Я обнаружил себя стоящим перед воротами, ведущими в монастырь. Вроде бы все было как раньше, но существовали и некоторые отличия. Ворота были украшены изображениями показательных казней грешников во имя торжества исповедуемой веры, штыри ограды же больше всего напоминали копья, на которых злобно ощерились полусгнившие головы и просто побелевшие от времени черепа. Ясно было, что ничего еще не кончилось, неведомая игра только набирала обороты. Ничего не поделаешь, если уж взял карты в руки, так играй, предварительно постаравшись набрать побольше сильных карт. Главный приз игры – жизнь, правила же просто отсутствуют как таковые.

Внезапно прорезался голос Тени:

– Ну что, Эш, как тебе декорации? Или, может быть, вовсе не декорации, а истинное отображение сути этого места. Интересно, что бы подумали неофиты, увидев цитадели своей веры в таком или же подобном изображении? – мне послышалась глумливая усмешка Тени. – Убежали бы, болезные, в ужасе, наклав в штанишки от страха. Эх, не любят люди видеть окружающую их действительность в истинном свете, предпочитая смотреть на мир через розовые очки, успокаивая себя иллюзиями. Что скажешь, приятель?

– Тень, не изображай наивность, тебе это явно не к лицу, если оно у тебя вообще есть. Возьми первых десятерых попавшихся людей и покажи им две картины мира – истинную и ту, к которой они привыкли. Как минимум девять из десяти будут руками и ногами отбрыкиваться от подлинного облика окружающего их мира и упрямо цепляться за иллюзии, столь близкие и дорогие их душе и сердцу. Да что там внешняя составляющая, подведи их к зеркалу и заставь этот кусок стекла показать отражение не тела, но души…

– «Портрет Дориана Грея», это бессмертное творение Уайльда? – в реплике Тени звучало скорее утверждение, чем вопрос.

– Ага, он самый. Ставлю пуд золота против дырки от бублика, что все те же девять десятых возмущенно и протестующе заорут нечто вроде «я не такая, я жду трамвая», вместо того чтобы вдумчиво изучить самих себя. Ну не нравится тебе твой истинный облик, так измени его, а не закрывай на это глаза на манер одной из трех китайских обезьянок.

Поразительна человеческая склонность к лицемерию, не поддается она измерению и предела не имеет! И добро бы еще была направлена на околпачивание других ради каких-то серьезных целей, но ведь зачастую обманывают лишь самих себя. Смысла в этом не больше, чем в бесплодных попытках изобретения вечного двигателя, а все стараются…

– Ну а сам ты разве не скрывал своей истинной сути? – полюбопытствовал Тень. – Извини уж, но никак не верится, на чистенького и светленького ангелочка ты никак не тянешь, наверняка у тебя имеется хар-рошая коллекция скелетов в шкафу.

– А на кой мне скрывать хоть одну черту своего характера, скажи на милость? – огорошил я вконец обнаглевшего духа. – Да будет тебе известно, что наглость – второе счастье, плавно переходящее в первое достоинство. Мне искренне и глубоко плевать, что именно подумает о моих моральных и этических нормах все это обывательское окружение. Однако я четко придерживаюсь того кодекса чести, что раз и навсегда установил для себя. В остальном же… – последовал небрежный взмах рукой. – Иногда даже весело наблюдать за человеческой реакцией.

Тут мне вспомнилось одно мероприятие, на которое я попал абсолютно случайно, оказавшись в совершенно чужеродной компании. Так там зашел разговор о терпимости и толерантности к умственно отсталым. Говорили о том, что государству надо вкладывать деньги в реабилитационные центры, искать им подходящую работу и т. д., и т. п. Я же, ничтоже сумняшеся, с присущим хамством высказал то, что думаю, нисколько не стараясь соответствовать общепринятым тенденциям в этой области. Дескать, если уж у государства имеются лишние деньги, то вложите их во что-то стоящее, в науку, в армию или в культурную сферу.

А уж если хотите помочь больным, то направьте средства нормальным людям, волею случая попавшим в беду: покалеченным на войнах солдатам, пострадавшим от стихийных бедствий или вроде того. Но вот выкидывать средства на поддержку всяких даунов, дебилов и прочих умственно неполноценных – полный маразм.

