Самуил Давид и Соломон – мифические персонажи
В Библии имеется не одна только значительная фигура, чья биография доказывает, что он – мифический герой. Самуил явлен как персонаж еврейского государства. Он – двойник Самсона из «Книги Судей», как будет видно, являясь сыном Анны и ЭЛЬ-КАИНА, как Самсон был сыном Мануа или Маноах. Оба – как они теперь представлены в «Откровении» – выдуманные герои; один был еврейский Геркулес, а другой – Ганеша. Самуилу приписывают учреждение республики, упразднение поклонения ханаанетян Ваалу и Астарте, или Адонису и Венере, и установление культа Иеговы. Затем народ потребовал царя, и он помазал Саула, а после него – Давида из Вифлеема.
Давид – это израильский король Артур. Он совершал великие подвиги и установил правление по всей Сирии и Идумее. Его владения простирались от Армении и Ассирии на севере и северо-востоке; Сирийской пустыни и Персидского залива на востоке; Аравии на юге и Египта и Леванта на западе. Только Финикия была исключением.
Его дружба с Хирамом, кажется, указывает, что он совершил свою первую экспедицию из этой страны в Иудею; его долгое пребывание в Хеброне, городе кабиров (Арба, или четыре), вероятно, также дает понять, что он установил новую религию в своей стране.
После Давида пришел Соломон, могущественный и окруженный роскошью, стремившийся укрепить царство, которое Давид завоевал. Так как Давид поклонялся Иегове, то храм Иеговы (Тукт Сулейма) был построен в Иерусалиме, тогда как святилище Молоха-Геркулеса, Хемоша и Астарты были воздвигнуты на горе Оливет. Эти святилища оставались там до Иосии.
Возникли заговоры. Восстания произошли в Идумее и Дамаске, и Ахия, пророк, возглавил народное движение, закончившееся свержением дома Давида и воцарением Иеровоама. Впредь пророки главенствовали в Израиле, где преобладало поклонение тельцу; жрецы управляли слабой династией Давида, и блудливый местный культ существовал по всей стране. После свержения дома Ахава и неудачи Иеху и его потомков в объединении всей страны под властью одного правителя, была сделана [подобная] попытка в Иудее. Исайа оборвал линию прямого наследования в лице Ахаза [Исайя, VII, 9] и посадил на трон принца из Вифлеема [Михей, V, 2, 5]. Это был Езекия. По восшествии на престол он призвал глав Израиля объединиться в союзе с ним против Ассирии [2 Паралипоменон, XXX, 1, 21; XXXI, 1, 5; 2 Царей, XVIII, 7]. Он, вероятно, учредил духовное училище [Притчи, XXV, 1] и совсем изменил культ, вплоть до того, что разбил на куски медного змия, которого возвел Моисей.
Это делает повествование о Самуиле, Давиде и Соломоне мифическим. Большинство пророков, которые были грамотны, кажется, начали около этого времени писать.
Эта страна была наконец завоевана ассирийцами, которые нашли тот же народ и учреждения, что и в Финикии и в других странах.
Езекия был не наследственным сыном Ахаза, а только получившим титул. Пророк Исайя принадлежал к королевской семье, а про Езекию говорили, что он его зять. Ахаз отказался войти в союз с пророком и его партией, говоря: «Не буду искушать (зависеть от) Господа» [Исайя, VII, 12]. Пророк перед этим заявил: «Если ты не будешь верить, не будешь ты прочен», – предвещая свержение его рода. «Ты истощаешь терпение моего Бога», – ответил пророк и предсказал рождение ребенка от одной алма, или женщины храма, и прежде чем тот достигнет возмужания [Евреям, V, 14; Исайя, VII, 16; VIII, 4], царь ассирийский победит Сирию и Израиль. Это то пророчество, которое Ириней так силился увязать с Марией и Иисусом и которое послужило причиной, по которой мать назаретского пророка представлена принадлежащей храму и с детских лет посвященной Богу.
