— Закрой глаза!

Я в кухне, готовлю обед — тунец по-итальянски. Оскар только что вернулся из Брюсселя после обычной трехдневной отлучки. Вид у него на удивление радостный, и радость эта невольно передается мне. В последнее время наши отношения трудно назвать безоблачными. О возможности работать только в Лондоне Оскар даже не вспоминает, наши попытки зачать ребенка, которые продолжаются уже почти полгода, остаются безуспешными. Конечно, подобное случается не так уж редко, особенно если учесть, что зачастую Оскар отсутствует в наиболее благоприятные для зачатия дни. По части благоприятных дней и прочих подобных тонкостей я стала крупным специалистом.

— У меня в руках нож! Ты уверен, что с закрытыми глазами я не буду представлять опасности?! — смеюсь я, но все же кладу нож на стол и зажмуриваюсь.

— А теперь открой.

Послушно выполняю его просьбу. Оскар держит в руках букет, такой огромный, что он почти закрывает его лицо.

— Вот это да! — только и могу сказать я, забирая у него цветы.

— Если бы мы с тобой не соблюдали сухой закон, я купил бы шампанское, — улыбается Оскар. Из солидарности со мной он тоже воздерживается от алкоголя.

Внутри у меня все сжимается. Удалось ли мне забеременеть на этот раз, станет ясно дня через четыре. Праздновать, несомненно, рано.

— Спроси, по какому поводу цветы, — говорит Оскар.

С облегчением понимаю, что моя предполагаемая беременность здесь ни при чем. Я кладу охапку роз на стол и пристально смотрю на Оскара:

— Так по какому поводу цветы?

В голове у меня вспыхивает догадка. Неужели это правда? Неужели с поездками в Брюссель покончено? Из «частично занятых» мужа и жены мы снова превратимся в нормальную супружескую пару.

— Иди сюда. Садись.

Оскар явно оттягивает торжественный момент. Он берет меня за руку, ведет в гостиную и усаживает на диван.

— Ты заставляешь меня нервничать! — смеюсь я; у меня даже ладони вспотели от волнения.

Муж садится рядом со мной.

— Сегодня утром Брэнтман прилетел в Брюссель и вызвал меня к себе, — сообщает он.

Моя догадка верна!

— И что же? — спрашиваю я с улыбкой.

— Перед тобой новый директор банка!

Оскар сияет, как ребенок, который получил на Рождество в точности такие подарки, о которых мечтал. Обнимая его, я ощущаю слабый запах алкоголя — сегодня он все же нарушил сухой закон.

— Вау! Это же потрясающе! — восклицаю я. — Ты это заслужил! Ты работаешь на них как проклятый. Хорошо, что они оценили это по достоинству. Но больше всего меня радует, что твои поездки в Брюссель наконец прекратятся.

Улыбка Оскара тускнеет.

— Эти поездки… Мое новое назначение не предполагает, что они прекратятся, — бормочет он. — Скорее наоборот.

Охваченная дурным предчувствием, я замираю.

— Дело в том, Лори, что теперь я буду работать в Брюсселе постоянно. — Оскар сжимает мою руку.

Я таращусь на него, ушам своим не веря:

— Но как же…

Он хватает мою вторую руку и умоляюще смотрит на меня:

— Прошу тебя, не говори «нет» сразу. Понимаю, все это очень неожиданно. Но я весь день ломал себе голову и пришел к выводу: если мы все вместе переедем в Брюссель, это будет замечательно. Ты, я и малыш, который, я надеюсь, скоро появится на свет. Брюссель — чудесный город, Лу, ты его полюбишь.

Я продолжаю ошеломленно пялить на него глаза:

— Но моя работа…

— Знаю-знаю, — кивает Оскар. — Но после рождения ребенка тебе все равно придется бросить работу. И даже раньше. Я не хочу, чтобы ты работала на последних сроках беременности.

— А потом? Если я захочу вернуться?

Честно говоря, я совершенно не представляю, что будет после рождения нашего мифического ребенка. Но Оскар уже все решил за меня, и это приводит меня в бешенство. Конечно, он не сомневается, что быть домашней мамочкой — предел моих мечтаний. Вполне типично для поборника старых традиций, каковым он является. Конечно, с моей стороны было до крайности глупо до сих пор не обсудить с ним столь принципиальный вопрос.

