Итак, по состоянию на VIII в. до н. э. северный Израиль был куда могущественней и богаче южной Иудеи.

Оба царства, разумеется, поклонялись Яхве; всякие попытки отступничества от Яхве жестоко карались, и когда царь Ахав вознамерился интродуцировать в Израиль культ Баала (по-видимому, Баал Хадада), ответом ему было яхвистское восстание во главе с пророком Илией.

Но это поклонение Яхве строилось принципиально на других основаниях. Оно включало в себя поклонение Яхве и его ашере; оно не знало запрета на изображения, зато знало небесное войско и совет богов, оно предусматривало рощи, идолы, столбы и высоты. Оно включало в себя культ царя как сына и воплощения Яхве и культ могущественных волшебников, которые, подобно пророку Илии, умели насылать засуху и огонь и даже возноситься живьем на небо. Не исключено, что эти волшебники умели видеть Яхве лицом к лицу и в результате этого сами становились сверхъестественными существами.

При этом оба царства резко различались экономически.

Когда богатые и процветающие цари Израиля из дома Омрия строили свои фантастические города — с насыпными террасами, шестикамерными вратами, искусной системой водоводов, пронзающих толщи скал, — Иерусалим оставался заштатным городишком, бедной столицей глубоко отсталой Иудеи.

Это процветание и погубило Израиль. В VIII в. до н. э. могущественнейшей державой Ближнего Востока была Ассирия. Как и все остальные ближневосточные державы со времен Саргона, Ассирия практиковала то, что можно называть политикой контролируемого геноцида. Любое царство, оказавшееся в зоне ее геополитического влияния, либо становилось данником, либо подвергалось тотальному разграблению: города уничтожались, а население — ремесленники, ткачи, каменотесы — все, кто мог пригодиться в качестве государственных рабов, вывозились в метрополию (кроме, разумеется, тех, кто помрет по дороге).

В 722 г. до н. э. подобная участь постигла и Израиль; отсталая Иудея, которой тогда правил царь Езекия, избегла уничтожения в первую очередь благодаря своей инвестиционной непривлекательности. Война против Иудеи попросту не окупалась.

После разорения Израиля население Иудеи в течение короткого времени возросло в разы. Население Иерусалима, до этого колебавшееся в пределе двадцати-тридцати тысяч, вдруг выросло до 120 тыс. человек. В нем вдруг появились искусные ремесленники и горные мастера, способные выбить в толще камня такие же водоводы, как были выбиты в северных Самарии и Мегиддо. Крошечный городишко Лахис превратился в крупный административный центр, окруженной мощной стеной. Количество поселений любого типа в Иудее выросло на порядок и перевалило за три сотни.

Откуда взялось всё это население?

Исраэль Финкельштейн справедливо предполагает, что это были беженцы из Израиля, и вместе с собой они принесли невиданный взлет ВВП, популяционное давление и страшную ненависть отчаявшихся людей, которые видели, как на их глазах чужаки жгут их города и разбивают головы младенцев о камни.

Царь Езекия должен был выбирать: покориться ассирийцам или бросить им вызов, и этот вызов означал капитальную реорганизацию его патриархального и крошечного государства. Он означал невиданную централизацию сил и невиданное напряжение ресурсов.

Никогда еще царь Иудеи не тратил столько ресурсов на войну; никогда он еще не делал это так централизованно. Именно в этот момент по всему царству появляются гигантские кладовые: кувшины, стоящие в них, запечатаны личной печатью Езекии: скарабеем и краткой надпись lmlk, т. е. «принадлежит царю». Иерусалим был обведен новой стеной; в скале был пробит водовод, позволяющий расположенному за городом источнику Гихон изливаться в подземный Силоамский пруд. Работы велись с таким искусством, что две бригады мастеров, прорубавшие тоннель в известняке, вышли почти навстречу друг другу, а разница уровней между источником и прудом составила всего тридцать сантиметров.

Параллельно с военной централизацией происходила централизация религиозная. Иерусалимский Храм был объявлен единственным местом, где можно приносить жертвы Яхве. Царь послал к Ефрему и Манассии (то есть в павший Израиль) гонцов с приглашением отпраздновать Пасху в Иерусалиме, и многие отчаявшиеся, оголодавшие мужчины, оставшиеся без земли и семьи, с удовольствием приняли его предложения.

Для этих людей был устроен роскошный пир. Для них зарезали две тысячи тельцов и двадцать тысяч мелкого скота. По окончании этого пира его участники пошли «в города иудейские и разбили статуи, срубили посвященные дерева и разрушили высоты и жертвенники во всей Иудее и в земле Вениаминовой, Ефремовой и Манассииной» (2 Пар. 31:1).

Иначе говоря, Езекия собрал со всех концов земли отчаявшихся и обозленных беженцев, накормил их до отвала и сформировал из них ударный отряд хунвейбинов, которые разнесли для него нецентрализованные алтари.

Это и была первая отпразднованная в Иерусалиме Пасха, объявленная, разумеется, восстановлением древнего обычая (2 Пар. 30:26).

Централизация государства через централизацию религиозного культа была первой важнейшей частью реформы Езекии.

Второй важнейшей частью этой реформы стало создание священнической бюрократии. Доселе жертвы Яхве приносили где угодно и кто угодно. В Дане жертвы приносили потомки Моисея. В Вефиле, вероятно, жрецы не были даже левиты. В Библии жертвы Господу приносят, в частности, Авраам, Моисей, Самуил, Саул, сын Давида Авессалом и пророк Илия Фесвитянин, о которых мы точно можем быть уверены, что они не являлись потомками Аарона.

Однако в Иерусалимском храме жертвы Господу приносили именно потомки Аарона. Теперь, после того как Езекия предписал приносить жертвы только в храме, они автоматически получили на них монополию, в связи с чем их материальное положение сильно улучшилось. «С того времени, как начали носить приношения в дом Господень, мы ели досыта» (2 Пар. 31:10), — заявил Езекии священник Азария.

Одним изящным бюрократическим маневром царь Езекия создал влиятельную группу интересов, доход которой и, главное, статус зависели именно от централизации культа Яхве.

Эта группа интересов испытывала немалую конкуренцию со стороны других бежавших в Иудею жрецов Яхве, и эта конкуренция была запрещена Езекией официально.

Он разделил потомков колена Левиева, к которому относились и Моисей, и его брат Аарон, на коэнов (священников) и простых левитов. Он закрепил монополию на приношение жертв Яхве за одними только коэнами — потомками Аарона. Все остальные потомки колена Левиева превратились из жрецов в храмовую обслугу. Они имели право рубить дрова, мыть полы и петь в хоре. Езекия составил списки коэнов и левитов «со всеми малолетними их, с женами их и с сыновьями их и с дочерями их» (2 Пар. 31:18).

Потомки Аарона, которые еще недавно были вынуждены конкурировать на рынке ритуальных услуг с великим множеством местечек, богов и богинь, вдруг оказались обладателями монополии. Потомки Моисея, лишившиеся святилища в Дане после ассирийского завоевания, должны были или жить впроголодь, или идти по спискам в левиты и получать пособие от царя в обмен на поддержку его курса.

Что еще сделал царь Езекия, первостроитель тоталитарного монотеизма?

Он сделал еще одну очень важную вещь.

Он заказал (или благословил) написание P — Жреческого Кодекса.