[Цель мистерий]
Астральная душа помещена между материей (телом) и высшим разумом (ее бессмертным духом, или ноусом). Какое из этих двух начал победит? Результат этой жизненной битвы решается в этой триаде. Это вопрос нескольких лет физических наслаждений на земле и – если они породили злоупотребления – разложения земного тела, после чего следует смерть астрального тела, которое таким образом лишается возможности соединиться с высшим духом триады, который один только дарует нам индивидуальное бессмертие; или, с другой стороны, человек может стать бессмертным миста, посвященным до смерти тела в божественные истины потусторонней жизни. Полубоги внизу, и БОГИ вверху.
Такова была главная цель мистерий, которые изображаются теологией как дьявольские и высмеиваются современными символогами. Не верить, что в человеке существуют сокровенные силы, которые путем изучения психологии он может развить в себе до высшей степени, стать иерофантом, и затем передавать другим при тех же условиях дисциплинированной земной жизни, – значит бросить обвинения в обмане и сумасшествии ряду самых лучших, самых чистых и наиболее ученых людей древности и Средних веков. Что было иерофанту позволено увидеть в последний час, на это они едва лишь намекают. И все же Пифагор, Платон, Плотин, Ямвлих, Прокл и многие другие знали и подтверждали реальность этого.
Во «внутреннем храме» или через изучение теургии, осуществляемое частным образом, или единым напряжением целой жизни, полной духовного труда, они все получили практические доказательства таких божественных возможностей для человека, ведущего свою битву с жизнью на земле, чтобы завоевать жизнь в вечности. Что представляла собою последняя эпоптейя – на это Платон намекает в «Федре» (64):
«…будучи посвященными в эти мистерии, которые с полным правом можно назвать самыми благословенными изо всех мистерий… мы были освобождены от приставания зла, которое в противном случае подстерегает нас в каком-то будущем периоде времени. Также вследствие этого божественного посвящения мы стали зрителями цельных, простых, стойких и благословенных видений, пребывающих в чистом свете».
Это высказывание показывает, что они видели видения, богов, духов. Как правильно заметил Тэйлор, все такие отрывки из трудов посвященных позволяют прийти к выводу, «что наиболее возвышенная часть эпоптейи… заключалась в лицезрении самих богов, облеченных в сияющий свет», или высших планетарных духов.
Высказывание Прокла по этому поводу недвусмысленно:
«Во всех посвящениях и мистериях боги проявляют многие свои формы и появляются в различных видах; а иногда, действительно, от них видим бесформенный свет; иногда этот свет соответствует человеческой форме, а иногда он проявляется в другом виде».
«Что бы ни было на земле, все есть подобие и ТЕНЬ чего-то, пребывающего в сфере, пока это сияющее явление (прототип души-духа) остается в неизменном состоянии; то же самое происходит с его тенью. Но когда этот сияющий отдаляется далеко от своей тени, жизнь удаляется от последней на некоторое расстояние. И все же тот же самый свет представляет собою тень чего-то еще более сияющего, чем он сам». Так говорит «Десатир», персидская «Книга Шет» [Стихи, 33–41], тем показывая тождественность своих эзотерических доктрин с доктринами греческих философов.
Второе сообщение Платона подтверждает нашу веру в то, что мистерии древних были тождественны с посвящениями в том виде, как они теперь практикуются среди буддистов и индусских адептов. Высшие видения, наиболее правдивые, осуществляются не через прирожденных экстатиков или «медиумов», как это иногда ошибочно утверждают, но путем регулярной дисциплины последовательных посвящений и развития психических сил. Мисты. приводились в тесное единение с теми, кого Прокл называет «мистическими сущностями», «сияющими богами», потому что, как говорит Платон, «мы сами были чистыми и беспорочными, будучи освобождены от этого облекающего нас одеяния, которое мы называем телом и к которому мы теперь прикреплены, как устрица к ее раковине».
