Глава 16
Сразу после ужина меня выдернули с роты и велели срочно подать железного коня на выезд. Честно говоря, ездить в темное время суток по местным автострадам — не самая лучшая идея. Освещение, как и дорожная разметка за городом отсутствуют чуть менее, чем везде. Асфальт, как и положено в закавказских республиках отвратительного качества, несмотря на наличие своей нефти. Битум, похоже, чистой ослиной мочой разбавляют. Вдобавок сложная криминальная и политическая обстановка, поэтому в одиночку по ночам ездить не рекомендуется, тем более на такой ненадежной технике, как мой, автомобильными богами проклятый, ЕРАЗ.
Но если начальству приспичило, то хочешь не хочешь, а ехать надо.
— В Кызыл-Агач едем. Дорогу знаешь? — Громов немногословен, и явно не в духе.
— На аэродром? Примерно представляю.
— Не спрашиваю — откуда ты знаешь о существовании аэродрома. Опять какой-нибудь сосед там служил?
— Не помню, трищ каптн. Вы название сказали, оно само в памяти всплыло. На карте видел наверное.
— Напоминаешь Штирлица из анекдота. Ловить бесполезно, все равно отбрешется.
Я лишь пожал плечами, воткнул со скрежетом рычаг переключения передач и выехал через ворота.
Вопреки опасениям до аэродрома добрались без поломок, лишь вентилятор обогревателя немного потрепал нервы, временами начиная завывать и свистеть, грозя накрыться окончательно, чтобы оставить нас вообще без тепла. Но обошлось.
На сам аэродром нас не пустили, поэтому ничего рассмотреть не мог, хотя очень хотелось полюбоваться на Ли-2. Здесь их несколько штук сохранилось в хорошем состоянии, их только недавно окончательно списали со службы. Кроме музейных экспонатов особо смотреть больше не на что. Вертушки Ми-8 и Ми-24, да транспортная авиация не первой свежести. Приходилось бывать во время прошлой службы, встречать важных гостей и проверяющих. Поэтому я не сильно удивился, когда мы направились к офицерской гостинице.
Минут через двадцать Громов вернулся с каким-то гражданским мужиком в длинном сером пальто и широкополой фетровой шляпе, не очень подходящей для зимы, даже такой мягкой, как в этих краях.
— Зравствуйте, Виктор Михайлович, — опознал я генерала Леонтьева, как только свет от фонаря осветил его лицо.
Громов довольно хмыкнул.
— Я же предупреждал. Уникум. Якорь в рот не клади, вместе с цепью утащит.
— Хм. Интересный пасьянс складывается. Провидцы и ясновидящие по району разгуливают, необыкновенные предсказания выдают, солдаты, узнают в лицо генералов, которых никогда не видели. Что еще необычного мы узнаем сегодня?
— Холодно. Нельзя в вашем номере поговорить, а то есть хочется, так что переночевать негде.
— Нельзя, — не принял веселого тона генерал. — Стены тоже уши имеют. Поэтому разговаривать будем прямо здесь. Через три часа я вылетаю обратно. О мем визите сюда никто не должен знать. Времени в обрез. Что хотел передать твой знакомый экстрасенс?
— В три часа трудно будет уложиться, но я попробую. Буду говорить быстро, обо всем что вспомню по порядку, а вы потом запись прослушаете. Если вопросы уточняющие будут — задавайте. Если не знаю чего, спрошу у старца, к следующему приезду
Громов одобрительно крякнул, Леонтьев ничего не сказал, лишь нервно дернул рукой по направлению к карману пальто, где очевидно и лежал диктофон. Непозволительная потеря самоконтроля для такого опытного разведчика. Впрочем, он давно уже на аналитической работе, а меня всерьез он видимо просто никак воспринять не может — слишком молод, к тому же какой-то рядовой-срочник.
— Не трать напрасно время.
— Окей, — весело изобразил я типичное советское приветствие из этих времен. — Через несколько месяцев умрет аятолла Хомейни. До этого он разорвет отношения с Англией. Из-за какого-то поэта-богохульника.
— Аятолла серьезно болен и долго не протянет. Это известно. Что еще?
— В Турции скоро выберут нового президента. Венгрия откроет границу с Австрией. Восточные немцы побегут через эту дыру на Запад.
Громов отчетливо заскрипел зубами. Присутствие высокого начальства не позволило ему высказаться в привычном военно-морском стиле.
— Дальше, — Леонтьев внешне никак не отреагировал. И правильно сделал, ибо это только цветочки.