Во второй песне Исайя прославлял нового главу, занявшего трон Давида [IX, 6, 7; XI, 1], который должен возвратить домой евреев, уведенных конфедерацией в плен [Исайя, VIII, 2–12; Иоиль, III, 1–7; Авдий, 7, 11, 14]. Михей – его современник – возвещал то же событие [IV, 7–13; V, 1–7]. Спаситель должен был появиться из Вифлеема; другими словами, – из дома Давида; и должен был сопротивляться Ассирии, которой Ахаз присягнул на верность, а также осуществить реформу религии [2 Царей, XVIII, 4–8]. Езекия это сделал. Он был внук Захарии, провидца [2 Паралипоменон, XXIX, 1; XXVI, 5], советника Узии; и как только он взошел на трон, он восстановил религию Давида и уничтожил последние остатки религии Моисея, то есть эзотерическую доктрину, объявив – «отцы наши поступали беззаконно» [2 Паралипоменон, XXIX, 6–9]. Затем он совершил попытку воссоединения с северной монархией, так как в Израиле было междуцарствие [2 Паралипоменон, XXX, 1, 2, 6; XXXI, 1, 6, 7]. Попытка была успешна, но имела результатом вторжение ассирийского царя. Но это был новый режим; и все это показывает течение двух параллельных потоков в религиозном культе израильтян; один принадлежал к государственной религии и был принят ввиду политической необходимости; другой представлял собою чистое идолопоклонство, являющееся результатом незнания истинной эзотерической доктрины, проповедуемой Моисеем. Первый раз с тех пор, как Соломон их построил, «высокие места были убраны».
Именно Езекия был ожидаемым Мессией экзотерической государственной религии. Он был тем побегом от ствола Иессеева, который должен был вызволить евреев из прискорбного пленения, о котором еврейские историки, кажется, подчеркнуто молчали, тщательно избегая любого упоминания этого особенного факта, который вспыльчивые пророки необдуманно раскрывают. Если Езекия и сокрушил экзотерическое поклонение Ваалу, то он также насильно оторвал народ израильский от религии их отцов и тайных ритуалов, учрежденных Моисеем.
Дарий Гистасп был первым, кто основал персидскую колонию в Иудее, и, возможно, Зоро-бабель был вождем.
«Имя Зоро-бабель означает “семя, или сын Вавилона”, так же как Зоро-астер, רחשא־ורצ, есть семя, сын или принц Иштар».
Новые колонисты, несомненно, были иудеи. Это название с Востока. Даже Сиам называют Иудия, и в Индии была некая Айодия. Храмы Солом, или Мира, были многочисленны. По всей Персии и Афганистану имена Саул и Давид весьма обычны. «Закон» приписывается по очереди Езекии, Ездре, Симону Справедливому и периоду Асмонеян. Нет ничего определенного; везде противоречия. Когда начался Асмонеанский период, главных держателей Закона называли ассидеянами или хасидим (халдеями), а впоследствии фарисеями или фарсами (парсами). Это указывает на то, что в Иудее были основаны персидские колонии и они правили страной, тогда как народы, упоминаемые в Книгах Бытия и Иисуса Навина, жили там в виде третьего сословия (см. [Ездра, IX, 1]).
В Ветхом Завете нет подлинной истории, и та небольшая историческая информация, которую там можно собрать, находима только в неосмотрительных откровениях пророков. Эта книга в целом, должно быть, писалась в различные времена или, скорее, выдумывалась в качестве авторитетного обоснования какого-либо более позднего культа, происхождение которого может быть легко прослежено частично до орфических мистерий и частично до древнеегипетских ритуалов, с которыми Моисей был знаком с детства.
