Глава 16

– Думаешь, Алевтину отравили с помощью браслета? – уточнил Семен, наливая мне чай.

– Спасибо за вегетарианскую пиццу, – пробубнил Кузя, – но учти на будущее: я люблю пепперони четыре сезона или с ветчиной и колбасками.

– Посмотри в других коробках, которые я принесла, – посоветовала я, – там есть разные варианты. Да, я полагаю, что кто-то решил избавиться от Зиновьевой с помощью подарка ее дочери.

Я вынула из сумки браслет из бусин.

– Смотрите, если надеть эту красоту, она плотно прилегает к коже. Если регулярно смачивать полоску ткани самраном, получишь орудие убийства. Профессор мне объяснил, что сразу человек на тот свет не уйдет. Ему постепенно будет становиться плохо. Но иногда самран срабатывает мгновенно. В каких случаях? Если человек перенес сильный стресс. При приеме ряда лекарств, в том числе средств от мигрени. При резком отказе от антидепрессантов. При весе до сорока семи килограммов. При этих обстоятельствах наступит очень быстрая смерть. Алевтине браслет подарила дочь. Сомнительно, что безделушка, которую можно приобрести в ларьке с газетами за смешные деньги, могла понравиться богатой даме. Но, по словам Зямы, Аля его постоянно носила. Это же презент от дочери. Можете проверить его на предмет содержания в полоске ткани самрана? Думаю, он там точно есть. Почему я так решила? Зяма очень хотела вернуть браслет, она решила похоронить мать с ним. Когда я нашла украшение в санузле, Зяма впала в истерику, стала плакать: «Вы его потеряете, когда мне повезете». Чтобы она успокоилась, я ей пообещала надеть браслет на руку и не обманула. По дороге мне стало дурно, начала кружиться голова. Зяма налила мне чаю, я выпила его и вскоре потеряла сознание. Профессор, с которым я беседовала, оказался во сто крат умнее врача, решившего, что я тайком принимаю самран. Он мне сказал: «Да, препаратом могли смочить браслет. А вы отреагировали быстро из-за своего малого веса или на вас вообще так это лекарство действует. Единственная странность, что, по словам девочки, у вас сразу произошел судорожный приступ. Возможно, это ваша индивидуальная реакция». Думаю, мне самран достался по ошибке, он предназначался Але. Лишить жизни беднягу хотела ближайшая и единственная ее подруга Олимпиада.

– Да? – удивился Семен. – Они что, мужика не поделили?

Я отрезала кусок пиццы.

– Не знаю. Алевтина вдова. Липа тоже. Первая богатая, вторая бедная, она служила у обеспеченной Али няней, домработницей, помощницей на все руки. Жили они в одном доме, поделили его на два таун-хауса. Зиновьева оплачивала все коммунальные расходы, продукты, отсчитывала Липе за услуги деньги. По словам Зямы, мать и подруга как-то раз, еще до нападения Светланы Федоровны на девочку, поругались. Олимпиада попросила у Зиновьевой большую сумму, Аля не дала. Но, по словам все той же Зямы, все средства Алевтины после ее смерти оказались в распоряжении Олимпиады. А та, еще не похоронив Зиновьеву, стала вести себя по-хозяйски, не хочет оплачивать академию балета…

Я долго и обстоятельно рассказывала о нашей беседе с Зямой, потом подвела итог:

– Давайте представим, что некоторое время назад Липе зачем-то понадобились деньги. Подруга их ей не дала, хотя могла. Олимпиада живет за счет Али, вероятно, последняя решила, что подруге-служанке хватит того, что она ей отсчитывает, не стоит ей еще давать. Липа ничего ей не сказала, отношения вроде остались прежними, но Маркина затаила обиду на Зиновьеву. И вдруг она случайно узнает про ее завещание. Если Алевтина внезапно умрет, Липа станет богатой. Ну как тут удержаться? Олимпиада медсестра, не один год проработала в психиатрической лечебнице. Небось там использовали самран. Утащить препарат можно. Но как его скормить Але?

– Запросто, – хмыкнул Сеня, – они живут в одном доме, Олимпиада занимается хозяйством. Да хоть в кефир его налить и подать с улыбкой: «Пей, дорогая». Подруга проглотит и еще спасибо скажет.

