Несмотря на то, что Иаков вычеркнут из истории учеником Павла, он сохранился во многих других источниках. Один из них — это письма самого Павла. В письме к Галатам Павел называет его по имени (Гал. 1:19).

Послание к Галатам начинается очень характерно: у Павла нет верительных грамот от Иакова, и он объявляет, что эти грамоты ему вручил сам Иисус: «Павел Апостол, избранный не человеками и не через человека, но Иисусом Христом и Богом Отцем, воскресившим Его из мертвых — церквям Галатийским» (Гал. 1:1–2).

В этом письме Павел ненароком дает понять, что его недоброжелатели значат в иерархии секты куда больше его. Он называет Иакова, Кифа (т. е. Петра) и Иоанна «почитаемыми столпами» (Гал. 2:9) и «особо знаменитейшими» (Гал. 2:2) и тут же добавляет с досадой, что «в этих знаменитых, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного» (Гал. 2:6).

В отличие от автора «Деяний», Иаков известен многим другим отцам церкви.

Еврей Гегесипп, приехавший в Рим в середине II века, писал о нем так: «Брат Господень Иаков получил управление Церковью вместе с апостолами. Все — от времен Господа и доныне — называют его „Праведным“».

Климент Александрийский писал в своих несохранившихся «Гипотипосис»: «Петр, Иаков и Иоанн, хотя и были особо Спасителем почтены, однако после вознесения Спасителя не оспаривали друг у друга эту честь, но избрали епископом Иерусалима Иакова Праведного».

Согласно Евсевию, «Иакова, брата Господня, апостолы возвели на епископский престол в Иерусалиме».

Согласно бл. Иерониму, Иаков «был посвящен апостолами в епископы Иерусалима сразу после Страстей Господних». Он «правил церковью Иерусалима тридцать лет».

Одна из главных черт Иакова Праведника, как его описывают все наши источники — это строжайшее соблюдение им иудейского закона. Он был аскет и фанатик.

Согласно Гегесиппу, брат Иисуса, Иаков Праведник был «свят от чрева матери».

«Он не пил ни вина, ни пива, не вкушал мясной пищи; бритва не касалась его головы, он не умащался елеем и не ходил в баню. Ему одному было дозволено входить во Святая Святых; одежду носил он не шерстяную, а льняную (т. е. одежду жреца — прим. авт.). Он входил в Храм один, и его находили стоящим на коленях и молящимся о прощении всего народа; колени его стали мозолистыми, словно у верблюда, потому что он всегда молился на коленях и просил прощения народу. За свою великую праведность он был прозван „Праведным“».

Перед нами — явно не описание незначительного сектанта. Перед нами — описание иерарха оппозиционной церкви. Это описание удивительно контрастирует с образом его брата Иисуса, известного нам из постпавловских Евангелий. Иакова нельзя представить себе «едящим и пьющим» с грешниками. Он — глава суровой общины, требовавшей от своих членов абсолютной чистоты.

Такая община нам хорошо известна из Иосифа Флавия. Это — не что иное, как община ессеев, которые избегали чувственных наслаждений и были аскетами и фанатичными последователями закона.

Еще более впечатляюще выглядит описание Иакова Епифанием из Саламиса, взятое, вероятно, из утерянного текста под названием «Вознесение Иакова».

Епифаний сообщает, что «Иаков носил табличку на голове… Он никогда не носил шерстяных одежд. Его колени стали мозолистыми, как у верблюда, от постоянных его коленопреклонений перед Господом, вследствие его излишнего благочестия. Поэтому его больше не звали по имени. Его имя было „Праведник“. Он никогда не мылся в бане, не ел животной пищи… и не носил сандалий».

Итак, брата Иисуса звали не просто Иаков. Его звали Иаков Праведник, Цадок — т. е. так же, как звали основателя «четвертой секты» фарисея Цадока. Он был новый Цадок.

Более того, он претендовал на то, чтобы быть первосвященником. Он носил «табличку на голове», т. е. полагающуюся первосвященнику табличку с запретным именем бога, и ему «одному было позволено входить в Святая Святых». Входить в Святая Святых было позволено только первосвященнику и только один раз в год — на Пасху. Именно в этот день первосвященник входил в Святая Святых и произносил там имя бога.

Мы легко можем себе представить, какое неудовольствие эти претензии Иакова вызывали у четырех благородных домов — Анана, Каиафы, Фаба и Боэта, время от времени перекупавших у римлян самый высокодоходный пост того времени в Иудее. Мы также легко можем понять, почему Ирод, а за ним римляне, вплоть до 36 года хранили под замком одеяние первосвященника с кистями, к которому были привешены золотые колокольчики, с повязкой из золота, пурпура, виссона, шарлаха и гиацинта, с наплечным покровом, густо затканным золотом, с сардониксовыми застежками, на которых были вырезаны имена колен Израилевых, и наконец, с той самой тиарой из виссона и гиацинта, которую украшала золотая табличка с именем Яхве.

