Глава шестая
15:13–15:44

Мисс Петтигрю ахнула.

Пронесшееся мимо нее тело, принадлежащее женщине исключительной привлекательности, едва не сбило ее с ног. Мисс Петтигрю, раскрыв рот, жадно рассматривала посетительницу. Юна, стройна, ошеломительна. Ни кровинки в молочной белизне лица, оттенявшей кривой изгиб алых губ. Черные, словно лакированные волосы, с аккуратным пробором, изящно завитые вокруг шеи. Крохотная шляпка, неизвестным образом удерживающаяся на голове. Черные, неестественно выгнутые брови над глазами поразительной для брюнетки голубизны. Роскошные ресницы, не уступающие в пышности тем, что на экране украшали самых знаменитых кинозвезд, особенно приковали к себе внимание мисс Петтигрю. Ярко-зеленые сережки свисали с восхитительных ушей, подобно ракушкам, плотно прижатых к голове. Ее движение обволокло мисс Петтигрю облаком легкого, соблазнительного аромата духов. Что до ее платья… Мисс Петтигрю сдалась. В ее словаре не было слов, чтобы описать это сложное творение парижских модельеров. Дама отшвырнула плащ и бросила перчатки на диван. Очевидно было, что она собиралась остаться. Мисс Петтигрю закрыла дверь. Гостья беспокойно оглядела комнату.

– Мы не знакомы.

– Нет, – сказала мисс Петтигрю.

– Делисия дома?

– Да.

– Мне необходимо ее видеть. Просто необходимо. Она принимает?

– Разумеется.

– То есть, – продолжала посетительница, бросив взгляд на закрытую дверь спальни, – я не помешаю? Говорят, Ник вернулся.

– Мисс Лафосс сегодня одна.

– Слава богу!

– Если вам угодно будет сообщить мне ваше имя, я уведомлю мисс Лафосс о вашем прибытии, – сказала мисс Петтигрю.

Но гостья была уже на полпути к двери в комнату и оглянулась удивленно через плечо.

– О, не беспокойтесь, со мной-то она знакома.

Она быстро достигла двери и распахнула ее.

– Делисия!

– Уйди, – раздался голос мисс Лафосс.

– У меня для тебя есть новости.

– А когда у тебя их не было? Я потому и говорю, чтобы ты не входила. Я занята. И если ты станешь меня отвлекать в тот момент, как я крашусь, я все испорчу и буду выглядеть ужасно. Подожди немного.

– Мне нужно тебе что-то сказать.

– Джиневра! – позвала мисс Лафосс.

– Да? – сказала мисс Петтигрю, вся внимание.

– Эдит, это Джиневра. Она о тебе позаботится. Джиневра – Эдит. Ради всего святого, уведите ее и займите чем-нибудь. Это ужасная женщина, но я скоро приду к вам на помощь.

– Непременно, – сказала мисс Петтигрю, в восторге от происходящего.

Она плотно прикрыла дверь в спальню. Мисс Лафосс пожелала, чтобы ей никто не мешал, значит, мисс Лафосс никто не станет мешать. Она робко повернулась лицом к посетительнице, не зная, как полагается разговаривать с такими дамами.

Не может же быть, что все они стали бы относиться к ней с такой же добротой и пониманием, как мисс Лафосс.

– Моя фамилия Петтигрю, – сказала она извиняющимся тоном на случай, если гостья предпочитала более формальное обращение, чем просто имя.

– А моя – Дюбарри.

– Как поживаете? – вежливо спросила мисс Петтигрю.

– Погано, – ответила мисс Дюбарри. – А вы?

– Я? О… Неплохо, – поспешно сказала мисс Петтигрю в тщетной попытке произвести впечатление небрежной светскости. – Благодарю вас.

– Неплохо? То есть вы или замужем, или не влюблены. Чего нельзя сказать обо мне.

– Нельзя сказать… чего? – вопросила мисс Петтигрю в изумлении.

– Что я замужем или не влюблена.

– А! – сказала мисс Петтигрю, взволнованная и полная любопытства. – Какая прелесть!

– Прелесть? – вскричала мисс Дюбарри. – Прелесть! Этот нахал просто взял и ушел!

– Какая гадость!

– Гадость – более подходящее слово, – проворчала мисс Дюбарри. – Потому я и пришла сюда. У Делисии с головой все в порядке, хотя она и невероятная красотка. Не думайте, что это не так.

– Я и не думаю.

