировании погоды. Теоретические положения, вытекающие исключительно из трудностей устранения, распространяются на снабжение как ОР, так и общего имущества.

Но пользование прогнозом погоды одним человеком не делает этот прогноз недоступным для других, так же как «потребление» им общественной безопасности не приводит к уменьшению общего уровня безопасности общества⁴. «Эффект скученности» и «чрезмерное использование» — это хронические проблемы ОР, но они нехарактерны для публичного имущества. Отъемлемость ресурсного юнита влечет за собой приближение к предельному количеству ресурсных юнитов, продуцируемых ОР. Когда ОР является антропогенной структурой, такой как мост, то приближение к предельному количеству пересечений приведет к перегруженности. Когда ОР является биологическим ресурсом (таким как рыболовные угодья или лес), то приближение к предельному количеству ресурсных юнитов может не только привести к краткосрочному «эффекту скученности», но и разрушить продуктивный потенциал ресурса. Даже такой физический ресурс, как мост, можно уничтожить более интенсивным использованием, нежели это разрешено его техническими характеристиками.

Итак, суждения, выведенные из теории публичного имущества, основанные на атрибуте неотъемлемости этого имущества, не могут применяться для анализа присвоения и использования отъемлемых ресурсных юнитов. Присвоение и использование ресурсных юнитов более тесно связаны с теорией частного имущества, чем публичного. С другой стороны, проектирование, реализация и гарантия соблюдения правил для координации обеспечения деятельности ОР такие же, как и для обеспечения деятельности локального общего имущества. Присваиватели ОР, которые организовываются для регулирования и управления ОР, сталкиваются с некоторыми проблемами, похожими на проблемы частного имущества, и аналогичными проблемам публичного имущества. Оба аспекта неразрывно связаны физически и аналитически. Если проблемы относительно определенного ОР, связанные с присвоением отъемлемых ресурсных юнитов, становятся серьезными, местные присваиватели могут отказаться от «снабженческих» действий⁵. Присвоение ресурсных юнитов никак не может происходить без ресурсной системы. Без справедливого, упорядоченного и эффективного распределения ресурсных юнитов местные присваиватели не будут иметь мотивации вкладываться в дальнейшее поддержание жизнедеятельности ОР.

Решения и действия присваивателей ОР относительно присваивания и снабжения ОР в целом являются решениями и действиями рациональных лиц, оказавшихся в сложных и неопределенных ситуациях, выбор индивидуального поведения в каждой ситуации будет зависеть от знаний индивида, его взглядов и сравнения выгод и затрат от действий и их возможной связи с результатами, которые также являются совокупностью выгод и затрат⁶.

Организация коллективных действий присваивателей ОР — обычно неопределенное и сложное дело. Неопределенность имеет множество внешних источников: количество и периодичность осадков, температура и количество солнечного света, наличие или отсутствие болезней, рыночные цены на различные материалы или готовую продукцию. Другие же источники неопределенности для ОР и присваивателей являются внутренними. Основной источник неопределенности — отсутствие знаний. должна быть определена точная структура ресурсной системы — ее границы и внутренние характеристики, а это становится возможным в результате длительного использования и тщательного наблюдения, как в примере присвоения с рыбопромысловых угодий или пастбищ. Кроме того, знания эти должны храниться и передаваться из поколения в поколение. Но, например, для подземных вод открытие внутренней структуры может потребовать больших инвестиций в исследования геологов и инженеров.

Также предстоит выяснить, как действия присваивателей влияют на ОР, продуцирование ресурсных юнитов и результаты взаимодей-ствия⁷. Например, влияние умеренного использования воды из канала на урожайность проявляется не сразу. В некоторых случаях фермер, поля которого расположены у начала водной системы, может ограничить использование воды без существенного влияния на собственную прибыльность, но одновременно это существенно повысит урожайность у фермеров, поля которых расположены ниже по течению. в других случаях избыточная вода, взятая этим фермером, может впоследствии также стечь на расположенные ниже поля. Умеренность фермера, поля которого выше в системе, может не увеличить общую доходность. Неопределенность, обусловленную недостатком знаний, можно со временем уменьшить умелым сочетанием научных и актуальных местных знаний. уменьшение степени неопределенности — дело дорогое, и полностью устранить ее невозможно. Если же она следует из стратегического поведения присваивателей, то останется даже после того, как будут наработаны существенные знания о самой ресурсной системе.