Ох, какой тут поднялся вселенский визг и писк… Как только меня ни пытались оскорбить, называли и ретроградом, и пережитком средневековья, и недостойным жить в правовом демократическом государстве. Глупые, доверчивые собачонки с жидкой водичкой, текущей по жилам вместо крови, они всерьез полагали, что заденут меня своими высказываниями. Вот если бы они начали хвалить меня за схожий с ними образ мыслей и достойные стремления на пути к гражданско-правовому обществу, тогда бы я всерьез обеспокоился своим психическим состоянием.

Я лишь смотрел на них, столь непохожих на моих друзей, со странной смесью жалости и брезгливости. Тяжелые времена ждут страну, где на смену сильным характерам, готовым порвать в лоскуты любого врага, внешнего или внутреннего, приходят бледные немочи, обеспокоенные лишь правами человека. Ах да, еще для них чрезвычайно важно получить одобрительный кивок от светочей заокеанской демократии, чьими преданными холуями они были, есть и будут.

– Ну все, хватит воспоминания минувших дней у себя в башке прокручивать, – как всегда бесцеремонно встрял Тень. – Этим делом лучше заниматься в спокойной и безопасной обстановке, но никак не здесь и не сейчас. Пошли лучше вон туда, по той самой заросшей тропке.

– Это с какой стати, мон шер ами, что я там потерял? Мне, знаешь ли, надо внутрь монастыря, там до сих пор моя подружка загорает в недружественном окружении. Если бы не она, я бы просто слинял отсюда на безопасное расстояние. Тоже мне, нашел рыцаря с лифчиком прекрасной дамы на копье! Опасностей тут хватает, а вот толку… маловато будет.

– Хм, не так все просто, как могло бы показаться. Хрен ты отсюда выберешься в настоящий момент времени. Это же не реальный мир, а скорее несколько измененное его состояние, нечто среднепромежуточное между сном и явью. За пределами монастыря и его окрестностей просто ничего нет, есть лишь искривленное псевдопространство, которое вновь приведет тебя к входным воротам. Так что давай-ка вперед по тропиночке, ведущей на кладбище… Ой, я дико извиняюсь за столь двусмысленный речевой оборот, просто действительно эта дорожка выведет прямиком на монастырское место вечного покоя. Да, идти туда стоит не только любопытства ради, но и весомой полезности для.

Кладбище явно не подходило под столь привычное определение, как «место упокоения». Скорее уж его можно было определить как область повышенного беспокойства. Беспокойство проявлялось как со стороны живых, так и со стороны покойников, недовольных вторжением в их частные владения. К живым с первого взгляда я отнес троицу монасей, вооруженных лопатами и всецело поглощенных земляными работами. Но какого лешего им так срочно понадобилось раскапывать старые могилы? Землекопы-любители были столь увлечены своим общественно бесполезным делом, что даже и не заметили моего к ним приближения на весьма близкое расстояние.

Вид у работников лопаты был, прямо скажем, не цветущий, одежда выглядела так, словно ее долго и вдумчиво обваливали в земле и никогда не чистили. Спутанные и перепачканные грязью волосы наводили на мысль о том, что их обладатели дали обет не мыться до скончания веков.

– Простите, достопочтенные, что отвлекаю вас от столь интригующего занятия, но не могли бы вы уделить мне минутку своего драгоценного времени?

– Ну ты и дурак, – тяжко вздохнул Тень. – Иногда вежливость бывает абсолютно излишней, и сейчас как раз такой случай.

Сначала я не понял смысл этого комментария, но замешательство длилось недолго – всего лишь до той поры, пока все трое могильщиков не повернулись ко мне своими симпатичными мордахами. Интереснее всего было то, что зыркали они на меня вполне осмысленно, несмотря на отсутствие глаз как таковых. Из глазниц тонкими ручейками осыпалась земля, а у одного из того места, где должен был быть глаз, на меня с любопытством уставился жук-навозник. Похоже, я всерьез заинтересовал этих подпорченных разложением индивидов, поскольку один из них хрипло проорал что-то нечленораздельное, указывая на меня пальцем. Нет, возможно, он всего лишь хотел сказать своим корешам: «К нам гость пришел, накормите, обогрейте и ответьте на все вопросы».

Увы, его монструозная харя никак не могла меня настроить на дружеский лад. Пистолет выплюнул три пули подряд, разнесшие подгнившую голову неудачливого оратора. Оскорбленные таким грубым отношением к товарищу по могиле, двое оставшихся ринулись на меня с неожиданно быстрой скоростью. Неужели несколько подгнившие мышцы не мешают им передвигаться?