– Ну да. Эту ошибку делают в основном мужчины. Видят, что у нее все в порядке с внешним видом, немедленно решают, что нормальные мозги это исключает, и пытаются обвести ее вокруг пальца. Им же хуже.

– И поделом, – воинственно подтвердила мисс Петтигрю, хотя и не имела ни малейшего понятия, о чем идет речь.

Мисс Дюбарри присела на стул.

– Мужчины – отвратительные создания, – сказала она.

– Совершенно с вами согласна, – сказала мисс Петтигрю.

Она так и не уловила смысл разговора, но ее это совершенно не заботило. Она наслаждалась вниманием. Душа ее громко пела. Никто никогда не разговаривал с ней вот так, на равных. И то, что разговор происходил полунамеками, доставляло ей особенное удовольствие. Если задуматься, то с ней вообще редко разговаривали о чем-либо – как с человеком, а не со служанкой. И вдруг кто-то согласен был принять ее в свой круг, открыть ей глубоко личные тайны, поставить ее наравне с собой. Естественность, с которой они воспринимали ее присутствие, отзывалась в каждом уголке ее тела. Ни малейшего удивления: «Привет» – и ты уже принята. Никого не интересует твое происхождение, социальное положение, содержание банковского счета. За всю свою одинокую жизнь мисс Петтигрю ни разу не задумывалась, насколько одинокой была эта жизнь – до того момента, как она внезапно на один день перестала быть одинокой. Она не понимала, что произошло. Годами она жила в чужих домах, так и не став в полном смысле слова обитательницей этих домов – и вдруг, не прошло и нескольких часов, как она оказалась дома, в блаженном спокойствии. Ее приняли. С ней общались.

И как! Никогда прежде она не участвовала в подобных разговорах. Какая беспечная непоследовательность! Каждое предложение – как глоток крепкого напитка. Эта манера заставляла ее чувствовать себя удивительно непринужденной. И у нее получалось поддерживать беседу, как будто она всю жизнь этим занималась!

«Кто бы мог предположить, – гордо подумала мисс Петтигрю, – что я на это способна».

Мисс Дюбарри сидела, грустно уставившись в электрический камин, совершенно не подозревая, сколько радости она доставляет новой подруге своей подруги. Мисс Петтигрю решила, что мисс Дюбарри необходимо немного поднять настроение. Она приняла вызов. Непринужденно, легко, небрежно, в точности так, как это показывали в бесчисленных просмотренных ею кинолентах.

– Не желаете ли капельку? – осведомилась она.

Мисс Дюбарри просветлела.

– Отличная мысль!

Мисс Петтигрю отправилась к уже знакомой ей полке на кухне и вернулась с полным подносом, на который нагромоздила все, до чего смогла дотянуться.

– Я предоставлю выбор вам? – осведомилась она беспечно. – Каждому свое, я так считаю.

Мисс Дюбарри встала.

– Немного джина, полагаю… и где же лайм? А, вот он. Джин с лаймом – то, что надо.

Мисс Петтигрю наблюдала за ней с неотрывным, но тщательно скрываемым вниманием.

– А вы?

Мисс Петтигрю вздрогнула. С ее губ готов уже был сорваться поспешный отказ, но она вовремя одумалась. Гости не должны пить в одиночестве.

– О, что вы, я сама.

– Ладно.

Мисс Дюбарри отошла. Мисс Петтигрю торопливо наполнила свой бокал сельтерской и слегка подкрасила хересом для вида, после чего тоже вернулась на свое место.

– За нас с вами, – сказала мисс Дюбарри.

Мисс Петтигрю не знала, что полагается отвечать в таких случаях, поэтому сказала первое, что пришло в голову.

– Взаимно.

– Еще раз? – спросила мисс Петтигрю, когда они допили.

– Наверное, не стоит, – сказала мисс Дюбарри с сомнением. – Ну, если мы собираемся к Огилви… Прийти туда лучше бы трезвыми. Уйдем-то все равно в дым.

– Несомненно, – подтвердила мисс Петтигрю.

– К тому же если Тони там будет, то мне придется быстро соображать.

– Вот именно.

– Так что лучше воздержусь.

– Бар закрыт.

– Ну, разве что капельку, – сказала мисс Дюбарри.

Она капнула еще капельку. Первый бокал ей явно помог: похоронная мрачность на ее лице почти развеялась. Она разглядывала мисс Петтигрю, не скрывая своего любопытства.

– Вы с Делисией подруги?