Учитывая эти уровни неопределенности в структуре основных проблем присваивателей, можем сделать единственное разумное предположение относительно их определения и расчета — присваива-тели будут долго учиться методом проб и ошибок. Многое делается без должного понимания последствий этих действий. Некоторые плотины размываются уже после первых сильных дождей. Определенные правила не могут применяться, ибо никто не может проконтролировать их выполнение. Метод проб и ошибок априори означает вероятность ошибок, в том числе и катастрофических. Также со временем у присваивателей формируется более точное представление об окружающем мире и о том, чего можно ожидать от поведения других.

Во многих ситуациях мотивация присваивателей для поиска путей лучшего решения их проблем достаточно сильная (если их вообще можно решить), ведь от их изобретательности в решении индивидуальных и общих проблем зависят экономические условия их жизни.

В разных ситуациях полнота и точность информации на местах разная, и это зависит от количества присваивателей, сложности ситуации и стабильности отдельных факторов, влияющих на индивидуальное поведение и реакции ресурсной системы. Адекватность объема информации, имеющейся у присваивателей, также варьируется в зависимости от того, насколько дорого обходится присваивателям ее получение.

Проблемы коллективных действий, связанных со снабжением ОР и присвоением от ОР, растянуты во времени. Люди придают гораздо меньше значения благам, которые они ожидают получить в далеком будущем, по сравнению с теми, которые можно получить вскорости. Иными словами, люди дисконтируют будущие преимущества в зависимости от нескольких факторов. временные горизонты зависят от того, ожидают ли люди, что они или их дети будут пожинать плоды этих преимуществ, а также будут ли они иметь возможности для более быстрой отдачи в других условиях. Ставка дисконтирования будущего урожая от определенного ОР может существенно отличаться для разных типов присваивателей. В рыболовстве, например, такая ставка местных рыбаков, живущих в близлежащих селах, будет отличаться от ставки дисконтирования тех, кто работает на больших траулерах, дающих возможность рыбачить в любом месте вдоль береговой линии. Временные горизонты местных рыбаков касательно производительности прибрежного рыболовства простираются далеко в будущее. Они надеются, что их дети и внуки смогут заработать себе на жизнь на этом самом месте. Более мобильные рыбаки, однако, могут сместиться на другие рыболовные угодья, если на этих рыба исчезнет.

На ставку дисконтирования влияет также уровень физической и экономической безопасности присваивателей. Тот, кто не уверен, что в этом году будет достаточно продовольствия, станет сильнее дисконтировать будущие доходы, если это приведет к повышению вероятности выживания в течение этого года. Аналогично, если ОР могут уничтожить действия других лиц независимо от того, что будут делать местные присваиватели, то даже те, кто ограничивал свое пользование ОР в течение многих лет, начнут значительно больше ценить текущие доходы по сравнению с будущими⁸. Ставка дисконтирования также зависит от общих представлений, свойственных людям, живущим в определенном обществе или даже местном сообществе, об относительной важности будущего по сравнению с настоящим.

Ставка дисконтирования — не единственный аспект человеческого выбора, который влияет на общие нормы поведения. Хотя я и подчеркиваю важность влияния ожидаемых последствий на принятие людьми решений, но все же люди по-разному определяют значимость совершения действий, которые они и другие считают правильными и уместными. Нормы поведения отражают оценки, которые лица дают действиям или стратегиям самим по себе, а не только с точки зрения немедленных последствий⁹. Например, если человек имеет сильные внутренние нормы, связанные с соблюдением обещаний, то чувствует стыд и вину, когда обещание нарушает. Когда такая норма существует и у других лиц, то человек подвергается значительному общественному осуждению, если его действие считают неправильным другие люди.

Соответственно нормы поведения влияют на то, как воспринимаются и взвешиваются альтернативы. Для многих рутинных решений действия, которые считаются неправильными в социуме, со временем даже не будут включаться в индивидуальный набор стратегий. Даже если лицо и обратит внимание на возможность такого действия из-за вероятности очень большого выигрыша, то такое действие может быть включено в набор альтернатив для рассмотрения, но как высокорисковое. Действия, которые строго запрещены в определенном социуме, будут совершать реже (даже если они сулят большие прибыли для индивидуумов), по сравнению с такими же действиями в социуме, который их не осуждает.