— В Китае летом будут крупные студенческие волнения в стоилце. Власти их жестоко подавят. И этим спасут страну. Погибнут тысячи молодых и глупых. Вам тоже придется так поступить. Это не мои слова. Либо выжигаете каленым железом болезнь сразу, либо похороните Советский Союз.
— Разберемся. Пока об этом рано говорить. Продолжай.
— Чаушеску захочет уехать из страны. В Иран. Но опоздает. Его расстреляют вместе с семьей на границе. Перед мятежом будет визит Шеварднадзе. Он даст согласие на переворот.
- &?!$!!!
— Товарищ капитан второго ранга, если вам тяжело себя контролировать, можете прогуляться, подышать воздухом. Мы пока пообщаемся с рядовым Морозовым.
Леонтьев нисколько не напоминает себя позднего, знакомого мне в будущем. Сейчас он жесткий, требовательный и волевой — словно волкодав на загонной охоте.
Громов пообещал больше не реагировать и стоически молчать без эмоций и комментариев, какие бы ужасы ни звучали.
— Хонеккер уйдет с должности. Берлинскую стену разрушат к декабрю. В Польше победит «Солидарность», коммунистическая партия будет разгромлена.
— Это конечно интересно, но может быть перейдем к нашим внутренним проблемам?
— Товарищ генерал, вы считаете, что это нас не касается? — искренне удивился я такой постановке вопроса.
— У нас мало времени, — уклонился от четкого ответа Леоньтев.
— А это правда, что команданте Че купил вам шорты и плавки на пароходе, хотя вы даже не знакомы были? — решил немного отвлечься я от политики. Мне действительно любопытно стало. Врали мемуары или нет?
— Правда. Но к делу это не относится, — сказал, как обрезал, друг команданте и Фиделя Кастро заодно. — Дальше что?
— Тодор Живков уйдет в отставку, в Праге победят оппозиционеры. Коммунистическая власть рухнет. Их лидером станет Мацлав Хавел, хотя может я имя напутал. Словения выйдет из Югославии, там война скоро будет.
— Это все очень интересно и познавательно, но пока ничем не подтверждается. Проблемы в странах СЭВ очевидны, ухудшение ситуации легко предсказать даже без дара ясновидения. Хоть и не в таких мрачных тонах. Есть что-то конкретное, и желательно поближе к нашим осинам.
— Товарищ генерал, мне удобнее по порядку рассказывать, как запоминал, чтобы не запутаться, — решил я напомнить, что вообще-то пересказываю чужое послание. Надо изредка подкреплять легенду, подчеркивая тонкими штрихами, что я всего лишь посредник и не более того.
С неба посыпался мелкий противный снег, мокрый и противный — другого здесь и не бывает, но в машину никто не предложил сесть, так и мерзли на улице продолжая разговор. Хотя, уверен, в ЕРАЗе даже установленная прослушка работать нормально не станет — карма у нее такая, жутко отрицательная.
— В марте на выборах Борис Ельцин победит с огромным перевесом, с триумфом вернется в политику.
— Ельцин — это бывший московский градоначальник? — подал голос Громов. — Который с привилегиями боролся и в троллейбусе на работу ездил? Хороший мужик, здорово разворошил московскую мафию, бюрократов пачками увольнял. Помню такого.
Меня словно «пустым мешком из-за угла огрели», как любил выражаться Леха, имеющий поговорки на все случаи жизни. Человек, в порядочности, уме и честности которого я ни секунды не сомневался, офицер и чекист, которого я искренне уже считал соратником и будущим «спасителем Союза ССР», на голубом глазу лепит мне про то, что Ельцин — оказывается, клевый мужик!
Оказывается, ситуация много хуже, чем я ожидал. Если даже в КГБ многие товарищи искренне считают Бориску достойным человеком, вменяемой альтернативой Горбачеву, то дело — труба, тушите свет.
— Запущенный случай, — сказал бы Леха и был бы прав.
Порадовало лишь то, что Леонтьев, судя по хмурому выражению лица, не разделял восторгов своего коллеги. Видимо лучше был осведомлен о личности ЕБНа. Хоть это вселяет надежду.
— Ельцин возглавит оппозицию на первом съезде. Вместе с академиком Сахаровым. Ни в коем случае нельзя допустить прямой трансляции заседаний, враги хотят заменить всю программу телепередач и будут вещать целыми днями выступления с трибуны съезда. Старец сказал, что это будет настоящие промывание мозгов. Тексты выступлений будут писать американские и английские специалисты по психо… психотронным… боюсь напутать. Дед это еще называет «зомбированием» людей через телевидение. Что-то похожее на массовый гипноз, только более мощное и современное. Целые институты десятилетиями работали над этими методами, сейчас пришло время применить. Он еще много чего говорил, но я уже мало что понял. Глубинное-подсознательное, внушение через образы, нейро-лингвистическое программирование. В сектах так людей обрабатывают, внушают им чужие мысли, идеи и правила поведения. Вот как-то так.