Уйдя из-под удара лопаты перекатом влево, я ответил выстрелом в голову. К сожалению, поганая гнилушка успела заслониться лопатой, от которой пуля и срикошетила. А вот это тебе нравится? Две пули раздробили коленные чашечки виртуоза лопаты, переведя его из разряда мобильной пехоты в малоподвижное вспомогательное соединение. Как оказалось, лопата может служить и метательным оружием – оставшийся на ногах противник использовал ее в качестве импровизированного копья. Увернуться удалось с большим трудом, аж суставы жалобно хрустнули от резкого рывка в сторону.

Оставшись без оружия, живой покойник проявил недюжинное для своего вида здравомыслие и резво метнулся к первому упокоенному мной, мечтая завладеть оставшимся наследством в виде лопаты. Оно и понятно, против пистолета у него не было никаких шансов. Видимо, при жизни он занимался боевыми искусствами, поскольку довольно грамотно «качал маятник», уходя от пуль. Но пятая пуля его все же достала, как водится, пущенная в единственно уязвимое место зомби – в голову. Покойся без мира, гнусная образина!

Осталось только добить подранка, что я и сделал, снеся ему голову остро отточенным краем лопаты, позаимствованной в качестве подсобного средства. Вроде все, вот только вызывает некоторое беспокойство тихий скрежет, доносящийся из-под земли, кем-то основательно взрыхленной и перекопанной. Впрочем, кто копался в земельке, вопрос сугубо риторический. Вон они, копатели хреновы, валяются теперь уже в неизлечимо дохлом состоянии.

– Молодцом поработал, – вновь прорезался уже изрядно надоевший голос Тени. Хорошо еще, что во время боя под руку не лез, отвлекая от проблем насущных. – Нечасто приходится наблюдать столь грамотное и безэмоциональное обращение с ожившими мертвецами. По всем признакам, ты и раньше сталкивался с этим подвидом хищной фауны?

– Да нет, не доводилось, о чем нисколько не жалею. Ты мне лучше вот что скажи, советник местного значения… Что я забыл здесь, почему кладбище оказалось столь густонаселенным и что это за скрежет под ногами, подозрительно напоминающий попытки очередных зомбаков выползти на ночной моцион?

Ведя оживленный диалог с Тенью в надежде все же выяснить у этого пройдошистого духа нечто полезное, одновременно я дополнял изрядно опустевшую обойму «стечкина» теми патронами, что еще оставались в запасной. Картина была довольно безрадостная – одиннадцать плюс четыре равно пятнадцать. Полтора десятка патронов, всего лишь неполная обойма. Зато неприятностей впереди, чует мое сердце, не расхлебать не то что половником, а даже ковшом самого большого экскаватора.

После недолгой паузы Тень таки да, соизволил выдать очередную порцию информации. Правда, не сказать, что сильно большую. Оказалось, на одном из участков этого уголка, «приятного» во всех отношениях, располагался вход в туннель, ведущий в монастырь. Была, однако, одна маленькая проблема – у Тени наблюдались симптомы склероза или просто повышенной пакостности, что в данной ситуации однохренственно. Эта зараза напрочь открещивалась от того, что знает точное месторасположение подземного хода. Судя по его ехидным комментариям, он предлагал мне войти в роль фаната-огородника и перекопать все кладбищенские окрестности. Скотина!

Ах да, еще он озадачил меня ограниченным временем на выполнение этой почетной миссии. Я был «порадован» известием, что выдвинутая догадка относительно подземного скрежета верна на все двести процентов. Зомби, пока еще находящиеся под землей, действительно собирались выползти на свежий воздух. Заодно и совместить ночной моцион с легким пикником, главным блюдом которого они наверняка захотят назначить мою персону. Нет, хрена с два это у них получится, но все равно неуютно как-то.

– Слушай, Тень, пошло бы это кладбище за компанию с подземным ходом под хвост всем обитающим тут зомби. Гораздо проще будет войти в здание через парадный вход. Или ты будешь меня уверять, что вход там тоже стережет пара десятков проголодавшихся живых мертвецов?

– Чего нет, того нет, врать не буду. Зато имеется парочка сильно трансформированных привратников, неплохо владеющих магическими приемами ведения боя. Сомнительно, что тебе захочется вступить с ними в честный и открытый бой.