С прошлого века церковь была вынуждена постепенно оставлять захваченную библейскую территорию тем, кому она принадлежит по праву. Уступая пядь за пядью, один персонаж за другим оказывался мифическим и языческим. Но теперь, после недавнего открытия Георга Смита, весьма оплакиваемого ассириолога, разрушена одна из надежнейших подпорок Библии. Доказано, что Саргон и его таблички старше Моисея. Как повествование «Исхода», так и рождение и жизнь законодателя были «заимствованы» у ассирийцев, как «золотые и серебряные драгоценности» – у египтян.
На стр. 224 «Ассирийских открытий» Георг Смит пишет:
«В дворце Сеннахериба, в Куюнджике, я нашел другой любопытный отрывок истории Саргона, переведенный мною и опубликованный в “Трудах библейского археологического общества”, т. I, ч. I, с. 46. В тексте говорится, что Саргон, один ранний вавилонский монарх, родился у родителей-царей, но был спрятан своей матерью, которая унесла его на Евфрат и поместила в ковчеге из камышей, изнутри покрытом горной смолой, вроде того, в котором мать Моисея спрятала свое дитя (см. [Исход, II]). Саргона обнаружил человек по имени Акки, водонос, который усыновил его, и впоследствии он стал царем Вавилонии. Столицею Саргона был большой город Агади, называвшийся семитами Аккад и упомянутый в “Бытии” как столица Нимрода [Бытие, X, 10], и там он царствовал сорок пять лет. Аккад лежал вблизи города Сиппара, на Евфрате, к северу от Вавилона. Время Саргона, которого можно назвать вавилонским Моисеем, соответствует XVI веку, и возможно, еще более раннему».
Г. Смит в своем «Халдейском отчете» добавляет, что Саргон I был вавилонским монархом, царствовавшим в городе Аккад около 1600 года до Р. X. Имя Саргон означает «правильный, истинный или законный царь». Эта любопытная история изложена на фрагментах табличек из Куюнджика и гласит следующее:
«1. Я царь Саргон, Царь могущественный, Царь Аккада.
2. Моя мать была царского рода, отца своего я не знал, брат моего отца правил страною.
3. В городе Азупирану, лежащем на берегу Евфрата,
4. Моя мать, царевна, зачала меня; в трудах она родила меня.
5. Она положила меня в ковчег из камыша и горной смолою запечатала выход мой.
6. Она пустила меня на реку, не поглотившую меня.
7. Река понесла меня; к водоносу Акки принесла она меня.
8. Акки, водонос, в сострадании принял меня», и т. д. и т. д.
А теперь из «Исхода» [II]:
«Но не могши долее скрывать его (мать Моисея), взяла корзину из тростника и осмолила ее асфальтом и смолою и, положивши в нее младенца, поставила в тростнике у берега реки».
«Событие это, как предполагают, произошло около 1600 лет до Р. X., – говорит Георг Смит, – немного ранее эпохи, приписываемой Моисею; и так как мы знаем, что слава Саргона достигла и Египта, то вполне правдоподобно, что рассказ этот имел связь с событиями, изложенными в “Исходе”, II, ибо каждое, совершенное однажды действие стремится повториться».
«Века» индусов мало отличаются от «веков» греков, римлян и даже евреев. Мы включаем Моисеевы вычисления умышленно, с намерением доказать правильность нашей позиции. Хронология, которая отделяет Моисея от сотворения мира только четырьмя поколениями, кажется смешной уже только потому, что христианское духовенство навязывает это миру в буквальном значении. Каббалисты знают, что эти поколения означают периоды мира. Те аллегории, которые в индусском вычислении охватывают огромное протяжение четырех веков, в книгах Моисея коварно заставлены, благодаря услужливой помощи «Мазоры», уместиться в маленький период в две с половиною тысячи лет (2513)!
Экзотерический план Библии был составлен так, чтобы и он соответствовал четырем векам. Таким образом, они исчисляют Золотой Век от Адама до Авраама, серебряный – от Авраама до Давида; медный – от Давида до Пленения; а от пленения – железный век. Но сокровенные вычисления совсем другие и ничуть не отличаются от зодиакальных вычислений брахманов. Мы находимся в Железном Веке, или Кали-юге, но он начался с Ноя, мифического предка нашей расы.
