— Эй, Джек, к тебе гости! — орет в коридоре Билли.

Я в ванной, без особого усердия чищу зубы. Это никак не может быть Сара, потому что она греется на солнышке в Тенерифе. Это никак не может быть кто-то из моих коллег по работе, потому что, напомню, я безработный. Надеюсь, это не моя мамочка, будь она неладна! Если она снова приперлась и Билл ее впустил, я оторву ему башку. Кстати, они с Филом сегодня идут на футбол. Точнее, уже ушли, судя по долетевшему до меня хлопку двери. Надо было пойти вместе с ними. Правда, они меня не приглашали. И, откровенно говоря, их трудно за это упрекнуть. До сих пор на все их предложения я отвечал отказом, и, понятное дело, они решили со мной не связываться. Наверное, это Мила Кунис. Ей повезло, я только что принял душ.

— Лори! — удивленно восклицаю я, замерев в дверях гостиной.

Она примостилась на ручке кресла, пальто застегнуто на все пуговицы, на голове шапочка с помпоном.

— Привет, Джек, — говорит она, и на губах ее мелькает неуверенная, почти испуганная улыбка.

Я бросаю взгляд в кухню, охваченный страхом, что она пришла не одна.

— А где твой гламурный бойфренд?

— Его зовут Оскар, — отвечает она обиженно.

Я молча пожимаю плечами. Тратить время на разговоры об этом придурке у меня нет ни малейшего желания.

— Хочешь кофе? — (Лори качает головой.) — Может, вина? Или пива?

Она снова качает головой и снимает пальто. Я иду в кухню и приношу бутылку пива для себя.

— Рада тебя видеть, — начинает она, когда я возвращаюсь и плюхаюсь на диван. — Как дела?

— Превосходно! — Я приподнимаю бутылку. — Иду ко дну.

Лори молча наблюдает, как я в два глотка опорожняю бутылку наполовину.

— Ты уверена, что не хочешь выпить?

— Джек, сейчас половина одиннадцатого утра. Рановато для выпивки.

Надеюсь, пиво поможет мне справиться с похмельем. Я начинаю жалеть о том, что разом бросил принимать все болеутоляющие, заменив их водкой. Так долго не продержишься. Вчера я так надрался, что сегодня чувствую себя половой тряпкой.

— Так ты пришла только для того, чтобы сообщить мне, который час? Не стоило беспокоиться. У меня есть часы.

Я бросаю взгляд на свое голое запястье и вспоминаю, что давным-давно не видел этих самых часов. Наверное, они в моей комнате, затерялись где-нибудь в хламе. Билли и Фил, аккуратисты хреновы, твердят, что в гостиной надо соблюдать порядок. Зато уж в своей комнате я имею право устраивать полный бардак.

Лори слегка хмурится. Бог знает почему. На бутылку пива в моей руке она смотрит с откровенным неодобрением.

— Нет, я пришла не для того, чтобы сообщить тебе время, — произносит она и сползает с ручки кресла на сиденье. Я смотрю на ее острые коленки. — Я пришла, потому что беспокоюсь за тебя.

— Ну, как ты сама убедилась, для беспокойства нет причины. — Я делаю величественный жест, указывая на свою футболку, столь удачно оказавшуюся безупречно чистой. — Как видишь, все, что, без сомнения, наговорила тебе Сара, не соответствует истине. Я отнюдь не барахтаюсь в вонючем болоте уныния и жалости к себе. Каждое утро принимаю душ, плотно завтракаю и весьма далек от мысли о самоубийстве, или что вы там с Сарой вообразили.

— Чистая футболка — это, конечно, здорово, — усмехается она. — Но это не самый верный признак душевного равновесия. А вообще-то, я пришла, потому что подумала: вдруг тебе хочется с кем-то поговорить?

— Может, тебе стоит поступить волонтером в общество «Добрых самаритян»?! — смеюсь я. — Там ты вдоволь наслушаешься рассказов о чужих проблемах.

— Прекрати, — тихо произносит она. — Хватит.

— О чем ты? — округляю я глаза, хотя и сам чувствую, что эту идиотскую клоунаду пора прервать. — Чего тебе хватит?

— Ты знаешь, о чем я, Джек. — Она смотрит прямо на меня, в ее незабудковых глазах плещется тревога. — Я пришла не для того, чтобы с тобой препираться. И пожалуйста, не надо меня подкалывать. Не надо.

— Будь по-твоему, — киваю я и осведомляюсь светским тоном: — Как дела у тебя на работе?