После 36 года и отставки Пилата это одеяние было сдано сирийским наместником Вителлием новому первосвященнику — Иоанатану бен Анании, сыну того самого Анании (Анны), который при Пилате был серым кардиналом Синедриона. Именно этот Иоанатан и стал первым первосвященником, погибшим от рук террористов-сикариев.

Мытарства первосвященнического одеяния, как в зеркале, отражают в себе соперничество за него двух могущественных домов: богатого дома первосвященника Анании, поставившего первосвященниками всех своих пятерых сыновей — и дома, к которому принадлежал альтернативный первосвященник Иаков, который не ел мяса, не пил вина и носил то же прозвище, что и основатель «четвертой секты» Цадок.

Иаков также умел совершать чудеса. Особой его приметой — так же, как Самуила, Илии, Елисея, и Хония Рисовальщика Кругов — была власть над дождем. «Однажды, когда была засуха, он воздел руки к небу и начал молиться, и немедленно пошел дождь».

Дошедшие до нас канонические Евангелия очень сдержанно ведут себя, когда речь заходит о посмертном явлении Иисуса. Как правило, они утверждают, что Иисус явился сразу «нескольким апостолам», но не уточняют, каким именно. А из древнейших списков Марка сцена воскресения вообще вычищена. Это очень странно.

Ведь воскресение было поворотное для мира событие, и свидетель, которому первый явился воскресший Иисус, имел первостепенное значение. Злобный неоплатонист Порфирий, как мы помним, это-то обстоятельство и выбрал главною мишенью своей атаки, издевательски вопрошая, почему Иисус после воскресения не явился разным уважаемым лицам: например, Пилату, или Тиберию, или Сенату, который принял постановление о казни его последователей?

Евангелие от евреев, которое было главным евангелием эбионитов и которое считалось ими подлинным Евангелием от Матфея, прекрасно знает, кому первому явился Иисус. После своего воскресения он явился именно своему брату Иакову.

«В Евангелии, названном Евангелием от евреев, которое я недавно перевел на греческий и латинский, — пишет бл. Иероним, — и которое часто использует Ориген, после рассказа о воскресении Спасителя говорится: „Но Господь, отдав свой саван священнику, предстал перед Иаковом“ (т. к. Иаков дал обет полного поста, пока не увидит Восставшего собственными глазами) — и снова немного позднее говорится: „Приготовь стол и хлеб, — сказал Господь“, — и сразу после этого: „И он принес хлеб, и благословил, и разломил, и дал Иакову Праведному, и сказал ему: „Брат мой, вкуси хлеба, ибо Сын Человеческий восстал““».

Итак, согласно Евангелию от евреев, Иисус после своего воскресения явился своему брату Иакову. Это его брат Иаков, девственник, не вкушавший ни вина, ни мяса, с коленями, мозолистыми от молитв, первым увидел воскресшего Мессию. Он возглавил фракцию тех, кто утверждал, что Иисус Мессия воскрес, и оставался во главе этой фракции около тридцати лет, до тех самых пор, пока не был казнен по указанию первосвященника Анании.

Иосиф Флавий очень подробно описывает события, связанные с этой казнью.

Он сообщает, что эта казнь произошла после того, как умер прокуратор Иудеи Фест (то есть в 62 г.), и новый прокуратор, Альбин, еще не доехал до Иудеи. Этот-то момент очередной первосвященник из дома Анании — на этот раз это был его сын Анания бен Анания — и выбрал для того, чтобы расправиться со своим могущественным соперником, претендовавшим на статус первосвященника по версии зилотов.

Анания «собрал Синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями».

Мы не знаем, какие события предшествовали этому аресту. Может быть, дело было просто в решительном и жестком характере новоназначенного первосвященника, который был намерен выжечь заразу каленым железом. Может быть, он хотел отомстить за брата — ведь его брат, первосвященник Иоанатан, несколько лет назад пал первой жертвой развязанного сикариями террора. Может быть, Иаков действительно в это время вошел в Святая Святых в одежде первосвященника и с табличкой на голове — не такое уж невероятное предположение, если учесть, что в это время не только весь Иерусалим трепетал перед сикариями, но и многие из храмовых священников были на их стороне.

Однако нам известно из Иосифа Флавия о реакции истеблишмента на эту казнь. Этой реакцией была паника.

«Все усерднейшие и лучшие законоведы, бывшие в городе, отнеслись к этому постановлению неприязненно. Они тайно послали к царю с просьбою запретить Анану подобные мероприятия на будущее время и указали на то, что и теперь он поступил неправильно.

Некоторые из них даже выехали навстречу Альбину, ехавшему из Александрии, и объяснили ему, что Анания не имел права, помимо его разрешения, созывать Синедрион. Альбин разделил их мнение на этот счет и написал Анании гневное письмо с угрозою наказать его. Ввиду этого царь Агриппа лишил Ананию первосвященства уже три месяца спустя после его назначения и поставил на его место Иисуса, сына Дамнея».