Ной, или Нуах, подобно всем евгемеризованным проявлениям Непроявленного – Сваямбхува (или Сваямбху), – был андрогином. Таким образом, в некоторых случаях он принадлежал к чисто женской триаде халдеев, известной как «Нуах, вселенская Матерь». Мы уже показали в другой главе, что каждая мужская триада имела свою женскую копию, одно в трех, как и первая. Это было пассивное дополнение активного принципа, его отражение. В Индии мужская троица воспроизводится в Шакти-Тримурти, женской; а в Халдее Ана, Белита и Давкина соответствовали Ану, Бэлу и Нуах. Первые три, сведенные в одну – Белиту, назывались: «Самодержавная богиня, царица нижней бездны, Матерь богов, царица Земли, царица плодовитости».
В качестве изначальной влажности (humidity), откуда произошло все, Белита есть Тамти, или море, матерь города Эрех (великого халдейского некрополя), и поэтому – богиня подземного царства. В мире звезд и планет она известна как Истар или Асторет. Следовательно, она тождественна с Венерой и всеми другими царицами небесными, которым в жертву приносились печенье и булочки, и, как знают все археологи, тождественна с Евой, матерью всего живущего, и с Марией.
Ковчег, в котором хранятся зародыши всех живущих тварей, необходимых для населения Земли, изображает сохраняемость жизни и превосходство духа над материей при столкновении противоположных сил в природе. В астротеософической диаграмме «западного ритуала» Ковчег соответствует пупу и помещается с левой стороны, на стороне женщины (Луны), одним из символов которой служит левый столб в Храме Соломона – Боаз. Пуповина связана (через плаценту) с вместилищем, в котором оплодотворяются эмбрионы расы. Ковчег есть священный Аргха индусов, и, таким образом, легко понять ту связь, которую он имел с Ноевым Ковчегом, когда мы знаем, что Аргха был продолговатым сосудом, употребляемым иерофантами в качестве жертвенной чаши в культе Изиды, Астарты и Венеры-Афродиты, которые были богинями зарождающих сил природы или материи – следовательно, представляющими символически Ковчег, содержащий зародыши всего живущего.
Мы признаем, что у язычников были и теперь есть – как, например, в Индии – странные символы, которые лицемеру и пуританину покажутся скандально безнравственными. Но разве древние евреи не скопировали большинство этих символов? Мы уже описали в другом месте тождественность лингама с колонной Иакова, и мы могли бы привести ряд примеров из нынешних христианских церковных обрядов, имеющих то же самое происхождение, если бы размеры книги это позволяли и если бы это не было уже полностью отмечено Инманом и другими (см. Инман, «Древние верования, воплощенные в древних названиях»).
Описывая религию египтян, Лидия Мария Чайлд говорит:
«Это почтение перед сотворением жизни ввело в поклонение Озирису половые эмблемы, такие обычные в Индустане. Колоссальное изображение такого рода было преподнесено его храму в Александрии царем Птолемеем Филадельфом… Благоговение перед тайной органической жизни привело к признанию мужского и женского начал во всем, духовном или материальном… Половые эмблемы, везде бросающиеся в глаза в скульптурах их храмов, могли бы показаться нечистыми в описании, но ни один чистый и вдумчивый ум не будет рассматривать их таковыми, видя ту простоту и торжественность, с какими подходят к этому предмету».
Так говорит эта уважаемая женщина и прекрасный писатель, и ни один истинно чистый мужчина или женщина никогда не подумает упрекнуть ее за это. Но подобное искажение древней мысли вполне естественно в таком веке ханжества и жеманства, как наш.