– А вот и нет. Я задала тот же вопрос и, как ты, про кефир вспомнила. Профессор объяснил, что самран при соединении с любыми продуктами приобретает специфический неприятный вкус, – сообщила я, – поэтому его в психлечебницах в компрессах используют. Сам по себе он ничем не пахнет, выглядит, как вода, но куда его ни налей: каша, компот, ряженка, котлета – резкий привкус появляется. А инъекции делать непросто, в сумасшедшем доме больные с норовом, многие уколов боятся, только шприц увидят, истерить начинают.

– Почему его в таблетках не выпускают? – подал голос Кузя.

– Вопрос не ко мне, – отмахнулась я, – этот препарат очень давно изобрели. Сейчас его не используют, хотя с производства не сняли. Может, ранее технически было невозможно снадобье в виде пилюль выпускать? Понятия не имею. Медики нашли выход. Стали привязывать марлевую салфетку, пропитанную самраном, к запястью. Запаха никакого нет. Цвета тоже. Только вкус мерзкий. Но компресс никто лизать не станет. Липа, наверное, не знала, как решить проблему с Алей. Укол ей не сделаешь. А под каким предлогом компресс примотать? И тут удача! Зяма дарит матери браслет из бусинок, между ними есть тканевая вставка с вышивкой «love». Украшение продается на каждом углу. Не понимаю только, почему Липа его подменила? Зяма отказалась брать браслет, который я принесла. Сказала, что подарила матери очень похожий, но другой.

– Знаю, зачем Олимпиаде понадобились деньги, – потер руки Кузя. – Сергей Петрович снова набедокурил. Она хотела выручить поганца в миллионный раз.

– Кто это такой? – удивилась я.

– Господин Баклан, – отрапортовал Кузя, – это тот случай, когда фамилия совпала с сущностью ее носителя. Лучше и не скажешь. Баклан, он и есть баклан, законный супруг Олимпиады Андреевны Маркиной.

– Сергей Баклан! Зяма заявила, что он давно умер, – растерялась я, – девочка его плохо помнит.

– Ни фига! – по-детски отреагировал Кузя. – Липа жена при живом муже. Но лучше уж на похоронах один раз отрыдать, чем постоянное несчастье дома иметь.

– Чушь какая-то, – растерялась я. – Зачем она супруга объявила покойным? Липа жила с Алей! Мужчин рядом с Олимпиадой не было. Зяма бы его точно знала.

Кузя выхватил из коробки очередной кусок пиццы.

– Богатая биография у парня. Он сын генерала. Родился с золотым кольцом в носу и серебряной ложкой во рту. У отца огромная квартира в Москве, дача. Мать – доктор наук, профессор, хирург. Думаю, с деньгами в семье был полный порядок. В тринадцать лет Сергей, сев за руль папиной «Волги», сбивает женщину. Та остается в живых, отделывается переломом руки, мальчишке грозят пальцем. На этом история заканчивается. Когда сынуле стукнуло четырнадцать, на него пишет заявление домработница, обвиняет его в изнасиловании. Но быстро забирает бумагу, кается: оклеветала мальчика, хотела навредить генералу, которого просила освободить от срочной службы ее брата, а военачальник ответил:

– Служить родине почетная обязанность каждого советского мужчины. Я всю жизнь Вооруженным силам отдал. И твой брат обязан срочную пройти.

Горничная попросту решила ему отомстить. И что интересно, ей за это не вломили, просто дело об изнасиловании прекратили.

Сереженька поступил в МГУ, в его школьном аттестате были одни тройки, но на вступительных экзаменах он набрал двадцать баллов. Четыре экзамена, на всех получил отлично. Попал на журфак. И понеслось! Привод за пьяный дебош, драки, прогулы. Студента несколько раз отчисляли, но потом восстанавливали. Эх, хорошо, когда папа генерал! Но потом отец умер. Сергея с четвертого курса турнули, и все. Куда он делся, чем занимался? Мрак и туман. Вскоре на тот свет уходит мать. Сыночек продает дачу, потом машину, следом гараж, последней уходит квартира. Он нигде не работает. Может, что-то делает без оформления, но официального места службы нет. Еще через год Сергея доставляют в отделение, он участвовал в драке, в которой погиб человек. Отец в могиле, мать лежит под тем же памятником, вытащить из болота бегемота некому. Баклан в уютном столыпинском вагоне, где в купе всего-то десять человек, медленной скоростью направился к месту отбывания наказания. Отсидел. Вышел. Ни кола, ни двора, ни работы. Что он делал? Загадка. Через пару лет на мужика нацарапала заявление гражданка Вольская: он клялся ей в любви, жили вместе, она его обувала, одевала, а он… гад, мерзавец и другие эпитеты! Ушел! Унес все подарки! Но дела не возбудили, потому что Вольская сама сказала: презенты ему делала, он с ними и смылся. А за подарки, которые мужик унес, не судят. И вот клубничка в шоколаде. Спустя еще два года…

Кузя обвел нас с Сеней взглядом.

