Я примерно представляю, как она будет выглядеть. Я видел ее свадебное платье, так что оно не станет для меня внезапным ударом. В общем, я был психологически готов к сегодняшнему дню. По крайней мере, мне так казалось. Но, стоя здесь, в набитой до отказа церкви, рядом с Верити, я понял: это самообман. Меня сотрясает дрожь. Интересно, почему в церквях всегда так холодно? Наверное, считается, что люди, приходящие сюда, должны испытывать физический дискомфорт, ибо испытания укрепляют веру. Жду не дождусь, пока вся эта бодяга закончится. Скорей бы уж снять этот дурацкий костюм, выпить пива и умотаться назад в Эдинбург. Там моя жизнь идет в таком бешеном темпе, что времени на переживания не остается. Наша передача набирает обороты, и я из кожи вон лезу, чтобы завязать как можно больше деловых контактов. Конечно, строить прогнозы еще рано, но мне кажется, я на своем месте. У меня появились новые друзья, и зарабатываю я столько, что могу себе позволить снимать квартиру самостоятельно.

Не уверен, что поступил правильно, взяв с собой Верити. Ей очень хотелось поехать, познакомиться с моими лондонскими друзьями и все такое. Честно говоря, я рассчитывал, что она станет важной частью небольшого шоу «Посмотрите, как у меня все теперь круто». Верити классно выглядит. Честно говоря, среди лощеных гостей на этой свадьбе она смотрится куда более уместно, чем я. Она в любых обстоятельствах смотрится уместно. Мы с ней познакомились на какой-то благотворительной тусовке, где вручали кучу всяких премий. Нам, естественно, никаких премий не причиталось, и все же Верити уехала домой не с пустыми руками. В качестве награды она увезла меня.

Кстати, у нее есть лошадь. По-моему, этим все сказано.

Сару я пока не видел. Надеюсь, мы с ней сумеем общаться спокойно и подружески, мы же взрослые люди. На днях она прислала мне эсэмэску — первую после нашего разрыва. Написала, что хочет увидеться и что на свадьбу придет с Люком. По-моему, она хотела предупредить меня заранее, чтобы в церкви я не набросился на него с кулаками. Ну, положим, этого у меня и в мыслях не было.

Я ответил, что рад за нее и что приеду с Верити. На это сообщение Сара не отреагировала. В общем, все чертовски сложно. Блин, меня даже пот прошиб! Рубашка стала влажной и липнет к телу. Интересно, если снять пиджак, это будет воспринято как вопиющее нарушение приличий? О, похоже, начинается. Загремел орган, и все завертели головами, поворачиваясь к дверям. Некоторые так выгибают шеи, что, того и гляди, кожа треснет под напором ботокса.

Верити сидит у самого прохода, и лишь когда она откидывается на спинку скамьи, я наконец вижу Лори. Да, вся моя психологическая подготовка — это полная ерунда. Чувство такое, словно я получил удар мячом по яйцам. Лори обалденно хороша. В кудрявые волосы вплетены белые цветы и драгоценные камни, в руках букет. При этом она совершенно не похожа на всех этих расфуфыренных невест с журнальных обложек. Она выглядит так естественно, словно вся эта красота далась ей без всяких усилий. От нее исходит сияние.

Лори медленно проходит мимо, под руку со своим отцом, на мгновение взгляд ее незабудковых глаз останавливается на мне. В эту секунду мне кажется, что в церкви нас только двое. Если бы я сидел у прохода, наверное, не смог бы удержаться — вскочил бы, схватил ее за руку и сказал, что она прекрасна, как богиня. По губам Лори скользит едва заметная улыбка, я киваю, пытаясь передать взглядом все то, что не могу сказать словами. Иди, у алтаря тебя ждет мужчина, который сейчас станет твоим мужем. Будь счастлива. Ты этого заслуживаешь.

Лори проходит мимо, взгляд ее устремлен на Оскара. Чувствую, как внутри меня что-то с треском ломается.

Вчера я проснулась в пять утра, как от толчка. Вспомнила о том, что случилось. И не смогла в это поверить. Моя лучшая подруга меня ненавидит. Ее не будет на моей свадьбе. Оскару и всем остальным я сказала, что у Сары возникли какие-то семейные проблемы и ей пришлось срочно поехать к родителям в Бат. Она ужасно расстроена, но поступить иначе не могла. Не уверена, что мама купилась на мою ложь, но, к счастью, она воздержалась от расспросов. Начни она допытываться, что к чему, я наверняка разревелась бы и выложила всю правду.