— И все это через экран телевизора можно внушить?
— Откуда мне знать? — пожал я плечами, изображая полную некомпетентность в этом вопросе. — Может и через газеты мысли внушать можно. Если хотите, в следующий раз расспрошу в подробностях.
— Почему дед Исмаил не хочет встретиться лично со мной? Зачем играть в испорченный телефон, передавая важные сведения через какого-то молодого неуча вроде тебя?
И это вместо спасибо? Первая реакция — обида и злость, но я тут же спохватился. Не тот человек, товарищ генерал, чтобы случайно оскорбить важного и единственного посредника! Явно это что-то из разряда хитрых психологических приемов. Провоцирует мою ответную реакцию?
Поэтому мило улыбаюсь в ответ:
— Память у молодого неуча хорошая, а большего от него и не требуется. К тому же вам тоже нельзя встречаться с ним лично. Линия судьбы сразу прервется. А вы дедушке нужны живым и здоровым, желательно на этом свете.
— Что значит «тоже»? — мгновенно уцепился за оговорку генерал-майор.
— Товарищ капитан потом расскажет, если интересно. Мне же надо закончить свою миссию и передать информацию, пока не забыл что-нибудь важное.
— В августе месяце начнутся волнения в Прибалтике. Съезд к тому времени выполнит свою задачу, раскачает ситуацию. Выйдут миллионы протестующих, Горбачев конечно испугается и не пойдёт по китайскому пути, не станет разгонять демонстрантов, да и поздно это будет делать. Начнутся волнения в Закавказье. Осенью граница должны быть уничтожена в Лениноране и Нахичеване, но здесь товарищ Громов уже исправляет ситуацию, поэтому можно не волноваться. Это не мои слова — аксакал так велел передать, слово в слово.
— Что произойдет в Тбилиси в апреле? — неожиданно интересуется Леонтьев.
Оказывается Громов донес таки информацию на самый верх, и там восприняли ее всерьез.
Подробно излагаю, как будет организована провокация, как сами оппозиционеры перекроют машинами выходы с площади, чтобы возникла давка, как будут лепиться фейковые сюжеты о русских солдатах, гоняющихся с саперными лопатками за грузинскими женщинами. И так далее и тому подобное. Рассказал о делегации депутатов съезда во главе с Собчаком. Как они переврут и подтасуют результаты расследования.
— есть еще один момент. Может он и не такой важный, но раз Исмаил о нем вспомнил, то передаю в точности. Говорит, есть летчик, который угонит самолет в Турцию. С аэродрома в Грузии. В мае это будет. Обидится на разгон демонстрации и решит сбежать, чтобы просить убежища у турков. Подсыпет снотворного своим сослуживцам в вино, якобы у него сын родился. Потом угонит МИГ-29. Найдите его. Плохой и подлый человек. Захочет из пушки свой аэродром обстрелять, чтобы не догнали. И жену беременную бросит.
История реальная, в прошлый раз от волнения угонщик забыл снять пушку с предохранителя, и только это спасло его товарищей от верной смерти. Вдруг в этот раз получится? Да и самолет жалко.
— Найдем. С такими приметами он никуда не денется. Миг-29 в Грузинской ССР на двух аэродромах всего базируются. Жена в мае рожать должна? Не думаю, что их несколько будет.
— Список депутатов, которые будут сотрудничать с иностранными спецслужбами дед передаст в следующий раз. Еще вопросы будут?
Генерал поежился, словно только сейчас почувствовал холодную сырость зимней ночи.
— Горбачев — предатель? — задал он вопрос, который, видимо, его мучил больше всего.
— Да. Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе и многие другие — все они предали и страну, и народ. Горбачев — по глупости. Остальные — осознанно.
Следующий вопрос прозвучал лишь через минуту, бесконечно долгую минуту.
— В таком случае, разве у нас есть шанс?
Тут задумался уже я. И решил не отмораживаться, отвечать честно. — В том будущем, которое должно было быть… В нем… мы проиграли. Советского Союза не станет. Войны, нищета, деградация и мерзость запустения. Но… мир уже изменился, он не такой, как должен был быть. Иначе дедушка Исмаил и не говорил бы с вами. Шанс есть. Крошечный, микроскопический, но — есть.