– Та-ра-ра-пам! Сергей Баклан и Олимпиада Маркина вступают в законный брак. Он берет фамилию жены. Очень простой, но действенный способ замести дерьмо в биографии. Конечно, если устраиваться в серьезное место, например, президентом стать решил, то ничего не спрячешь. Выкопают. Но Сергей Петрович во власть не рвется. У него другие планы. Мужичок начинает… Угадайте, чем он занимается?

– Ворует? – предположила я.

– Скучная идея, – фыркнул Кузя, – без полета фантазии. Небось ему на зоне не понравилось. Сеня, твои предположения?

– Организует бизнес? – высказался Собачкин.

– В лоб прямо! – восхитился Кузя. – Олимпиада продает квартиру, в которой жила еще с бывшим супругом. Покупает конуру, где пара и прописывается. Маркин открывает психологический центр. Он теперь психотерапевт!

– У него же нет образования, – удивилась я.

– И что? – заржал Кузя. – Никто диплом об окончании МГУ у предпринимателя не спрашивает. Он зарегистрировался по закону, начал прием граждан. Платит налоги. Несколько лет «психологией» занимается. И опаньки! Убийство!

– М-да, – крякнул Сеня, – биография с завихрениями.

– Да уж, судьба с винтом, – скривился Кузя, – Анатолий Казин, муж Ирины Казиной, ворвался в кабинет, когда душевед с его женой занимался. Вот, честное слово, понятия не имею, где у бабенок душа. Но, по мнению Маркина, она находится меж прелестных дамских ножек. Анатолий сломал дверь в кабинет так быстро, что парочка не успела принять приличный вид. Рогатый супруг схватил стул, бросил его, не побоюсь этого слова, в психотерапевта и не попал. А любитель чужой малины вцепился в тот же предмет мебели и опустил его на голову Казина. Бумс! Труп!

– О-го-го! – покачал головой Собачкин. – Крутой вираж.

– Следствие, суд, зона, – перечислил Кузя, – получил Баклан смешной срок в колонии-поселении. На этот раз у мужика оказался дорогой грамотный адвокат. Он доказал, что злого умысла не было, убивать Казина никто не хотел, стулом наш знаток человеческих душ его лишь один раз треснул, находился в состоянии аффекта, сам вызвал полицию, каялся, рыдал. Вдова Казина объяснила, что ничем дурным они не занимались. Супругу измена почудилась. Да, она лежала на кушетке, но это стандартная поза клиента в гостях у душеведа. Ирина была в тот момент полностью одета! Почему она рыдала и оказалась без брюк, когда приехала полиция? Испытала тяжелый стресс, одежда ее душить стала, пришлось сбросить.

– Брюки душили? – удивилась я.

– Ее еще трусы за горло цепко схватили, – живо добавил Кузя, – стражи закона нижнее бельишко у дивана нашли. Дамочка истерила в одной кофте, правда, длинной, почти до колен.

Я закрыла пустую коробку из-под пиццы.

– Понятно теперь, почему Олимпиада говорила, что второй ее супруг умер. Лучше считаться вдовой, чем бывшей женой уголовника-убийцы.

– Так они брак не расторгли, – возразил Кузя, – он до сих пор действителен. Они просто не живут вместе. Угадай, чем Маркин, он же Баклан, сейчас промышляет? Ну, смелее!

– Говори, – потребовала я.

– Нынче он коуч, тренер, обучает людей, как жить счастливо, добиться успеха. Имеет почти полмиллиона подписчиков в соцсетях. Но занялся он всем этим не так давно. После выхода из колонии наш красавчик пропал из виду. А вот Олимпиада вскоре взяла кредит: миллион рублей. Не в банке, там не дадут бабе, у которой официальной работы нет. Она в МФО, то бишь микрофинансовых организациях, обежав несколько оных, набрала лимон. МФО деньги без отказа, но под бешеный процент дают. Зачем ей столько?

– Дала драгоценному на что-то? – предположила я.

– Не, – замотал головой наш компьютерный гуру, – она купила машину. Сначала Олимпиада аккуратно выплачивала долг, потом начались проблемы. Думаю, в конце концов на нее наехали коллекторы.

– Понятно, почему Липа у подруги помощи попросила, – сообразила я.