Мисс Петтигрю перевела взгляд на носки своих ботинок, потом на закрытую дверь спальни, потом снова на свою собеседницу.

– Да, – сказала она.

– Близкие?

– Очень, – солгала мисс Петтигрю.

– Что ж, – сказала мисс Дюбарри, – я всегда говорю, что друзья Делисии – мои друзья.

– Благодарю.

– Она обычно видит в людях то, чего я не замечаю.

Эта фраза показалась мисс Петтигрю немного сомнительной, так что она только загадочно улыбнулась.

– Недавно в городе, – проницательно отметила мисс Дюбарри.

Мисс Петтигрю решила не упоминать, что все ее хозяева за последние десять лет жили поблизости от Лондона. Почему-то этого факта своей биографии она теперь немного стыдилась, и никак обратить его в свою пользу не могла.

– Я родилась в Нортумберленде, – сказала она уклончиво.

– А! Шотландия!

– Ну, не совсем, – поправила мисс Петтигрю.

– Все равно далеко.

– Да.

– Переехали насовсем?

– Надеюсь.

– Ну, скоро привыкнете. Лондон – такое место… Не сразу освоишься. Но потом о провинции забываешь даже и думать.

– В самом деле?

– И не сомневайтесь. Особенно когда есть к кому обратиться.

Мисс Дюбарри внезапно встала и обошла вокруг стула, на котором сидела мисс Петтигрю, цепко оглядев ее. Мисс Петтигрю замерла в ужасе. Мисс Дюбарри нахмурилась, взялась задумчиво за подбородок, покачала головой и вдруг выпалила:

– Прекращайте носить коричневое. Это не ваш цвет.

– Ах!

– Определенно. Где ваш вкус? Где чувство прекрасного?

– У меня их нет, – робко сказала мисс Петтигрю.

– И косметика никуда не годится.

– Косметика! – вскричала мисс Петтигрю.

– Именно.

– Моя?

– Ваша.

– Я ее не ношу.

– Не носите! – возмущенно повторила мисс Дюбарри. – Как так? Ходить голой – это неприлично.

Мисс Петтигрю уставилась на нее. Мысли ее беспорядочно гонялись друг за дружкой, и голова от этого закружилась. Как так? За все прошедшие годы она ни разу не уступила порочному соблазну напудрить нос. Другим это удовольствие было доступно, но не ей. Ей не хватало смелости. Она никогда не обращала внимания на саму себя. Пудра, гремел ее отец-священник, прямая дорога к проклятию. Помада, шептала мать, первый шаг на пути вниз. Румяна, добавлял отец, радость падшей женщины. Карандаш для бровей, вторила мать, не для порядочных…

В голове мисс Петтигрю начинался мятеж. В самом деле, неужели использовать все доступные средства – такой уж грех? Она села прямее. Глаза ее засияли. Вся ее скрытая до поры женственность буквально требовала теперь всерьез заняться важной, сложной, священной задачей улучшения образа, данного ей Господом. Потом она вспомнила, с чем имеет дело, и обмякла снова.

– Но, – сказала она глухо, – милая… Не в моем же возрасте. И не с моим цветом лица.

– У вас превосходный цвет лица!

– Превосходный?

– Совершенно ровный. Ни пятнышка, ни родинки, никакого изъяна. Кому нужен естественный цвет? Никому, он никогда не дает правильного тона. Вы – идеальный холст, который не надо ни грунтовать, ни замазывать. Блондинка или брюнетка, нежно-розовый или бледный, загар или матовая белизна – вам доступно все.

Мисс Дюбарри деловито наклонилась к ней и повернула ее голову сначала в одну, потом в другую сторону. Потом легонько похлопала по щекам и пробежала пальцами по волосам.

– Хм. Очистительный крем. Сыворотка покрепче, взбодрить немного кожу. Обязательно подвести брови. Про волосы не уверена, но думаю, что каштановые – оттенить бледность. Да, несомненно. При таких-то голубых глазах. Всем надо заниматься, удивительно запущенное лицо.

Она внезапно оборвала себя с виноватым видом.

– О, простите! Я опять забылась. Видите ли, это профессиональный интерес.

– Нисколько, – сказала мисс Петтигрю. – Прошу вас. Мне очень интересно. Никто никогда не интересовался моим лицом.

– Это заметно, – строго сказала мисс Дюбарри. – Включая и вас.

– У меня нет на это времени, – виновато сказала мисс Петтигрю.

