Глава 20. Свои чужие

Сны – отражение реальности, говорил какой-то древний психолог. Те три часа, что мне удалось поспать перед школой, отражали совсем не реальность. Во сне я принимал предложение Краулера и вступал в «Дементоры».

Идея, осенившая Эда, заключалась в следующем. Рейдовые подземелья не перегружались, пока там находился хотя бы один член группы. И этим единственным – выжившим после вайпа – мог быть только я. Встав, я при помощи Камня возрождения мог бы воскресить Тиссу. Мне объяснили, что это крайне дорогое ремесленное изделие способно поднять любого погибшего члена группы, лишь бы тот находился в своём теле. А трупом можно лежать до тех пор, пока хотя бы кто-то из членов группы находится в рейдовом инсте.

Чтобы собрать деньги на этот артефакт, «дементоры» опустошили большую часть кланового хранилища. Расчет был на умение Инфекта уходить в незаметность. Выйдя из режима боя, он поднимал бы Тиссу, а жрица Лучезарного в свою очередь использовала бы массовое воскрешение. Отличная идея, если не хочешь бежать всем кланом после вайпа и заново зачищать перегрузившийся инст. Надеясь при этом, что туда не проник кто-то ещё. Но, увы, высокоуровневые мобы спокойно вытаскивали Инфекта из сумрака и рвали на части. Артефакт не пригодился, но его не стали продавать на аукционе. Приберегли.

Во всей нашей песочнице только одно рейдовое подземелье оставалось не пройденным – недавно возникшее в Олтонских каменоломнях «Зло из глубин». Минимальный уровень, рекомендуемый для прохождения, – восемнадцатый. Таким не владел в песочнице никто. Только полученный шестнадцатый уровень Краулера достигнут почти за два года, а те, кто пришел в песочницу раньше, были принудительно переведены в большой мир Дисгардиума сразу, как им исполнилось шестнадцать. Даже если хотели остаться.

Короче говоря, всё это время «Зло из глубин» зрело, ширилось, захватывая новые территории, и награды за его прохождение могли быть сказочными. Городской совет чуть ли не каждый месяц повышал обещанную премию тем, кто одолеет «Зло»; боссы и мобы внутри росли в уровнях, а вместе с этим качественно улучшался и дроп. А главное, это гарантированные достижения: первое прохождение и первое убийство финального босса, которого пока никто даже не видел.

В общем, мне приснилось, что я вступил в клан, и мы пошли в Олтонские каменоломни. А там я не умер, подвергшись проклятию нежити, и в тот же день охоту на меня объявил не только собственный клан, но и вообще вся песочница, включая пьянчугу Патрика. Во сне они гнались за мной по Тристаду с вилами и факелами наперевес, догнали, схватили, а перед тем, как изгнать из Диса, первый советник Уайтекер торжественно объявил:

– Нежить должна лежать в могиле!

И Патрик кивал, приговаривая: «Проклятая нежить! Могла бы найти медяшечку дяде Патрику!»

Проснулся я настолько разбитый, что малодушно хотел сказаться больным и пропустить школу. Для этого надо было подделать свой текущий статус здоровья и отправить в систему – не то чтобы я умел это делать, но на полном серьезе был готов изучить тему, слышал, что подобное возможно. Рассказывали, как кто-то из наших поднимал температуру тела, поглощая в огромных количествах кофе или несколько капель йода.

Пока я об этом думал, не выбираясь из постели, ко мне вломилась мама и бесцеремонно заставила встать, чтобы забрать в стирку белье, а я решил, что проще отсидеть уроки, чем заниматься такой фигней, как полет в аптеку за йодом.

До школы добирался, как обычно, с Евой. Она всю дорогу болтала о чем-то своем, и проблемы О’Салливан с выбором цвета комнаты в новом доме казались мне такими надуманными, что я её чуть не треснул. Хорошо, что сдержался. Разве есть её вина в том, что у неё нет других поводов для беспокойства?

Небо над городом было всё таким же пасмурным. Тучи разгоняли только над кварталами категории выше «D». Наш район к таким не относился.

Ева, чувствуя, что я всё больше от неё отдаляюсь и не слушаю, пихнула меня в плечо.

– Алекс!

– Прости, прослушал. О чем ты?

– О подарке на мой день рождения! Я попросила у родителей «Красотку»… В этот пакет входит пластика тела, коррекция внешности и… – Ева густо покраснела.

– Что?

– Алекс! Не заставляй меня это произносить!

– Секс-машина?

– Дурак!

Ева обиделась и до конца пути больше со мной не разговаривала.