Я стараюсь выглядеть веселой и счастливой, но сердце мое обливается кровью. Я теряю людей, которых люблю, и с этим ничего нельзя поделать. Неужели это закон жизни? Человек взрослеет и теряет старых друзей, как змея старую кожу, чтобы потом обрасти новой? Я долго сидела на кровати, подсунув под спину подушку, и смотрела на наш тайский пейзаж. Оскар перевесил его так, чтобы любоваться им, лежа в кровати. О, если бы можно было хлопнуть в ладоши и оказаться там, в нашем бунгало на берегу океана! Картина меня немного успокоила, напомнив, что в этом мире есть такие прекрасные и безмятежные места. А в моей жизни непременно наступят другие времена. Но Сара вряд ли передумает и придет на свадьбу. Я на это и не рассчитываю. Я хранила свою тайну четыре года, а у нее есть всего лишь сутки для того, чтобы переварить все это. Конечно, ей не справиться так быстро. А у меня нет выбора. Скоро моя свадьба, и я не могу позволить себе предаваться грустным мыслям.

И вот я здесь, стою у дверей церкви, той самой церкви, в которой венчались родители Оскара. Он хотел, чтобы мы тоже венчались именно здесь, и я не спорила. В конце концов, не тащить же было всех к нам в Бирмингем. К тому же церковь очень красивая, особенно сегодня, когда все вокруг посеребрил иней. Несколько минут назад, когда «роллс-ройс» — на нем тоже настоял Оскар — затормозил у церковных ворот, мне показалось, я попала в волшебную сказку. У меня даже дыхание перехватило. Хорошо, что рядом был папа, спокойный, как скала. Он молча гладил меня по руке, ожидая, пока я приду в себя.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он, и я молча кивнула.

Да, я уверена, что хочу выйти замуж за Оскара. Если только человек вообще может быть в чем-то уверен.

— Слава богу, — сказал папа. — Честно тебе признаюсь, мамаша Оскара нагоняет на меня страх. Я уже пропустил для храбрости стаканчик виски.

Мы рассмеялись, папа помог мне выйти из машины и набросил мне на плечи меховую накидку, в которой выходила замуж моя бабушка.

Сейчас мы под руку с папой стоим в проходе, на мне мое обожаемое винтажное платье, на папе — смокинг, в котором он выглядит воплощением элегантности. Папа не большой любитель цилиндров, но обещал, что позднее непременно его наденет и сфотографируется во всей красе. Мама по секрету рассказала мне, что всю прошлую неделю он вечерами репетировал свою застольную речь. Папа очень боится ударить в грязь лицом перед гостями и подвести меня, сказала она. Слегка сжимаю папин локоть. Мы с ним в последний раз обмениваемся взглядами, без слов говоря друг другу: «Все будет хорошо». Я всегда была папиной дочкой, а после смерти Джинни мы сблизились еще больше. Мы с ним похожи, оба немного замкнутые — со всеми, кроме тех, кому доверяем. Оба легко сердимся и легко прощаем.

Церковь украшена белыми цветами, благоухающими, ошеломляюще свежими, чуть более естественными, чем хотелось бы Люсиль. Зато в точности такими, как хотелось бы мне. Выбирая букет, я несколько раз встречалась с флористкой, и мы с ней нашли общий язык. Она, разумеется, сразу заметила, что букет невесты и гирлянды, заказанные для церкви и для приема, выдержаны в совершенно разных стилях. Верная своему принципу невмешательства, я ничего не просила изменить. Но флористка сама поинтересовалась моими желаниями и свершила настоящее чудо, сумев угодить и мне, и матери Оскара.

Я набираю полную грудь воздуха, и мы с папой начинаем путь к алтарю.