Оскар слегка хмурится, словно я пытаюсь создать трудности там, где их нет.

— В Брюсселе ты всегда сможешь найти себе подходящую работу. Но, честно говоря, Лори, денег у нас будет вполне достаточно. Так что работать тебе совершенно ни к чему. Прошу тебя, обдумай все хорошенько! — сыплет он словами, не давая мне возможности возразить. — Ты будешь пить кофе — нет, мятный чай — в кафе на площади и гулять вдоль реки. Прежде чем родится ребенок, мы обойдем весь город вдоль и поперек. Будем гулять по вечерам, словно только что познакомились. В Брюсселе полно англичан, ты заведешь кучу друзей.

Я чувствую себя пленницей, связанной по рукам и ногам. Конечно, я прекрасно знаю, что зарплаты Оскара вполне хватит, чтобы содержать семью, а я зарабатываю столько, что едва-едва смогу сама себя обеспечить. Но почему он все решил, не посоветовавшись со мной? Для него моя работа — это скорее хобби, чем попытка сделать серьезную карьеру. В голове у меня царит полный сумбур. Я действительно рада за Оскара, рада, что его старания оценили по достоинству. Но у меня нет ни малейшего желания бросать свою работу, бросать Лондон и начинать новую жизнь в другом городе. Получается, за успех Оскара должна заплатить я, расставшись с тем, что мне дорого. Это несправедливо.

— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я с готовностью отвечу «да»? — спрашиваю я слегка дрожащим голосом.

Вообще-то, Оскар не из тех, кто не дает себе труда задумываться. Но, судя по всему, восторг по поводу нового назначения лишил его здравого смысла.

— Я ожидаю, что ты, по крайней мере, взвесишь все за и против, — отвечает Оскар, и в голосе его звучит обида. — Ты ведь понимаешь, насколько это важно для меня.

— Мне казалось, ты тоже понимаешь, насколько важна для меня моя работа, — делаю я ответный выпад. — Почему ты обязательно должен работать в Брюсселе? Разве нельзя было подыскать тебе подходящую должность в Лондоне? Почему ты должен жить за границей? И я с тобой заодно.

— Я полагаю, руководство рассматривает мое новое назначение как награду, а не как наказание, — раздраженно качает головой Оскар. — Странно, что ты воспринимаешь это иначе.

Он смотрит на меня с удивлением, точно я полная идиотка, не понимающая очевидного. Я отвожу глаза в сторону.

— А тебе не приходило в голову, что наши родные будут без нас скучать? — меняю я тактику. — Ты будешь очень редко встречаться со своей матерью. А если появится ребенок, у нас вообще не будет возможности вырваться в Лондон.

В моем голосе звучит вызов, и я даже не пытаюсь его скрыть. И он еще смел обставить эту гнусную новость как торжественное событие! Явился с цветами, не сомневаясь, что я от радости буду прыгать до потолка. Если мы семья, мы должны принимать все решения вместе, невзирая на то, кто больше зарабатывает.

— Я не хочу жить в разных странах со своей мамой, Оскар. Тем более, если у меня действительно будет ребенок. Мама обожает возиться с малышами, и я не должна лишать ее счастья быть бабушкой.

Исчерпав все аргументы, мы молча смотрим друг на друга. Прежде мы никогда не ссорились и не спорили. Теперь только этим и занимаемся.

Челюсти Оскара напряжены, взгляд неподвижен.

— У меня нет времени на долгие размышления, Лори. В банковском деле решения принимаются быстро. В понедельник утром я должен дать ответ Брэнтману. И единственно возможный ответ — «да». Если я отвечу «нет», какого черта мне вообще там делать?! — Оскар отчаянно всплескивает руками. — На моей карьере можно будет поставить крест. Люди, лишенные амбиций и не желающие расти, в банке не нужны.

Я молча качаю головой. Конечно, относить Оскара к разряду людей, лишенных амбиций и не желающих расти, до крайности несправедливо.

— Пойду приму душ, — говорит Оскар, поднимаясь.

Прежде чем уйти, он бросает на меня долгий взгляд, словно ожидая извинений. Но я лишь тяжело вздыхаю и отворачиваюсь.