Я знал, что в её подарочный пакет входит робот-любовник. Научит её… всему. В этом плане мои родители старой закалки: считают, что подобное – перебор. Наши парни думают так же, и вообще, это не круто. Признаться, что ты пользуешь куклу, пусть даже неотличимую от человека, – значит подписать себе приговор. Из-за этого в школе никто подобное не афиширует, но я точно знаю, что Арону Квону родители дарили такого робота с внешностью Денизы Ле Бон. Разумеется, он отрицал, что хотя бы раз переспал с ней. Ха-ха, конечно, мы тебе верим, Арон «Роболюб» Квон!

Кстати, Денизе Ле Бон заплатили сто миллионов фениксов за право использовать её образ в эротических VR-мирах и в производстве роботов-любовниц. Как любил шутить мой отец, человечество предпочло не искоренить свои пороки, а сделать их менее опасными.

В школе после первого урока Эд с ребятами вытащили меня во двор и начали обрабатывать по второму кругу. Ночью я им отказал и вышел из игры под изощренные ругательства Бомбовоза. С утра они стерегли уже на входе в школу, но я появился одновременно со звонком, и весь урок Тисса не отрывала меня взгляда. Сзади пихал в спину Ханг, а Малик зловещим шепотом тянул моё имя: «А-аа-ле-ее-екс!» Когда я обернулся, он сложил руки у груди и изобразил мольбу. Я покачал головой и больше назад не смотрел.

– Твою мать, Шеппард, не заставляй меня применять силу! – Ханг прижал меня рукой к стене, не давая возможности сбежать.

– Алекс, миленький, ну что ты ломаешься как девочка? – подключилась к уговорам Тисса. – Ну не хочешь быть в клане – твоё право, но вступи в группу, и пойдем с нами – сделаем ачивки и выйдешь. А?

– Бездна, Алекс! – Эд треснул кулаком в стену рядом с моей головой. – Какого хрена?

– Боже, парни, Тисса, вы хоть понимаете, что страдаете фигней? Кто вас учил так вести переговоры? Я могу сам пройти этот данж, когда прокачаю уровни. Это «во-первых». А во-вторых, вы не можете затащить меня насильно! Окей, я вступил в группу, мы зашли в инст, вы погибли. Я же могу просто не использовать Камень возрождения! Вас не учили, что сотрудничество предполагает взаимную выгоду? Вы получите то, чего добиваетесь. А я? Зачем мне делить с вами опыт и лут?

– Я же говорил, он не подпишется! – вскричал Малик. – Тисса, всегда же было понятно, что он хитровывернутый! Что с того, что он начал играть? Он остался всё тем же Алексом себе на уме Шеппардом, которого мы знаем с первого класса!

Эд поиграл желваками, а потом хмуро сказал:

– Ханг, отпусти его. Пусть валит.

– Зря мы ему вчера помогли! – продолжал злобиться Малик. – Он того не стоил!

– Нифига не зря, – не согласился Эд. – Мы своих в обиду чужим не даем… какими бы мудаками они ни были.

Тисса хотела что-то сказать, но промолчала. Эд понял, что отвечать я не собираюсь, и махнул рукой:

– Вали, Шеппард! Юзай свою читерскую абилку, качайся… Если передумаешь, ты знаешь, где нас найти. Пошли, ребята!

Ханг убрал руку. Они ушли, а я ещё какое-то время не сходил с места, чувствуя, как в груди зарождается необъяснимое чувство досады.

Когда я вернулся в класс, мои щеки горели. Я старался не встречаться взглядами с «дементорами». Пристыдил меня Эд крепко, и я думал об этом весь следующий урок, пока не принял решение.

Оно было нелегким, но я, кажется, начал понимать, что имел в виду Родригез в тот день, когда сжег Еву и сказал, что у меня нет друзей. Вчера, когда они вступились за меня, это было… Даже не приятно, а как-то… особенно, что ли, – там была смесь эмоций. Радость, гордость, удовлетворение свершившейся справедливостью, тем, как обернулась ситуация с Утёсом. И я решил рискнуть.

После уроков, когда я хотел поговорить с ними, меня задержал учитель Грег. Историк покопался в планшете и вывел мой профиль успеваемости.

– Смотри, Алекс. Это график за текущую неделю. Показатель твоей активности на уроках снизился на восемьдесят четыре процента, в сравнении с тем, что было раньше. У тебя всё хорошо? Может, тебя что-то беспокоит?