Из этой истории мы можем сделать несколько выводов. Во-первых, мы видим, что казненный в 62 году Иаков, брат Иисуса, называемого Христом, был действующим иудеем. Его сбросили со стены храма и побили камнями — это была религиозная казнь, которой подлежал человек, который прельщал Израиль.

Мы не знаем, что проповедовал Иисус, но мы видим, что спустя несколько десятков лет после его казни его брат Иаков исповедовал иудаизм и никто из всех задействованных в этой истории лиц — ни первосвященник Анания, ни «усерднейшие и лучшие законоведы», ни сам Иосиф Флавий — не сомневались, что Иаков, брат Иисуса, называемого Христом, был иудеем.

Во-вторых, Иосиф рассказывает нам поистине необыкновенную историю. Казнили явно человека, неугодного властям. Он сидел у рода Анании, как кость в горле. Первым действием нового первосвященника была казнь Иакова и его приближенных.

И вот, несмотря на то, что Иаков был неугоден, эта казнь породила такую панику, что большое количество высокопоставленных людей поспешили любой ценой от нее откреститься. Это даже стоило первосвященнику Анании должности, хотя нимало не умерило его влияния, которое после этой расправы, по словам Иосифа Флавия, продолжало расти день ото дня.

«Дело в том, что он давал взаймы деньги и постоянно умел склонять подарками Альбина и другого первосвященника (Иисуса). При этом у него были крайне испорченные слуги, которые в обществе подонков народа отправлялись на гумна и там насильно овладевали предназначавшеюся для простых священнослужителей десятиною; в случае же сопротивления они прибегали к побоям… Тогда-то многим из священников, для которых раньше десятина представляла источник существования, пришлось умереть от голода».

Этот беспредел со стороны Анании (гораздо более похожий на зачистку симпатизирующих Иакову бедных священников) прервала только вспышка террора со стороны сикариев. Для начала они украли сына Анании, Елеазара, но не убили его, а предложили обменять на десятерых захваченных Альбином сикариев. Анания взмолился к Альбину, и Елеазар был отпущен.

Это привело к новой волне террора.

«Теперь разбойники всячески старались захватить кого-нибудь из членов семьи или близких Анании и систематически держать их у себя до тех пор, пока не получат в обмен несколько сикариев. Тем временем число последних вновь увеличилось, и они с неслыханной дотоле дерзостью опустошали всю страну».

Сведения Иосифа Флавия поразительны. Иосиф Флавий утверждает, что Иаков, брат Иисуса, был действующим иудеем. Что он был казнен в 62 году и что эта казнь привела истеблишмент в такую панику, что рабби один за другим поспешили сложить с себя всякую за нее ответственность. Он также сообщает, что эта казнь привела к активизации сикариев, причем первой их жертвой сделался сын того самого первосвященника Анании, который и казнил Иакова, брата Иисуса.

Но, как мы уже говорили, этот текст подвергся христианской редактуре. Из него кое-что вычеркнули. А именно, из него вычеркнули фразу Иосифа Флавия, впрямую связывающую смерть Иакова, брата Иисуса, с Иудейской войной.

Это несчастье, согласно Иосифу Флавию, которого цитирует в данном случае Евсевий Кесарийский, «случилось с иудеями в отмщение (έδίησιν) за Иакова Праведного, брата Иисуса, называемого Христом, ибо его, человека праведнейшего, иудеи убили».

В сохранившихся текстах Иосифа Флавия этот абзац отсутствует, однако в том, что он существовал, сомневаться не приходится. Этот абзац, кроме Евсевия, видели и Ориген, и бл. Иероним, которые не только цитируют его, но и выражают негодование по этому поводу: ведь, согласно церковной доктрине, падение Храма произошло не из-за побиения камнями Иакова, а из-за распятия Христа.

«Их пронзительные протесты, особенно Оригена и Евсевия, вероятно, имеют отнюдь не косвенное отношение к исчезновению этого абзаца из всех дошедших до нас рукописей Иудейской войны», — замечает Роберт Эйзенман.

Как легко понять, причиной Иудейской войны могла быть только одна смерть — смерть главы секты сикариев. В этом случае восстание было местью за эту смерть. Однако предположение, что брат Иисуса, Иаков, руководил сикариями и зилотами, плохо согласуется с гипотезой о мирном и никому не известном Иисусе.

Если воинственный и фанатичный Иаков, взявший себе тот же псевдоним, что и основатель «четвертой секты» Цадок, руководил этой самой сектой в течение тридцати лет, то, очевидно, он делал это как наследник своего брата. Он ведь тоже происходил из рода Давидова. Но если влиятельный и известный Иаков был всего лишь наследник своего брата, то как же мог быть неизвестен его брат?