Важнейшее влияние на доступные лицам стратегии будут иметь тип и объем общих норм, связанных с уровнем оппортунистического поведения, ожидаемого каждым присваивателем от других. Оппортунизм определяется как «личные интересы с хитростью» (Williamson, 1975). Если мало кто из индивидуумов считает недопустимыми нарушение обещания, нежелание делать свою часть работы, уклонение или другие подобные действия, каждый присваиватель ожидает, что все остальные будут действовать оппортунистически, если будет шанс. в таких условиях трудно создать стабильные, долгосрочные обязательства. Могут потребоваться дорогой мониторинг и механизмы наказания. Некоторые долгосрочные механизмы, которые когда-то были продуктивными, становится невозможно использовать дальше из-за расходов на принудительную реализацию. Когда есть сильные нормы против оппортунистического поведения, каждый присваиватель будет менее настороженно относиться к опасности оппортунизма.

Но все равно в каждой группе найдутся лица, которые будут игнорировать нормы и действовать оппортунистически, если появится возможность. Существуют также ситуации, в которых потенциальные выгоды могут быть настолько большими, что правила нарушат даже твердые сторонники их соблюдения. Итак, даже принятие нормы поведения не гарантирует снижение уровня оппортунизма до нуля.

Оппортунистическое поведение должны учитывать все присваиватели, которые пытаются решить проблемы ОР.

В некоторых ситуациях, кстати, именно несдерживаемое оппортунистическое поведение серьезно ограничивает то, что можно было бы сделать совместными усилиями без крупных инвестиций в мониторинг и принудительное исполнение договоров. Чтобы высокая стоимость мониторинга и контроля за соблюдением правил себя оправдала, получаемые выгоды должны быть действительно существенными. В других ситуациях долгосрочные совместные обязательства не требуют больших инвестиций в мониторинг и контроль. Общие нормы, позволяющие сократить эти расходы, можно рассматривать как социальный капитал для решения проблем ОР.

Поскольку ситуации ОР — длящиеся, а индивидуумы принимают внутренние нормы, то люди могут использовать вместо независимых стратегий — зависимые стратегии, связанные друг с другом. Под «зависимыми стратегиями» я имею в виду весь класс запланированных действий, зависящих от внешних условий. Зависимая стратегия, которая преимущественно была объектом научного внимания, — это «ты мне — я тебе» в игре на двоих, в которой индивидуум воспринимает совместные действия в первом раунде, а потом имитирует действия противника в следующих раундах (Axelrod, 1981, 1984). Существует много других зависимых стратегий для принятия, они отличаются с точки зрения уровня начального сотрудничества и действий других лиц, необходимых для включения поведенческих моделей. То, что люди используют зависимые стратегии во многих сложных и неопределенных ситуациях, является важной основой для дальнейшего анализа.

Итак, я применяю скорее очень широкую концепцию рационального действия, чем узко определенную. Внутренний мир индивидуального выбора, который я использую, показан на рисунке 2.1. Четыре внутренние переменные — ожидаемые выгоды, ожидаемые издержки, внутренние нормы и ставки дисконтирования — влияют на выбор индивидуальных стратегий. Лица при выборе стратегий совместно продуцируют результаты во внешнем мире, который посягает на ожидания относительно будущих выгод и затрат на действия. На принятие внутренних норм влияют общие нормы, которые принимаются другими лицами в определенных ситуациях. Аналогично на внутреннюю ставку дисконтирования влияет диапазон возможностей, которые человек имеет вне какой-то ситуации.

Эта общая модель индивидуального выбора открыта для многих конкретных спецификаций. Отдельные предположения относительно полноты, формы и дифференцированности преимущественных функций зависят от ситуации, имеющей значение для конкретной модели в этой теории. В простых, существенно ограниченных ситуациях, когда лица долго взаимодействовали, могут быть целесообразными предположения о выпуклых, дважды дифференцированных преференцированных функциях. В сложных ситуациях, связанных с неструктурированными проблемами, такие полноценные преференцированные функции не имеют смысла. Можно сказать, что люди в таких ситуациях действуют методом проб и ошибок, чтобы узнать больше о результатах своих действий, дабы со временем эффективнее оценивать выгоды и издержки.

Эта общая концепция является одним из способов выполнения совета Поппера превратить рациональность в «почти пустой принцип» (Popper, 1967): сделать основой всего теоретического анализа четкое и полное моделирование ситуаций, в которых оказываются люди. Эта концепция принимает методологический совет Поппера подчеркивать, что мы описываем ситуации так, что для отклонения наших теорий можно использовать скорее заметные внешние переменные, чем внутренние, «те-что-в-мозге» субъективные переменные, которые гораздо труднее измерить.

Итак, большинство аналитики в этой книге рассматривает комбинации ситуационных переменных, которые чаще всего влияют на выбор стратегий отдельными индивидуумами, и то, как эти ситуационные переменные происходят.