Взгляд мой скользит по лицам, знакомым и незнакомым. Все мои родственники собрались в полном составе: тети, дяди, двоюродные братья и сестры. Всем хотелось посмотреть на Оскара и прикоснуться к лондонской великосветской жизни. Не сомневаюсь, мама сумела их убедить, что отныне я принадлежу к самым высшим кругам. Мои коллеги по работе, друзья Оскара, его бывшая девушка Крессида, в черном платье и жемчугах — черное платье! Она что, на похоронах? — брат Оскара Джерри со своей унылой Флисс в шикарном платье из бирюзовой органзы. Где-то на полпути к алтарю вижу его. Не сразу верю своим глазам, но это действительно он, нет никаких сомнений. Никогда прежде я не видела его таким элегантным. Ради торжественного случая он даже причесался. Правда, я вовсе не уверена, что костюм ему идет. Но думать об этом мне некогда, потому что глаза наши встречаются, и я чувствую отчаянное желание сжать его руку хотя бы на несколько секунд перед тем, как стану женой Оскара. Сары здесь нет, и чувство такое, что Джек — единственный человек, который знает, какая я на самом деле. Он совсем рядом и в то же время бесконечно далеко от меня. Интересно, успела ли Сара рассказать ему о нашей ссоре, проносится у меня в голове. Вряд ли, ведь со времен своего разрыва они почти не общались. По крайней мере, судя по виду Джека, он ни о чем не знает. Посылаю ему легчайшую улыбку, и он кивает в ответ. Слава богу, папа идет твердым шагом, и мне не остается иного, кроме как поспевать за ним.

Мы не составляли собственных обетов, чтобы огласить их в церкви. Когда я заговорила об этом, Люсиль скорчила такую гримасу, словно речь шла о караоке нагишом. Надо признать, Оскар был шокирован не меньше своей мамаши. Я, разумеется, не настаивала. Честно говоря, отчасти то была шутка, но их реакция показала мне, что шутки здесь неуместны. Сама мысль о том, чтобы отступить от традиций и «осовременить» свадебную церемонию, представлялась им недопустимым кощунством.

Оскар по-прежнему стоит ко мне спиной, прямой и гордый. Его мать заявила, если жених в церкви оглядывается назад и таращится на невесту — это дурной тон. Так что я подхожу к алтарю, глядя ему в затылок. Внезапно я понимаю, что соскучилась по Оскару. В последние дни нас обоих так захватила свадебная круговерть, что времени общаться друг с другом почти не оставалось. Хорошо, что сегодня все закончится и мы наконец останемся наедине. Нас ждет медовый месяц в Таиланде. Надеюсь, там, на берегу океана, вновь оживет волшебство первых недель нашего знакомства.

И вот я стою рядом с ним у алтаря, Оскар наконец поворачивается и смотрит на меня. Согласно планам его матери, в этот момент он должен поднять с моего лица вуаль. Увы, это невозможно, так как никакой вуали на мне нет. Кружевная занавеска на голове — это не мой стиль, и нацеплять ее только потому, что так принято, у меня нет ни малейшего желания. Вместо вуали голову мою украшает изящная гирлянда в стиле 1920-х годов, которую мне посчастливилось купить в том же магазине, что и платье. Парикмахер очень ловко вплел ее мне в волосы вместе с маленькими белыми розочками. Это просто очаровательная вещица — золотая нить с крохотными подвесками из драгоценных камней, причем все подвески в виде морских обитателей. Здесь есть и морские коньки, и ракушки, и, разумеется, морские звезды. Для постороннего взгляда это просто эффектное украшение, но, надеюсь, Оскар увидит в этом интимный намек на историю нашей любви.

Несмотря на то что никакой вуали на мне нет, Оскар делает такое движение, словно хочет ее приподнять. Наверняка он мысленно отрепетировал каждый свой шаг и теперь немного сбит с толку. Я улыбаюсь и слегка качаю головой.

— Вуали нет, — говорю я одними губами, и он тихонько смеется.

— Ты прекрасна, — шепчет он.

— Спасибо, — отвечаю я.