Невесело, однако. Хотя если уж совсем прижмет, можно попробовать прорваться через привратников, но для начала все же стоит последовать совету Тени и попытаться отыскать подземный ход. Перекапывать все кладбище я, конечно, не намерен – мартышкин труд, а вот прокачать логически, где может скрываться искомая штучка, для меня вполне приемлемый вариант.

Итак, где теоретически может располагаться это место? А где угодно, особой разницы нет. Вот только есть один маленький нюанс – сам выход должен располагаться так, чтобы его не засыпало землей, значит, должен быть либо люк, либо он находится в одном из двух склепов.

Вновь окинув взглядом основательно перерытую землю кладбища и для очистки совести пройдя по всей его территории, я без колебаний отбросил идею о существовании люка. Иногда и от зомби бывает польза, особенно от тех, кто с таким усердием проводит земляные работы. Остается лишь обыскать склепы.

Спускаюсь в первый из них, построенный давно, очень давно. Ступени уже выкрошились, и мелкие камешки с тихим шуршанием осыпаются из-под моих сапог. Темно, как у негра в жопе, огонек зажигалки лишь самую малость помогает ориентироваться. Тишина и покой, сразу вспоминается фраза, изреченная одним из древних мыслителей: «Сик транзит глориа мунди». И действительно, до чего же быстро проходит слава земная. Вроде бы старались, устраивали себе величественные склепы, но кто помнит их имена, кроме нескольких специалистов по истории да пары могильщиков, изредка наводящих некое подобие порядка? Память людская слишком непредсказуема и порой выкидывает такие коленца, что и представить трудно.

А, ну их всех в далекую эстонскую даль. Ясно одно, в этом склепе нет ничего, кроме истлевших костей. Без сожаления покидаю это место, пытаясь хоть как-то отряхнуть шмотки от въевшейся пыли.

Что я вижу? Никак в мое отсутствие на кладбище произошло резкое оживление, что не есть хорошо! На пути к оставшемуся неосмотренным склепу пришлось срубить мимоходом подобранной лопатой несколько рук, высунувшихся из земли. Если подземного хода в склепе не окажется, то окажусь я в замазке по самые уши, ибо прорываться к центральному входу через толпу проголодавшихся тварей – не шибко приятное времяпровождение.

Вы только посмотрите! Для разнообразия на моем пути попался приятный сюрприз. Войдя в склеп, обнаруживаю, что дверь можно задвинуть на засов с внутренней стороны, каковой возможностью без зазрения совести и воспользовался. Сразу два обнадеживающих аспекта – непрошеные гости не нагрянут во время обыска, да и само наличие расположенного внутри склепа засова наводит на некоторые размышления. Ну зачем, скажите на милость, запирать изнутри обычное место упокоения, и кто это будет делать? Слабо верится в желание кого-либо посидеть пару часиков среди гробов, при этом закрывшись изнутри. Однако такой оборот вполне оправдан, если здесь скрывается туннель, ведущий к монастырю.

Этот склеп был не в пример новее и ухоженнее предыдущего, мне даже не пришлось подсвечивать дорогу той пародией на свет, что мог выдать огонек зажигалки. На полочке у входа лежали несколько мощных электрических фонарей, один из которых я и приватизировал. Яркий луч света выхватывает из темноты внутреннее убранство склепа. Оп-па, а вот, похоже, и искомая дверца. Она немного приоткрыта, поэтому удается разглядеть уходящий вдаль узкий ход. Надеюсь, что он приведет меня в нужное место, а не в чулан, где строители сего сооружения сложили оставшийся после работы строительный мусор и старые грабли.

Его выдал острый запах, но никак не неуклюжее поведение – этот тип сидел за дверью тихо, как мышь под метлой. Странный такой аромат, чем-то напоминавший о ликере «Амаретто» или о цветущем миндале… Я аккуратно положил фонарь на ближайший каменный гроб так, чтобы падающий луч освещал дверной проем. В такой ситуации полезно обе руки иметь свободными.

– Тень, – мысленно позвал я. – Пошарь по закромам своей памяти, кто из здешних обитателей благоухает цветущим миндалем?

– Есть тут один такой, – несколько сконфуженно ответил тот. – Но каким ветром его сюда занесло? По всем раскладам, он должен был стеречь туннель со стороны монастыря. Может быть, решил проявить инициативу, хотя не берусь утверждать. Кстати, очень опасная тварь. Уверен, что ты помнишь, какая опасность пахнет миндалем.