На лице Лори мелькает растерянность. Столь резкого поворота темы она никак не ожидала.

— Э-э-э… все хорошо, — наконец отвечает она. — Мне нравится эта работа.

— Рад за тебя, — киваю я и вновь отпиваю из бутылки. — Хотя я всегда думал, что ты найдешь более… как бы это сказать, творческую работу.

Господи, я сам себе противен! Я ведь прекрасно знаю, как много эта работа значит для Лори. Знаю, как замечательно она с ней справляется. Она действительно хочет помочь этим маленьким дурочкам, которые пишут к ним в журнал, и не считает их проблемы ерундой. Мое нахальное замечание здорово ее обидело. Хоть бы она сейчас встала и ушла. Так было бы лучше для нас обоих. Но она не уходит. Молчит и выжидающе смотрит на меня.

— Впрочем, надо же с чего-то начинать, — киваю я.

— Именно так. А что твои поиски работы? Есть какие-нибудь успехи?

Молодчина! Нанесла ответный удар. А то уж я чувствовал себя законченным мерзавцем.

— Успехи впечатляющие! Работодатели выстроились в очередь, но я пока не могу решить, кого из них пригласить на собеседование первым.

— По-моему, тебе надо купить новый бритвенный станок. На тот случай, если снизойдешь к просьбам работодателей и захочешь пригласить их на собеседование.

Я провожу рукой по своей щетине. Да, пожалуй, это уже не щетина, а самая настоящая борода. Наверное, все-таки стоит от нее избавиться.

— Теперь ты решила поупражняться в остроумии на мой счет? — пожимаю я плечами.

— Конечно нет, — сердито отвечает Лори. — Послушай, Джек. Мы все за тебя волнуемся. Сара… Твоя мама… Я понимаю, на тебя много навалилось. Сначала попал в аварию, потом потерял работу. Но ты не можешь целыми днями валяться на диване, как бревно. По-моему, это не в твоем характере.

Лори говорит, а я смотрю на нее, наблюдаю, как двигаются ее губы, обнажая ровную линию зубов. Пиво, похоже, ударило мне в голову.

— За все эти годы ты почти не изменилась, — произношу я неожиданно для самого себя; Лори явно сбита с толку. — По-прежнему напоминаешь уличного мальчишку. Парижского беспризорника.

Вид у нее растерянный, словно она собиралась что-то сказать, но передумала.

— Сара говорит, ты бросил принимать болеутоляющие.

— От них я тупею.

— Думаю, ты преувеличиваешь, Джек. Они всего-навсего заглушают боль.

Я возмущенно фыркаю. Откуда ей знать? Я-то чувствую, что превращаюсь от этих снадобий в овощ. Апатия от них такая, что лень поднять задницу с постели. Встаешь только для того, чтобы пожрать и снова завалиться дрыхнуть. Думать ни о чем не хочется. Хотя, если говорить откровенно, эффект алкоголя ничуть не лучше.

— Я по тебе скучаю. — Вот уж совершенно не собирался этого говорить.

До такой степени не собирался, что даже оглядываюсь по сторонам — не произнес ли это кто-нибудь другой.

Лори встает, опускается на диван рядом со мной и накрывает мою руку своей:

— Посмотри на меня, Джек. Позволь нам помочь тебе. Позволь мне помочь тебе. Давай снова станем друзьями.

Пальцы ее сжимают мою руку, большие незабудковые глаза смотрят на меня неотрывно.

— Когда ты так смотришь на меня, я чувствую, ты видишь меня насквозь, — говорю я. Кажется, я утратил контроль над собственной речью. Слова вылетают изо рта без моего ведома. — Я всегда это чувствовал, Лу. Никто больше не умеет так смотреть.

Она судорожно сглатывает, хмурится и опускает глаза. Направление, которое принял наш разговор, ее явно смущает. Меня тоже.

— Чем я могу тебе помочь? — спрашивает она. Взгляд ее, упорный, настойчивый, снова устремлен на меня. — Может, нам стоит составить список твоих проблем? Того, над чем ты должен работать?

В данный момент у меня одна только проблема — Лори.

— От тебя всегда пахнет летними цветами. Во всем мире нет запаха лучше.

Что за хрень я несу? Кажется, я сейчас заговорю стихами.