Сейчас он ни капельки не похож на того парня в шортах и футболке, с которым я познакомилась на берегу океана, но я вижу его именно таким. Мой Робинзон Крузо, мой спаситель, моя любовь. Думаю, он даже не заметил, что рядом со мной нет Сары. Думаю, если бы священник сейчас сбросил свою сутану и сплясал у алтаря ирландскую джигу, Оскар бы и бровью не повел. Взгляд его устремлен только на меня, взгляд, полный удивления, нежности и любви. Несмотря на все попытки Люсиль спланировать нашу свадьбу четко, как военную операцию, она не смогла учесть подобных лирических моментов. Я знаю, все недовольства по поводу мусса из лосося скоро забудутся, а эти упоительные мгновения останутся в памяти навсегда. Оскар выглядит чертовски эффектно. Настоящий жених, с головы до пят. Все в нем безупречно: тщательно уложенная шевелюра, сверкающие лакированные ботинки, темные, сияющие радостью глаза. В общем, ожившая фотография из свадебного журнала. Или модель, по которой делают тех крошечных марципановых женихов, что украшают свадебные торты.

Любопытно, как ее королевское величество Люсиль отреагировала на отсутствие вуали? Возможно, у нее припасена запасная и при первом удобном случае она попытается нацепить ее на меня.

Священник вопрошает, не известны ли кому-нибудь из присутствующих препятствия к заключению брака между нами. В голове у меня проносится мысль о Саре. Вдруг она сейчас ворвется в церковь и расскажет всем, что я вероломная обманщица.

Но разумеется, ничего не происходит. Через несколько минут Оскар надевает мне на средний палец левой руки платиновое кольцо с бриллиантами, и церковные колокола начинают звонить. Мы идем по проходу рука об руку, гости аплодируют. Прежде чем выйти на улицу, где сияет тусклое зимнее солнце, Оскар заботливо завязывает ленты моей меховой накидки и целует меня в щеку.

— Теперь ты моя жена, — шепчет он, касаясь пальцами моей щеки.

— А ты мой муж, — шепчу я в ответ и целую его ладонь.

Сердце мое так переполнено радостью, что вот-вот взорвется. Да, отныне мы с Оскаром муж и жена, и в этом заключается простая и великая правда.

Фотограф суетится, выстраивая кадр, в который должны войти члены обеих семей. Мамаша Оскара, судя по всему, решила взять на себя обязанности арт-директора. Мама уже успела украдкой шепнуть мне, что боится придушить Люсиль еще до конца свадебного приема. Мы обе прыснули со смеху, состроили надменные гримасы, изображая ее королевское величество, и тут же как ни в чем не бывало принялись позировать перед камерой.

Во время завтрака происходит забавная накладка. Крессида принимает моего брата за официанта и выражает претензию на то, что шампанское недостаточно холодное. Дэрил поправляет дело, опустив в ее бокал несколько кубиков льда, которые взял из ближайшего кувшина с водой. Увидев это, она начинает грозить, что потребует его увольнения. Тогда Дэрил с огромным удовольствием сообщает, что он всего лишь брат невесты и не имеет чести быть официантом на этом блистательном приеме. Причем говорит с преувеличенным акцентом жителя центральных графств. Кстати, на свадьбу Дэрил приехал не только с женой, но и с моим чудным племянником Томасом, который появился на свет совсем недавно. Ангелоподобный малыш вызывает у гостей такой восторг, что едва не оттесняет меня из центра внимания. Брат уже спросил меня, согласна ли я стать крестной Тома. В ответ я чуть не расплакалась от умиления. Господи, как я люблю свою семью! Пусть по численности мои родственники значительно уступают родственникам Оскара, по части адекватности и вменяемости они превосходят их многократно.

— Леди и джентльмены, настало время произносить речи!

Господи боже, у меня совершенно вылетело из головы, что Сара собиралась произнести речь. Причем именно ее выступление было намечено первым. Отсутствие Сары внесет сумбур в программу, столь тщательно разработанную королевой Люсиль. Если бы я заблаговременно сообщила Люсиль о том, что Сара выступать не будет, это немного поправило бы ситуацию. Но я этого не сделала. И вот красномордый ведущий просит всех гостей поприветствовать аплодисментами подружку невесты. Гости послушно хлопают в ладоши, однако без особого энтузиазма. Все чувствуют, возникла какая-то заминка, но пока не понимают, в чем ее причина. Господи, похоже, работники этого зала не отличаются особой сообразительностью или никак между собой не общаются! Ведь их же попросили убрать с главного стола карточку с именем Сары. Казалось бы, всякому должно быть ясно, ее здесь нет. Но ведущий с упорством, достойным лучшего применения, выкрикивает ее имя и обводит зал выжидающим взглядом. Оскар, бедняга, растерянно озирается по сторонам, словно считает себя обязанным решить эту проблему, но не представляет, как именно это сделать. Его мамаша бросает на меня взгляд, красноречиво вопрошающий: «Что происходит?» Как видно, спасать положение придется мне. Я окидываю взглядом море лиц и встаю, совершенно не представляя, какие слова сорвутся сейчас с моих губ. Я уже и так измучилась, объясняя причины отсутствия Сары тем, кто интересовался. И что, я теперь должна бесстыдно лгать всем этим людям? Но разве у меня есть другой выход? Не могу же я сказать: знаете, у нас с Сарой вышла небольшая размолвка. Она выяснила, что я несколько лет подряд была влюблена в ее бойфренда, и это так ее расстроило, что она теперь видеть меня не может. Чувствую, что сердце мое колотится где-то в горле, а щеки заливает румянец. Тут до меня доносится скрип отодвигаемого стула. Кто-то встает и прокашливается.

