Станут ли христиане все еще утверждать, что «Отец» Иисуса и Иегова – одно и то же, если с достаточной ясностью можно доказать, что «Господь Бог» был не чем иным, как языческим Вакхом, Дионисом? Но тождественность Иеговы Синайской горы с Вакхом едва ли оспорима. Имя есть Иава или Иао, согласно Теодорету, что представляет собою тайное имя финикийского бога мистерий; и оно в действительности было взято у халдеев, у которых оно также было тайным именем творца. Где бы ни поклонялись Вакху, фигурировало предание о Ниссе и пещере, где его воспитали. Такое название носил Бет-Сан или Скифополь в Палестине; это же название имело одно место на горе Парнас. Но Диодор заявляет, что Ниса находилась между Финикией и Египтом; Еврипид сообщает, что Дионис пришел в Грецию из Индии, и Диодор добавляет свое свидетельство: «Озирис воспитывался в Нисе, в Счастливой Аравии; он был сыном Зевса и был назван по отцу (именительный – Зевс, родительный – Диос) и по месту воспитания – Дио-Нисос» – Зевс или Иове из Нисы. Эта тождественность имени или титула весьма значительна. В Греции Дионис считался первым после Зевса, и Пиндар говорит: «Так правит Отец Зевс всем, и также он правит Вакхом».

Но за пределами Греции Вакх является всемогущим «Загреем, высочайшим из богов». Кажется, Моисей поклонялся ему лично и с населением у горы Синай, если мы не допустим, что он был посвященный жрец, адепт, который знал, как поднять завесу, которая висит за всеми такими экзотерическими культами, но сохранял тайну. «И построил Моисей алтарь и назвал его именем Иегова-Нисси!» или Иао-Ниси. Какое же лучшее подтверждение требуется, чтобы доказать, что бог Синая был без различия Вакхом, Озирисом и Иеговой? М-р Шарп также добавляет свое свидетельство, что место, где родился Озирис, «была гора Синай, которую египтяне называли горой Нисса». Медный Змий был нис, а месяц еврейской Пасхи – нисан.

Если Моисеев «Господь Бог» является единственным Богом Живым и Иисус является Его единственным сыном, то как объяснить мятежный язык последнего? Без колебаний и разбора он отметает еврейский lex talionis и заменяет его законом милосердия и самоотверженности. Если Ветхий Завет является божественным откровением, то как может им быть Новый Завет? Требуется ли от нас, чтобы мы верили и поклонялись божеству, которое противоречит самому себе через каждые несколько сотен лет? Был ли Моисей боговдохновенным или же Иисус не был сыном Бога? Вот та дилемма, которую богословы обязаны для нас разрешить. Именно от этой дилеммы гностики пытались избавить распространяющееся христианство.

В течение девятнадцати веков справедливость ждала умных комментаторов, которые оценили бы это расхождение между Тертуллианом и гностиком Маркионом. Грубое насилие, нечестность и фанатизм «великого Африканца» отталкивают всех, кто принимает его христианство. «Как может Бог, – спрашивает Маркион, – нарушать свои собственные заповеди? Как мог он запрещать идолопоклонство и поклонение изображениям и все же заставлять Моисея воздвигнуть Медного Змия? Как можно давать заповедь: “Не кради”, а затем приказывать израильтянам грабить у египтян их золото и серебро?» Предвидя результаты современной критики, Mapкион отрицает применимость к Иисусу так называемых мессианских пророчеств. Автор «Сверхъестественной религии» пишет: «Эммануил Исайи не есть Христос; “Дева”, его мать, есть просто “молодая женщина”, одна из альм храма; и страдания слуги Божьего [«Исаия», III, 13 – LIII, 3] не являются предсказанием смерти Иисуса».