– Ерунда. Умыться у вас время есть? Или принять ванну. Подстричь ногти. Первый долг женщины – перед собственным лицом. Вы меня просто удивляете.

– Впрочем, – безнадежно вздохнула мисс Петтигрю, – я уже давно вышла из того возраста…

– Женщины, – решительно перебила мисс Дюбарри, – никогда не выходят из возраста. И чем старше, тем, увы, больше причин за собой следить. Как раз с возрастом это понимание и приходит.

– У меня… не было достаточно денег.

– А! – понимающе кивнула мисс Дюбарри. – Это другое дело. Сколько у меня ушло на то, чтобы привести в порядок лицо – лучше и не думать. И это при том, что я сама промышляю тем же, так что многое мне достается вовсе бесплатно.

Она открыла сумочку.

– Вот визитная карточка. Заходите в любое время, я гарантирую вам наилучшее обхождение. Друзья Делисии – мои друзья. Если буду свободна, то займусь вами сама, если же нет, то подберу наилучшее из того, что есть.

– Как мило! – воскликнула мисс Петтигрю, взяв карточку дрожащими пальцами.

– «Салон Дюбарри», – прочла она восторженно.

– Вот теперь я верю, что вы недавно в городе, – сказала мисс Дюбарри. – Иначе вы знали бы имя. Лучший салон красоты во всем Лондоне.

Недоверчивая улыбка появилась на лице мисс Петтигрю.

– Но скажите, неужели действительно?

Неужели в таких местах в самом деле можно улучшить внешность?

Мисс Дюбарри села и, поколебавшись немного, придвинулась ближе.

– Посмотрите на меня внимательно.

Мисс Петтигрю уставилась на нее. Мисс Дюбарри дружественно хмыкнула.

– Вы мне нравитесь. Что-то… что-то в вас такое есть. А как вы находите меня?

– Боже мой, – смущенно сказала мисс Петтигрю. – Как можно на такое ответить?

– Как угодно. Я не обижусь. Только честно.

– Ну… – храбро начала мисс Петтигрю. – Мне кажется, что вы выглядите очень… необычно.

Мисс Дюбарри просияла.

– Вот видите!

Мисс Петтигрю решила, что честная оценка требовала дополнения.

– Вы не красавица, как мисс Лафосс, но ваша внешность сразу выделяется. Когда вы входите в комнату, на вас невозможно не обратить внимания.

– Именно, – гордо сказала мисс Дюбарри. – Вот и я о чем.

– О чем?

– Вот об этом я и говорю.

– О чем этом?

– Мы с вами в точности одно и то же.

– Как это? – воскликнула мисс Петтигрю.

– Вы ведь умеете держать тайну, – сказала мисс Дюбарри.

– Да, – сказала мисс Петтигрю неуверенно.

– Когда мне встречается настолько неиспорченный образец, я просто не могу удержаться, чтобы не похвастаться.

– Да?

Мисс Дюбарри наклонилась к ней.

– Мои волосы, – сказала она, – такого же блеклого цвета, как и ваши.

– Не может быть! – ахнула мисс Петтигрю.

– Именно так. Я думаю, что черный мне больше подходит.

– Несомненно.

– Брови и ресницы почти прозрачные. Брови я выщипала и нарисовала новые. Ресницы же, в дополнение к жалобной окраске, еще и короткие. Это накладные. Длинные, черные и завитые.

– Какая прелесть, – выдохнула мисс Петтигрю, наконец поняв происхождение ошеломительных глаз мисс Дюбарри.

– Цвет лица у меня вялый и невнятный, вполне под стать волосам. Я решила сменить его на матовую белизну. Она дает интересный эффект, правда же?

– О да, – подтвердила мисс Петтигрю.

– С носом были сложности. Тут у вас преимущество. МакКормик – чудесный хирург, он построил мне новый.

– Не может быть!

– Но самые большие проблемы были с зубами. Росли неровно. Влетели мне почти в пятьдесят фунтов, и об этих деньгах я не жалею.

Мисс Петтигрю откинулась на спинку.

– Невероятно, – слабо сказала она. – Просто невероятно.

– И наконец, уши, – сказала мисс Дюбарри. – Слишком торчали, но, как я уже говорила, МакКормик знает свое дело, он их быстро укротил.

– Просто невозможно, – еле вымолвила мисс Петтигрю. – То есть вы – на самом деле не вы.

– О себе нужно заботиться.