По залу проносится легкий удивленный гул. Подобного поворота событий никто не ожидал.

— Сара не смогла сегодня присутствовать здесь, и Лори попросила меня сказать несколько слов. — Джек смотрит на меня, в глазах его светится вопрос. — Мне повезло близко знать Лори и Сару в течение нескольких лет. И я прекрасно представляю, что сказала бы Сара, будь она здесь.

Ну, это он, положим, ошибается. О том, что сказала бы Сара, он не имеет даже отдаленного понятия. Тем не менее я одобрительно киваю и опускаюсь на стул. То, что Джек сыграет на моей свадьбе более значительную роль, чем предполагалось, меня не особенно удивляет. Так или иначе, он принимал участие во всех важных событиях моей жизни.

— Знаете, мы с Сарой были вместе довольно долго — до недавнего времени, если быть точным, — продолжает Джек. — Впрочем, это, конечно, к делу не относится. Э-э… Простите… — Он бросает взгляд на девушку, которая сидит рядом с ним, и кое-кто начинает хихикать. — М-да… Тем не менее меня, так сказать, можно назвать третьим колесом в тачке Лори и Сары, — изрекает Джек. — В переносном смысле, конечно. Мы были очень близки, но… надеюсь, вы ничего такого не подумали… Я хотел сказать, мы были настоящими друзьями… и сейчас ими остаемся.

Джек умолкает. Хихиканье перерастает в смех.

— Простите… — бормочет он и растерянно смотрит на меня, но через мгновение к нему возвращается кураж. — Хорошо, — произносит Джек и потирает ладони; до меня доходит, что он страшно нервничает. — Что сказала бы Сара о Лори, будь она здесь? Разумеется, прежде всего она сказала бы, что Лори — отличная подруга. Знаете, когда ты поступаешь в университет и тебе предлагают поселиться с кем-нибудь в одной квартире, это все равно что лотерея. Сара часто повторяла, что эта лотерея принесла ей крупный выигрыш. Соседка по квартире стала ее подругой на всю жизнь. Лори, вы с Сарой дополняете друг друга так же прекрасно, как джин и тоник. Сара очень тебя любит.

Раздаются жидкие хлопки, моя мама опускает глаза. Я начинаю щипать себя за ладонь. Ущипнула, отпустила, Ущипнула, отпустила. Господи боже, только бы не расплакаться! Если я сейчас зальюсь слезами, это будет настоящей катастрофой. Сегодня мне так не хватает Сары, так отчаянно не хватает! Мы тщательно возводили здание моей свадьбы, но отсутствие Сары пробило в его стене огромную зияющую дыру. Боюсь, такую же дыру оно пробило в здании всей моей жизни.

Джек шумно переводит дух. В зале воцаряется такая тишина, что воздух едва не звенит.

— Как вы поняли, мое выступление — это, так сказать, экспромт. Но знай я заранее, что мне предстоит произнести речь, все равно находился бы в огромном затруднении. Ежу ясно, Лори Джеймс уникальна. Но в чем состоит ее уникальность, очень трудно выразить словами.

— Лори Огилви-Блэк, — поправляет кто-то, наверное Джерри.

Джек смеется и проводит рукой по волосам. Не сомневаюсь, все женщины, сидящие за столами, в этот момент испускают приглушенный вздох.

