Во время своего пребывания в Иерусалиме Иисус каждый день учил в Храме, как, собственно, и подобало Господу Мессии, очистившему это место от осквернивших его язычников.

Что проповедовал Иисус?

Евангелия, написанные после разрушения Храма, сообщают нам, что проповедь эта была исключительно мирной, и даже, в числе прочего, приводят знаменитый пример: Иисус сказал «кесарю — кесарево, а Богу — Богово», что, по мнению бесчисленных поколений христианских комментаторов, говорило о его подчинении властям и в корне противоречило позиции зилотов, краеугольным камнем учения которых являлся запрет платить подати язычникам.

Эпизод этот стоит для начала того, чтобы привести его полностью. Книжники и фарисеи, желая погубить Иисуса, задают ему вопрос: «Дозволительно ли платить подать кесарю? Давать ли нам или не давать? Но он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? принесите Мне денарий, чтобы Мне видеть его. Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы. Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мк. 12:15–16).

Три вещи обращают на себя внимание в этой сцене.

Во-первых, Иисус просит принести ему денарий. С собой у него денария нет. Во всех четырех Евангелиях нет ни одной сцены, когда Иисус что-то покупает за деньги, или имеет деньги, или нуждается в деньгах.

Когда Иисус нуждается в осле для въезда в Иерусалим, он не посылает купить осла. Он сообщает ученикам: «Пойдите в селение, которое прямо перед вами; входя в него, тотчас найдете привязанного молодого осла, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите. И если кто скажет вам: что вы это делаете? — отвечайте, что он надобен Господу» (Мк. 11:2–3).

Когда Иисус нуждается в месте, где он может поесть Пасху с учениками, он не снимает гостиницу и не заказывает банкетный зал. Он «посылает двух из учеников Своих и говорит им: пойдите в город; и встретится вам человек, несущий кувшин воды; последуйте за ним. И куда он войдет, скажите хозяину дома того: Учитель говорит: где комната, в которой бы Мне есть пасху с учениками Моими? И он покажет вам горницу большую, устланную, готовую: там приготовьте нам» (Мк. 14:13–15).

Эти слова Иисуса предполагают существование большой подпольной организации — например, ячейки кумранитов, существовавшей почти в каждом городе. Имущество цадиким было общим для всех других цадиким, и любой праведник по определению должен был отдать осла или приготовить трапезу для другого члена общины, мебаккера или тем более Мессии. При таких условиях Мессия мог путешествовать и без денег.

Многие из чудес Иисуса, собственно, в том и состоят, что они чудесным образом сотворяют то, что самый обычный человек может купить за деньги. Нет никакой проблемы закупить продовольствие для пикника на 5 тыс. человек — чудо с раздачей хлебов заключается в том, что продовольствие явилось без денег. Нет никакой проблемы закупить вино для свадьбы — чудо в Кане Галилейской заключается в том, что вино появилось без денег.

За всё время земной жизни Иисуса надобность в деньгах возникает у него ровно дважды. Один раз к нему приходят храмовые сборщики, которые собирают положенные с каждого иудея деньги для храма. Денег у Иисуса опять нет, но он легко выпутывается из положения, приказав Петру поймать рыбу и, найдя у нее во рту статир, отдать за себя и Иисуса (Мф. 17:27). Другой раз — собственно, тот, который мы обсуждаем. Иисус нуждается в денарии для поучительной лекции.

При этом оба раза он не берет денег в руки: даже рыбу со статиром вылавливает Петр.

Такое поведение вряд ли случайно. На Иисусе Назорее, скорее всего, лежит обет. Практика принесения таких обетов существовала в самых разных культурах разных стран мира. Существовала она и у назореев, посвятивших себя богу. Самыми распространенными вариантами обетов был обет не стричь волосы, не пить вина и не есть мясного.

От еды и вина Иисус не отказывался, по крайней мере по уверению Марка, но денег, вероятно, дал обет в руки не брать. Из этого заметно, что будущее Царство Божие, по Иисусу, не предусматривало существования денежного обращения.

Вторая проблема заключается в том, что ответ Иисуса в дошедшем до нас виде не просто двусмыслен. Он является идеальным образцом двусмысленности, ибо он означает принципиально разные вещи в зависимости от исходного мировоззрения слушателя.

Для язычника он само собой означает необходимость платить подать. Не то, однако, для зилота. Народ Израиля принадлежал Господу, и иудейским царством должен был править непосредственно Господь. Именно это был ключевой пункт учения зилотов. Именно поэтому основатель «четвертой секты» Иуда «объявил позором то, что иудеи мирятся со своим положением римских данников и признают своими владыками, кроме Бога, еще и смертных людей». Именно поэтому сикарии, бежавшие в Египет после конца восстания, подвергались жутким пыткам, но даже из детей, возбуждая всеобщее удивление, «никто не поддался на то, чтобы признать императора своим властелином».

Иначе говоря, для зилотов и сикариев ответ Иисуса значил ровно противоположное тому, что он значил для язычника. Иудеи были народ Господа, и их земля была землей Господа. «Богу — Богово».

Но самое интересное, что этот мирный ответ имеет важную параллель в вавилонском Талмуде. В трактате Авода Зара рассказывается о том, как рабби Елиезер бен Гиркан — вообще изображающийся симпатизантом миним и однажды даже представший за это перед римским судом — встретил ученика Иисуса Иакова. Этот-то ученик и задал ему риторический вопрос: если денег, заработанных грехом, нельзя вносить в Храм, то можно ли сделать на эти деньги сортир для первосвященника?

«Он [Иаков] сказал мне: „В вашей Торе написано: ‘Не вноси денег блудницы и цены пса в дом Господа Бога твоего ни по какому обету' (Втор. 23, 19). Можно ли использовать эти деньги для того, чтобы сделать отхожее место для первосвященника?“ На это я не ответил.

Он [Иаков] сказал мне: „Так меня учил Иисус Назорей: ‘Из любодейных даров она устраивала их, на любодейные дары они и будут обращены' (Мих. 1:7). Оно пришло из места мерзости, и должно вернуться в место мерзости“. Эти слова мне понравились, и за это я был арестован римскими властями».

Что это за странное изречение Иисуса, согласно которому за деньги блудницы и цену пса (т. е. содомита) надо построить сортир для первосвященника? На первый взгляд, Иисус ничего такого не говорил.

Но если приглядеться, то мы разглядим в этом высказывании всё то же знаменитое «кесарю — кесарево». Денарии с изображением кесаря — это плата блудницы и цена мальчика для любви, они пришли из мерзости и должны вернуться в мерзость. Вносить их в храм нельзя. Если перевести смысл сказанного Иисусом на русский матерный, то получится примерно так: «лучшее употребление деньгам римских п@расов — построить на них нужник для саддукейских бл@й».

Кесарю, знаете ли, кесарево.