Глава 28

В супермаркет, где Карина Яковлева бесплатно работала уборщицей, я приехала в районе обеда и начала ее искать.

– Понятия не имею, кто это, – отмахнулась одна продавщица.

– Почему вы решили, что я должна знать всех гастарбайтеров с ведрами? – с презрительной миной на лице спросила другая.

– Яковлева москвичка, – уточнила я.

– Если столичная жительница драит полы в магазине, то она дура, – безапелляционно заявила та, – никакого образования не получила. А я не такая, окончила училище.

– И все равно умной не стала, – сказал сзади баритон.

Я обернулась и увидела молодого мужчину в дорогом костюме и рубашке с галстуком.

– Когда покупатель задает вопрос, – продолжил он, – ваша обязанность вежливо ему ответить. Если не обладаете соответствующими сведениями, нужно позвать старшего по смене. Ваши рассуждения об уме и образовании неуместны. Представьтесь! Фамилия, имя?

– Елена Шубина, – пролепетала девица.

– Где бейдж? – не успокаивался незнакомец.

– Ой, потеряла!

– Без него к работе не допускают!

– Только сейчас посеяла где-то, – заканючила толстушка.

– Скажите начальнику смены, что вы отстранены от исполнения обязанностей.

– Ой! – испугалась девушка. – Не надо.

– Ступайте, Шубина, – велел мужчина и улыбнулся мне. – Прошу простить за хамство и грубость персонала. Слабым оправданием этому служит то, что в супермаркете сменился хозяин. Он, то есть я, Николай Васильев, пытаюсь навести порядок, но руки пока до всего не дошли. Как вас зовут?

– Дарья Васильева, – представилась я.

– Все однофамильцы непременно родственники, – заулыбался Николай и вынул мобильный. – Константин Сергеевич, у нас работает Карина Яковлева? А! Ясно. Адрес? Мобильный? Отлично, сбрось.

Николай спрятал трубку.

– Некоторое время назад Яковлева в этом магазине устроила дебош, испортила товар. Хулиганке велели мыть подсобные помещения. Она несколько дней приходила на службу, шаталась, правда, но алкоголем от нее не пахло. Потом разбила банку с вареньем. На том все и завершилось. Скорей всего она алкоголичка. А вот и эсэмэска. Скажите свой телефон, перешлю ее вам.

– Спасибо. Вы очень любезны, – обрадовалась я и, попрощавшись с приветливым Николаем, поспешила к выходу.

Знаю, где прописана Карина, просто подумала, что она днем драит полы, поэтому и зашла в супермаркет. Если Яковлева горькая пьяница, то два часа дня самое подходящее время для беседы с ней. Утреннее похмелье у нее уже прошло, а вечерняя пьянка еще не началась. Хотя встречала я людей, которые целый день лыка не вязали. Хорошо, что никуда ехать не надо, Яковлева и правда живет в паре шагов от магазина. Дом, в котором она поселилась, обычная блочная девятиэтажка.

В подъезде сидела консьержка.

– Вы к кому? – строго спросила она.

– К Яковлевой, – пояснила я.

– Охо-хоюшки, – вздохнула женщина, – второй этаж, по лестнице подняться можно. Только зря ноги собьете, не отдаст она ничего. Не надо ей даже копейки давать.

– Карина одалживает деньги и не возвращает? – уточнила я.

Консьержка мигом открыла вентиль фонтана сплетен.

– Может еще продукты попросить. Ей соседи деньги давно давать перестали. Она хитрее обезьяны. Если человек у вас попросит тысячу, вытащите ее из кошелька?

– В зависимости от обстоятельств, – честно ответила я, – просто так я купюры не раздаю. И не всегда деньги идут на пользу. Наркоман может героин купить, алкоголик бутылку. Не хочу оплачивать дурные привычки. Вот бабушке, которой на еду не хватает, спокойно подарю нужную сумму.

– Карина психолог, – продолжала кумушка, – поймает тебя на улице и стонет: «Вера, помоги. У меня украли кошелек. Я без копейки осталась. Ссуди пятьсот целковеньких. С первой зарплаты верну». Это она меня так поймала. Сама я не много получаю, но надо же выручать того, кто в беду попал.

Дала ей денег. Все. Она их не вернула. А спрашивать долг как-то неудобно. Если даешь кому-то триста целковых, это еще не повод для обсуждения ни с женой, ни с соседками. Пустяковый заем! И требовать его отдачи как-то неудобно. Будешь выглядеть крохобором.

Сплетница показала на лифты.

– Один раз Карина выходит из кабины, вместе с ней Сергей из двенадцатой квартиры. Он кошелек открыл, дает ей купюру. И тут из второго подъемника Рита, его жена, выскакивает, видит мужа и злится: «Немедленно забери назад купюру! Она взяла у меня еще весной пустячную сумму. И с концами. А мне деньги не даром достались». Рита и Сергей на Яковлеву уставились, а у той глаза бегают. Тут уж и я не выдержала: «Кара! Мне когда должок вернешь?» Она, фррр, и умчалась на реактивной тяге. А я решила ей малину подпортить, начала у всех жильцов спрашивать: «Яковлева у вас просила денег? Если да, то назад никогда их не получите». И что выяснилось! У каждого она хоть сотняшку да отщипнула! Раньше хоть по людям бегала, уколы ставила, за тяжелыми больными ухаживала. Она медсестра, в психушке работала. Ее нанимали за сумасшедшими смотреть. Потом ее из больницы выгнали. С тех пор она сидит без работы. В супермаркете недавно подралась с кем-то. Сегодня Кара еще не спускалась, небось поддала и дрыхнет.

– Яковлева алкоголичка? – уточнила я.

Консьержка поджала губы.

– В луже не валяется. Спиртным от нее не пахнет. Но она часто на ходу покачивается. Точно пьет! Остановить ее некому. Ни мужа нет, ни детей. Галя Арбузова, она рядом с Карой живет, говорила, что у той вроде то ли сын, то ли дочь есть. Но они с матерью не общаются. Я передаю, что от Гальки слышала.

– Люди! – заорало визгливое контральто. – Помогите! Умерла! Ой! Кто-нибудь! Вера! Вера! Николаева!

– Бегу, – завопила в ответ женщина и ринулась по лестнице вверх.