– А та отказала, – сказал Сеня, – потому что знала, на кого ее приятельница денежки потратит. Ох уж эта любофф! Моркофф! И остальные овощи. В основном гнилые!

– Удивительно! – воскликнула я.

– Что? – хором спросили друзья.

Я налила себе воды.

– Алевтина прекрасно знала, что Липа попала в зависимость от нечестного человека. И, несмотря на присутствие в жизни непорядочного мужа, Зиновьева пишет завещание на имя Маркиной? Совершает невероятную глупость! Лишает дочь денег! Аля что, сошла с ума?

– По какой причине она вообще решила вдруг составить завещание? – зашумел Сеня. – Возраст у Алевтины не старческий. Рано ей было о смерти думать!

– Я порылся тут в местах, где быстро кое-что откопать можно, – пропел Кузя. – Алевтина Михайловна ожидаемо лечилась в одном из самых дорогих медцентров Москвы. Кажется, клиник, как собак нерезаных, но на самом деле таких, куда бегают богатые и знаменитые, раз-два и обчелся. Обычному гражданину туда не попасть, очень цены, привязанные к курсу евро или доллара, кусаются.

– Господа Зиновьевы, мать и дочь, посещают «Бест-рояль-уно-клиник», – продолжал Сеня. – Девочка нам не нужна. А мать здорова, как корова. Единственная неприятность – аллергия на ванилин.

– Аллергия на ванилин, – удивилась я. – Странно.

– Да золотуха на что угодно бывает, – отмахнулся Сеня, – я знал одну девицу, та покрывалась пятнами и обвешивалась соплями, когда к ней муж приближался.

Кузя засмеялся, а я продолжила:

– Зяма угостила меня чаем с ванилью и шоколадом, сказала, что это мамин любимый. А оказывается, у Алевтины была непереносимость ванили! Как так?

– Не ванили, а ванилина, – подчеркнул Кузя.

– Это одно и то же, – возразила я.

– Нет, – уперся компьютерный гуру, – ваниль – стручок, растение. Ванилин – химия с запахом ванили. В остальном Аля была в полном порядке, очень следила за собой, раз в полгода проходила обследование. Никаких тревожных моментов. Анализы крови, МРТ, УЗИ. Идеальные показатели.

– А эпилепсия? – уточнила я.

– Ни одного намека на эту болезнь, – отрезал Кузя, – все у нее было тип-топ до последнего посещения клиники. В сентябре старшая Зиновьева, как обычно, прошла диспансеризацию. По ее результатам установили, что у нее замечательное здоровье. У нее даже дырок в зубах не было. В октябре Алевтина неожиданно пришла к невропатологу и сообщила, что несколько раз не могла встать с кровати из-за сильного головокружения. Ее за день до посещения доктора всю, как она выразилась: «Крутило, как мокрое полотенце». Врач не увидел ничего особенного, посоветовал побольше отдыхать, снизить нагрузки, посещать бассейн, диагноз: вегетососудистая дистония. Болезнь, которой нигде в мире, кроме как в России, нет. Не хочется нашим врачам разбираться, от чего человеку, вроде по анализам здоровому, плохо. Больше старшая Зиновьева этого специалиста не посещала.

– Зяма говорила, что мать пользовалась услугами гомеопата, которого очень уважала, – напомнила я, – он принимает… минуточку, посмотрю, записала в телефоне… в «Природонатуро». Лев Владимирович.

– Сейчас изучим, – пообещал Кузя. – Что-то адресок знакомый. Такое ощущение, что я где-то его уже видел! Опаньки! Удивительный поворот сюжета! «Природонатуро» находится на улице Ковригина, дом два, офис четыре. А Сергей Петрович Маркин, коуч, спец по налаживанию семейных отношений, бизнеса и всего остального, ведет прием в том же месте, только в помещении номер три!

– Забавно, – согласился Семен. – Телефоны есть?

– Конечно, – подтвердил Кузя, – мобильные.

– Номера одинаковые?

– Разные, – хмыкнул компьютерщик, – даже операторы отличаются.

Собачкин восхитился.

– Ух ты! У меня родилась интересная идея. Кузя, соедини-ка меня с гомеопатом, поставь аппарат на громкость, запиши беседу. Потом то же самое сделай с тренером.

– Уно моменто, сеньоре, – пропел Кузя, – готово.

– «Природонатуро» приветствует вас, – произнес нараспев девичий голос, – желаем всем добра и счастья. Чем можем вам помочь?