– Чудо, – убежденно сказала мисс Петтигрю. – Настоящее чудо. Никогда больше не буду верить внешнему виду женщины.

– Вот еще! По-вашему, все мы должны ходить голыми? Смыть пудру, снять нижнюю юбку, выбросить вместе с бюстгальтером карандаш для бровей? Отречься от красоты и вернуться к грубой природе?

– Но… Мисс Лафосс, – слабо отбивалась мисс Петтигрю. – Ее я видела прямо… прямо… непосредственно… из ванны.

– А, Делисия, – сказала мисс Дюбарри. – Это совсем другое дело. Она родилась под счастливой звездой.

Она бросила взгляд на закрытую дверь спальни.

– Однако пора бы уже. Я в ужасной ситуации, а она обычно всегда знает, что посоветовать.

Мисс Петтигрю растаяла.

«Какая прелесть, – подумала она растроганно. – Есть ли на свете что-нибудь более прекрасное, чем женская дружба? А еще говорят, что мы от природы подозрительны».

– Никто не поймет сердце женщины, кроме другой женщины.

Мисс Дюбарри вздрогнула.

– О боже! Ни в коем случае, – сказала она. – Ни к одной другой женщине я бы со своими проблемами не пошла.

– Почему же?

– Делисия – это другое дело. С ее данными о мужчинах можно не беспокоиться, поэтому по этой части я ей доверяю.

– Понимаю, – сказала мисс Петтигрю.

– Можно быть уверенной, что чужого мужчину она не уведет. То есть легкий флирт – это само собой, это просто от природы, но есть разница. Она не станет их переманивать у тебя за спиной. Самое хорошее она о тебе говорит как тогда, когда тебя нет рядом.

– Да, она такая, – гордо сказала мисс Петтигрю.

– Ах да, я все забываю, вы же давно дружите. Однако сколько же можно? У нее не останется времени придумать, что делать.

– Как так вышло, что вы владеете салоном красоты? – тактично сказала мисс Петтигрю, пытаясь отвлечь мисс Дюбарри от ее забот. – Вы так молоды… Не сочтите за бестактность, мне в самом деле интересно.

– А, – сказала мисс Дюбарри. – Это-то просто. Окрутила хозяина.

– Окрутили хозяина! – повторила мисс Петтигрю. – Боже! Как вам могло прийти в голову такое?

– Легко. Мне было восемнадцать. Я нанялась подмастерьем. Он уже начал сдавать. Такие никогда не могут устоять перед молодостью… при правильном подходе, разумеется. А я всегда знала, как найти подход. Если с самого начала поставить вопрос «или замуж, или ничего», то они, как правило, выбирают «замуж». Мне повезло, он был от меня без ума, и долго такого темпа не выдержал. Ему достался приличный надгробный памятник, а мне – салон.

– Что ж, каждому свое, – сказала мисс Петтигрю неуверенно.

– Я свое честно заработала, – сказала мисс Дюбарри. – Когда видишь перед собой цель, можно немного и потрудиться. Он был неплохим мужем, кстати; видала я и гораздо хуже. Я не жалуюсь, благодаря ему я хорошо освоила дело. Оно того стоило. Представляете, за то время, что я владею салоном, его стоимость поднялась втрое.

– Ну еще бы, – сказала мисс Петтигрю решительно.

– Я повысила цены. Чисто деловое решение. Поменяла название, разумеется. «Дюбарри» отсюда и произошло. Это «Дю» придает особый оттенок, и после него «барри» – мне кажется, прекрасное сочетание. Придумала, конечно, Делисия, – призналась мисс Дюбарри, – но я сразу же подхватила.

– Прекрасное имя, – похвалила мисс Петтигрю. – Восхитительное, – смело добавила она.

Мисс Петтигрю пыталась сохранить трезвость суждений, но тщетно. В конце концов, кто она такая, чтобы судить? Разве она сама не вышла бы за первого попавшегося мужчину, которому захотелось бы сделать ей предложение, только чтобы избавиться раз и навсегда от всевозможных мисс Браммеган? Разумеется! Так к чему притворяться? Притворяться вместе со своими товарками в том же положении, что уж они-то выше этого – только потому, что им никогда не представилась такая возможность? Прочь ханжество. Мисс Петтигрю, сияя, наклонилась к мисс Дюбарри и похлопала ее по колену.

– Я думаю, – сказала она, – что вы просто умница. Хотела бы я в вашем возрасте обладать хотя бы половиной вашей смелости и рассудительности. Глядишь, и я была бы сейчас веселой вдовой.