— Джек…

Впервые за долгое время я снова чувствую себя мужчиной. И это чертовски приятно. Словно выходишь из комы. Я сжимаю в руке ее теплые тонкие пальцы и делаю то, чего мне сейчас отчаянно хочется. То, от чего я не в состоянии удержаться. Я наклоняюсь, припадаю губами к ее губам и целую ее. Губы мои дрожат. А может, это дрожат ее губы. Я застал ее врасплох, и все это так упоительно, ее теплые губы, ее лицо, которого я касаюсь руками. Но через секунду чары развеиваются. Лори резко отталкивает меня и вскакивает, как ошпаренная.

— Господи, Джек, зачем? — Она тяжело переводит дыхание и переступает с ноги на ногу, словно готовясь пуститься наутек.

— А разве ты пришла не для этого? — В моем голосе звучит злоба, и я ненавижу себя за это. Вытираю губы рукой, словно хочу избавиться от противного привкуса. — Кот из дома, мыши в пляс?

Лори вздыхает и прижимает ладони к пылающим щекам. Похоже, мой намек оскорбил ее до глубины души.

— Мы с тобой давние друзья, Джек О’Мара. Но если ты скажешь еще что-нибудь в этом роде, нашей дружбе конец. Ясно?

— О, как ты величественна и сурова, Лори! — пронзительно ору я, вскакиваю на ноги и начинаю расхаживать по комнате взад-вперед.

Внезапно я ощущаю нечто вроде приступа клаустрофобии. Два месяца смирно сидел в четырех стенах, а теперь испытываю отчаянное желание выскочить за дверь и бежать куда глаза глядят. Добежать до моря, войти в воду и перейти море вброд.

— Ты же не всегда была так сурова? Когда утешение и поддержка требовались тебе, ты забывала о своих высоких моральных принципах!

Глаза Лори наполняются слезами.

— Прошу тебя, Джек, замолчи, — еле слышно шепчет она. — Тогда все было по-другому, ты сам знаешь.

— Конечно знаю, — цежу я. — Тебе было грустно и одиноко. Ты хотела немного согреться. А я не проявил должного душевного величия и должной суровости и не стал тебя отталкивать. — Обвиняющим жестом наставляю на нее палец. — А сейчас все наоборот. Но ты не хочешь поступиться своими высокими принципами. Не хочешь отплатить услугой за услугу.

Все это полная чушь. Ни слова правды. Не представляю, как я мог превратиться в такую злобную скотину. Делаю шаг к Лори, сам не знаю зачем. Она испуганно подается назад. Собственное отражение, которое я вижу в ее глазах, вызывает у меня рвотный рефлекс. Взгляд мой падает на дурацкий кулон в виде морской звезды, который болтается у нее на шее. Я протягиваю руку, чтобы схватить его. Сам не знаю зачем, это не поддается объяснению. Просто мне хочется ее остановить. Лори резко дергается, цепочка рвется, кулон оказывается у меня в руках. Я швыряю его на пол. Несколько мгновений мы оба, словно впав в ступор, буравим друг друга глазами. Грудь ее тяжело вздымается. Чувствую, как кровь стучит у меня в висках, словно вулканическая лава.

Лори медленно наклоняется, поднимает свой кулон. При этом она не сводит с меня глаз, как с бешеного козла, который в любую минуту может броситься в атаку.

— Беги домой, Морская Звезда, и никогда больше не возвращайся, — издевательски лепечу я.

Знаю, что это кретинское прозвище придумал Оскар. Как-то раз он назвал ее так, когда думал, что никто больше не слышит.

Лори всхлипывает, пытаясь втянуть слезы, поворачивается и выскакивает за дверь. Выскакивает из моей паршивой квартиры, выскакивает из моей паршивой жизни. Я подбегаю к окну и смотрю, как она идет по улице, потом падаю на пол и замираю в позе трупа.

Джек испугал меня этим утром. Точнее, он довел меня до истерики. Не представляю, что сказать Саре, если она спросит, как прошел мой визит. Я понятия не имела, что он в таком кошмарном состоянии. Он не просто груб, он опасен. Господи, кто бы мог подумать, что Джек способен на такую ярость. На такую злобу. Ужасно видеть его таким.

В ванной привожу в порядок волосы и внимательно рассматриваю шею. Как я и думала, остался след, тонкая красная борозда от сорванной цепочки. Прикасаюсь к ней пальцами и бессильно опускаюсь на край ванны. Плевать на эту ерундовую ссадину! Я слишком хорошо знаю Джека. Знаю, он сделал это не нарочно. Но все-таки сделал. А еще он сказал: «Никогда больше не возвращайся».