Противостояние России и Запада превратилось в столь важный фактор не только внешней политики и дипломатии, но и нашей внутренней, духовной жизни, что возникает вопрос: с чего все это началось? Когда зародилась вражда, которая не исчезла и по сей день, не отпускает нас, а вновь и вновь зажигает сердца? Когда Россия ощутила себя осажденной крепостью, одиноким воином в кольце врагов?

Многие уверились в том, что Соединенные Штаты и Запад в целом — вековечные ненавистники России. Взаимная ненависть предопределена извечным геополитическим противостоянием двух миров…

Можно ли говорить о генетически предопределенном отторжении Запада?

История этого не подтверждает.

До 1917 года русское общество не отделяло себя от соседей на Западе и считало себя частью Европы. Императорский дом был кровно связан с царствующими династиями других стран. В войну Россия вступила, считая, что без нее ни одна крупная европейская проблема решаться не должна. Отношения со странами Антанты (Англия, Франция, США и многие другие), вместе с которыми воевали против держав Четверного союза (Германия, Австро-Венгрия, Османская империя, Болгария), складывались сложно, но это были союзнические отношения. Искали и находили компромисс.

Летом 1916 года, когда победа Антанты стала очевидной, на конференции союзных государств в Париже задумались о будущем. О механизме возмещения — после победы — убытков за счет неприятельских держав. В инструкциях для российской делегации говорилось: главная задача — борьба с германским засильем: «освободиться от экономического ига Германии», «мы не должны питать своим импортом страну, которая силою исторических условий на долгие годы останется нашим главным внешним соперником».

Главное, что волновало российскую делегацию: не предоставлять после войны враждебным державам, то есть Германии в первую очередь, статуса «наибольшего благоприятствования» в торговле! Это не очень нравилось итальянцам и австралийцам. Зато Великобритания полностью поддержала позицию российской делегации, которой руководил Государственный контролер Николай Николаевичем Покровский. Вскоре он станет министром иностранных дел. Выступая в Государственной думе 2 декабря 1916 года, он подчеркнул:

— Россия находится в полнейшем единодушии со всеми своими доблестными союзниками. Все мы одинаково проникнуты жизненною для нас необходимостью довести войну до победоносного конца.

Так когда же началось противостояние с внешним миром?

С приходом большевиков к власти. Когда они, нарушив союзнические обязательства России, заключили сепаратный мир с немцами и австрийцами. В ответ Антанта поддержала Белое движение, поскольку его руководители обязались исполнить свой союзнический долг и сражаться против кайзеровской Германии и Австро-Венгрии.

Судьба России в революционный год зависела от семнадцати миллионов людей в серых шинелях. Вождь большевиков Владимир Ильич Ленин сразу понял, как привлечь армию на свою сторону, — обещать немедленный мир. И оказался прав: солдаты столичного военного округа, не желая отправляться на фронт, помогли большевикам свергнуть Временное правительство.

Англия, Франция и Америка убеждали новую власть соблюдать взятое на себя Россией обязательство — не заключать сепаратный мир с кайзеровской Германией. Первая мировая, продолжавшаяся уже три года, шла к концу. Страны Антанты не сомневались в скорой победе и боялись, что выход России из войны продлит кровопролитные бои еще на два-три года.

Но советское правительство сразу же предложило державам Четверного союза мир. Для терпевших поражение Германии, Австро-Венгрии, Османской империи и Болгарии это было спасением. 22 ноября 1917 года договорились о перемирии.

Глава американской военной миссии генерал Уильям Джадсон уговаривал наркома по иностранным делам Льва Давидовича Троцкого по крайней мере добиться от немцев обещания не перебрасывать немецкие войска с восточного фронта на западный. Троцкий согласился, что долг России — не позволить Германии, воспользовавшись перемирием, отправить все войска на Запад. И не спешить с обменом пленными.