Все страньше и страньше, как говорила Алиса, решившая на собственном опыте проверить, как глубока кроличья нора. Опасность, имеющая острый миндальный запах, это цианид. Ничтожное количество вещества, попавшее внутрь – безусловно смертельно.

Скорее всего, существо, окопавшееся в засаде, имеет ядовитые клыки или когти, и подпускать его на близкую дистанцию форменное самоубийство. Любыми способами нужно выманить его, заставить проявиться в прицеле пистолета, да так, чтобы даже будучи основательно продырявленным, он не дотянулся до меня в предсмертном броске. Брошенным в проем булыжником тут явно не отделаешься, подобная дешевка прошла бы с безмозглым зверем, но никак не с обитающими тут субъектами. Злобные, опасные, но термин «слабоумные» к ним никак не относится.

Придется запускать обманку – энергетического двойника, в полумраке вполне способного ввести в заблуждение. Не люблю я эту технику, возможно, исключительно из-за того, что плоховато ею владею, но не люблю. К тому же энергию она жрет, как алкаш ханку, башка после кружиться будет, и ноги как две чугуняки. А что тут сделаешь, хочешь не хочешь, другого выхода лично я найти не могу. Только я начал концентрировать необходимое количество энергии и формировать из нее свое подобие, как раздалось вежливое покашливание Тени:

– Извини за вмешательство, но ты тут, кажется, приманку пустить вперед себя собрался? – не дав мне ответить, он продолжил: – Не отвлекайся, ход правильный, вот только энергии у тебя на это благое дело не так чтоб сильно много. Потом с часок будешь как выжатый лимон.

– Есть другие варианты? – огрызнулся я, пытаясь не напортачить в процессе создания конструкта.

– А то нет… Сейчас я постараюсь передать тебе некоторое количество энергии. Не очень много, но в своем нынешнем состоянии это тот максимум, что можно передать другому. При таком варианте ты, по крайней мере, не будешь валиться с ног от усталости.

Откуда-то извне в меня хлынул поток энергии, вмиг заполнивший оболочку создаваемой приманки, а заодно подействовавший как великолепный стимулятор. Ничего себе немного! Столь бодрым и полным сил я себя давненько не чувствовал. Теперь можно и запускать «двойника», вынуждая засевшего в засаде проявить свое присутствие и подставить тушку под ствол пистолета.

Приманка беззвучно направилась в сторону двери. Увы и ах, но создавать подобные конструкции со звуковыми эффектами у меня не получалось, вся надежда на то, что тварь спишет этот факт на умение бесшумно передвигаться. Ага, так оно и вышло! Лишь только конструкт оказался в двух шагах от двери, как навстречу ему плавно скользнула угловатая изломанная фигура, которая могла оказаться лишь порождением безумных грез обдолбавшегося нарика. Больше всего существо походило на помесь человека и дикобраза. От человека ему достались общие контуры фигуры, а от дикобраза – иглы, покрывающие все тело, от которых и исходил одуряющий миндальный аромат. Пальцы рук заканчивались длинными серповидными когтями-кинжалами, вне всякого сомнения также отравленными.

Попав в его нежные и ласковые объятия, приманка просто распалась, заставив колючего террориста впасть в замешательство, пусть всего лишь на секунду. Вполне достаточно, чтобы всадить несколько пуль в его покрытую иглами голову, после чего уйти в перекате под надежное прикрытие каменной гробницы. Переводя дыхание, я прислонился спиной к прохладному камню, с удовольствием слыша агонизирующий рев твари под аккомпанемент треска и шуршания его игл.

Лишь только звуковое сопровождение приказало долго жить, я со всей возможной осторожностью высунулся из-за надежного укрытия. Подобие мутировавшего дикобраза бездыханной грудой валялось неподалеку от двери, в дохлом виде потерявшее весь свой угрожающий облик. А вот иглы, торчащие в передней стенке той гробницы, где я отсиживался от праведного гнева подстреленной твари, меня неприятно поразили. Выходило, что дикобраз-переросток оказался еще и стрелком, а учитывая его повышенную ядовитость… Надеюсь, что других таких тварей мне не встретится.

Пинать столь колючего покойничка в качестве моральной компенсации за доставленные неудобства было неразумно, поэтому пришлось обойтись без прощальных знаков внимания. Подобрав фонарь, я вошел в ведущий к монастырю (хотелось бы верить, что именно туда) подземный ход.