— Простите. Конечно же Лори Огилви-Блэк.

Оскар берет меня за руку и гордо улыбается, хотя в устах Джека мое новое имя звучит особенно нелепо.

— Мы с Лори дружим уже несколько лет, — ораторствует Джек. — На моих глазах она превратилась из умненькой симпатичной девчонки, которая как-то раз заставила меня смотреть «Сумерки»… — Джек широким жестом простирает ко мне руки, — в неотразимую женщину, которую вы видите перед собой. Ты расцвела пышным цветом, Лори, но главные твои качества остаются неизменными — твоя доброта и расположенность к людям. Рядом с тобой каждый человек ощущает себя самой важной персоной в мире. — Джек встряхивает головой. — Не будет преувеличением сказать, Лори, что однажды ты спасла мне жизнь. Когда мне было совсем хреново, ты не стала от меня отворачиваться, хотя у тебя имелись веские причины для этого. Но ты проявила доброту и снисходительность. Заставила меня вспомнить, что я человек, а не половая тряпка. Я не удосужился поблагодарить тебя прежде, так что делаю это сейчас. Спасибо, Лори. Ты идешь по жизни легко и при этом оставляешь глубокий след в жизни других людей. — Джек умолкает и отпивает от своего бокала. Впечатление такое, словно он забыл, что мы здесь не одни, и спохватился лишь сейчас. — В общем, Лори, спасибо, что ты есть. Ты замечательная. Сейчас, когда мы живем в разных городах и даже в разных странах, я ужасно по тебе скучаю. И я счастлив сознавать, что отныне ты находишься в надежных руках Оскара. — Джек поднимает свой бокал. — За тебя, Лори и, конечно, за тебя, Оскар! — Он делает паузу и добавляет: — Повезло тебе, паршивцу!

Все покатываются со смеху, а у меня на глазах выступают слезы.

— Господи боже, Джек, ты что, спятил? С таким же успехом ты мог оттрахать ее прямо на столе.

Я смотрю на Верити, которая в это мгновение напоминает разъяренного дикого котенка. Хорошенький зверек, готовый выцарапать мне глаза. Мы идем по коридору отеля. Насколько я понимаю, моя импровизированная речь пришлась ей не по вкусу.

— А что, по-твоему, я должен был делать? Допустить, чтобы из-за дурацкой накладки свадьба Лори пошла наперекосяк?

Глаза Верити мечут молнии.

— Нет, ты, конечно, мог выступить, если у тебя так язык чесался. Но заявлять, что она главное украшение Вселенной, не было никакой необходимости.

— Да кто, черт возьми, это заявлял?! Я просто сказал, она отличная девчонка. Не из тех, что носят трусики поверх джинсов.

Едва эта дурацкая фраза срывается с моих губ, я понимаю, что произносить ее не следовало. Но я выпил три бокала шампанского. И я никому не позволю на меня наезжать.

— О, не сомневаюсь, по части ее трусиков ты крупный специалист, — шипит Верити, скрестив руки на груди.

Я решаю не лезть в бутылку. В конце концов, она моя гостья. И наверное, это действительно не слишком приятно, слушать, как твой бойфренд превозносит до небес другую женщину.

— Ну ладно, не сердись, — говорю я примирительно. — Честное слово, мы с Лори всего лишь друзья. Между нами никогда не было ничего такого.

Однако Верити не намерена смягчаться.

— А что ты там нес насчет глубокого следа, который она оставила в твоей жизни?

— Это всего лишь… э-э… метафора.

— Вот как? А то, что она замечательная, чудесная, уникальная, не помню какая еще, — это тоже метафоры?

Я оглядываюсь по сторонам и, убедившись, что в коридоре никого нет, прижимаю Верити к стене:

— Какая бы она ни была, ты лучше всех!

Ее руки скользят по моим плечам и сцепляются на спине. Верити неизменно пребывает в боевой готовности.

— Помни об этом всегда, — шепчет она.

Я целую ее, ибо это самый верный способ прервать неприятный разговор. Она кусает меня за губу и начинает вытаскивать рубашку у меня из штанов.

— Со стороны Джека было очень мило заменить Сару.

— Да, очень мило. — Я улыбаюсь, хотя в словах Оскара слышится намек на сарказм.