Таким образом, доктрина о планетарных и земных питри целиком раскрывалась в Древней Индии, так же как и теперь, только в самый последний момент посвящения, и адептам высших степеней. Есть много факиров, которые, даже будучи чистыми, честными и преданными, все же никогда иначе не видели астрального образа чисто человеческого питара (предка, или отца), как только в торжественный момент своего первого и последнего посвящения. В присутствии своего наставника, гуру, и как раз перед тем, как ватоу-факир будет отправлен в мир живых людей вместе со своим семиузловым бамбуковым жезлом для всякого рода защиты, – его внезапно ставят лицом к лицу с неизвестным ПРИСУТСТВИЕМ. Он видит его и падает, распростершись у ног быстроисчезающей формы, но ему не доверяют великого секрета, как ее [эту форму] вызвать, ибо это составляет высшую тайну священного слога.
АУМ содержит вызывание ведической триады, Тримурти – Брахма, Вишну, Шива, – говорят востоковеды; он содержит вызывание чего-то более реального и объективного, чем эта триединая абстракция, – говорим мы, почтительно возражая выдающимся ученым. Это троица самого человека на его пути к бессмертию через торжественное слияние своего внутреннего триединого Я; наружное грубоматериальное тело, шелуха, вообще не принимается во внимание в этой человеческой троице. Именно, когда эта троица, в предвидении конечного ликующего воссоединения за вратами телесной смерти, становится на несколько секунд ЕДИНИЦЕЙ, тогда кандидату в момент посвящения позволяется взглянуть на свое будущее я. Так мы читаем в персидском «Десатире» о «Сияющем», у греческих философов-посвященных об Аугоэйде – самосветящемся, «благословенном видении, пребывающем в чистом свете»; у Порфирия – что Плотин в течение своей жизни шесть раз соединялся со своим «богом», и так далее.
«В Древней Индии тайна триады, известная только посвященным, под страхом смерти не могла быть открыта непосвященным», – говорит Врихаспати.
Также не могла она быть открыта в древних греческих и самофракийских мистериях. Также не может она быть открыта и теперь. Она в руках адептов и должна оставаться тайной для мира до тех пор, пока материалистический ученый будет считать ее недоказанным заблуждением, нездоровой галлюцинацией, а догматические богословы – сатанинской ловушкой.
Субъективное общение с человеческими богоподобными духами тех, кто прежде нас ушел в молчаливую страну блаженства, в Индии делится на три категории. Под духовным руководством гуру или санньяси ватоу (ученик или неофит) начинает чувствовать их. Если бы он не находился под непосредственным руководством адепта, он попал бы во власть невидимых существ и целиком зависел бы от их милости, так как среди этих субъективных влияний он не в состоянии был бы отличить хорошего от плохого. Счастлив тот сенситив, который уверен в чистоте своей духовной атмосферы!
К этой субъективной сознательности, которая представляет первую степень, после некоторого времени добавляется яснослышание. Это вторая степень, или стадия, развития. Сенситив, когда он не выработался естественно посредством психологической тренировки, – теперь слышит внятно, но все еще не в состоянии распознавать; он не в состоянии проверить свои впечатления, и такого беззащитного [сенситива] хитрые силы воздуха* очень часто вводят в заблуждение сходством голосов и речи. Но влияние гуру приходит на помощь; это самый крепкий щит против вторжений бхутна в атмосферу ватоу, посвятившего себя чистым человеческим и небесным питри.
Третьей степенью является та, на которой факир или какой-нибудь другой кандидат и чувствует, и слышит, и видит, и когда он может по собственному желанию воспроизводить отражения питри в зеркале астрального света. Все зависит от его психологических и месмерических сил, которые всегда пропорциональны интенсивности его воли. Но факир никогда не будет управлять Акашей, духовным жизнепринципом, всемогущим посредником каждого феномена, в такой же степени, как адепт третьего и высшего посвящения. А феномены, производимые волею последнего, обычно не совершаются на базарах для удовлетворения исследователей с раскрытыми ртами.