– Ну, это кому как повезет, – утешила ее мисс Дюбарри. – Об этом просто надо помнить, и вовремя хвататься за счастливые случайности.

– Даже если бы они и случились со мной, – грустно сказала мисс Петтигрю, – я все равно не схватилась бы. Не тот характер.

– Не стоит отчаиваться, – сказала мисс Дюбарри. – Что-то мне подсказывает, что жизнь вам еще подкинет сюрпризов.

Она в свою очередь похлопала по колену мисс Петтигрю, и нежная соблазнительность ее духов снова обволокла мисс Петтигрю, оставив ее в смешанных чувствах.

– Какой очаровательный аромат, – восхитилась мисс Петтигрю.

– Правда же? – довольно отозвалась мисс Дюбарри.

– В жизни не встречала подобного.

– Разумеется. Кроме меня, никто во всей стране не знает рецепта.

– Какая прелесть! Дорого?

– Девять фунтов унция.

– Сколько? – ахнула мисс Петтигрю.

– Ну, мне он обходится в десять шиллингов с половиной.

– И его… покупают?

– Отбоя нет. Но я поняла, что лучше всего не давать рынку проседать и постоянно делать вид, что на всех не хватает. Стоит только дать понять, что товара достаточно, и спрос очень скоро падает. А мои клиенты любят исключительность.

– Десять с половиной, – слабым голосом сказала мисс Петтигрю. – И девять фунтов.

– Ну, поскольку никто другой их производить не может, я сама устанавливаю стоимость. Если бы кто-то выведал секрет, цена упала бы немедленно. Платят-то за редкость.

Любопытство Мисс Петтигрю пересилило ее удивление.

– Если вы не против, как же вам удалось научиться еще и этому?

– Долгая история, – сказала мисс Дюбарри, – если ее правильно рассказывать. Я поехала на закупки во Францию, и там встретилась с Гастоном Лебланком. Величайший знаток парфюмерии. Ну, такой шанс упускать было просто нельзя. Пришлось потрудиться. Ему, разумеется, хотелось слить оба предприятия, меня не проведешь. Конечно, он был без ума не только и не столько от моих чар. Я его решила не разубеждать, и рецепт он преподнес мне в виде подарка на помолвку. Представляете? Ему это ничего не стоило, а секрет остался бы внутри семьи. Тогда я сбежала обратно в Англию.

– Обратно в Англию? – озадаченно сказала мисс Петтигрю.

– Естественно, – горячо сказала мисс Дюбарри. – А как же иначе? Он же не на мне хотел жениться, а на салоне. Как будто я этого не понимала. Это все эти штучки с материка. Если бы не салон, он бы никогда даже и не рассматривал меня в качестве невесты. Нет уж, извините, такое не по мне. Если уж делаешь предложение, то пусть к нему прилагается хотя бы немного страстности. Англичане же, напротив, хотят влезть не в дело, а в постель. Нас с ранних лет предупреждают именно об этом, и эту науку сложно забыть.

– А! – возмутилась мисс Петтигрю. – Вот как! В самом деле! Жениться на салоне!

Мисс Дюбарри полезла в сумочку, достала помаду и принялась снова вырисовывать себе губы. Мисс Петтигрю встала, подошла к камину и уставилась в зеркало над каминной полкой, на признаки подступающей старости – не столько морщины и складки, сколько потухший взгляд и безнадежное выражение. Прямые, жидковатые, тусклые волосы, светлые, словно выцветшие глаза, бледные губы, изможденное лицо, пожелтевшая кожа.

«Бесполезно, – подумала она. – Сколько пудры и румян на это ни положи, последствия дурного питания просто так не скроешь. А откуда взять лучшее питание, мне пока неизвестно».

Внезапно на нее снова нахлынул прежний мертвящий ужас – который немедленно исказил ее лицо привычной гримасой вечного беспокойства, стирающего последние следы молодости.

Мисс Петтигрю поспешно отвернулась от самой себя и стала смотреть на мисс Дюбарри, на ее дорогое платье, аккуратную головку, черные волосы, алые губы, прелестную матовую бледность.

«Нет, – подумала она. – Никогда, ни в какое время невозможно было сделать из меня ее. Даже в юности. Дело не в румянах. Мы по-разному устроены».

Она собралась снова сесть, но в это мгновение дверь спальни отворилась, и на пороге возникла мисс Лафосс.