Мы в своем номере, отдыхаем в перерыве между завтраком и вечерним свадебным приемом. Я полагала, что слово «отдыхать» в данном случае означает «заниматься любовью». Однако мы с Оскаром заняты вовсе не этим.

Застольные речи явно произвели на него удручающее впечатление. Изо всех сил я стараюсь разрядить атмосферу, ведь ничто не должно омрачить этот день, который нам предстоит запомнить на всю жизнь.

— А куда уехала Сара?

Оскар хмурится и морщит нос, словно пытается вспомнить все подробности, связанные с внезапным отъездом Сары. Вспоминать ему нечего, потому что никаких подробностей я ему не сообщала, пытаясь свести собственную ложь к минимуму.

— К родителям в Бат, — говорю я равнодушно.

Однако щеки мои заливает краска, и я поспешно отворачиваюсь. Продолжать этот разговор у меня нет ни малейшего желания. Лихорадочно соображаю, как бы побыстрее сменить тему. Взгляд мой падает на яркий подарочный пакет, стоящий на полке огромного камина. В нашем номере для молодоженов все впечатляющих размеров — начиная от ванной и кончая увенчанной балдахином кровати, такой высокой, что забираться на нее надо с помощью ступеньки. Идеальное ложе для принцессы на горошине.

— От кого это? — Я читаю вслух надпись на ярлычке, прикрепленном к пакету. — «Счастливым новобрачным, с любовью и наилучшими пожеланиями, от Анжелы и свадебной команды отеля. Надеемся, ваша свадьба оказалась именно такой, как вы мечтали». — Я поворачиваюсь к Оскару. — Очень трогательно, правда?

Он молча кивает. Я сажусь в кресло у окна и развязываю ленту.

— Иди сюда, посмотрим, что там такое, — зову я Оскара и взглядом прошу его: «Пожалуйста, не расспрашивай меня о Саре. Пожалуйста, не анализируй речь Джека. Самое важное сегодня — это мы с тобой, давай будем об этом помнить».

Оскар смотрит мне в глаза, лицо его смягчается, он подходит и устраивается на полу у моих ног.

— Открывай! — говорит он.

Я слегка провожу рукой по его иссиня-черным блестящим волосам и улыбаюсь.

— Сейчас. — Разворачиваю шелковистую бумагу и достаю изысканный елочный шар ручной работы, на котором выгравированы наши имена и дата нашей свадьбы. — Настоящее чудо, правда? — спрашиваю я, сглотнув ком в горле.

— Ты сама чудо, — говорит Оскар, целуя мою ладонь. Несколько мгновений мы молчим, потом он неожиданно спрашивает: — Скажи, ты счастлива?

Я удивленно смотрю на него. Подобного вопроса я не ожидала.

— Разве это и так не ясно?

— И все-таки скажи, ты счастлива?

Выражение его лица внезапно становится непривычно серьезным.

Я смотрю прямо в его глаза и чувствую: от моего ответа зависит судьба нашего брака.

— Я невероятно счастлива стать твоей женой, Оскар. Благодарю свою счастливую звезду за то, что мы с тобой встретились.

Он молча смотрит на меня, серьезный, невероятно красивый. Глаза его говорят, что он хотел бы сказать о многом, но не сейчас, в день нашей свадьбы.

Оскар встает и тянет меня за руку, заставляя встать тоже.

— А я благодарю свою звезду за встречу с тобой.

Он припадает к моим губам долгим жадным поцелуем, одна его рука обнимает меня за талию, другая гладит по щеке. Про себя молюсь, чтобы мы всегда были так же близки, как были в Таиланде, как бываем в постели по ночам. В моей жизни все так сложно и запутанно, и лишь моя любовь к Оскару — это простое, ясное и цельное чувство. Представляю, как мы сидим на ступеньках пляжного бунгало, и голова моя начинает кружиться от счастья. Оскар сам решил, где мы проведем медовый месяц, и пока держит это в строжайшей тайне, но я всей душой надеюсь, это будет Таиланд.

Мы подходим к нарядной елке, украшающей наш номер, я вешаю на одну из веток шар, который нам подарили. Шар тихонько кружится и переливается, отражая солнечный свет. Оскар стоит рядом, его дыхание щекочет мне шею.

— Джек прав, — шепчет он. — Повезло мне, паршивцу!