Воды потопа, когда они фигурируют в аллегории в качестве символического «моря», Тамти, символизируют бурный хаос, или материю, называемую «Великим Драконом». Согласно гностической и средневековой розенкрейцерской доктрине, сотворение женщины вначале задумано не было. Она есть отпрыск мужской собственной нечистой фантазии и, как говорят герметисты, «вторжение». Созданная нечистой мыслью, она возникла в недобрый «седьмой час», когда «сверхъестественные» действительные миры уже прошли и «натуральные», или иллюзорные, миры начали развиваться вдоль «нисходящего Микрокосмоса», или дуги великого цикла – выражаясь более ясно. Вначале бывшая «Virgo», Небесной Девой Зодиака, она становилась «Virgo-Scorpio». Но, создавая себе подругу, мужчина непредумышленно наделил ее своей собственной долей духовности; и теперь это новое существо, которое его воображение вызвало к жизни, стало его «Спасителем» из ловушек Евы-Лилит, первой Евы, которая в своем составе имела большую долю материи, чем первоначальный «духовный» мужчина.
Таким образом, женщина в этой космогонии находится в отношении «материи» или «Великой бездны» как «Дева Моря», которая ногою раздавливает «Дракона». «Потоп» также очень часто появляется в символической фразеологии как «Великий Дракон». Для человека, знакомого с этими доктринами, будет более чем многозначительно узнать, что у католиков Дева Мария является не только признанной покровительницей христианских моряков, но также и «Девой Моря». Так и Дидона была покровительницей финикийских мореходов; и вместе с Венерой и другими лунными богинями – поскольку Луна имела такое сильное влияние на морские отливы и приливы – являлась «Девою Моря». Map, море, является корнем имени Мария. Голубой цвет, который у древних символизировал «Великую Бездну», или материальный мир, – следовательно, зло, – посвящен нашей «Благословенной Госпоже». Это цвет «Notre Dame de Paris». Вследствие его связи с символическим змием этот цвет считается отвратительным у экс-назареев, учеников Иоанна Крестителя, теперь – мендеян Басры.
Среди прекрасных гравюр Мориса есть одна, представляющая Кришну раздавливающим главу Змея. У него на голове митра с тремя зубцами (символизирующая троичность), а тело и хвост побежденного змея обвивают фигуру индусского бога. Эта гравюра показывает, откуда пришло вдохновение при «составлении» более позднего сказания, извлеченного якобы из пророчества.
«Я положу вражду между тобой и женщиной, и между твоим семенем и ее семенем; оно раздавит твою голову, и ты ужалишь его в пятку».
Египетский Орант также показан с распростертыми руками, как бы на кресте, и наступающим на «Змея»; а Гор (Логос) изображен пронзающим голову Дракона, Тифона или Апофиса.
Все это дает нам ключ к библейской аллегории о Каине и Авеле. Каина считали предком хивитов, змеев, и близнецы Адама, очевидно, являются копией сказания об Озирисе и Тифоне. Кроме этой внешней формы аллегории, она, однако, воплощала в себе философскую концепцию о вечной борьбе добра и зла.
Но как странно эластичной, какой легко приспосабливаемой к чему угодно оказалась эта мистическая философия после христианской эры! Когда факты неопровержимые, неоспоримые и неотрицаемые были менее бессильны восстанавливать истину, как не в нашем веке казуистики и христианского коварства? Раз доказано, что Кришна был известен как «Пастырь Добрый» за века до первого года нашей эры, что он раздавил Змия Калинагу и был распят, – то все это – лишь пророческое предзнаменование будущего! И раз скандинавский Тор, разбивший голову Змия своей крестообразной булавой, и Аполлон, убивший Пифона, подобным же образом представлены как являющие собою поразительные сходства с героями христианских выдумок, – они становятся только первоначальными концепциями «языческих» умов, «следующих старым патриархальным пророчествам относительно Христа, содержащимся в едином всеобщем и первоначальном Откровении»!