Меня много что беспокоило: от развода родителей и страха не сдать гражданский тест до сохранения статуса «угрозы» и отношений с «дементорами». Но признаться в этом значило попасть под наблюдение учебного совета. Конечно, их задачей стало бы помочь мне, но я не видел ни одного варианта, в котором их участие хоть как-то сыграло бы на руку. Скорее всего, они просто завалят меня вопросами, вынесут мозг родителям и приставят ко мне куратора. А такой надзиратель – последнее, что мне нужно. Поэтому я улыбнулся и пожал плечами:

– У меня всё в порядке, мистер Ковач. Всё просто замечательно!

– Да? – он недоверчиво склонил голову, чтобы казаться со мной одного роста – очередной психологический приём Грега, коими он так славился. – Алекс, ты можешь быть честным со мной. Я помню тебя шестилетним мальчишкой, каким ты впервые появился в этой школе. Ты вырос на моих глазах!

– Мы все растем, мистер Ковач… – я снова пожал плечами, нервно оглядываясь. Мне хотелось поговорить с Эдом, Тисой и остальными не в Дисе.

– Ты можешь звать меня Грег, Алекс.

– Грег, всё хо-ро-шо! Можно я пойду? Меня друзья ждут.

– Хорошо, иди. Но если захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти…

Да что такое? Фразу «ты знаешь, где найти» я услышал в третий раз за день! Утром, после завтрака, когда папа забыл, что собрался разводиться с мамой, и спросил её, где лежат его носки, она ответила так же:

– Ты знаешь, где их найти, Марк! А если не знаешь, учись класть вещи туда, где им место!

По правде сказать, она была не права. Мы с отцом всегда помним, куда положили свои вещи. Робот-уборщик их не трогает, а вот у мамы есть привычка «наводить порядок» – это когда она убирает наши вещи оттуда, где они лежали, и перекладывает туда, где, по её мнению, им место. И эти места меняются, так что найти футболку, которую утром бросил на диван, к вечеру – настоящий легендарный квест.

Зарядил мелкий противный дождь. На взлетной площадке было уже пусто. Ни одного флаера и почти никого из школьников. Только две фигуры маячили под крышей: закутанная в бежевое пальто Ева стояла под воздушным зонтом, и чуть в стороне от неё ежилась Тисса. Шефер прятала лицо под капюшоном, а её руки скрывались в карманах мешкообразного худи. Увидев меня, она помахала рукой. Ева нерешительно сделала шаг мне навстречу и оглянулась на Тиссу.

Я направился к ним.

– Встанешь под зонт? – предложила Ева.

– Нам надо поговорить, – сказала Тисса.

– Ева, спасибо, обойдусь, – сказал я и обратился к Шефер: – Мне тоже надо поговорить с тобой.

О’Салливан надулась. Мне стало неловко, будто я променял старого друга на новых.

– А втроем поместимся? – спросил я.

– Не знаю… Могу увеличить силу воздушной струи, – Ева потерла пальцем рукоятку. – Готово. Вставайте рядом!

Я забрался под зонт. Тисса нехотя втиснулась между мной и Евой. Так близко… Сердце ускорило ход.

– Говори, – одновременно произнесли мы с Тиссой и стушевались.

– Алекс, пойдешь сегодня в Дис? – неуверенно спросила Ева. – Посидим у таверны как раньше? Если хочешь, то можем покачаться вместе – я решила купить игровой валюты, чтобы приобрести экипировку. Хочешь, и тебе возьму?

Тисса насмешливо сморщила нос.

– Здесь воняет, – сказала она. – Чем-то жирным. И пережаренным.

– Прекрати, – сказал я. – Ева, Тисса шутит. Я буду в Дисе, но тебе придется пока покачаться самой. Я уже четвертого уровня, и у меня свои квесты. Догоняй! – я приободрил Еву и попытался похлопать её по плечу.

– Хорошо, Алекс, – тихо сказала Ева. Её глаза налились слезами. – Я догоню. А потом буду тебе помогать.

Так паршиво я себя не чувствовал, даже когда родители объявили о разводе. И тем сложнее было ответить Тиссе, когда она сказала:

– Слушай, Алекс, я решила сегодня забить на Дис. Хочу слетать в южный дистрикт в аквапарк. Составишь компанию? Развлечемся! А вечером можно сходить в «Карамбу»! У меня там знакомый охранник, он нас пропустит. Выпьем… Ты как?

– Конечно, – я кивнул, не отводя глаз от Евы. – Давай развлечемся.

Зонтик затрясся, и я едва успел перехватить его, когда он выпал из рук О’Салливан.