9 декабря в Брест-Литовске приступили к обсуждению мирного договора. Российской делегации выставили жесткие условия: линия фронта становится временной границей, то есть Польша, большая часть Прибалтики и Белоруссии остаются под контролем Германии.

Подписывать такой мир большевики не хотели. Ленин нашел выход: будем затягивать переговоры, пока в Германии тоже не начнется революция. Затягивать переговоры он поручил наркому Троцкому.

Но 1 января 1918 года в Брест-Литовск прибыла и самостоятельная украинская делегация. После революции власть в Киеве взяла Центральная Рада, которая провозгласила независимость от России и создала Украинскую Народную Республику. Киев хотел заключить мир со странами Четверного союза — это означало признание нового государства. 9 февраля договор был подписан. Немцы уже в ультимативном тоне потребовали от Троцкого: теперь ваша очередь, подписывайте! Троцкий отказался:

— Мы не поставим подписи русской революции под условиями, которые несут гнет и несчастье миллионам людей.

Тогда немецкие войска начали наступление вглубь России.

Западные державы опасались, что кайзеровская армия захватит запасы оружия и боеприпасов, которые поставили союзники и которые скопились в портах Архангельска, Мурманска, Севастополя, Одессы, Баку и Владивостока. Французы и англичане предложили Советской России военную помощь.

Ленин с присущим ему цинизмом сформулировал решение: уполномочить тов. Троцкого принять помощь разбойников французского империализма против немецких разбойников.

Опасаясь появления немцев в Петрограде, советское правительство срочно переехало в Москву. Ленин настаивал: надо подписывать мир на любых условиях. Большевики раскололись. Многие не принимали «похабного мира» — это выражение председателя Петроградской ЧК Моисея Соломоновича Урицкого. Левые эсеры, партнеры большевиков по правительственной коалиции, были категорически против. Ленин бросил на чашу весов всю силу своего убеждения: можно и пол-страны отдать, главное — сохранить власть.

3 марта 1918 года советская делегация подписала договор с Четверным союзом. Но удастся ли его ратифицировать? Все висело на волоске.

5 марта Троцкий поинтересовался у руководителя представительства Американского Красного Креста в России Рэймонда Роббинса: если договор не будет ратифицирован и придется воевать, можно ли рассчитывать на помощь союзников?

Союзников особенно волновала судьба снаряжения, доставленного в Мурманск и Архангельск. Там находились боеприпасы, артиллерийские снаряды, автомобили, обмундирование. Все это могло попасть в руки немцев. Решили отправить войска в Мурманск, чтобы охранять находящееся там военное имущество.

Председатель Мурманского совета Алексей Михайлович Юрьев, бывший кочегар парохода «Вологда», по прямому проводу обратился к Ленину:

«Ваши слова «советуем принять помощь англичан» — значат ли принять военную помощь англичан и французов? Мы понимаем, что, быть может, этого вы официально сказать не можете. Тогда возьмем на себя и сделаем сами. Но необходимо нам здесь быть уверенными, что наши действия не идут вразрез с вашими планами. Точное выражение вашего одобрения будет держаться в секрете».

Ответ гласил: «Помощь принять. Комбинация должна носить абсолютно неофициальный характер. Дело относим как бы к разряду военных тайн».

Нарком по национальным делам Иосиф Виссарионович Сталин еще от себя передал Юрьеву:

— Действуйте абсолютно секретно и более или менее автономно.

В Мурманский порт вошел британский крейсер «Глори» и высадил десант. Ленин в своей лицемерной манере распорядился: «Официально протестуйте против их нахождения на советской территории, неофициально — получайте от них продукты и военную помощь против финно-германцев».

Но Брестский мир вступил в действие. Прибывший в Москву немецкий посол граф Вильгельм Мирбах потребовал от советской власти изгнать недавних союзников с территории России. Германия предложила военную помощь. Сменивший Троцкого на посту наркома иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин попросил правительство Германии нанести удар по англичанам в Мурманске, а заодно и по белой армии на Юге России.