– Да… вот… е-мое, – загудел Семен, – у меня какая-то хрень с кое-чем. Жена… ваще, злится! Импотентом обзывает. Сто поликлиник обошел, везде говорят: «Проблем у вас нет», а не работает…

– Не надо так переживать, – нараспев произнесла секретарь, – все можно вылечить.

Я молча смотрела на ноутбук, из которого лилась речь. Смелое заявление насчет того, что все можно вылечить.

– У нас много клиентов, – продолжала женщина, – могу записать вас на прием первого января в девять утра.

– Ну, ваще-то в это время я под елкой пьяным лежать планирую, – признался Собачкин, – и ждать долго. Найдите место поближе!

– График забит до последней секундочки, – донеслось из трубки. – Могу посоветовать вам оставить заявку. Возможно, кто-то из клиентов от приема откажется. Секундочку! Алло! Павел Сергеевич? Рада всегда вам помочь. Какая жалость! Надеюсь, командировка будет удачной. Алло! Вы тут?

– Конечно, – заверил Собачкин, – куда ж мне деться?

– Вы человек удачи, – стала бурно радоваться администратор, – только что освободилось место! Завтра. В одиннадцать. Прямо невероятно. Не могу припомнить, кому еще так везло. Прием стоит десять тысяч. Деньги, если не затруднит, внесите наличкой.

Семен пообещал не опоздать ни на секунду и посмотрел на Кузю.

– Разъединил, – сообщил тот.

– Теперь соедини Дашенцию с тренером, – велел Собачкин.

Спустя мгновение в комнате раздалось то же контральто.

– Приемная профессора Маркина.

– Здрассти, – затараторила я, – у меня ужасная проблема. Ваще жуть! Сплошная неправильная психология. Живет со мной. Ест, спит. Ваще, как в лучших домах Лондона. Денег не дает и…

– Как вас зовут? – перебила меня мошенница.

– Катя, – придумала я, – Николаева. Мне сорок лет. Замуж хочу, а он…

– Уважаемая Екатерина, вам лучше побеседовать о своих проблемах с профессором.

– Я думала, это вы!

– Нет. Я секретарь.

– А-а-а!

– На какой день вас записать?

– Завтра на одиннадцать!

– Я бы с радостью, но психолог занят. Ближайшее свободное место первого января в девять утра.

– Офигеть! Он что, Новый год не отмечает? Я дрыхнуть буду. Миленькая, дорогая, кисонька! Вы женщина! Поймите! Пять лет его обстирываю, кормлю, а он…

– Извините, – остановила меня секретарь, – слушаю вас. Что случилось? Понятно. Надеюсь, командировка будет эффективной, вам не придется сожалеть, что ради нее отказались от очередного тренинга. Алло! Вы еще тут?

– Конечно! Помогите! Найдите у психолога для меня минуточку, совет его нужен, – запричитала я.

– Вы невероятно удачливый человек, – запела секретарь. – Сейчас позвонила клиентка, она отказалась…

Я молча слушала слова, которые некоторое время назад секретарь адресовала Семену. Было лишь одно отличие. Меня попросили приехать в полдень.

– Понятненько, – ухмыльнулся Кузя после того, как я, торжественно пообещав не опаздывать, завершила беседу, – профессор и гомеопат одно лицо. Сначала он Собачкину сено заваривать пропишет, потом Даше про то, как мужика в загс оттащить, поведает. Ну-ка! Минутку! Охота глянуть, на кого телефончики зарегистрированы. Тэкс! Чем дальше, тем вкуснее фрикасе из только что пойманной жабы. У профессора номер оформлен на Алевтину Михайловну Зиновьеву. А у гомеопата на Светлану Зиновьеву.

Я встала.

– Олимпиада легко могла взять в доме паспорта подруги и ее дочери, чтобы на них оформить контакты. Но почему она не купила «серые» симки?

– В очередной раз нет ответа, – вздохнул Сеня, – возможно, просто не нашла того, кто ей их продал бы. Сейчас закон запрещает торговлю номерами без оформления. Однако не все люди законопослушны, кто-то получает номер без удостоверения личности. Но он рискует потерять деньги, которые положил на счет, они могут таинственным образом испариться. Небось Олимпиада думала, что никто никогда не узнает, чем Баклан занимается, не полезет проверять, кому принадлежат телефоны. А тут мы!

– Нехорошая картина вырисовывается, – протянула я, – одно к одному складывается.

– Завтра не опаздывай, – предупредил Сеня.

– Ни на секунду не задержусь, – заверила я.